- Все весьма официально. Ну, лучшая ваша половина так думает. - Я проверил себя еще раз, надежнее вогнав автомат и ножи в их гнезда; подвигался, убеждаясь, что куртка не оттопыривается в подозрительных местах.
- Неужели?
- Ага. Я на задании от самого Бога.
- О, точно. Весьма смешно.
- Не мне.
- Вы... - Епископ моргнул, и еще раз. - Вы серьезно? Вы работаете на... - Глаза многозначительно закатились. - И чего Он ждет от вас?
- Если узнаете, позаботьтесь сообщить.
Туранн склонил голову набок. - Не понял.
- Он не говорит людям, что делать. С тем же успехом он мог бы принять Аспект и сделать Самолично, но ведь это породит проблемы, от которых старается нас спасти Завет Пиришанте. А мне он точно ничего не скажет, хоть я визжи в экстазе.
- Не скажет?
- У нас своя история. Часть ее ваша лучшая половина называет святым писанием. - Я потер паутину шрамов и мозолей на кулаке. - Так что я сам строю планы, и если Ему они не понравятся, он скажет мне в голове: кончай эту херь.
- Гм.
Я сжал кулак, отчего шрамы стали белыми, а потом опять красными. Опять я в своем репертуаре, в роли задницы. Как обычно. Не вина Туранна, что его бог убил мою жену, и отца, изнасиловал разум дочери и превратил лучшего друга в бессмертную зомбированную мясную марионетку. Боги, они такие.
Вот где ад: Он и мой бог.
Я вздохнул. - Как-то Он сказал, что у меня дар ломать вещи полезными способами. Так что иногда он толкает меня к вещам, которые намерен сломать.
- Что нужно сломать здесь?
- Дерьмо, а что не нужно? - Я решил сменить тему. - Что вы имеете на артан?
- Прошу, мил... э, Кейн..
- Шейд.
- Нам вовсе не нужны типы вроде вас... вы уверены, что наш Возлюбленный Отец послал вас сюда...
- Я довольно скоро узнаю.
Туранн вздохнул. - Имя Саймон Феллер не высекает некие искры?
Моя голова качнулась. - Звучит как артанское имя.
- Досье по Забожью. Прикатился в город месяцев через десять после Успения. Буквально прикатился: у него личный поезд.
- У вас есть железная дорога?
- Теперь есть. Феллер явился с парой сотен камнеплетов и парочкой скальных магов, они клали рельсы прямо перед ним.
- Деньги.
- Много. Он купил шахты "Черный Камень", он может позволить себе работать в убыток уже два года.
- Рыцари в восторге?
- Детей готовы для него родить. Феллер связан с Забожьем. Откуда, думаете, хриллианцы достали эти чудные ружья?
Я нахмурился. - Алмазный Колодец?
- Покажите камнеплету машину, и он назавтра явится с новой, в два раза производительнее и в десять раз красивее.
- Они не делают погрузчики? Все, что я видел - рычаги и насосы.
- Это хриллианцы. Им не были интересны ружья, пока не поняли, что ружья лучше булав в ближнем бою. Ну, Феллер сговорился с ними. Он ловкий делец.
- Занят лишь своими шахтами?
- "Черный Камень" - не только шахты. Драгоценные металлы, но прежде всего там добывают грифоний камень. В последние месяцы получили изрядный вес. Материал низкого качества - почти все выработано - но много. Похоже, он начал зарабатывать. Нанимает гриллов для работ, но мастера и надсмотрщики все люди. Наверное, артане. Сорок два, как говорят.
- Сорок два? Святая срань. Чего он хотят на самом деле?
Туранн пожал плечами. - Кроме денег и власти? Вы скажите.
Я потер глаза. Головная боль возвращалась. - Давайте я буду краток. Весь треклятый континент - дерьмо, весь мир, наверное - кишит артанами и головорезами компании "Поднебесье", застрявшими в день Успения. Почти все похожи на меня: не умеют играть честно. Теперь вы говорите, что сорок с лишним собрались вместе. Там творится что-то чертовски серьезное, и не хочу, чтобы мне отстрелили задницу, прежде чем узнаю.
- Ну... - Туранн неловко завозился. - Это чистые догадки, основанные на... сомнительном источнике внутри Лика. Он из, э, Народа - вы же их знаете, могут сказать правду, но могут и сплести сказочку...
- Ага, избавьте. Дальше.
- Он подозревает, что на Бранном Поле существует дил в Тихую Землю. В самом Аду - где-то внутри утеса. Говорит, "Черный Камень" пробирается туда.
Мои глаза закрылись. Рука пошарила, ища край стола, и промазала. Я пьяно пошатнулся.
- Кейн? Кейн, вам нехорошо?
Когда я открыл глаза, Туранн наполовину вылез из кресла. Я махнул ему рукой. - В порядке. Я в порядке, просто... вау. Просто... день выдался грубейший. Дерьмо. Мне нужно сесть.
Я неуверенно шагнул и почти упал на тумбу у камина.
- Кейн - серьезно, я не владею всеми силами Уле-Туранна, но если вы больны, Возлюбленный Отец позволит...
- Тут ничем не помочь.
Я пошатнулся, но где-то нашел силы поднять голову и поглядеть епископу в глаза. - Это не сказка, вот. Вам нужно пойти к Артанскому зеркалу сегодня же ночью. Сказать Анхане. Тут точно есть дил, и "Черный Камень" не ищет его. Уже нашел.
- Неужели? Ну, это достаточно интересно, если правда, но едва ли срочно. Вряд ли они смогут его открыть.
- Уже открывали. Не раз.
- Невозможно. Даже сила нашего Возлюбленного...
- Нужно сегодня же послать сообщение герцогу. Император должен знать, что дилТ'ллан снова прорван, на этот раз с нашей стороны.
- Но это невозможно...
- В жопу невозможности.
- Прошу... вы должны понять... коммуникации такого сорта нарушают протокол, и без весьма важного обоснования... Я имею, вы даже не знали о диле, прежде чем я...
Голова долотом вгрызлась в висок. Рук снова закрыла глаза. - Знал?
- тьма смердящая дерьмом и страхом и человечьим дыханием, голый холод и жар и скользко пока дрожь волнами шока не проходит по слившейся плоти, изрезанный рунами розовый кварц мерцает в синем не-свете секущего жезла -
Рука отрывается от лица, память прыгает на двадцать пять лет, одним движением. - Знал? - говорю я. - Я был там.
- Кейн?
- Скажите им на хрен, что я видел во сне.
- Что?
- Просто скажите, а?
- Ну ладно, Кейн, подумайте. Император - сам Митондионн. Приемный сын чертова короля эльфов, того, что зачаровал дилТ'ллан и закрыл все пути много столетий назад. Если бы существовал дил в Пуртиновом Броде, не думаете, что он рассказал бы о нем?
- Если не было причин молчать.
Я смотрел на руки. Провел чертовски много времени, глядя на руки.
- Знаете, почему я оказался здесь в первый раз? Был послан Монастырями, работал в экзотерии, как разведчик и знаток огриллонов при одной почти частной экспедиции. Они искали магический артефакт - это был гигантский, мать его, покрытый рунами бриллиант, больше моей головы. Легендарный артефакт, из Подлинных Реликвий. Если бы они его нашли... моей истинной работой было привести туда ударный отряд эзотериков. Если бы догадки партнеров подтвердились, Монастыри проглотили бы бриллиант в единый кус, не заботясь, кого придется пережевать.
- И?
- Это была Слеза Панчаселла.
- Панчаселла?
Я кивнул. - Того чертова короля эльфов, о котором вы упоминали.
- Но... но... Слеза Панчаселла - это же легенда...
- Или что.
- Ее никто не нашел...
- Или никто не объявлял о том. - Мои губы расползлись. Но я не смог бы выдать этот зубастый оскал за улыбку.
- Ну... я все еще не склонен думать об этом серьезно. Даже если артане нашли дил, вред ли откроют: даже сила нашего Возлюбленного Отца...
- Не хватит ли слов о В-Жопу-Любленном Отце? Что у вас есть на строения и операции "Черного Камня"?
- Маловато. Мы смогли подкупить лишь парочку гриллов-носильщиков.
- А магией пробовали? Вы даже Око туда не запускали?
- Кейн, "Черный Камень" производит грифоний камень. Они не хотят, чтобы мы знали, что творится внутри. И у них есть сила мешать.
- Ага, ладно. Пишите еще один проклятый отчет, что еще умеете? - Я поднялся на ноги и потащил печальную задницу к окну.
Ад смотрел мне в лицо. - Сукин сын драной шлюхи. Они уже знают, что я здесь.
- Знают? - Туранн говорил скорее удивленно, нежели скептически.
- Феллер должен был послать кого-то в доки, следить за приезжими.
- Откуда знаете?
- Сам так бы сделал. Не то чтобы он ждал меня - хотя мог... вот дерьмо, даже не подумал. По общему принципу. Он хочет знать, кто приезжает, кто уезжает. - Я качал головой, пытаясь расцепить челюсти. - Любой артанин узнал бы меня. Любой. Удивляюсь, что сосун не подошел за автографом. Дерьмо.
Я качнулся к Туранну. - Какие у вас полевые ресурсы?
- Не имею полномочий. - Он неуютно поерзал. - Могу лишь намекнуть: недостаточные.
Я махнул рукой. - Ладно. Я провел здесь меньше дня и знаю больше, чем выцедили вы.
- Больше? О чем?
- Не трудитесь зеркалить герцогу. Он уже знает.
Туранн моргнул. - Я... Что?
-Забудьте. Они уже знают. Хотя бы Делианн. Сукин сын.
- Точно?
- Слушайте, девица Хлейлок... три года - это чертовски долго для должности Поборника, не так ли?
- Потому ее и зовут Хрилгет.
- Но три года... Она стала Поборницей до Успения? Или после?
Туранн закашлялся, хмурясь. - Вы о том самом Успении?
- Ага. О котором не любит говорить ваша лучшая половина. О том, когда я разрубил Нашего Возлюбленного Отца надвое и вогнал меч по рукоять прямо в Его Возлюбленные Трахнутые Мозги.
Туранн кашлял так сильно, что пришлось утирать слюну с подбородка. - Не знаю... могу посмотреть для вас, но не уверен, что имею подходящие...
- Пометьте себе: нужно узнать. Ведь если она возвысилась до Успения, а после... ну, это может быть важным.
- Не улавливаю.
- Дело в Завете Пиришанте, и Ма'элКоте, и дне Успения... Это сложно.
Я понял, что снова смотрю на шрамы. - Просто узнайте.
Только это и смог сказать.
- На площади Ткача есть доска объявлений. Сведения будут записаны цифрами на объявлении "Род, вот номер твоего ящика". Поняли?
- Да. Род, вот номер ящика. - Я потер глаза. - Ага, понимаю. Наконец последнее. Нужно кое-что перетереть с местным агентом Монастырей.
- У меня нет никаких офиц...
- Но вы знаете, кто он. Должны. Давайте.
Туранн глубоко вздохнул. - Вам известно, что Монастыри отнюдь не приветствуются на Бранном Поле.
- Ага, наслышан. Ни в одном из кругов любой возможной Преисподней не поверят, что Совет Братьев оставил целую нацию без наблюдения.
- Ну, да. Так... - Епископ склонил голову, будто готов был бежать. - Иногда запретную деятельность легче всего скрыть под деятельностью также запретной, но классом пожиже. Смекаете?
- Отчего у меня чувство, что ваши откровения меня не порадуют?
- Помните, что я говорил о кейнистах?
- Ох. - Я потер глаза. Это явно не к добру. - Ох. Ради всего дрянного.
- Еще хуже.
- Хуже чего?
- Боюсь, что, - сочувственно кивнул Туранн, - вы ее знаете.
Я перестал тереть глаза: продолжив, мог бы случайно загнать пальцы в глазницы по средние фаланги. - Что, издеваетесь, драть вашу...
- Если бы. Мне самому пришлось иметь с ней дело. Не раз.
Он написал адрес на обрывке и передал мне. Я скомкал бумажку в кулаке. - Вывернуть меня наизнанку!
- Мне жаль. Правда.
- Не так, как мне. - Я со вздохом опустил кулак. За окном толстая самка покачивалась на краю уступа. Я глубоко вдохнул, и выдохнул, повернулся к Туранну и начал: - С ним рядом яда капля в чаре с цаплей ...
Он поднял руку. - Я перейду сам, если вы не против. Обычно выхожу лишь в полночь. - Почти извиняющимся жестом указал на окно. - Уже год не пил бренди, не видел вечерних огней.
- А что с епископом?
- Он будет помнить ничем не примечательный ритуал Искупления. - Шпион достал глиняный кувшин и пару кубков. - Не против? Это тиннаранское.
- В другой раз.
Когда я повернулся к выходу, Туранн сказал: - Наверное, это, эгмм, особенное чувство...
Я остановился. - А?
Туранн обвел кувшином круг. - Это. Всё это. Быть здесь.
- Особенное - одно из возможных слов.
- То есть, вы это сделали. Без вас здесь бы ничего не было.
- Не только я. Многие.
- Многие, да. - Туранн плеснул себе бренди до краев. - Кто-то еще жив?
Я смотрел, не мигая. - Пуртин Хлейлок.
- Точно, точно. Город назван Пуртиновым Бродом, но лишь река сделала его возможным; превратила целый угол континента в сад. Знаете, как они назвали реку?
Я опустил взгляд на руки, пытаясь продышаться сквозь кирпич в животе. - Путь Кейна.
- Именно. Путь Кейна. Не могу представить, как это ощущается.
- Я тоже, - отозвался я и встал.
Ночь поглотила вертикальный город.
Когда я притащил утомленную задницу к подножию соборной лестницы, улицы Пуртинова Брода уже были похоронены в тенях; заходящее солнце тянуло тьму вверх, стирая Ад, ярус за ярусом. Утес и город освещались факелами и лампами, так что я шагал в мерцающем, кровавого окраса сумраке.
- без вас здесь бы ничего не было -
Я тяжело присел на гладкий камень скамьи и повесил голову.
Рабская культура. Целые и годные.
- превратила целый угол континента в сад -
Когда-то мне нужно было посмотреть. Когда закончились отговорки.
- Черные Ножи не стоят на коленях -
Извивы ночи сплелись вокруг меня: широкие витые кабели межзвездного мрака распались на жилы, притянув меня к реке, к Шпилю, к Аду над головой и каждому дыханию проклятых и их господ; фрактальная сеть артерий выкачивала тени из этого места в меня, а из меня в это место, из того, что было, в то, что есть.
Ночь пятнала, извиваясь и окутывая меня; глотала меня, принимала, сочась в глаза и рот, нос и уши. Я покачал головой. Безрадостный смешок вырвался из горла. Вот этого я избегал? Вот это пугало меня до усрачки? Невозможно.
Ибо когда же я боялся темноты?
Навеки и аминь
"Отступление из Бодекена", отрывок
Вы Кейн (актер-исполнитель профл. Хэри Майклсон)
Не для перепродажи. Незаконное распространение преследуется.
2187 год. Корпорация "Неограниченные Приключения". Все права защищены
Страдросшь.
Вотмойотте.
Вот.
Мой.
Ответ.
Хуже некуда.
Данедост.
Да.
Не.
Достаточно.
Должоткрыглза.
Должен.
Хррр...
Хрень.
Святая.
Хрень.
Хррр...
Вздох. Всё за вздох.
Воздух это всё но...
Так.
Устал.
Но.
Не нужно дышать для разговора с тобой.
Технологии - адски чудесная штука.
Я просто...
Нужно.
Больше боли.
Ночь.
Должна быть ночь. Нет солнца на коже.
Я могу открыть. Глаза. Могу и открою. Скоро.
Так и будет.
Дыши... дыши.
Матьмоютак.
Ветер... еще дует. Дым костров... запах гнилой крови и сочного мяса, мягкого и голубоватого... похоронные настилы к западу от стоянки... кладут мертвых кучей для жуков и ворон...
Просто.
Дыши.
Выдох.
Не проблема.
Вдох.
Выдох.
Нужны все... хрр... хрррр... условия...
И не могу...
Вот, вот. Так. Я смогу.
Дисциплина Контроля.
Могу.
Могу.
Могу сделать.
Могу.
Окей.
Именно о том.
Сын старомодного бога там, дома, умирал целый день. Не уверен, сколько выпадет мне. Кажется, я в чуть лучшей форме. Или это потому, что я страдаю за собственные грехи...
Или...
Кряхтение, чуждые слова, скрип веревок и намасленного дерева и да, и да, это я, а это они. Да.
Да.
Моя дыба склоняется, крутясь медленно, как звезды, что обязаны быть наверху, клонится назад, словно шезлонг, пока не ложится и перетруженная диафрагма спазматически расправляется с хрипами и сипами, качая воздух в легкие: вот настоящая причина, что я перетерпел того сына того старомодного бога.
Потому что они не хотят, чтобы я умер. Еще нет.
Кислород изгоняет тени из рассудка.
Я открываю глаза.
Мои руки - это мои руки, наверху на посеревших планках Y-образного креста. Похоже, судорога, пальцы скрючились когтями. Чья-то боль. Вижу судорогу, но не ощущаю. Рук и ног нет: куски дерева. Обломки камней. Может, наконец-то перегорел центр боли.
Может, ржавые штыри в запястьях и лодыжках перебили нервы.
Кровь на штырях темная в оранжевом свете походных костров. Набирается розоватости, когда скапливается и течет по коркам, по руслам на предплечьях.
Я не вишу на штырях. Крест сделан для грилла, руки примотаны. Не заслужил изделия по мерке. Штыри лишь не дают рукам выскользнуть из веревок.
Крест иногда опускается, снимая напряжение с рук и голеней, куда тоже вбиты штыри. Сейчас я пытаюсь поднять голову. Посмотреть на палачей. На тощезадых так называемых колдуний.
Сучек.
Нужно было догадаться, что это будут самки. Надо было знать. Как будто не сливался с Барандом. Нужно было знать.
Отец рассказывал историю - о конниках из далеких восточных степей? Или о номадах, не помню ни имени их, ни пустыни - которые приняли на веру, что мужчина годится лишь для войны; что мучения слабых делают мужчину негодным. Так что, когда они хватали человека особо презренного, и лишь бесконечные страдания могли ответить на зов пролитой крови...
Они отдавали его женщинам.