На раковине обнаружился кусок мыла, и им я принялась тереть себя, отскребая от кожи грязь, засохшие комья морены и чужую кровь.
Вода сначала была почти черной, потом постепенно светлела, а в конце стала стекать чистой. И мой разум тоже прояснился. Запрокинув голову, я набрала полный рот воды, прополоскала его и сплюнула себе под ноги. Я вымыла мылом волосы, морщась от осознания, как сильно я их порчу. Но все равно намылилаот корней до самых кончиков, и когда растирала кончики между пальцев, прямо чувствовала, как они истончаются, превращаясь в паклю.
Закончив с душем, я выбралась наружу. Вода стекала с крыльев, с плохо отжатых волос. Как смогла, я обтерлась полотенцем и закуталась в него. Я вернулась в камеру, подобрала грязную одежду с пола, но надевать ее не сталаразум уже вернулся ко мне, а с ним и элементарные правила гигиены вспомнились. Внезапно я осознала, что стою полуголая, в одной из камер для преступников, доставленных в Предел, а единственная одежда у меня в руках. Мокрые крылья повисли, стали тяжелыми, почти неподъемными, и от них текли струйки воды. Как их высушить я не знала. И фена с собой не было.
Я, держась за стенку, дошла до кровати и тяжело свалилась на нее. Подышала, потом села, оглядываясь вокруг. Они же не бросили бы меня без одежды? Покрутив головой, я увидела сверток, лежащий в изножье кровати, развернула его и тихо рассмеялась. Тюремные спортивные штаны серого цвета, кофта, застегивающаяся на спине, майка и хлопчатобумажные трусики, но никаких носочков. Неплохо, приятная забота, и никакой альтернативы. Я оделась. Выглядела я, конечно, не на показ мод, но хотя бы была одета.
Я взяла шкатулку и обняла ее, прижимая к груди. А теперь, пока за мной не придут, у меня есть время хорошо подумать, вспомнить все, что я узнала от отца, а вспомнив все, наконец-то сообразить, что именно я буду отвечать на вопросы Агарь.
Но подумать я не успела, потому что дверь распахнулась и, пригибая голову, вошел нефилим. Он был даже выше меня, что случалось так редко, когда я жила в Первом мире. Он подал мне руку, и я приняла ее, опираясь на него весом тела.
Обувь тебе не принесли? спросил он, заглядывая мне в глаза.
Есть туфли, но я не могу наклониться, чтобы не упасть, ответила я.
Вздохнув, он усадил меня на кровать, взял туфли и подошел ко мне, садясь на корточки и ловя за лодыжку. Я быстро отдернула ногу, ощущая острую вспышку стыда, но потом перестала ломать комедию и сдалась. Не в том я была положении, чтобы выкаблучиваться.
Обув меня, нефилим помог мне подняться, придерживая за спину под крылья.
На допрос? спросила я.
Он был выше меня почти на голову, и было так приятно сознавать, что даже когда я на каблуках, есть кто-то выше, кто-то, на кого приходится задирать голову.
Только он ничего мне не ответил, лишь провел по длинному витиеватому коридору в комнату, усадил на стул и спросил, нужно ли мне чего-нибудь. Я попросила что-то горячее, все равно, чай или кофе, или просто стакан горячей воды, он кивнул и ушел.
Ожидание длилось недолго. Вошла Агарь с дымящимся стаканом, и сочный запах свежезаваренного чая заполонил пространство. Хмурый Белиал зашел за ней, посмотрел на меня и закатил глаза снова, в фиолетовой радужке мелькнула неприязнь. Но вроде бы не ко мне, а к Агарь, и это почти меня успокоило.
Держи, Пандора, сказала она, ставя передо мной кружку. Как ты, полукровка?
Все нормально, я сделала глоток кофе, жмурясь от удовольствия. Откуда вы знаете мое имя?
Внутри выскочил красный флажок: ошибка. Это не мое имя, у меня сейчас другое. Отца зовут Персей, а меня я уставилась в стол, пытаясь его вспомнить, но в голове звенела пустота. Птица Рах прилетела всей конспирации, как говорится.
Война закончилась до твоего рождения, но Предателей Пятимирья мы ловим до сих пор. Были те, кто обмолвились, что Люциан и Климена так назвали дочь. А когда я позвала, ты откликнулась. Позволило отсечь то, что ты его любовница, Агарь мягко улыбнулась.
По спине у меня пробежал холодок. Я-то думала она добрая и милая, раз так вежлива со мной, а Агарь даже мое имя сделала оружием против меня.
Есть что сказать? Белиал подпер голову рукой, водя пальцем по столу.
Я отрицательно помотала головой. Я не настолько сошла с ума, чтобы пытаться с ними сражаться обманом.
Что ты знаешь о темном дэве по имени Люциан? спросила Агарь.
Я сделала большой глоток кофе, беря паузу. Я чувствовала себя нелепой, маленькой и совсем юной перед этими двумя, смотрящими на меня с таким ласковым, но в тоже время жалостливым взглядом. Словно я маленький котенок под дождем.
Что Люциан участвовал в Восстании Иерофантов. Он брат Фафнира, я сообщала факты сухо, словно на уроке в школе отвечала. Участвовал почти во всех крупных сражениях. После поражения исчез вместе со своей женой.
Сердце бешено заколотилось в груди, а тело обдало вспышкой жара. Мне оставалось только надеяться, что на губах не выступят предательские капли пота.
Они молчали, и молчала я, решив, что не буду говорить, пока меня не спросят. Мой болтливый язык мог завести меня очень далеко, и я могла бы выболтать то, чего болтать не стоило.
Ты знала, что твой отец Предатель Пятимирья Люциан? спросил Белиал, откидываясь назад на спинку стула.
Я посмотрела в фиолетовые камни его глаз. Вдохнула, выдохнула, а потом ровным голосом ответила:
Я знала, что моего отца зовут Люциан, но это всё.
Лжет, зевнула Агарь.
Лжет само собой, согласился Белиал, усмехнулся ей, потом повернулся ко мне. Пандора. Попробуй руководствоваться здравым смыслом.
Он бросил тебя. Тебе не нужно его покрывать, вторила ему Агарь.
Я молчала. Им было не понять. Для них он был Предателем, а для меня он был отцом. И я знала, я отчаянно верила в то, что он меня не бросил. У отца было много плохих качеств, но если бы он хотел меня бросить, сделал бы это, когда я была еще в несознательном возрасте.
Она с ними связана. В курсе всего, Белиал перевел взгляд на Агарь. Она знает имена и связи, была подле отца. Рахель знала, где ее искать, и к ней единственной подошла что-то сказать.
Нет! выпалила я и тут же пожалела.
Белиал медленно повернул ко мне голову, и в его взгляде я прочитала все, что сейчас положено на чашу весов. На одноймоя верность отцу, и совершенно естественное желание защитить его, где бы он сейчас ни был, и какие бы шаги не собирался предпринять дальше. А на второй лежал здравый смысл, что настаивал, что отец выкрутится. Он старше, умнее, давно в бегах.
Он спас меня, или бросил?
Он подставил меня, или защитил?
Я не могла знать четкого ответа. Если я принимала за условие слепой веры то, что мой отецдействительно меня любил, чему подтверждений в последние годы было мало, но они все-таки были, я выбрала бы его. Но если допустить обратную ситуацию но тогда зачем ему таскать меня за собой? Почему бы не бросить в приюте, или в канаве?
И могла ли я действительно его предать, сказав, что всё знала? Знала, кто мой отец и не пошла к властям, знала, как тесно наша семья связана с Восстанием, и что мы скрывались, прятались, убегали от того момента, когда нас обнаружат, почти девятнадцать лет?
Пандора, лучше ответь, Агарь постучала костяшками пальцев по столу. То, что ты его ребенок, не перекладывает на тебя его грехи. Тебя не накажут за то, что ты дочь Люциана.
Я молчала, прокручивая в голове снова и снова то, что знала и то, что считала нужным сообщить им, как предельный уровень моих знаний, взвешивая и прикидывая, и от этих умственных усилий уже начинала болеть голова.
Пока ты не начнешь говорить, тебе придется остаться в камере. Оно того стоит? голос Белиала вторгся в мой разум острыми ядовитыми иглами.
Я продолжала играть в молчанку, укореняясь в каком-то мрачном настроении тупой решимости молчать до последнего.
Оставалась крошечная надежда, что если я буду выдавать правду дозировано, то смогу добиться для себя хорошего результата. Это была опасная игра. Я не более суток назад видела, как одного из Предателей обратили в камень. И знала, что даже находясь в камне бессмертные продолжают жить, а ябессмертная.
Я сделала несколько глотков кофе, допивая его. На минуту желудок опалил жар, а потом стало холодно. В молчании я огляделась по сторонам, по серым стенам, едва заметно светящихся магией. Очевидно, тут стояла сфера отрицания звука. Я побарабанила пальцами по столу, поелозила на стуле. Окон не было. Света тоже.
Слишком много серого цвета. Мне показалось, что он начинает поедать меня. Я перебросила мокрые волосы на плечо и наскоро принялась заплетать косу, но пряди выскальзывали из пальцев, и я бросила это дело на середине, вытерла мокрые руки о тюремные штаны. Я уперлась взглядом в стол. Ни трещинки, ни пятнышка.
Стены пока еще не начинали сближаться, но я почувствовала, что воздух в помещении спертый. Я нормально переношу замкнутые пространства, хотя, как и любое магическое существо, спокойней себя чувствую, когда есть окно.
Я покусала губу, зачесала волосы руками назад. Их взгляды сверлили, пронзая насквозь. Их взглядыспокойные и расслабленные, проникали под мою кожу. Я почувствовала, что начинает зудеть плечо, и усилием воли попробовала убедить себя, что ничего там не зудит, но он этого раздражение стало невыносимым. В остервенении я почесала плечо, оставляя на нем красные полосы, наткнулась взглядом на свою руку.
Я ничего не знаю, сказала я, чтобы хоть как-то обрушить наступившую тишину.
Пандора устало протянула Агарь, ероша короткие волосы у основания шеи. Перестань думать, что мы враги.
Как Рахель выбралась из Тюрьмы? рявкнул Белиал, резко поднимаясь на ноги и упираясь руками в стол.
Он склонился ко мне так близко, что я сама вскочила, поднимая одну руку к лицу, а вторую удерживая согнутой у живота. Привычная защитная стойка вместо того, чтобы придать уверенности, выбила из колеи. Я покачнулась, крылья потянули в сторону, потом назад, и запутавшись в том, какая нога опорная, а какая нет, я неловко взмахнула руками, пытаясь удержаться на ногах, уцепилась за край стола и ковырнула коленом пол. Несколько капель черной крови выступило на коже. Я смахнула их рукой, подтянулась и села обратно на отъехавший стул.
Я не знаю, ответила я, чувствуя себя униженной.
Она вела переговоры с Фафниром? в ледяных фиолетовых глазах Белиала читался смертный приговор.
Я не знаю!
Как твой отец передал сообщение Рахель о том, где находится? Агарь подперла голову рукой, упираясь локтем в стол.
Я не знаю! закричала я, закрывая лицо руками. Я в этом не участвовала! Я не думаю, что отец вообще стал бы это делать!
Меня резко заштормило, и мир стал раскручиваться перед глазами. Я склонилась вперед, почти упираясь лбом в край стола. Мои друзья то ли мертвы, то ли нет, мой отец меня бросил, и передо мной два самых изощренных охотника Пятимирья.
Пандора, ласково позвала Агарь. Пожалуйста, посмотри на меня.
Я осторожно подняла голову и раздвинула пальцы, прячась от нее, как в детстве. Силы снова покидали меня. Серый мир заиграл разноцветными пятнами перед глазами, но хотя бы остановил свое вращение.
Я ничего не знаю, сказала я, опуская руки и стискивая ими ткань джинсов на коленях. Я не знала о том, где появится Рахель, и я не знала, что она будет в торговом центре.
Где твоя мать? спросила Агарь.
И я испытала облегчение. Ответ на этот вопрос у меня был.
Она умерла. Папа говорил, что она умерла вскоре после моего рождения, когда они укрывались в фамильном особняке, сказала я, а начав говорить, уже не могла остановиться. Он сказал, что ее так и не догнали, и мы должны быть очень осторожными, чтобы нас не догнали тоже. Он показывал мне, что происходит с бывшими сторонниками Фафнира. Я не хотела оказаться в камне.
Отец сказал тебе, что тебя будут судить как Предателя? глаза Агарь широко раскрылись.
Я кивнула.
Папа сказал, что дети Предателей тоже Предатели, мои руки расслабились, спокойно ложась на колени. Сейчас я была на территории, которую хотя бы знала. И то, что с нами могут очень быстро покончить.
Не страшно было так жить?
Нет, я помотала головой. Я его ненавидела когда-то, а когда-то очень любила, но всё вышло, как вышло, и мы убегали очень долго. А пока мы бежали, я без него не могла.
И Службе по надзору за магическими существами ты поэтому же не доложила?
Да, я подалась вперед, ощущая порыв радости. А еще я не думала, что они мне поверят, что я дочь того самого Люциана.
Кажется, я набрела на верную позицию. Окрыленная, в переносном смысле, в прямом крылья доставляли пока больше хлопот, чем радости, я схватилась руками за край стола.
Папа говорил, что они нас быстро схватят.
А нормальной жизни не хотелось?
Да нормально все было! тьма отступила, и я почувствовала, что немного снова становлюсь собой. Он учил меня разгадывать разные загадки, и не был идеальным папой, но он старался, и я старалась, и у нас получалось.
Вы оба яркие личности. Не встречали старых знакомых?
Нет, мы не возвращались дважды. Он находил способ меня защитить.
Какая ты хорошая, Агарь мило улыбнулась.
И вот тут я напряглась. Потому что разговор мог сколько угодно быть милым, но сейчас зашел на территорию дружбы. Я вспомнила, что они мои враги. Что они меня допрашивают. Я спешно принялась прокручивать в голове всё, что сказала. Немногое, с одной стороны, ничего такого, что могло бы раскрыть его нынешнее местоположение. Но я сказала о прошлом, и о том, что я правда его дочь.
Агарь откинулась на спинку стула, скрещивая руки на груди и с выражением победительницы смотря на Белиала. Тот слегка развел кистями рук в стороны, словно признавал поражение.
Не вини себя, сказала девушка. Никто в твоем возрасте не справлялся лучше. Ты хорошо держалась. Надеюсь, в следующий раз мы не встретимся. Или встретимся по одну сторону стола.
Я вздрогнула.
Что со мной будет? осипшим голосом спросила я.
Престол Миледи, ничего с тобой не будет! Белиал закатил глаза. Реабилитационный центр, где тебе помогут научиться обращаться с крыльями. Обычно этому учат родители, но твои тебя бросили. Потом поедешь в Академию.
Почему не в Институт? Агарь перевел взгляд на Белиала.
Программа помощи пострадавшим от Восстания. Личное распоряжение.
Родословная есть родословная, да уж. Быстро вы там порешали всё, а нас спросить не забыли?
Как полукровка я могла пройти среднюю магическую подготовку в любом высшем учебном заведении. Я слышала от отца, да и в интернете шерстила информацию. Академия и Институт не носят ничьих титулов и имен, и созданы для магической подготовки существ Пятимирья. Темных учат в Академии, светлых в Институте, расположены они в безопасных местах. После войны нас осталось слишком мало, чтобы можно было разбрасываться детьми так, как раньше. Но даже в детстве я не лелеяла мечту туда попасть. Магическая часть Пятимирья меня не привлекала, и нигде учиться я не собиралась.
Я могу остаться в Первом мире, просто наложите печати! я протянула руки запястьями вверх. Я не хочу в Загранье.
Нет, в Первом мире ты не останешься, Агарь посмотрела мне в глаза своими белесыми, подсвечивающимися изнутри глазами. Не потому, что ты дочь Люциана, а потому что магическое существо должно расти так же, как остальные. Вопрос лишь в том, какая сторона готова тебя опекать.
Она выразительно посмотрела на Белиала.
Можешь лично походатайствовать Судье, сказал он.
Я это сделаю, Агарь снова улыбнулась, словно искренне радовалась происходящему. Я подам прошение. А покасветлая сторона видит препятствие в данный момент времени, и требует справедливого Суда.
Да пожалуйста, Белиал поднял руки вверх. Так тому и быть.
Нефилим, тот же, что привел меня сюда, зашел в допросную и помог подняться.
«Никогда и никому не верь», сказал мне отец. А я забыла его наставление в первые сутки расставания.
Глава 3Центр Сострадания
В Пределе все приглушенное, пастельных тонов, и даже черный здесь недостаточно черный. Все нежное, мягкое, свет рассеянный, и совсем не видно солнца из-за туч. Зато магии столько, что начинают потрескивать кончики волос. В Пределе много офисных зданий, и я не уверена, что когда-то появятся жилые. Пока меня вели из здания тюрьмы, где в ожидании суда я проторчала почти две недели, ну, как проторчала, я пролежала их на кровати, и мой максимум движений был добраться до туалета, или сесть, чтобы съесть еду, я меланхолично посматривала по сторонам, вполуха слушая Саррах. И крылья, и светящиеся глаза, и манера говорить мягко, с усилием проталкивая слова через зубывсе в ней сигнализировало о том, что она чистокровная светлая дэва. Даже красная помада. В Полярисе такая на пике модыя в сети читала. Ярко-алая, и губы от нее выглядят окровавленными.