Лефер кивнул.
Раньше туда не отправляли принцесс.
Верн невольно отметил, что жрец избегает смотреть ему в лицо. «Не ваша ли это работа?» подумал он и, стараясь не подавать виду, осведомился:
Тайник тот же?
Да, как обычно, ответил Лефер, и Верн ощутил его облегчение от того, что разговор пошел в другом направлении. Значит, тут действительно не все так просто. Сколько продлится путешествие?
Пару дней, не больше. Не хочу встречаться с родней.
Принесите мне свиток, сказал Лефер, и в его голосе проступили нотки, которых Верн, в общем-то, не ожидал. Сейчас с ним говорил не сообщник, а военачальник, отдающий приказ. Государь Эвион всем уже надоел. Мы поможем принцессе Антии вернуть корону ее отцаи удержать ее на голове, конечно.
Короны, короны Все всегда крутится вокруг них. Что, если Леферу и тем, кто за ним стоит, понадобилось надеть корону не на Антию, а на кого-то посильнее девчонки с окраин?
Верн усмехнулся про себя. Подарить Ардиону трон Таллериинет, ну бред же. Сделать Антию наживкой, которая выдернет его в новый мир? Это невозможно.
Но что-то грызло Верна, не позволяя отбросить эту мысль до конца.
Два дня прошли в молитвах и строгом посту. Чашка травяного чая утром и кусочек рыбы с овощами вечеромот такой диеты у Антии начало шуметь в ушах. Свободного времени, чтобы поговорить с товарками по несчастью, не оставалось: девушки вставали рано утром и до позднего вечера молились и бросали травы на жертвенник у входа в пирамиду.
Бунтарка Гента держалась с равнодушием марионетки, как и все остальные. Антия почти видела ниточки на ее запястьях. Надо молитьсяи она послушно складывала руки. Надо класть на жертвенник очередной цветоки она клала. Антия подумала, что среди этих цветов наверняка есть какие-нибудь дурманящие: вот больше никто не кричит, не сопротивляется и не пытается сбежать. Все просто спокойно делают то, что должны, и Антия тоже делает, и ее волнение притупилось и улеглось.
По вечерам, когда в доме стихали шаги и голоса, Антия слышала плач. Утром у девушек были бледные лица с мазками болезненного румянца и покрасневшие от слез глаза.
Верн больше не прилетал. У него, должно быть, нашлись дела поважнее и поинтереснее. Лефер смотрел на Антию так же, как и на всех остальных девушек, со спокойным сочувствием. «Хоть бы какую весточку от дяди Бриннена получить», думала Антия, но, разумеется, посланий не приходило.
Родственники избранных дев не имели права на встречи и общение до отправки в пирамиду Ауйле. Антия всегда думала, что это невыразимо жестоко: знать, что твой родной человек еще жив, и не иметь возможности написать ему хоть слово, хоть букву.
Хотя родные Вильмы, должно быть, просто радовались. Антия знала, как обстоят дела в многодетных семьях на окраине. Мало того, что избавились от лишнего рта, так еще и озолотились, и выбьются в люди. Вильма, единственная из всех девушек, была хоть сколько-то живой. Кажется, ее искренне радовало то, что скоро все закончится.
Антия даже представлять не хотела, чем ее настолько измучила жизнь.
В день искупления девушек разбудили ранним утром. Ночью снова прошел дождь. Выйдя из здания и ежась от сырой прохлады, Антия слышала, как за оградой шелестят голоса.
Горожане пришли провожать избранных дев. Там был и дядя БринненАнтия не видела его, просто знала, что он пришел.
«Я вернусь, пообещала она, словно он мог ее услышать. Я обязательно вернусь».
Жрецы и слуги повели девушек к пирамиде. Высокие двери были открыты настежь, и Антия видела десятки ламп, заливавших зал Неба. Лефер шел рядом с Антией, и она услышала едва уловимый шепот:
Идешь последней. Считаешь ступени и ведешь правой рукой по стене. Пятьсот пятая, выступающий камень. Нажимаешь, открывается тайник.
Я поняла, ответила Антия таким же шепотом. Лефер кивнул.
Когда все начнется, держись справа.
Они вошли в зал Небаогромный и совершенно пустой. Ни статуй, ни картин, лишь золотые светильники на стенах, и от этой пустоты на душе становилось холодно. Антия почувствовала, как за ней опустилась невидимая завеса, которая уже не выпустит девушек из пирамиды. Наверняка были избранные, которые сопротивлялись до конца, несмотря на дурманящие травы, и завеса не давала им выйти. Возможно, и теснила к ступеням.
Далеко-далеко ударили в гонг. Девушек выстроили в ряд перед узкой лестницей, и Антия снова ощутила, как в ней просыпается ужаслипкий, знобящий, тот самый, который жил с ней уже восемь лет.
«Держаться справа», напомнила она себе.
Лестница казалась распахнутой пастью. Гладкие ступени сверкали так, словно по ним никто не ходил с самого начала времен. Они убегали в темноту, и Антия почувствовала, как волоски на руках поднимаются дыбом.
Сегодня мы провожаем вас в путь к Великому Киту, произнес Лефер, и Бейла всхлипнула. Пусть будет легка ваша дорога. Совсем скоро вас примет Ауйле и усадит рядом с собой в вечном блаженстве. Весь мир сейчас благодарит вас за ваш подвиг.
Он поклонился девушкам и с искренней горечью проговорил:
Бейла, вы первая.
Бейла шмыгнула носом и медленно двинулась к лестнице. В своем белом платье она казалась покойницей, которая возвращается в могилу.
Лефер называл имена, девушки шли к ступеням, и Антия чувствовала, как у нее начинают неметь ноги. «Пятьсот пятая ступенька, повторяла она, глядя прямо перед собой. Пятьсот пятая».
Когда Лефер назвал ее имя, Антия поняла, что не может сделать и шагавсе в ней окаменело от ужаса. Впереди была тьма. Видя ее замешательство, жрецы торопливо подошли и, подхватив Антию под руки, повлекли ее к лестнице.
Первая ступенька. Вторая.
Антия встрепенулась, опомнилась. Надо было взять себя в руки и вести пальцами по гладкому розовому мрамору облицовки, чтобы не пропустить тайник. Если она будет тратить время и силы на слезы и страх, то ничем хорошим это не кончится.
Чем ниже спускалась Антия, тем темнее становилось вокруг. Шаги девушек шелестели, таялиАнтии казалось, что впереди, там, где еще белело платье Майры, уже никого нет.
Сто шагов. Сто десять. Сто двадцать.
Тьма окутала Антию тяжелыми крыльями, и ей показалось, что она ослепла. Открывай глаза, закрывайничего не изменится. Не стало ни пирамиды, ни девушек, ни Великого Кита, который лежал далеко внизу. Антия снова бежала по подземному ходу, захлебываясь слезами и собственным ужасом, и Бриннен тащил ее за руку. Антия знала, что он лишился ног, когда разминировал один из домов во время войны, и, глядя на него, испытывала страх, смешанный со стыдом. А когда они спасались из дворца, стыд ушел. Ничего не осталось, кроме страха.
Сто тридцать, прошептала Антия, не отрывая руки от прохладного мрамора. Сто тридцать один.
Она стала лодкой, плывущей сквозь тьму. Шелест шагов казался плеском волн. Во рту поселился кислый металлический привкус.
Когда во тьме за ее спиной появился кто-то еще и чужие пальцы сжались на левом запястье, Антия не закричала только потому, что осела на ступеньку, почти теряя сознание. Сердце, кажется, рухнуло куда-то в живот.
Тихо, мягко шепнул Верн. Тихо, это я.
Антия выдохнула, рассмеялась и тотчас же зажала себе рот ладонью. Наверное, этот мрак никогда не слышал смеха. Верн помог ей подняться, и они медленно продолжили спуск, считая ступени.
«Я не одна, думала Антия, чувствуя, как облегчение почти отрывает ее от земли. Я все-таки не одна».
Кажется, именно сейчас она поверила в то, что сможет вернуться.
Двести девять. Двести десять. Верн молчал, осторожно придерживая Антию под локоть. Впереди кто-то всхлипнулона подумала, что по пирамиде пробежит эхо, но не услышала его.
Триста восемнадцать. Триста девятнадцать. Мрамор под ладонью был теплымна мгновение Антии показалось, что она дотрагивается до чьей-то кожи. Как далеко они уже спустились! Верн шел рядом, не говоря ни слова. Он, кажется, совсем не боялся. Антия не видела его, но чувствовала, что ему спокойно и весело. Еще бы песенку начал насвистывать!
Четыреста сорок два. Четыреста сорок три. Как странно, все они идут очень тихо. А если кто-то из девушек оступится и покатится вниз по ступеням?
Верн был рядом. Антия слышала его дыхание, и от этого становилось легче.
Пятьсот три. Пятьсот четыре. Пятьсот пять.
Выступ в стене ударил Антию в руку, она вскрикнула и скользнула по нему пальцами. Послышался едва уловимый скрипоткрылась дверца.
Отлично, прошептал Верн, и Антия почувствовала, как он обходит ее, и услышала шелест и шорохоборотень вынимал содержимое тайника.
Вот, в руки Антии уткнулся тряпичный сверток, и она нащупала шов. Штаны! Переодевайся, время есть.
Отвернись, попросила Антия, встряхивая одежду и сбрасывая с ног туфельки. Верн рассмеялся.
Здесь темно, если ты не заметила. Я тебя не вижу.
«Совы видят в темноте», подумала Антия, но ничего не сказала. Быстро натянув штаны, похожие на те, что были в ее гардеробе, Антия стянула платьеВерн положил в ее руку тонкую рубашку. Последними были ботинки. Антия присела на ступеньку, чтобы зашнуровать их, и вдруг испугалась, что не сможет подняться.
Верн? тихонько окликнула она.
Я здесь, спокойно ответил Верн. Ты стрелять умеешь?
Нет.
Тогда пистолет беру себе.
Он помог ей подняться, и они продолжили спуск. Антия по-прежнему считала ступенькипросто для того, чтобы не кричать от страха, не думать о том, что она во тьме и стала тьмой.
Постепенно в воздухе поплыл запах соли. Спустившись еще на сотню ступеней, Антия поняла, что видит впереди белые силуэты девушек, и нет, это ей не мерещится. Вот проступают огненные кудри Генты, вот Бейла махнула рукой по лицу, стирая слезы, вот Стелли
Подземелье с каждым шагом становилось все светлее. Теперь его наполнял новый звукто ли распевался огромный хор, то ли стонали грешники. По спине бежали мурашки, тело охватывало какой-то липкой жутью. Антия видела розовый мрамор облицовки, видела свои руки и ноги, и да, это в самом деле оказались ее штаны! Еще несколько шагов и
Бейла закричала так, словно с нее живой сдирали кожу. Впереди разлился белый густой тумандевичьи фигурки рухнули в него, и Антия, чувствуя, как ступени уходят из-под ног, заорала во весь голос.
Она падала в туман, захлебываясь молочной прохладой и видя
«Я сплю», отчаянно подумала Антия, прекрасно зная, что не спит. Прямо под ней показалась такая же пирамида Ауйле, и Ардион, стоя на верхней площадке, раскинул руки, словно хотел обнять Антию после долгой разлуки. Рядом с ним застыли женщинысверкающие черные маски закрывали их глаза, но Антия знала, что они прекрасно видят двенадцать девушек, падающих из облаков. Вот они одинаковыми движениями сдвинули маски, и их глазницы налились бледно-голубым светом.
«Когда Солнечный Кормчий сбросит демонов с неба»
Бейла визжала, как козленок на бойне. Над пальцами Ардиона растеклось алое сияние, и Бейла, которая махала руками в поисках опоры, вдруг замерла. Антия увидела, как серые пятна расползаются по ее коже, как волосы, вздыбленные ветром, застывают аккуратными темными волнами, как статуя девушки в легком платье валится на пирамиду рядом с Ардионом и женщины в масках оттаскивают ее в сторону.
«Окаменела», мелькнуло в голове, и Антия поняла, что уже не падает, а летит. Внизу мелькнуло зеленое кудрявое полотнодеревья тянули ветви, чтобы схватить ее, но Верн, который успел обернуться филином, уносил Антию в сторону от пирамиды и каменеющих девушек.
«Мамочка» всхлипнула Антия, и ее снова окутало тьмой. Последним, что она увидела, было лицо Ардионаострое, некрасивое, побелевшее от гнева.
IIIКаменные девы
Отправляя избранных дев в пирамиду, жрецы понимали, чем это закончится. За тысячи лет они узнали все секреты подземелий. Некоторые из них, самые могущественные, смогли даже заглянуть туда, где открывался новый мир, и посмотреть на его тайны.
Чего ни сделаешь, чтобы твоя собственная земля наконец-то обрела равновесие и устояла, не рухнув в океан. Великого Кита надо успокоить, спасти миллионы жизнейчто рядом с этим какие-то девчонки?
Подхватив Антию лапой за предплечье, Верн работал крыльями. Немного к западу от пирамидыи начнутся леса, густые и дикие. В лесах есть тропинки и еще остались те, кого Верн мог назвать друзьями. К ним и полетели.
Верн любил свое птичье зрение хотя бы потому, что мог спокойно смотреть двумя глазами. Он увидел Ардионаобраз брата в торжественном облачении отпечатался в его мозгу яркой картинкой. Вот владыка стоит, обращая девушек в камень, и вдруг понимает, что одна из них уносится в сторону, крича во все горло.
Верн гневно стукнул Антию клювом по голове, и она умолкла. Он даже удивился: не перестарался ли? Вроде бы нет, девчонка дышала, дергала ногами, словно пыталась бежать, стонала от боли и страха, но больше не вопила, и на том спасибо. Ардион смотрел им вслед и не мог пошевелиться: то ли остолбенел от непередаваемой чужой наглости, то ли испугался, увидев брата.
Будешь тут бояться. Король, которого он изгнал, вернулся за своей короной. Зачем бы еще Верну прилетать туда, где его готовы убить?
«Подожди, брат, попросил Верн. Лететь становилось все труднее: Антия была тоненькой, как сливовая ветка, но не тогда, когда ее надо было нести в когтях. Подожди еще немного».
Он прекрасно знал, что будет потом. Отряд каменных дев, который дежурит возле пирамиды, бросится в погоню. Жрицы поведут его, ориентируясь не по запаху Верна и Антии, а по едва уловимым изменениям в магическом поле. Если Ардион даст команду на уничтожение, то каменные девы попросту разорвут тех, на кого им укажут.
Интересно, захочет ли брат поговорить? Спросить о чем-нибудь? Или просто придет посмотреть на кровавые ошметки в траве? Или даже не придет?
Его знобило. Мысли так и прыгали в голове.
Когда облака разошлись, выпуская Солнечного Кормчего, Верн как раз начал снижаться. Отец выступил перед ним в ужасающей красоте и величии. Вечно молодойего золотых волос не касалась седина, лицо нисколько не изменилось с того дня, когда корона легла на голову Верна. Вечно сильныйиногда во сне Верн видел его серебряные доспехи и тяжелые алые складки плаща. Вечно правящий миром, сокрушающий демонов, отделяющий добро от зла одним ударом меча.
Отец, только и смог прошептать Верн. Слово сорвалось хриплым клекотом, он шарахнулся в сторону, и солнечные лучи окатили его сверкающей волной, сбрасывая на землю.
Солнечный Кормчий сделал свое дело. Он в очередной раз посрамил тьму.
Верн прокатился по траве, принимая человеческий облик. Антия обмякла на земле и не шевелилась. Солнечный луч копьем ударил в землю, и Верн увидел себя будто бы со сторонымаленький, с металлической рукой, с закрытым повязкой глазом, он был похож на бракованную игрушку.
Создатель смотрел, размышляя, что бы с ним сделать. Разобрать на детали и лоскуты или все-таки пустить в мир?
Верн не мог отвести взгляда от отцавсегда спокойного, всегда равнодушного, и в голове не оставалось ни единой мысли. Он и сам не понял, как у него хватило сил прошептать:
Отпусти нас
«Отпусти нас, сбивчиво думал он, глядя в глаза отца и понимая, что никогда не мог до него достучаться. Ни тогда, ни теперь. Отпусти нас, мы уйдем, мы никогда не вернемся, просто дай нам уйти».
Кажется, ему никогда не было настолько тоскливо и страшно.
Несколько мгновений солнечный луч еще озарял его, а затем набежали облака, и задул ветерсильный, подгоняющий в дорогу. Солнечный Кормчий вернулся в ладью и поплыл дальше, оставив бракованную игрушку на земле.
Верн поверить не мог, что их отпускают, но им милостиво разрешили идти. Отец, который ненавидел своих детей и мог испепелить Верна и Антию одним движением руки, отошел в сторону, чтобы смотреть, как Ардион будет делать то, что должен.
Не чувствуя под собой земли, Верн поднялся и поковылял в сторону Антии.
Надо было спешить.
Трава была мягкой, со всех сторон поднимался запах спелой земляники, и Антия подумала, что могла бы так лежать целый день. Просто лежать и дышать воздухом чужого лета, а не бежать, спасаясь от взгляда Ардиона и его спутниц.
Неужели это так много?
В следующий миг она уже продиралась через заросли: Верн тащил ее за руку, Антия спотыкалась и лишь каким-то чудом умудрялась не упасть.
Все девушки, которые уходили в пирамиду, превращались в статуи в новом мире, теперь Антия в этом убедилась. И вот ей удалось сбежать от Ардиона и его помощниц.