И кто бы говорил?!
Я не жалуюсь, заметил офицер. Хотя у меня есть некоторые сомнения по поводу вчерашних тостов. Никогда не был хорош в истории, но, мне кажется, у вас было не более трех королей по имени Зигмунд. А мы пили за Зигмунда Пятого
Рудницкий застонал и помассировал виски.
Я не помню, пробормотал он.
Он открыл ампулу и проглотил мутную жидкость. На минуту он ощутил тошноту и дрожь.
Что это? поинтересовался Матушкин.
Лекарство от похмелья.
Шутишь?
Похоже, что я шучу?
Эффективное?
Конечно, только гадкое. Ну и есть побочные эффекты.
А именно?
Сутки нельзя будет пить алкоголь. Ни капли.
Иначе что будет?
Будешь рыгать дальше, чем видишь, нетерпеливо бросил Рудницкий. Часами.
Неприятно, согласился россиянин. Но все же
Что?
У тебя еще есть этот препарат?
Алхимик потянулся к сумке и дал офицеру несколько ампул.
Держи, буркнул он. На здоровье! А сейчас извини, мне надо немного собраться.
Еще час, заметил Матушкин. Я приказал приготовить тебе ванну и погладить одежду. Успеем.
Рудницкий кивнул и с трудом поднялся с дивана. Головная боль немного отпустила, но он все еще ощущал слабость, как после долгой болезни.
Спасибо, сказал он. Горячая ванна должна поставить меня на ноги.
Только не пытайся сам бриться, предупредил россиянин. Это сделает мой ординарец. Раньше, в мирное время, он был парикмахером, пояснил он. Наше вам почтение с кисточкой, с пальцем девять, с огурцом пятнадцать, нараспев произнес он, передразнивая уличных цирюльников.
Алхимик рассмеялся, голова все еще болела, но он отправился в купальный вагон.
* * *
Варшавский вокзал не слишком изменился после последнего приезда Рудницкого, за исключением трамвайной линии, и на перроне вместо хорошо одетых пассажиров были раненые и отдыхающие солдаты. Все-таки война. В прошлом большинство вагонов на линии ВаршаваПетербург были предназначены для пассажиров, путешествующих первым классом.
Алхимик нервно огляделся и еще раз проверил табличку с номером перрона. Вроде бы все в порядке, однако нигде не было видно офицера, который должен сопровождать его в Царское Село. А тем временем поезд с Матушкиным и его временный эскорт исчезли в синих далях.
Рудницкий подошел к ближайшей лавочке и поставил на нее багаж, но сам не садился, помня науку Анквича. Намного легче внезапно атаковать сидящего, чем стоящего противника. Только где эта охрана? Неужели россияне проигнорировали угрозу? А может, кто-то специально отозвал эскорт, чтобы ликвидировать «польского аптекаря»?
Он еще раз осмотрел окрестности. Теоретически вокзал был не лучшим местом для нападения: слишком много солдат и патрулей. Но на практике? Кто знает? Наверное, лучше всего сообщить начальнику вокзала или другому начальнику.
Рудницкий кивнул мужчине в одежде железнодорожника, но до того как тот отреагировал, алхимика окружили солдаты со знаками Собственного Его Императорского Величества Конвоя на мундирах. Наконец-то.
Что вас задержало? гневно спросил Рудницкий. Я торчу тут уже десять минут!
И я рад тебя видеть, ответил мужчина в генеральском мундире.
Александр Борисович Самарин не выглядел удивленным реакцией алхимика, в его поведении не было раскаяния за опоздание. И все же опоздание Его превосходительства подвергало опасности человека, которого вызвали для лечения наследника престола. Что-то тут не клеилось.
Сашка! Ты использовал меня как приманку, змей!
Именно это я себе и позволил, признался офицер. К сожалению, этого требует ситуация, быстро добавил он. Но, поверь, у меня все было под контролем. Ну что, может, поздороваемся?
Рудницкий протянул руку, однако Самарин проигнорировал этот жест и сжал поляка в медвежьих объятиях.
Не знаю почему, но мне тебя не хватало, сказал он. Как там наша кузина? Сегодня у меня нет времени, но завтра или послезавтра ты обязательно должен навестить Марию Павловну.
С Анастасией все хорошо. Что с цесаревичем?
Расскажу по дороге. А сейчас идем, надо спешить! Автомобиль ждет.
Солдаты Конвоя с небрежным профессионализмом взяли в кольцо алхимика и повели к выходу.
Рудницкий нервно сглотнул и крепче сжал сумку с медикаментами. Решающая партия только начиналась; если он не сможет помочь больному гемофилией мальчику, ситуация может усложниться. Сильно усложниться
Глава II
Рудницкого поселили недалеко от апартаментов, занимаемых царской семьей, в комнатах, достойных правителя. Все помещения сияли золотом, пол укрывали сказочные цветные ковры из Исфахана, а мебель была уставлена ценными безделушками.
Рудницкий услышал стук, едва успев разложить багаж. Он сразу же узнал пожилого невзрачного мужчину в серой униформе: графа фон Шварца, доверенного царя.
Его Величество вызывает вас, сухо проинформировал аристократ.
Алхимик смерил его внимательным взглядом, но не пошевелился.
Я сказал, что
Я слышал, бесцеремонно прервал его Рудницкий. Просто жду, пока вы закончите предложение. На случай, если вы забыли, как меня зовут, вот моя визитная карточка.
Фон Шварц машинально глянул на визитку, после чего спрятал ее в карман с заметным отвращением.
Как пожелаете Олаф Арнольдович, процедил он. Теперь мы можем идти?
Конечно.
Граф повел его прямо в личный кабинет царя. По дороге они прошли мимо нескольких постов вооруженных до зубов солдат в мундирах элитных войск. Несмотря на то что ситуация в Москве и Петербурге была под контролембеспорядки закончились два года назад, охрана царской семьи по-прежнему находилась в состоянии повышенной готовности. Также Рудницкий заметил, что и возле его апартаментов выставили охрану. Возможно, это для защиты Олафа Арнольдовича, но не исключено, что кто-то просто решил не спускать глаз с проблемного гостя. Отношение фон Шварца ясно дало понять, что не все в восторге от его приезда. Только в чем проблема? Рудницкий помнил графа как бесцветного, безгранично преданного царю чиновника. И Самарин говорил, что доверенный царя не принимает участия ни в каких дворцовых интригах. Что-то должно было случиться. Вот только что? А может, местные воспринимают его как очередного шарлатана? Согласно рассказу Матушкина, через дворец прошла целая плеяда «чудотворцев» всех мастей. С другой стороны, Рудницкий уже не раз помогал наследнику престола, о чем при дворе знали все
Алхимик отбросил эти мысли. Фон Шварц с раздражением отослал очередного охранника, постучал и доложил о Рудницком.
Кабинет царя остался в том же спартанском стиле, какой запомнился Рудницкому с предыдущего визита. Только прибавилось карт, испещренных непонятными для постороннего разноцветными значками. На лице правителя появились морщины, а темные круги под глазами свидетельствовали об усталости. И мундир Преображенского полка, в котором был царь, выглядел великоватым.
Ваше Величество. Алхимик поклонился.
Господин Рудницкий
Алхимик сел в кресло, на которое ему указали милостивым жестом. Воцарилась неловкая тишина. Согласно протоколу Рудницкий не мог заговорить первым, а по лицу царя было заметно, что он размышляет, как начать разговор.
Я так понимаю, вы знакомы с ситуацией? наконец произнес царь, с явным усилием формулируя свою мысль.
В общих чертах, осторожно ответил алхимик.
Мой сын Алексей
Ваше Величество, я могу кое-что предложить?
Я вас слушаю.
Я хотел бы оценить состояние Его Императорского Высочества.
Вы только приехали и, конечно же, устали, заметил монарх. К тому же Алексей спит, доктор дал ему опиум. Может, рано утром Он замолчал, видя выражение лица собеседника. Что такое?
Ваше Величество, я беспокоюсь за цесаревича, искренне сказал Рудницкий. Благодарю за заботу, но офицеры Вашего Величества побеспокоились о моем комфорте во время путешествия. К тому же в таких случаях учитывается прежде всего самочувствие пациента, и я не вижу причины откладывать обследование на потом. Уверяю вас, я сделал бы это для любого своего пациента. А если мальчик спит, тем лучше: не почувствует боли, поскольку обследование может быть неприятным.
Правитель покачал головой, на его губах появилась мимолетная улыбка.
Видно, что вы не являетесь придворным, заметил он.
Прошу прощения, если обидел Ваше Величество, пробубнил Рудницкий.
Ну что вы! Такая искренность является ободряющей. Не говоря уже о том, что она редко встречается. Прошу за мной. Еще одно: напоминаю, что мы не используем титулы, обращаясь к детям. Это не нужно.
Рудницкий молча поклонился и последовал за царем. Комната цесаревича находилась рядом, за поворотом коридора. Воздух в помещении был насыщен запахом лекарств и опиума, с едва уловимой вонью окровавленных бинтов. Возле кровати больного сидел высокий лысый мужчина с острой бородкой. Небрежно свисающий стетоскоп выдавал в нем доктора. На небольшом столике, в пределах досягаемости руки медика, стоял телефон.
Доктор Гуэрини из больницы «Младенец Иисус» в Риме, господин Рудницкий, быстро представил монарх. Можете начинать, добавил он, обращаясь к Рудницкому.
Рудницкий отвернул одеяло и осторожно осмотрел конечности мальчикацесаревич спал в ночной рубашке. Коленные и локтевые суставы сильно опухли, а видимые в нескольких местах синяки говорили о внутренних кровоизлияниях. Ребенок беспокойно пошевелился, тихо застонав.
Что вы даете ему? шепотом спросил алхимик у доктора. Для обезболивания?
Опиум, с обидой ответил доктор. В небольших дозах, чтобы не привести к зависимости, добавил он на ломаном русском.
Рудницкий кинул на него разъяренный взгляд и резко выпрямился.
Простите, мне нужна моя сумка, заявил он. Сейчас вернусь.
Думаю, доктор Гуэрини может послать за ней, уходя, спокойно, но решительно произнес царь.
Рудницкий присел на край кровати, а итальянец в мгновение ока исчез за дверями.
Господин Рудницкий, как вы оцениваете состояние моего сына?
Алхимик неуверенно откашлялся: в голосе царя он услышал напряжение и едва заметный страх.
Если бы речь шла о ком-то другом, я сказал бы, что ситуация серьезная, но не критическая. Однако похоже, что Алексей не реагирует на лекарства. Так или иначе, ему нужно давать обезболивающее.
А конкретней?
Морфий.
Мой сыннаследник престола! Он не может стать зависимым!
Рудницкий стиснул зубы, воздерживаясь от возражений. Отчитывать императора всея Руси в его собственном дворце не лучшая идея.
Я постараюсь, чтобы до этого не дошло, сказал он, делая глубокий вдох. Однако сейчас наиважнейшим является борьба с болью.
Доктор Гуэрини заверил меня, что опухоль суставов хоть и неприятна, но не причиняет большого дискомфорта. Да и Алексей нечасто жалуется.
Ваше Величество действительно в это верит? холодно спросил Рудницкий. Посмотрите, пожалуйста, ребенок мучается даже во сне. Мы не говорим о дискомфорте, только о страдании, что почти на пределе человеческой выносливости.
Царь нахмурил брови, раздумывая об услышанном.
Доктор Гуэриниврач с мировой известностью, сказал он через минуту. Вы сомневаетесь в его компетенции?
Не в компетенции. Только в его честности и здравом рассудке.
Я не понимаю
Исходя из применяемой медикаментозной терапии, я считаю, что лечение цесаревича правильное, пояснил Рудницкий, видя вопросительное выражение на лице царя. Оно как классическое, так и спагирическое, добавил он, указывая на заставленный лекарствами столик. Я и сам бы его использовал. Однако Он замолчал.
Однако?
Отказавшись от морфия, доктор Гуэрини пренебрег состоянием пациента по желанию Вашего Величества. Наверное, ожидая соответствующего вознаграждения
Осуждение тех, кто лучше, и выдвижение беспочвенных обвинений не принесут вам моей благосклонности!
Поляк вздрогнул, когда услышал резкий тон царя, но не отвел взгляд. До того как он успел что-либо ответить, раздался стук и в комнату вошел фон Шварц с медицинской сумкой алхимика.
Мой диагноз подтвердит любой доктор, заверил Рудницкий.
Царь не ответил, гневно глядя на него.
Какой госпиталь считается лучшим в Петербурге? спросил алхимик у фон Шварца.
Смотря какой осторожно ответил граф.
Речь идет о независимом медицинском заключении.
Неделю назад в Петербург приехал профессор Бунда, ученик Склифосовского. Сейчас он преподает в Императорской военно-медицинской академии.
Не могли бы вы позвонить ему? попросил Рудницкий.
Фон Шварц послушно подошел к телефону, подгоняемый нетерпеливым жестом царя.
Что я должен ему сказать? спросил он.
Речь идет о лечении случаев излияния крови в суставы.
Мужчина соединился с Академией, коротко представился и потребовал к телефону доктора Бунду. Все это было сделано с невозмутимым выражением лица, но быстрые, резкие движения аристократа выдавали его беспокойство. Он старательно скрывал волнение. Только чего мог бояться доверенный царя? Возможно, его беспокоило состояние здоровья наследника престола, пришел к выводу Рудницкий.
Тем временем царь подошел к замершему от удивления аристократу и протянул руку.
С вами будет говорить государь император, нервно сказал фон Шварц.
Беседа длилась недолго, царь только спросил об интенсивности болей в случаях гемофилии и способах ее лечения. Его выражение лица свидетельствовало о том, что он был недоволен полученным ответом.
Вы были правы, господин Рудницкий! заявил он, с треском опуская трубку. Я должен извиниться. Профессор Гуэрини
Хотя царь не закончил предложение, не было сомнений, что акции итальянца упали ниже безопасного уровня.
Я с самого начала говорил, что этот итальяшка не должен заниматься Алексеем, вмешался фон Шварц. У нас мало своих врачей? Преданных отчизне и монархии патриотов? Не нужны нам пришл
Хватит! прервал его монарх. Забываешься, Рудольф! Возвращайся к своим обязанностям!
Граф молча выполнил распоряжения, но на его лице не было раскаянья.
Не принимайте его слова на свой счет, мы все сегодня обеспокоены, оправдал царь подчиненного. Вернемся к делу, что вы предлагаете?
Дать морфий и раствор алхимического золота. Я разработал этот рецепт год назад, и до этого времени он хорошо себя проявил. Морфий снимает боль, а золото воздействует на все виды воспалений.
Рудницкий приготовил шприц и вытащил из сумки небольшую шкатулку со стеклянными ампулами. Каждая излучала нежное голубое сияние.
Этот странный эффектрезультат алхимических процедур?
Не совсем. На каждой ампуле находится символ, что увеличивает эффективность лекарств.
Это безопасно?
Абсолютно, заверил Рудницкий. Я использовал их на многих серьезно больных пациентах.
И каким это образом? Насколько я помню, вам не выдали диплом?
С началом войны качество медицинской помощи в Варшаве значительно ухудшилось, потому алхимикам и даже магам позволили помогать нескольким хосписам и двум-трем больницам. Конечно же, все должны были пройти соответствующую проверку.
Я правильно понял, что вы имеете в виду благотворительность?
Что-то в этом духе, неохотно признал Рудницкий.
Царь сжал губы, когда алхимик вогнал иглу в колено ребенка.
Когда это подействует?
Сложно сказать, однако первый эффект должен наступить через полчаса.
А конкретней?
Синяки и припухлости должны уменьшиться.
Рудницкий окунул химический карандаш в графин с водой и обрисовал припухлости суставов спящего Алексея и несколько самых больших синяков.
Это поможет проследить за изменениями, пояснил он.
Царь почти незаметным кивком выказал одобрение и положил на стол тяжелые карманные часы с золотой цепочкой.
Полчаса? Что ж, подождем, сказал он.
Алхимик подвинул себе стул и удобно уселся, стараясь не показывать волнения. «Полчасаэто не так долго, подумал он. Особенно если лекарство подействует. Хуже, если нет»
* * *
Рудницкий натер колено цесаревича коричневой, неприятно пахнущей мазью и задумчиво покачал головой.
Что-то не так, пробурчал он.
Припухлость спала, заметил царь.
Он сидел возле кровати больного ребенка, с напряжением следя за действиями алхимика.
Да, но это результат моего препарата, а этот не хуже. Однако не действует.