Она знала французский язык. Уроки не прошли даром. Каждое занятие она пропустила через себя, свой мозг, свое сознание и, извиняюсь за пафос, даже душу.
Соответственно, понимала большую часть того, что Феликс объяснял ей; что обсуждал Адриан по телефону с неким Нино; о чем перешептывались те работники, что приносили ей пищу.
Но с тем, как устроен её язык, гортань и голосовые связкиговорить на их языке будет затруднительно.
Пора отбросить наивные иллюзиией не сбежать отсюда! Ей известно положение семьи Агрест в обществеи они богаты, дьявольски богаты. У них камеры наблюдения по всему дому, охранники патрулируют территорию здания. Действительно, как тюрьма. Золотая клетка.
Роковой день настал. Декабрь. Маринетт родилась в декабре, на канун рождества. Город утопал в счастливой суете, гирляндах, вывесках о подарках для семьи, многочисленных скидках. У Адриана в комнате стояла большая, пышная, зелёная елка. Самая настоящая! Она уже медленно умиралаиглы усыпали пол. Тем не менее, она была очаровательна, как юная деваеё веточки украшены игрушками, непонятными шариками, на верху горит звезда.
Феликс к ней сегодня приходил, спешно поклонился, как джентльменна нем был одет красивый фрак с голубым галстуком, выгодно подчеркивающим холодок его очейи с сожалением проговорил:
Маринетт, прости! Урока не будет. Я хотел начать читать тебе «Портрет Дориана Грея», но Сегодня мы празднуем Рождество, приедут гости, мне придётся играть роль сынка-паиньки. Не скучай!
Хаа? Не скучать? Легко сказать! Так же быстро, как пробормотал извинения, мальчик удалился, оставив русалку в полном одиночестве. Адриан сегодня не заходил. Младший Агрест говорил, кажется, о гостях? Наверняка на этом званном ужине будет присутствовать невеста Адриана!..
Мари тряхнула головойволосы рассыпались по плечам. Точно змеи взвились под водой. Почему-то думать о молодом хозяине, об его невесте в тягость.
Ну, вот. Пробили куранты. Началось. Уста русалки изогнулись в блаженной улыбке. Она всплыла на поверхность воды, приоткрыла свою тюремную камеру, откинула голову, готовясь обуздать новые ощущениячудеса перевоплощения в двуногую особь, которой она не была целый год.
Весь хвостот начала до самого плавника пронзила острая боль. Каждая чешуйка словно зажила своей жизнью: зачесалась, зашипела и желала оторваться от корня и стать самостоятельным организмом. А потомвсе. Все прошлои Маринетт резко потянуло вниз, словно к её новым ногам привязали два булыжника. Она отчаянно забарахталась, зашевелила ногами и не чувствовала ихони будто онемели.
Русалка слишком долго прибывала в своей урожденной форме. Первая часть тела не принимает вторую. Отторгает буквально. Ноги истолкуются мозгом как чужеродный вредитель. Вот дерьмо!
Аквариум, в котором она прожила целый год, теперь топил её. Жаждал её смерти. Когда она уже почти сдаласьпальцы на её ногах запылали какой-то адской, горячей болью, будто она жарилась в котле лавы. Она чувствовала их, чувствовала свои ноги! Маринетт не сдастся аквариуму. Она сильнее своей тюрьмы. Ничто не сломит её. Девушка перестала паниковать, усиленно загребла вверх руками и ногами, и вот, когда вынырнула, широко раскрыла рот и вздохнула. Она дышит! Дышит воздухом. Прямо как это делают люди: вдох и выдох, и так по бесконечному кругу, до самой смерти. Наконец-то!
Распахнула глаза. По её лбу стекала струя воды. Маринетт выставила перед собой руки и изумилась: её тело покрылось крупными мурашами, кисти дрожали от холода. Русалки хорошо переносят низкие и высокие температуры, но людинет. Ей нужно выбираться, пока конечности не перестали двигаться.
Она потянулась вверх к открытому окошку, через которое ее погружали в аквариум в первый раз и, оперевшись о руки, поднялась на верхушку аквариума, отметив, что её ноги гораздо легче, чем хвост. Оказавшись с наружи и беспомощно воззрившись на комнату хозяина, оторопела: ей не спрыгнуть с такой высоты. Нужна лестница, которую обычно приносят те люди, что кормят её.
Вот же!.. И что ей теперь делать?
Так она просидела около пятнадцати минут, совершенно без сил и без мыслей. Какой-то зверь терзал её живот. Ах, да, этот зверьголод. Она очень хотела есть, спать и ещё тепла.
И чего ради эта борьба? Кому она бросала вызов? Хм если она с разбегу спрыгнет с такой высоты в виде человека, то умрёт? Переломает себе все косточки? Было бы неплохо! Потому что её жизнь потеряла смысл в тот момент, когда она попалась в сети людей.
Она сдавленно, приглушенно, даже как-то скованно засмеялась, и раскаты этого смеха не принесли ни облегчения, ни мотивации жить дальше. Вообще ничего. Маринетт спрятала лицо в ладонях и почувствовала, как по её щекам, ладоням течёт что-то горячее. Слёзы вот ещё чего не хватало!
Русалки не плачут. Но сейчас она не русалка, а всего лишь человек. Жалкие, плаксивые, малодушные люди! Девушка яростно растерла солёные слезы по лицу, ненавидя ноги, людей, свою постыдную уязвимость и слабость в этот момент. Должно быть, если бы сородичи увидели её сейчас, они бы презрительно отвернулись.
Дверь скрипнула. Приоткрылась. Полоска света проникла в комнату, растянулась по всему полу, до самой батареи, но тотчас исчезла, стоило Адриану войти внутрь. Он выглядел уставшим и потрепанным. В сторону Маринетт не глядел. Только прошёл до дивана и, по пути стянув галстук и пиджак, небрежно бросил их в сторону. Странно. Обычно хозяин бережлив и аккуратен со своими вещами.
Маринетт впилась зубами в верхнюю губу. Сжала ладонь в кулак. Она не думала об этом. Об Адриане. О его реакции на её ноги в ночь, когда луна только нарастает. Как непредусмотрительно с её стороны! Она должна была предвидеть, что он может поднять шумиху, рассказать отцу, а тот непременно вызовет этих ученичьих учёных. Словом, людей, которые будут проводить на ней опыты и ставить эксперименты! А стать лабораторной крысой ой как не хочется.
Хозяин растянулся на диване и закрыл глаза. Он спит? Если так, то это отлично! У неё появился шансшанс найти способ выбраться отсюда любой ценой. В критических ситуациях кровь ударяет в наш мозг, адреналин охватывает все тело и, как правило, наш ум посещают самые незаурядные идеи.
Вот и Маринетт открыла у себя второе дыхание: с приливом новых сил и возможностей она осторожно, стараясь не создавать лишних звуков, перебралась к другому краю аквариума и посмотрела внизнет ли поблизости каких-нибудь подушек или матов от спортивного уголка, чтобы смягчить приземление. Ни черта. Аквариум высотой в пять-шесть метров. Она точно сломает свои новообретенные ноги, если решится спрыгнуть. Она посреди пустой комнаты. Делать нечего.
В смешанных чувствах девушка добралась до той половины, в которой находилось окошко, вход в тюрьму. Она задержит дыхание и порыщет в воде, может быть ей удастся найти что-нибудь. Если она выгребет песок и скучкует водоросли, то спрыгнет без риска раздробить себе что-нибудь. А хотя к чему все усложнять, если можно разбежаться и допрыгнуть до дивана?
Мари устремила взгляд на диван. Расходимся. Не получится. Диван слишком далеко. Со слабым, истощенным, человеческим телом она не допрыгнет. Вариантов нет. В любом исходе её ждёт та же участьрасплющится. Чуть больнее, менее больнее, средне. Суть одна. И если ей придётся выбирать между одной болью и другой, то она предпочтет не выбирать вообще.
И только что до неё дошло, что Адриана нет на диване. Пиджак и галстук по-прежнему валяются на полу. А Адрианнет. О боги Олимпа! Она лихорадочно заморгала. Не помогло. Хозяин комнаты так и не появился.
Пока снизу не раздался знакомый, шокированный не менее, чем она, голос:
Мать, роди меня обратно. Какого хрена?
Феликс рассказывал, что страусы прячут голову в песок, когда боятся. Неважновымысел это или правда. Сейчас больше всего на свете Маринетт хотела бы стать одним из этих страусов.
Она не видела Адрианабоялась взглянуть. Но терпение никогда не было её сильной чертой, и она поддалась искушениюсвоему любопытству. Она хорошо улавливает эмоции людей и смело может заключить, что наследник империи Агрест не живёт даже, а скорее волочит бессмысленное существование, иногда отбрасывая саркастические комментарии насчёт всего, что его окружает.
И тут лицезреть его вытянутую физиономию. Как интересно!
Мари подползла ближе, глянула внизи у неё закружилась голова. Она чуть пошатнулась и прикоснулась к вискам. Какое же у людей хилое тело, если не восполнить основные потребностиеда, сон, тепло, нужда.
Хах. Как всегда. Парень скрывал свои эмоции: лишь брови, приподнятые выше, чем обычно, свидетельствовали о его участливости. К чему весь этот фарс с усиленным подавлением того, что естественноэмоции? Они вдвоём. Никто посторонний не наблюдает. Скорее, впрочем, он делал это неосознанно, что-то вроде привычки.
Вдруг Адриан раскрыл руки, будто бы для объятий, и вполне серьёзно прохрипел:
Прыгайя поймаю.
В его тоне отчётливо угадывалась просьба довериться ему, не бояться, и одновременно какая-то грубая, непреклонная настойчивость. Маринетт передернуло. Она усталаона психанула.
К черту все! Хуже уже некуда. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское.
Девушка на ватных ногах присела на корточки и, что было мочи оттолкнувшись о поверхность своей тюрьмы, прыгнула в объятия то ли смерти, то ли неизвестно кого, но точно не Адриана Агреста. Потому что человек, что после того, как поймал её и, удерживая своими сильными руками, сел на тот самый злосчастный диван, ласково гладил её по голой спине, выпирающем лопаткам, не мог быть тем самым хозяином, для которого она всегда являлась не менее, чем зверушкой. Домашним питомцем. Нет, не так домашних питомцев любят и играют с ними. А она же выступала в роли живой декорации. Красивая, но бесполезная. Просто украшение, как картина, настенное оружие или декоративное растение.
Русалка сидела у него на коленях, дрожа от холода и обвив руками его шею, уткнувшись носом в его грудь, ощущая его сердцебиение так же отчётливо, как и свое собственное. Его рубашка промокла, впитав в себя влагу её тела, и очерчивала кубики пресса, стройную, гибкую фигуру.
От холода её соски затвердели и бусинками припали к его телу. И когда она чуть отстранилась, он резко выдохнул, и Маринетт изогнула изящную бровь, потому что она не поняла назначение это выдоха. Или не хотела понять
А потом она медленно приоткрыла рот и поймала взгляд Адрианастранную мольбу выражали радужки её глази пролепетала низким, осипшим, словно у простуженной, голосом:
Ад-ри-ан. Есть хочу. Еду. Не для меня вашу. Человеческую.
Ад-ри-ан. Язык трижды ударился о нёбо. Ад. Ри. Ан. Ха-ха! Как забавно! Первое слово, произнёсенное русалкой на бархатном французскомэто имя молодого парня, который весь год не оказывал ей ни малейшего признака внимания.
Вот так просто, произнеся его имя по слогам, она выбила почву из-под ног. Хозяин молча выпустил Маринетт из кольца своих рук и вышел из комнаты. Хочется верить, что за едой. Дверь зачем-то оставил приоткрытой.
Мари удобно уселась на диване, поджала ноги под себя и уткнулась лбом в колени. Живот заурчал. Боже ну и тела у людей невыносливые! Как они только с ними живут?
Девушка давно сбилась со счету времени. Но когда Адриан вернулся с целым подносомиз чистого серебра, к словумногочисленных блюд, Маринетт уже практически засыпала. В комнате довольно тепло, поэтому она быстро согрелась. К тому же, Адриан поднял с пола вещигалстук положил на диван, а пиджак набросил на худые плечи Маринетт. Она благодарно кивнула головой.
Теперь понятно, почему он не закрыл дверь до конца. Хм. Какая предусмотрительность. Ей этого как раз и не хватало.
Он поставил поднос на стол перед диваном и расположился в кресле сбоку, задумчивым, проницательным, немигающим взором вперившись в Маринетт.
Она же в свою очередь беззастенчиво взяла в руки длинную, сочную, измазанную в кетчупе, спагетти, повертела её в руках, рассмотрела и с хлюпом втянула ртом. Ммм. Прелесть. Немного кетчупа осталось на губах, и русалка, не без удовольствия заприметив красиво сложенные салфетки с краю, взяла одну и элегантно промокнула ею губы.
А затем взяла в руки вилку и как ни в чем не бывало продолжила трапезу. Так, словно для неё это была привычная обыденность, ежедневный ритуал, словно она каждый божий день проворачивала этопользовалась столовыми приборами типа ложки, ножа и вилки, а не вгрызалась в добычу, как дикарка. Конечно, уроки этикета от Феликса не прошли даром, и она знала, как пользоваться вилкой. Хозяин удивлён, что она не стала расчесывать ею волосы, как Ариэль? Не. Это пройденный этап.
Мари заметила, как Адриан едва слышно охнул и побелел до оттенка почти такого же, как полотно художника, которое вскоре должно покрыться чудесным цветами, оттенками синего, жёлтого и голубого. Но до тех портомительная белизна.
Ты говоришь.
И только сейчас Маринетт поняла, что она изначально неверно оценила степень ошарашенности Адриана по десяти бальной шкале. Он удивлён? Шокирован? Нет. Все мысли вылетели у него из головы. Он может лишь созерцать происходящие как сторонний наблюдатель.
Это ещё одна слабость людей: стоит им стать первооткрывателями какого-то необычного явления, столкнуться с проблемами или просто выйти из зоны комфортаони цепенеют.
Сейчаснет. Я ем, беспринципно заметила Маринетт, сделав освежающий глоток апельсинового сока. Да, Адриан. Она даже знает, как пить из стакана, подними уже челюсть.
И говоришь.
Если тебе от этого легче Русалка подарила ему кислую улыбку, точно терпеливая учительница навязчивому ученику. Да. Я говорю. И хочу спать. Завтра. Я объясню тебе все завтра. Хорошо?
Русалке нравилось звучание её голосаоно было тягучим, медленным, сладким, как мёд или растопленный тёмный шоколад. Как говорится, с перчинкой. И ещё больше ей нравилась реакция Адриана. Он смотрел на неё неотрывно, она буквально купалась в его внимании.
Да уж! Сейчас он компенсирует ей отсутствие всякой заинтересованности за целый год, ибо то, как он на неё смотритэто вода, утекающая сквозь пальцы.
А Маринетт и не была против. Она слишком хотела насытиться и поспать, слишком.
Спасибо за ужин.
Она зевнула. Будучи русалкой, она бы съела все до последней крошки, а здесь было, чем полакомиться. Крылышко и ножка курицы, два салатика, морепродукты (Маринетт едва сдержала рвотные позывы!), розовые макаруны и, кажется, яйцо. Но сейчас она сыта.
Да на здоровье.
«Ты сама ходячий ужин», мысленно прибавила девушка. Не до конца понимая, с чего вдруг такая мысль всплыла у неё в сознании, она пожала плечами и ответным взглядом посмотрела на парня.
Художник добавил красок на полотнолицо Агреста прояснилось и он более не выглядел потрясенным. Напротив, он смотрел на Маринетт как-то миролюбиво и внимательно, словно отец, наблюдающий за тем, как бы дочь ничего не натворила, но не сующий нос в её дела до тех пор, пока она по уши не окажется в дерьме.
Хорошо. Спи, несколько запоздало ответил Агрест на её прошлую речь. Я обо всем позабочусь. А ты уж потрудись мне все объяснить завтра.
Честно? Он позаботится обо всем, обо всем? Даже о работниках, которые обычно приходят накормить Маринетт? Она хотела задать множество вопросов, но ещё больше спать. Адриан подошёл к ней, легко взял её на руки, стянул пиджак и уложил в кроватьсвою кроватьнакрыв одеялом. А где же будет спать он? Что насчёт еды, она не испортится? Разве покрывало на диване не стоит высушить? И почему он, дьявол его побери, все это время был в мокрой рубашке? Так нравится дискомфорт?
О многом хотелось подумать. Но голова уже становилась тяжёлой от количества терроризирующих ее вопросов, а тело обмякло. Прежде чем провалиться в глубокий, безмятежный сон на суше, а не в воде, Мари потянула носом запах и подумала, что приятно. От Адриана пахнет приятно. И засыпать в постели человеческого парняэто что-то неописуемое.
II. Трахай глазами, думай мозгами
Этим же днем, утром. Маринетт проснулась в ужасной агонии: она резко распахнула глаза и, застав лицо молодого наследника империи Агрест вместо привычной картинкиводы и ненавистного стекла аквариумаотбросила одеяло в сторону.
Его лицо так близко она, кажется, не видела никогда. А! События ночи пронеслись перед глазами. Но она вспомнила все тогда, когда уже вскочила с постели, чудом подавив в горле крик и, широкими шагами отходя в сторону, врезалась лопатками во что-то холодное.