Заметив, что лорд, судя по всему, её заявлением не впечатлён, Марихат продолжила, передёрнув плечами:
Я не собираюсь вмешиваться в ваши людские склоки. В последний раз, когда я это сделала, жизнь одарила меня бесценным опытом. Я усвоила урок и в закреплении материала не нуждаюсь.
Боюсь, ты заблуждаешься, тая надежду отсидеться в стороне. У тебя не получится.
Даже так? холодно воскликнула она. О! Как интересно! В таком случае ты, конечно же, развеешь мои иллюзии и сообщишь о том, какая нужда заставит меня отступить от изначального плана?
Ворикайн устремил на неё прямой, жёсткий взгляд:
Принцессу необходимо уничтожить, твёрдо заявил он без всяких колебаний.
Уничтожай, вновь пожала плечами Марихат. Тебе для этого, что? Моё благословение требуется?
Так далеко зайти я не пытаюсь, дёрнулся уголок бледно-розовых, тонких губ. Вполне достаточным будет твоего невмешательства.
До того, как ты дерзко заявился в мой дом, у меня и в мыслях не было во что-то вмешиваться. Повторю, на тот случай, если ты, по своей привычке, прослушал все те тридцать три раза, что я проговорилаваша возня не моё дело.
Марихат, в холодном, как лёд, до этого, голосе зазвучали мягкие нотки. Ты не поверишь мне, в очередной раз, но я снова лишь пытаюсь защитить тебя
В последний раз, когда Ваша Милость меня защищали даже вспоминать о том ужасе не хочу! Но кое-чему тот случай, безусловно, меня научил. Например, тому, что полагаться можно только на себя и верить только в себя. Всеми благами в мире заклинаюне стоит обо мне заботиться, милорд! Без вашей помощи жить как-то проще.
Прошло почти двадцать лет. Без малого четверть века. Неужели твоя обида на меня так и не утихла?
Ведьма гневно, в упор, посмотрела на собеседника. Тон её оставался легкомысленным, но глаза метали молнии:
Обида-то, может быть, и утихлавремя ведь тот ещё кузнец. Любой металл переплавит в новую форму или расколет в золу, оставив в награду самое ценноеопыт. Но он-то, этот самый опыт, и заставляет меня держаться от подальше от вас, мой дорогой. И выполнять прямо противоположное тому, чего вы от меня хотите.
Марихат, я никогда не хотел причинять тебе вред
Я знаю! Ты не мне зла желалты себе благо хотел. Ну, а то, что за мой счёт, так это мелочи, правда? Ладно, Ворикайн, прошлое мертво, как мертвы облетевшие с дерева листья. Говори, только короче, чего хотел.
Я веду правительственное войско с намерением раз и навсегда подавить очаг восстания в королевстве. Собираюсь обложить бунтовщиков, как обкладывают волков на охоте флажкамичтобы бежали в одну, нужную мне, сторону. Из этой ловушки у них есть только один выходчерез твои болота. Мне нужны гарантии, что ты их не пропустишь.
Она зло рассмеялась:
Милый, как я могу дать тебе гарантию того, что делать не собираюсь?
Ворикайн сощурился. Лицо его приняло строгое, даже угрожающее, выражение.
Значит, по-хорошему ты не хочешь?
Ведьма снова улыбнулась. На этот раз в её улыбке было столько сиропа, что в нём могла увязнуть стая мух:
Жду не дождусь, когда закончатся предисловие и мы приступим, наконец-то, к делу? Когда же от пустых жестов доброй воли ты перейдёшь к старому, как свет, проверенному, отлично зарекомендовавшему себя во всех случаях, шантажу? Мне любопытно, милый, чем ты можешь меня шантажировать?
Ты права. Мы всего лишь теряем время, а оно дорого даже для тех, кто гипотетически бессмертен. Я правда надеялся избежать этоговсей душой. Но слишком многое поставлено на карту. Нельзя позволить чуме Реставрации поднять голову выше, чем это уже произошло. Я должен обезглавить гидру. А с тобой я добьюсь результата быстрее, чем без тебя.
Твои мотивы мне понятны, кивнула Марихат. Короче!
Если короче, то твоя дочь вовсе не родилась мёртвой, как тебя в том убедили. Если ты согласишься сотрудничать, я поделюсь с тобой тайной о её местонахождении.
Повисла долгая пауза.
Лорд Ворикан цепко вглядывался в лицо сидящей перед ним женщины, стараясь подметить малейшее изменение в его выражении. Но ни один мускул на лице Марихат не дрогнулведьма осталась беспристрастной.
Или казалась таковой.
Я всегда это подозревала, со вздохом откинулась Марихат на спинку кресла, в котором сидела. Твоё откровение не застало меня врасплох. Интересно другоепочему ты думаешь, что этим заставишь меня сотрудничать?
Потому что я неплохо тебя знаю.
Ты неплохо знал меня. Но с тех пор много воды утекло.
Есть вещи, которые не меняются.
Спорить не буду. Но что может значить ребёнок для таких, как ты и я, Ворикайн? Ребёнок, которого я не воспитывала? Ребёнок, который в любом случае уже вырос и не может нуждаться в матери? К тому же, если этот ребёнок был с тобой, рискну предположить, что тебе он дороже, чем мне?
Можешь играть сколько угодно, Марихат, но я-то знаю, что как бы не разыгрывала ты тут безразличие, ни одна мать не будет полностью безучастна к судьбе единственного ребёнка.
Я не безучастна. И не безразлична. Я никогда от моего дитя не отказывалась. Это ты лишил свою дочь матери, спокойно возразила Марихат, и было видно, что тон её заставлял нервничать лорда, как не силился он сохранить хладнокровие. Признаться, мне и сейчас было бы интересно пообщаться с ней, несмотря на то, что я представляю, каким человеком она могла вырасти с твоим-то воспитанием. Случись ей попросить моей помощи, я бы незамедлительно оказала её. Ей, но не тебе. Ты теряешь хватку, мой дорогой, если всерьёз думаешь, будто можешь заставить меня играть по твоим правилам, разыгрывая эту карту.
Ты называешь свою дочькартой?!
Марихат саркастично выгнула бровь:
Ты решил перевоплотиться в возмущённую невинность? Сам-то хоть понимаешь, как смешон в подобной роли? Тебе никогда не шёл белый цвет.
Ты играешь с огнём, Марихат. Я никому не позволю себя игнорироватьдаже тебе. И если ты думаешь, что любовь к тебе сможет удержать меня от решительных поступков, то ты ошибаешься.
С каких это пор подлость, низость, вероломство и предательство стали называться решительными поступками? Хотя, нужно отдать тебе должноеты не колеблешься перед тем, чтобы причинить боль тому, кому ты не безразличен.
Тебе ли этого не знать?
Гордишься собой, лорд Молний? с презрением взглянула на него женщина.
Есть вещи, за которые приходится платить.
Ты платишь личным счастье за чужую власть. Ты очень мудрый человек. Впрочем, как и любой другой самодурный сноб, вообразивший себя праведником, радеющим за общее право. В иные моменты ты выглядишь глупцом, в иныесмешон, но в общем в общем тебя боятся. От дураков вообще предпочтительнее держаться подальше.
Ворикайн, сцепив руки за спиной, несколько раз измерил шагами комнату, потом резко остановился и вновь бросил колючий взгляд на Марихат:
Почему ты противишься? Ты же сама сказала, что вся эта заваруха между новой и старой властью тебе неинтересна? Раз у тебя нет интереса, почему бы не постоять за интересы твоего ребёнка?
Потому что у моего ребёнка, как и у меня, в этом противостоянии интересов нет.
Ошибаешься! От твоего решения будет зависеть её будущее!
К чему мне участвовать в определении будущего для той, в чьём прошлом твоими стараниями для меня не нашлось места?
Потому что она твоя дочь!
Для меня это только слова. Не живой человек. Не настоящее чувство. Абстракция. Я не желаю ей зла, но не позволю тебе шантажировать себя.
Даже если я пригрожу оторвать девочке голову? мягким, как шёлк, голосом, проворковал лорд.
О! Тогда я найду тебя и оторву тебе твою. А ещё лучше оторву её прямо здесь и сейчас, чтобы ты не смог осуществить ни одну из своих угроз.
Что удерживает тебя от осуществления своих угроз?
Я пока не верю, что ты способен убить своего ребёнка. Не потому, почему на это неспособны другие отцы. Просто ты никогда и ни за что не станешь расходовать ресурсы в пустую. Ведь дочь, молодая, красивая, возможно, унаследовавшая мои таланты, способна принести тебе определённые бонусы? В мире, в котором ты живёшь, женщины стоят дороже лошадей, так что пускать их под нож такое неразумно.
Твоя циничность просто неприлична! На грани фола!
Неужели? улыбка ведьмы так и сочилась ядом. Как бы не была я цинична, самое печальное то, что я наверняка не ошиблась. Итак, храбрый мой воин, расскажи мне, какому чудовищу ты намерен продать мою дочь в случае моей крайней несговорчивости?
Лестеру Литону, одному из первых инкубов в Кавене Кровавых Братьев. Мне придётся сделать это. Если ты не пойдёшь мне навстречу, ты не оставишь мне выбора.
Так ты лжёшь мне или себе? устало провела ладонью по глазам Марихат, словно стирая с лица паутины. Ты жалок, Ворикайн. И даже не понимаешь этого.
Так каким будет твой ответ?
Мне нужно подумать.
Подумать?
Конечно. Взвесить все за и против, оценить возможные последствия принятого решения.
Хорошо, раздражённо кивнул лорд. Подумай. Я вернусь за ответом через два часа.
Шагнув к двери, он распахнул её пинком.
Сощурившись, ведьма смотрела ему вслед ровно до тех пор, пока дверь за нежданным и незваным гостем не захлопнулась.
Стоило Ворикайну выйти, вслед ему полетел увесистый графин и, ударившись, разлетелся во все стороны роем острых искр. Несколько секунд Марихат разглядывала, как они блестят с пола, преломляясь в солнечных лучах, потом взмахнула рукой и осколки собрались вместе, завертелись юлой вокруг невидимой оси, срастаясь в единое целое.
***
Через мгновение ваза снова выглядела нетронутой и, плавно левитируя, встала на прежнее место.
Какое-то время Марихат продолжала неподвижно сидеть в кресле, сжимая пальцами подлокотники, устремляя взгляд перед собой в пустоту.
Тишину, царившую в комнате, ничто не нарушало. Даже тиканья часов не было слышно.
Погружённая в свои мысли, женщина обдумывала план и, судя по выражению её лица, отступать или идти на поводу у своего противника она была не намерена.
Видимо, решив для себя что-то важное, она подошла к стене и провела по её поверхности ладонью. С губ сорвалось змеиное шипение, после чего стена дрогнула и медленно отошла в сторону, открывая потайной проход. Для человеческого глаза в нём царил беспросветный мрак, но глаза ведьмы засветились люминесцентным светом, как у кошки, и она уверено ступила босыми ногами на первую каменную ступень лестницы, уходящей вниз.
Марихат с уверенностью двигалась вперёд.
Вскоре вокруг не осталось света, даже узенькая его полоска не проникала через толщу каменных сводов подземелья. Но ведьма продолжала видеть, хотя и не так, как видят люди. Пространство вокруг сделалось ядовито-зелёным. Каждый выступ, ступень, выпуклость подсвечивался этой зеленью изнутри, пока лестница не оборвалась у кромки воды, заливающей подземную пещеру.
Окажись в подземелье обычный человек, он мог бы только догадываться о его размерах. Ориентиром служило зычное эхо, не живущее в маленьких пространствах.
Звук падающих капель воды был выпуклым, зычным и, в то же время глухим, как если бы отражающие поверхности находились далеко друг от друга. Звук звонким мячиком бился то в одну, то в другую стену, дрожа и перекатываясь.
Ведьме темнота не была помехой. Она видела, что вода, лежащая у её ног, была необыкновенной прозрачной. Стоило погрузиться в такую, постороннему глазу ты станешь казаться не плывущим, а парящим в невесомостизависшим в пустоте.
Марихат без колебаний нырнула в прозрачные глубины. Едва её тело вошло в воду, как она, делая поворот вокруг себя, обернулась змеёйогромной и белой, с роскошным рисунком на коже.
Рой водяных брызг поднялся в воздух. Эхо усилилосьзвук громом прокатился по подземным свободам. Но всё стихло буквально через миг.
Рассекая подводные глубины мощным сильным хвостом, чудовище под водой передвигалось быстро, уверенно, точно зная, куда держит путь. Оно опускалось всё ниже и ниже, двигалось всё быстрее и быстрее, пока не превратилась в белую стрелу, разрезающую чернильную воду и вскоре исчезло в одном месте с тем, чтобы переместиться в другое, где всплыло с такой же невообразимой скоростью, от которой вода вспенивалась, будто на океанском дне зародилось цунами.
Вынырнув, тяжело дыша, из последних сил опираясь на постамент уже человеческими руками, Марихат вползла в подводный мир нагов. Подобно им, в нижней половине тела у неё теперь был длинный, мощный хвост вместо двух стройных человеческих ножек, которыми она ходила по земле.
Волосы оплели заострившее лицо, в глазах светились вертикальные зрачки, да и человеческий нос ещё не полностью успел трансформироваться из змеиного. Словом, приведись бедняге Фабиану сейчас увидеть свою недавнюю любовницу, он куда бы меньше обольстился её прелестями.
В подземелье, где всплыла Марихат, ярко пылал свет. Источником их служили не привычные людям факелы, а огромные живые кристаллы, излучающие мертвенное голубое свечение.
Злое шипение встретило появление Марихат. Перед ней скрестили копья, преграждая дорогу, два нага.
Не говоря ни слова, она сорвала кулон с шеи и протянула его стражникам.
Едва взглянув на выгравированный на кулоне рисунок (две змеи, кружащие в священном танце, поглощающие хвосты друг друга, порождая священный круг), стражники опустили оружие.
Кто ты? С какой целью прибыла в Змеиный город? прошипел один из них.
ЯМарихат Тохико-Венон. Желаю говорить со своим отцом.
Один из стражников кивнул:
Я доложу Василеску о вашем приходе. Кулон послужит визитной карточкой.
Марихат устало кивнула.
Подтянувшись на руках, она пристроилась на каменной площадке, оставив хвост плескаться в воде.
Наги не любили, когда кто-то из них передвигался как люди. А Марихат так давно не передвигалась, как её сородичи, волоча за собой хвост, что в глубине души сомневаласьполучиться ли доползти до отцовских пенатов, не утратив достоинства, не вызвав ничьих насмешек.
Впрочем, о насмешках она сейчас беспокоилась меньше всего. Они не видели с отцом больше тридцати лет. Правда, у её народа ход времениэто не то же самое, что у людей, всё же срок немалый. И расстались они тогда очень плохо. Марихат пребывала в уверенности, что отец жестокий тиран и узурпатор, закоснел в предрассудках, ради которых готов пожертвовать счастьем единственной дочери, о чём не замедлила ему сообщить.
Теперь она понимала, что отец тогда проявил к её выбору мудрость и терпение, которых она не заслужила. А она была откровенно глупа и жестока. И если до сих пор Марихат не пришла на поклон, то виной тому была не гордыня, а стыд. А ещё она считала, что нести с достоинством горькие последствия сделанной ошибкиправильно. Она не прислушалась к мнению близких, пренебрегла ими, предала чтобы быть преданной тем, ради кого поступила столь низко.
Змея заглотила свой хвост, круг замкнулся.
Все эти годы Марихат спокойно несла своё изгнание, но сегодня речь шла уже не о ней. Каждая новая жизнь племени принадлежала всему роду. А жизнь той, в ком текла древняя, истинно голубая кровь Тохико-Венов, даже смешанная с красной нечистой кровью людей, имела большое значение.
Царь ожидает, прозвучало для Марихат как приговор.
Она молча поднялась из воды и двинулась вглубь переходов.
Зелёный малахит и голубой лазурит по-прежнему облицовывали стены. Кое-где в стенах сверкали драгоценные камни-кристаллы, выполняющие роль светильников. Многочисленные аквариумы с драгоценными, красивейшими рыбками стояли на тех же местах, что ей помнилось.
Стоило стражникам у дверей в царские покои ударить тонкими трезубцами в прозрачные плиты, как двери распахнулись.
Волоча за собой роскошный шлейф белого, с золотистыми переливами, хвоста, Марихат вползла в отцовские покои.
Отец принял её в Синем Тронном Зале.
Ничего удивительного в том, что Василеск производил на людей устрашающее впечатление. Он был антропоморфен, ноне более того. Антропоморфен, но не человечен.
Успевшая за годы изгнания привыкнуть к человеческому облику, Марихат ощутила волнение и лёгкий страх при взгляде на бескровное, словно присыпанное мелом, лицо отца. Его кожа сливалась с белыми, как водоросли, волосами и напоминало рыбье брюшко. Глубоко посаженные глаза с янтарной радужкой выглядели точно налитыми кровью. Единственным ярким пятном на белом фоне кожи, почти бесцветных глаз и волос, были ярко-чёрные губы.