Ее жизнь была эхо-камерой, темной и пустой.
И эта реальность преследовала ее до самого дома подобно маньяку.
Глава 14
Это было восхитительно и знакомо.
Мистер Ф. шел по утрамбованному грунту под огромным мостом через реку и чувствовал, что наконец может сделать свободный вдох полной грудью, впервые с того момента, как очнулся на бетонном полу здания позади торгового центра, в чужой одежде, с болями по всему телу, особенно в заднице. Сбитый с толку, в ужасной форме, но у него было достаточно проблем и беспокойств помимо его здоровья и благополучия.
Первое и самое главноежелание добраться до того дома в пригороде.
Это он осознал, уже стоя перед самим домом.
Логики в том желании не было, но в этомда.
Рики, пробормотал он. Че как?
Мужчина в лохмотьях, сидевший на лежаке из картона, помахал ему скрюченной рукой.
Где был?
Нигде.
На этом разговор иссяк, и Мистер Ф. вспомнил, почему так любил этикет в Наркомандии, как они называли их территорию. Никто не задавал вопросы, на которые ты не готов ответить. Отчастииз уважения. Но скорее потому, что все под этим мостом состояли в насильственных отношениях со своей пагубной привычкой, и борьба с этой мартышкой на спине ставила интерес в общении с другими людьми в самый низ списка приоритетов.
Взгляд скользнул туда, где он всегда отирался. Он узнал торчка, который занял его спальный мешок и сейчас находился под кайфом. Этот мужик надел парку Мистера Ф., ржавого цвета со сломанной молнией, и в принципе их вполне можно было перепутать. С другой стороны, они были братьями, пусть и происходили из разных семей. Все они взаимозаменяемы, нехватка еды, сна и медицинской помощи вытесывала их лица и фигуры под один шаблон. А если этот парень умрет? От запущенного гепатита С или передоза? На лежанке из грязного нейлона и искусственных перьев вскоре появится замена.
Заставив мозг переключиться, Мистер Ф. попытался воспроизвести все, что произошло с ним прошлой ночью, с того момента, когда все пошло наперекосяк. Он смутно помнил, как к нему подошел кто-то незнакомый. Казалось, искали конкретно его, и он подумал, не его ли семья, наконец, решила найти его.
А потом он очнулся на бетонном полу, неизвестно сколько часов спустя.
Направившись к своему месту, ему пришлось пригнуться под аркой моста.
Нарик на месте Мистера Ф. заерзал и заморгал.
Грэг, это ты? Я просто приглядывал за твоими вещами, ты же понимаешь.
Когда-нибудь они мне понадобятся. Но пока пусть будут у тебя.
Хорошо. Я постерегу их.
Ага. Мистер Ф. осмотрелся по сторонам. Ты видел сегодня Чопса?
Он был здесь час назад. Хочешь приобрести? У меня есть на продажу. Классная смесь.
Мистер Ф. запустил руку в карман чужого пальто.
У меня есть полтинник.
Я могу отдать половину от своего запаса, мне самому скоро понадобится.
Окей.
Когда мужчина сел, запах от его тела присоединился к букету из мочи, испражнений и земли. Грязные пальцы прошлись по карманам парки Мистера Ф., извлекая целлофан размером с сахарный пакетик.
Мистер Ф. наклонился, чувствуя знакомое предвкушение и гул в голове.
Мужчина отшатнулся.
Чувак, ты воняешь.
Пошел ты, подумал Мистер Ф.
Их руки быстро завершили обмен наличных на герыч, и больше они не сказали ни слова. Ни тебе «спасибо», ни «пока» и «до встречи». Нарик откинулся на спину на чужой спальный мешок, наслаждаясь последними волнами от прихода, а Мистер Ф. двинулся прочь.
Он прошел добрых сто ярдов, прежде чем понял, что у него нет своего набора. Ему нужна ложка, зажигалка и пара капель жидкости. Гнев поднялся в ответ на очевидное препятствие, восставшее перед кайфом, но Мистер Ф. быстро успокоил себя. Своим новым супер-зрением он высмотрел использованный шприц и согнутую ложку возле перевернутого ящика, что служил в качестве стола на общак. Потом отыскал выброшенный «Бик» возле тележки с чьими-то шмотками и личными вещами. Последний недостающий элемент нашелся в бутылке «Поланд Спринг» с дюймом грязной жидкости на дне.
Наплевательское отношение к дезинфекции и стерилизации было для него также привычно, как и территория бездомных. Ему следовало подумать о грязи на шприце и составе того дерьма, что плескалось на дне бутылки. О чистоте наркотика. Позаботиться о себе.
Он не думал об этом. Он сосредоточился на скором удовольствии, обещании сладкого облегчения от кричащего страха и паранойитолько это имело значение. Все остальное, что не попадало под определение «безопасного», «умного» и «хорошего»сопутствующий ущерб. Шум на заднем фоне, которым можно пренебречь.
Даже если такие компромиссы впоследствии крепко ударят по его благополучию.
Как и все наркоманы, он был в долгу перед будущим, накапливая экзистенциальный кредит, который не имел помесячной оплаты, и лишь немногим удавалось покрыть этот долг до конца. Поэтому расплата приходила быстро, смертей от передоза становилось все больше, ведь сперва ты попадаешь в воронку с первой пробной дозой, а потом застреваешь в трясине, слишком поздно осознавая, что выхода, по сути, нет.
Мистер Ф. выбрал знакомый ему дверной порог и, усевшись на жесткой перекладине, вытянул ноги. Он мгновение наслаждался перспективой и он имел в виду не спальные мешки и кучки торчков. Нет, он сосредоточился на скором избавлении от всех тревог.
Руки тряслись от восторга, когда он положил коричневый комок в грязную ложку, налил немного жидкости и поставил ложку над зажигалкой. Доза быстро закипела, но со шприцем вышла наладказасохшая смесь в нем не сразу позволила извлечь поршень. Мистер Ф. едва не разлил баланду.
Но в итоге он справился со всеми препятствиями.
Установив иглу, он согнул руку в локте и уже потом осознал, что не снял куртку, он словно отвык от привычного алгоритма, хотя с последней дозы прошло не больше суток. Хотя он делал это сотни раз за последние три года. Да и не требовало это особых умственных способностей.
Первое правило грамотной инъекциив первую очередь закатать рукав. Нельзя сначала заправить шприц, а потом отвлечься на одежду. Но этот огрех исправитькак два пальца об асфальт. Ха-ха. Он сжал шприц зубами и задрал рукав но не сработало. Раньше он был тощим, вес тела исчез под давлением других, более важных нежели еда приоритетов. Сейчас же у него появились мускулы, которых он не замечал, и оказалось не так просто задрать ткань, как это было раньше.
Мистер Ф. стянул куртку, обозначил вену, пару раз сжав кулак, и воткнул иглу.
Поршень пошел как по маслу, хотя с новообретенной силой ему было плевать.
Мистер Ф. облегченно выдохнул. Откинув голову, он закрыл глаза и открылся навстречу кайфу. Сделал глубокий вдох. И еще один.
Меняя позу, сильнее прижимаясь спиной к двери, он скрестил ноги в лодыжках. Выпрямил их. Снова устроил одну на другой.
Предвкушение роилось в груди, потоком крови прилило к лицу. Он с нетерпением ждал, когда его накроет волна кайфа, полет
Когда он открыл глаза и выпрямил голову, Мистер Ф. оглянулся по сторонам, взгляд отскакивал от комков человеческой плоти, съежившихся поодаль, а также цеплялся за зомби, шедших в сторону моста и от него.
Ярость, заставившая его вскочить на ноги, была настолько мощной, что он развернулся и со всей дури ударил по двери, к которой прижимался, кулак прошел сквозь панель, словно грязная нержавеющая сталь была тонкой кожей. Когда он вытащил руку из проделанного отверстия, рваные края металла ободрали его плоть.
Выступившая кровь была черной, как моторное масло, и переливалась в тусклом свете. Когда она, стекая с его руки, приземлилась на землю у его ног, земля ее не впитала.
Жидкость застыла на месте и как будто смотрела на него.
***
Джо шла быстро, не поднимая головы. Пусть она и выросла среди зажиточного класса в Филли, но была хорошо знакома с правилами самозащиты, действующими в штате Нью-Йорк: избегая прямого взгляда, ты покажешь, что проблемы тебе ни к чему.
И шагая по улице, Джо держала сумочку перед собой, а одну руку запустила в карман ветровки, сжимая в ладони девятимиллиметровый. Она четко осознавала, как много домов стояло между ней и ее машиной. Не самый умный шаг, но откуда она могла знать, что придется устроить пятикилометровый забег после полуночи, который уведет ее на такое расстояние от «Гольфа».
Она с удивлением услышала цоканье шпилек, направляющихся в ее сторону, и только по этой причине на короткое мгновенье подняла взгляд.
Что ж. Ее шансы на выживание скакнули вверх. Если кто-то увидит эту красотку, и придется выбирать между ней и Джо? Да легко. Шикарная брюнетка в модном наряде: ярко-розовой юбке с оборками, сидевшей на крошечной талии, и массивными цепочками, подскакивающими на роскошных грудях. Ноги были длиннее этой улицы и вылеплены словно из гипса, и в ее походке не было изъяна. Она шагала словно модель, кем, наверняка, и являлась, и к черту все опасности, что таила ночь для женщины весом в пятьдесят килограмм.
С другой стороны, может она скрывала кучу металла под юбкой и речь не о поясе верности, скорее об оружии с прицелом.
Когда они приблизились друг к другу, Джо рискнула и, снова окинув ее взглядом, решила, что фифа была не столько модельной, сколько взбешенной-до-чертиков внешности.
Джо опустила взгляд, когда они прошли мимо друг друга, но не смогла не оглянуться через плечо.
Да, сзади все также шикарно, как и спереди, волосы цвета красно-коричневого дерева были такими густыми, здоровыми, буквально пружинили при ходьбе, наверняка, там полно наращенных прядей. Нереально, чтобы кому-то было дано такое великолепие от природы.
Тряхнув головой, Джо посмотрела на табличку с названием улицы, когда дошла до очередного перекрестка, а потом быстро зашагала к своему «Гольфу». Сейчас ветер дул ей в лицо, и было сложно сказать, когда именно она ощутила этот запах. Но, несмотря на желание оказаться в безопасностив своей развалюхе ее ноги замедлили ход, а потом и вовсе остановились.
Медь. Она чувствовала во рту медный привкус.
Лишь одна вещь могла пахнуть таким образом, и ее должно быть много для такой концентрации в сильном ветре.
Прищурившись, Джо всматривалась вдаль, доставая при этом сотовый. Посмотрев назад, она уже не увидела женщину, вокруг вообще никого не было.
Может, она ошиблась. Может, это
Хотя инстинкты вопили, что нужно вернуться сюда после восхода солнца, Джо зашагала вперед, запах крови становился все явственнее, в итоге начало казаться, что она не просто дышит им, а натурально пьет кровь. И когда она увидела свою машину в ста ярдах
Капание заставило ее остановиться.
Между своими шагами она очень четко услышала кап-кап.
Не смотри, зазвучал тонкий голосок в голов. Не смотри
На первом пролете пожарной лестницы была какая-то груда размером с мягкое кресло, и сначала Джо задумалась, какому придурку пришло в голову вытащить туда мебель?
А потом она увидела, откуда раздавалось капание.
Из этой «груды» лился уверенный ручеек неизвестной жидкости, и когда Джо подошла к пожарной лестнице, свет от лампы, расположенной чуть поодаль, осветил то, что падало на асфальт.
Красную, мерцающую жидкость.
Отшатнувшись, Джо накрыла рот ладонью, но потом пришлось выбросить руку в сторону, чтобы удержать равновесие, когда она врезалось ногой в футбольный мяч
Не футбольный мяч.
В сторону покатилась человеческая голова.
Она остановилась лицом к ней. Глаза были раскрыты и безжизненно устремлены вперед, рот распахнут, словно мужчина кричал, когда ему отрубали голову.
Зрение закоротило, а ноги подогнулись, но Джо смогла найти в себе силы набрать 911. Когда оператор ответил, она не смогла выдавить ни звука. Она тяжело дышала, но в легких, казалось, не было ни унции воздуха, ничто не помогло ей оформить звуки в конкретные слова.
Она сосредоточилась на своей машине, и близость «Гольфа» к месту преступления ужаснула. В голове зазвучала угроза Джиганте.
Беги! мелькнула мысль. Но она ведь стала свидетельницей преступления а это сто процентов не суицид и не случайный случай.
М-меня зовут Д-Д-Джо Эрли, выдохнула она хрипло. Я н-н-на уг-г-лу Восемнадцатой и Кеннеди, и я хочу сообщить об убийстве он мертв. О, Боже, его голова его обезглавили
Глава 15
Следующим утром Син как животное в клетке вышагивал по своей пустой комнате. Он бодрствовал не из-за потребленной еды или крови. И не поспал он толком.
Чувство, что эта женщина будет нуждаться в нем, а он не сможет оказаться рядом, чувство беспомощности перед доминирующим солнцем, понимание, что он не сильный, что он слабый все это наполняло его энергией, не позволяющей усидеть на одном месте. В результате его физических метаний, вещи, запрятанные глубоко в подсознании, вещи, которые он столько лет держал взаперти, грозили вырваться на волю.
Он изо всех сил сопротивлялся, но в итоге проиграл битвублагодаря зеркалу в ванной комнате. Уже там, стоя голышом перед раковинами, он обнажил клыки просто желая доказать себе, что он все еще хищник тогда все и произошло.
Настоящее растворилось, прошлое взяло верх, поглотив его подобно буре
Старый Свет, 1687 год
Когда Син поднял голову, изо рта полилась кровь, падая на земляной пол хижины. Звон в ушах то появлялся, то пропадал, и он подумал о море, что также накатывало на скалы неподалеку. Сколько он пробыл в отключке в этот раз?
Нос был заложен, поэтому он сглотнул ком в горле, чтобы дышать ртом. Когда он задел языком место, где должны были находиться передние зубы, то обнаружил пустоты, два нет, четыре пустых саднящих места.
Он попытался встать, чтобы проверить, не сломаны ли руки и ноги, но делать этого не стоило.
Он аккуратно посмотрел на единственный соломенный тюфяк. Под кучей покрывал спало чудовище, груда плоти и мускул мерно вздымалась и опускалась, дыхание сопровождалось бульканьем. И даже во сне он держался за главное: мясистая рука, торчащая из-под слоев шерсти, своими грязными окровавленными пальцами цеплялась за открытое горлышка пузыря с медовухой.
Храп послужил для Сина сигналом к действию, и он оторвал торс от пола, чувствуя боль в плечах и ребрах. В хижине никогда не было порядка, но после того, как его избили медным чайником и отшвырнули подобно половой тряпке, бардак начал накапливаться. Единственное, что никогда не трогали, мумифицированное тело его мамэн, завернутое в ковры, оно уже десять лет лежало на одном месте.
Осторожно усаживаясь на полу, он убедился, что боли в теле не указывали на серьезные повреждения. Воистину, отец всегда грамотно дозировал побои. Насколько пьяным бы он ни был, он никогда не избивал Сина до полусмерти, оставался всегда в шаге до точки невозврата
Стало невозможным игнорировать пустую впадину живота, и не потому, что голод требовал немедленного утоления. Он так долго жил в режиме голодания, что нехватка еды стала для него привычным делом. Но урчание в животе было опасным.
Он не хотел будить своего отца, хотя, сложно было сказать, что хужепотревожить мужчину в полупьяном состоянии или когда он проснется злой от похмелья.
Когда Син попытался встать, ноги задрожали, тощие и ненадежные, и он обрел равновесие, выбросив руки в стороны. Лежанка отца располагалась прямо перед тяжелой накидкой, что закрывала дверь наружу, и так как Син был претрансом, он не мог закрыть глаза и перенестись по воздуху. Придется передвигаться в телесной оболочке.
Положив руки на живот, он надавил, задерживая дыхание. Он аккуратно ступал на пятки, чтобы не потревожить отца, и оценивал свою безопасность по медовухе и пальцах на пузыре. Отец славился своей нестабильностью: если он проснется, его пальцы будут действовать по наитию
Сосредоточившись на обратной стороне его руки, Син увидел что-то странное в плоти, покрытой запекшейся кровью. Что-то ослепительно-белое, и он подумал, что ночной припадок или, дневной, он не был уверен был настолько сильным, что отец разбил себе костяшки до крови, до самой кости.
Но нет.
Дело в другом.
Син прикоснулся к пульсирующему месту за его верхней губой, и что-то зашевелилось в его груди. Он не мог подобрать название этой эмоции, и, как и со многим в своей жизни, не мог контролировать это чувство.
Однако оно было достаточно сильным и настойчивым, чтобы толкнуть его на немыслимый поступок. Он подошел к чудовищу. Опустился на корточки перед лежанкой. Протянул руку, что была не уверенней руки его отца.
И удалил крошечный фрагмент, засевший в плоть его родителя.
Зуб.
Его зуб.
Бережно держа кусочек кости, словно он укачивал свою сломанную конечность, Син посмотрел на останки своей мамэн. Он очень скучал по ней, но также радовался, что она была избавлена от страданий. Воистину, ее останки хранили в этой лачуге не в память о былой любви. Они служили предупреждением тому, кто отказывался подчиняться.
Син положил свой зуб в карман потрепанных штанов и окинул взглядом пол. Нужно найти три других. Может, получиться
И куда ты направился, мелочь?
Дернувшись, Син задрожал. Пригнувшись, он вскинул руки, накрывая лицо. Ответ вырвался из него на уровне инстинктов. Привычки.
Я должен добыть еду, прошептал он. Я иду за пищей.
От лежанки раздалось кряхтенье, и его отец поднял голову. У него была длинная, рваная борода, грубые черные волосы путались с копной, росшей на его голове. Глаза сверкнули под кустистыми бровями.
Как найдешь, сразу возвращайся. Не трать время. Я проголодался.
Да, отец.
Отец опустил взгляд на руку, лежащую на медовухе. Ручеек крови свежей и красной потек по его указательному пальцупосле того как Син вытащил зуб.
Я пойду, затараторил Син. Я буду отчаянно просить милостыню. Я буду
Он снова посмотрел на него и прищурился. В глазах плескалась ненависть подобно воде в пруду, потревоженной камнем.
Я пойду, сказал Син.
Быстро шаркая ногами, он обошел лежанку, но пришлось помедлить у тяжелой занавеси. Будучи претрансом он легко выносил солнечный свет. Но не его отец. Хижина располагалась внутри пещеры, вход в нее был хорошо защищен от солнечного света. Но если он не будет соблюдать установленный порядок выхода, то его засунут в клетку и опустят в речной поток.
Уж лучше быть битым.
Мелочь, ты вернешься. Хриплый голос отца звучал подобно проклятью Омеги, злобный, агрессивный, обещающий страдания. Иначе я заскучаю, и придется искать себе развлечение. Если я уже его не нашел.
Син кивнул и выпал из хижины, вывалился на сырой камень пещеры.
Если я уже его не нашел? мысленно повторил Син. Что натворил этот мужчина?
Выскочив из пещеры, несмотря на боль в ногах и торсе, он выпорхнул в ночь со всей доступной ему проворностью. Луна низко опустилась до горизонта, и это положение вселяло в него ужас. Сколько он пробыл без сознания? Как долго отец бродил по деревне и окрестностям?
Боги, что он натворил?
От страха пересохло в горле, и жажда привела его к ручью, у которого он рухнул на ободранные колени и опустил лицо в холодный поток. Кожу невыносимо жгло, но пока он напивался воды, прочищались мысли. Выпрямившись, он вытер глаза разорванными и окровавленными рукавами. Ночь выдалась холодной, но ему все всегда казалось холоднее.
До него дошел дымок костра по ветру, дувшему с юга. Не одного костра, их было несколько. В деревне кипела торговля, в ночные часы она жила и засыпала с приходом дня.
Обещание, данное отцу, заставило его двинуться в сторону поселения вампиров. Его чурались из страха перед тем, на что способен его отец, но находились и добрые души, жалевшие Сина, осознававшие проклятье, с которым он вынужден жить, помнившие, что сотворили с его мамэн знающие, что произойдет с Сином, который был невероятно слаб, если он не насытит пищей чудовище в той хижине, в той пещере.
Но Син направился не в центральную часть деревни. Это произойдет позднее. Сразу же, как он сможет.
Вместо этого он устремился в лесную чащу, перешагивая валежник и низкие кустарники, двигаясь бесшумно, подобно оленю. Он ушел далеко, и, несмотря на усталость, не останавливался.
Не вскоре он добрался до опушки и осторожно выбрал укрытие за толстым деревом. Беда случится, если кто-то узнает о его появлении, и он бы не пришел, если бы мог.
По ту сторону поля, усеянного дикими цветами, располагался крытый соломой дом, скромный, но приятный взору, и он доверился отсутствию тревожных признаков. Горел, казалось, только камин. Он не видел и не чувствовал следов кровопролития. Также
Деревянная дверь широко распахнулась, и звук женского смеха напомнил о весеннем щебетании птиц, и, как и птицы слетают с насиженной жердочки, так и две фигуры выпорхнули на крыльцо. Одна невысокая и коренастая, некрупный мужчина бежал так быстро, как мог, а позади него развевалась розовая лента. Другаявысокая женщина, что совсем недавно пережила превращение, ее длинные светлые волосы струились позади нее подобно флагу, пока она преследовала своего брата и наживу, которую он похитил. Они обежали огород, разбитый посреди луга, и добрались до пастбища, где паслись две дородные коровы.
Плечи Сина обмякли, и он наконец смог вдохнуть полной грудью. Пока эта женщина и ее семья в безопасности, остальное не имело значения. В деревне она всегда была добра с ним и никогда его не боялась. Воистину, она, казалось, не замечала его лохмотья и смрадный запах. Она видела только его голод и страдания, и никогда не отводила глаз, как это делали многие, намного старше нее. И она не просто жалела его. Она украдкой передавала ему одежду, которая, судя по запаху, была пошита именно для него. Сейчас он носил штаны из крепкой, плотной ткани, его единственное пальто, что согревало его в холода, но забытое сейчас в спешке, также было сшито ее рукой.
Она была лунным светом на его ночном небе, лишь она дарила ему покой. Один взгляд на неешла ли она с корзиной, полной тканого материала, или же спорила со своим братомэтого было достаточно, чтобы придать ему сил.
Когда женщина с братом скрылась за сараем, Син собирался наблюдать и дальше, развлекая себя фантазиями о несбыточном. Воистину, он представлял, что она бежит именно за ним, он бы позволил себя догнать. В своих мыслях он уходил далеко в будущее, после своего превращения. Он видел себя высоким и сильным, способным защитить ее, обеспечить ее безопасность, его мускулы стали бы гарантией тому, что жестокий мир не причинит ей боли
Он подскочил, услышав треск ветки.
Сын мой, что ты здесь забыл? раздался рык позади него.
Стук в дверь вернул Сина в настоящее, хотя он не сразу пришел в себя. Часть его все еще осталась среди деревьев, на краю цветущего луга, и он был благодарен тому, кто прервал его воспоминания. Он не желал возвращаться в прошлое. Было много поводов для этого, и особеннота самая ночь. Может, если бы тогда все случилось иначе, он был бы сейчас другим.
С другой стороны, может, он был проклят с рождения, и все, что произошло в его жизни в дальнейшем, было неизбежно и предопределено.
Иду, пробормотал он, когда стук повторился, и он оправился от вынужденной паузы.
Потревожившему его бодрствование лучше иметь на это хорошую причину.
Сегодня он не хотел ни с кем иметь дело, сильнее, чем обычно.
Глава 16
Бутч допил последний дюйм «Лагавулина» в стакане и опустил голову как раз в тот момент, когда дверь резко распахнулась. По другую сторону стоял Синвот, кто точно не был жаворонком: взгляд взбешенный, как у Халка в комиксе, а огромное голое тело обещало все муки ада тому, кто заявится к нему с будильником. Радостное приветствие. Вот же сухарь.
И глаз Ублюдка дергался.
Ну и ну, протянул Бутч. Это же солнышко во плоти.
Чего ты хочешь?
Прямо сейчас? «Рей-Бены», спрятать глаза от твоего счастливого взгляда.
К ним подошел Бальтазар, становясь своей тушей между ними.
Кузен, остынь.
Позволяя родственникам разобраться с приветственным этикетом, Бутч зашел в абсолютно пустые комнаты. Син жил как монахэто его выбор, но блин. Разве можно отказаться от ортопедического матраса, когда предлагают? Но нет, нужно как крепкий орешек из Старого Света спать на жестком полу.
Итак, протянул он, пройдясь по комнате, остаточная боль в паху от «Крайслероза» слегка приутихла перед необходимостью разобраться с этим делом. Наденешь штаны или дальше будешь проветривать яйца?
Именно Бальтазар закрыл дверь в комнату, запирая их троих наедине, и Ублюдок остался стоять возле панели, словно знал, что его кузен в любой момент мог психануть и скрыться.
Син уперся руками в бедра.
Я тебя смущаю?
Бутч рассмеялся.
Ты не представляешь, чем увлекается мой сосед. Так то, нет, мне пофиг. Но ты, мой друг, создаешь себе кучу проблем. И речь не о том, что твой приятель на юге может простыть.
Каких же.
Думаю, ты в курсе. Бутч достал печатное издание «Колдвелл курьер Жорнал», сжатое подмышкой. Ты читал утреннюю прессу?
От корки до корки. Кроссворд также разгадал от и до.
Да ладно? Бутч посмотрел, куда можно поставить стакан, и в итоге устроил его на полу. Потом перевернул первую страницу и повернул газету к парню. Интересно, ты решил, что подобный фокус останется незамеченным?
Син не опустил взгляд на черно-белую фотографию с места преступления, которая занимала добрую верхнюю половину разворота. Учитывая отсутствие у Ублюдка компьютера, и тот факт, что Фритц не доставлял ему свежую прессу, сложно поверить, что Син что-то читал тем болеерешил кроссворд.
Без комментариев? пробормотал Бутч, перелистывая страницы. Боюсь, этого мне будет мало.
Он не удивился тому, что Син буднично пожал плечами. Ни его спокойствию и убийственному огоньку во взгляде. Ублюдок являл собой факел агрессии, ходячую катастрофу и на короткое мгновение Бутчу захотелось, чтобы парень вытворил что-нибудь откровенно глупое. Хороший кулачный бой поможет ему выпустить пар.
Вот что меня заинтересовало. Бутч свернул газету и засунул рулон подмышку. Я подумал, что ты решил взять ответственность на себя. Иначе зачем оставлять труп на видном месте? И хэй, учитывая, что ты умудрился освежевать того парня в переулке, это впечатляет. Если отбросить все возникшие осложнения, впечатляющая работа кинжалом. Словно чистили кукурузу. Или сняли чехол с дивана.
Не тебе меня судить и осуждать.
А вот здесь ты не прав. Бутч покачал головой. И так, что скажешь в свою защиту?
Ничего.
Повторюсь: это не прокатит.
Бальтазар тихо выругался.
Син, мы же обсуждали это. ЗдесьНовый Свет
Я в курсе, где нахожусь. Мне ни к чему уроки географии.
Ну тогда обучением займусь я. Бутч подошел вплотную к парню. Тебя депортируют, если продолжишь в том же духе.
Я не снимал кожу с того мужика.
Твоим словам нет веры.
Тогда зачем ты пришел? Зачем вообще говорить со мной?
Потому что я должен объяснить, как обстоят дела между нами. Считай профессиональную вежливость со стороны комрада.
Насколько я слышал, здесь Роф за главного. Так почему пришел не он?
Во-первых, слишком много чести для тебя одного. И, во-вторых, я тот дебил, что отвечает за трупы. Да, это не официальное назначение, скорее отголоски моего прошлого в убойном отделе но, думаю, все мы согласимся, что сейчас, когда мы стоим на пороге окончания войны, последнее, что нам нужногеморрой из-за того, как ты проводишь внеурочные часы в обнимку со своим кинжалом. Нам нужно, чтобы люди держались в стороне. Поэтому тебе придется уехать, если не можешь взять себя в руки.
Син наконец посмотрел на своего кузена, склонив голову с ирокезом.
Заговорил Бальтазар:
Син, да брось. Ты знаешь, что это проблема. Тебе нужно направить энергию тальмэна в другое русло. Или хотя бы перестань афишировать свои подвиги.
А что со вторым? спросил Бутч. Рано утром они обнаружили труп, намотанный на пожарную лестницу.
Отлично. Син пожал плечами. Я убил его. Я убил второго. Я всех поубивал.
Бутч стиснул зубы.
Ну вот зачем так со мной разговаривать? Мне нужна твоя честность.
Я честен. Ты поймал меня с поличным. Я освежевал одного, а потом забил второго на пожарной лестнице мне просто было скучно.
Прищурившись, Бутч сказал ровным голосом:
Неплохо ты развлекся, отрезая его ноги.
Ага, обе ноги. На этом закончим?
Бутч окинул взглядом спальню. На стенах остались дыры там, откуда достали крючки под картины, и он представил, как Фритц сходил с ума, вычищая эту комнату.