Ты думаешь, слово, которое я невольно дал тебе, помешает мне покарать тебя за подлость?
Но я не так прост, как кажусь.
Матушка, обратился Марх к Рианнон, скажи мне, кому принадлежит Дифед после гибели моего брата Придери? Кто его наследник?
У него Рианнон начала понимать хитрость сына, и губы ее невольно дрогнули в улыбке, не было наследников. И ты, его старший брат, наследуешь его земли.
И я могу как король распоряжаться ими?
Да! Рианнон едва сдерживала торжествующую улыбку: еще миг назад Прайдену грозила война, а Мархунарушение только что принесенной присяги. Но ее сын стремительно нашел выход из беды!
Марх тоже изо всех сил сдерживал торжествующую улыбку:
Ты, Эудаф, сын Карадауга, хотел стать королем. Я обещал тебе этои немедленно исполню свое слово. Отныне тыкороль Южной Кимры. Король Дифеда. Ибо я обещал, что сделаю тебя королем!
И невысказанным, но слишком ясным осталось: а вот королем какой страныты забыл сказать!
Араун задумчиво покачал рогатой головой (рога его были столь огромны, что все невольно отстранились):
Часто бывает так, что хитрец запутается в собственном коварстве. Но редко это происходит настолько сразу
Эудафа простыл и след. Видимо, отправился в Южную Кимру. Знакомиться с эрлами внезапно обретенного королевства.
Марх покусывал губы, пряча улыбку в золотистой бороде.
Неплохо для начала, кивнула Рианнон. Благородство и хитростьинтересное сочетание.
Потом был праздник. Буйный аннуинский разгул веселья и магии, когда пьяная от надежд нелюдь плясала по земле, воде и воздуху, когда похищенное Гвидионом стадо казалось уже возвращенным, когда все победы были близки, а хитрости враговразвеяны шутя, как коварство Эудафа.
До битвы с Гвидионом оставался миг, до победы в нейдва мига.
И магия пьянила крепче любого вина.
Марх с трудом вернулся в мир людей. Не сразу понял, сколько времени прошло здесьс того дня, как он отправился к Касваллауну.
* * *
Тишина. Тишинаи удивительный, несказуемый мир в душе.
Звезды мерцают во влажном воздухе. Медленно плывут облакапотом расходятся, открывая луну. Чуть ущербная. Кажется, тоже подтаяла от весеннего тепла.
Небо вокруг луны не серо-синее, асинева в прозелень, и этот цветглубже и мягче обычного ночного неба.
Можно долго стоять и любоваться им.
Просто стоять и смотреть на луну. Вдыхать ноздрями влажный предвесенний воздух, ни с чем не сравнимый запах этого времени: еще не весна, уже не зима. Слушать, как где-то с крыши капает вода. Всматриваться в черный рисунок ветвей, такой красивый в свете луны.
Простобыть единым со своею землей. С обеими своими землямии Корнуоллом, иАннуином.
Весна не спрашивает, в какой мир ей явиться. Она приходит повсюду ну, разве что иногда запутается в паутине времени, и в Аннуине эта ночь будет на век позже или на век раньше. Неважно.
Эта ночь, этот мягкий свет, этот мир и покойон везде. Есть, был или будет пусть люди разбираются со своими временами, старательно разделяя их. Времядля людей. Для Короля Аннуина нет времени. Для него есть только Сила. Сила, идущая сквозь миры.
Сила, идущая сквозь сердце Короля.
В эту ночь Марх не узнавал сам себя. Он, Конь, привыкший действовать, мчаться, преодолевать и побеждать, сейчас шел шагом или подолгу стоял, вслушиваясь во влажную ночь. Сейчас не хотелось ни спешить, ни вспоминать недавние удачи, ни думать о грядущих битвах. Черный Конь неспешно шелто мимо людских селений, то, свернув, оказывался в пробуждающемся от зимнего сна Аннуине; Король дышал размеренно и глубоко, как дышит спящий человек, сбросивший груз забот.
Но Марх отнюдь не спал.
В эту ночь он яснее ясного ощутил свою победу. Не ту, что была, не королевские испытания, ту, что будет. Сын Рианнон не стал провидцем, он не рискнул бы пророчить, что они вскорости отвоюют священное стадо Аннуина но дело было не в войне за стадо. Впрочем, стадооно тоже вернется. Обязательно.
Но победамного больше. И Король сейчас не будет искать слов для того чувства, которое так же мягко и неизменно, как зеленоватая синева вокруг луны.
Марх просто знает: они победят.
А какая это будет победа и когда доживемувидим.
De bellae Britanicae
Кромка яви: Марх
С юга надвигалась сила. Безумная сила. Она состояла из одинаковых, совершенно равных квадратиков, начищенных до блеска. Ровные безликие ряды страшные в своей безликости. Нет, больше: могучие в безликости.
В ней не было жизни, потому что живое никогда не повторяется. Не найти двух одинаковых снежинок, не то что одинаковых людей. Это же было расчерчено по какой-то сумасшедшей линейке идеально безликое и вместе с темдвижущееся по своей воле. Живое?!
Но это невозможно!
Оно приближалось. Оно уже несколько лет расползалось там, за морем, а теперь идет сюда. Нет, «расползалось» не то слово. Ровными блестящими квадратами своих зубов оно грызло земли кельтов за морем, поглощая их. Теперь этому слепому чудищу понадобился и Прайден.
Вместо воли и буйной прихоти богов эта сила несет с собой Законы. Они ейвместо богов. И в жертву Законамеще более слепым, чем до блеска начищенные квадратики! кажется, что нельзя быть слепым более или менее, а этимудается в жертву Законам они приносят богов.
Они убивают богов! убивают и приносят в жертву
И они идут на Прайден.
Кромка берега: Касваллаун
Манавидан, я прошу тебя: пошли бурю!
Нет. Я не прошу. Яумоляю.
Я готов заплатить любую ценуза самую обычную бурю, какие зимой бывают через день! Богатствами тебя не соблазнишьно ты ведь гордец, мое унижение будет приятно тебе. Манавидан, я стану хоть рабом тебе, я что угодно вынесутолько подними море! Утопи этот флот!
Я знаю, тебе нелегко пришлось когда-то: ты был вынужден бродить по Прайдену как простой ремесленник. Ты тачал обувь, делал седла я не помню, что еще. Манавидан, но ведь и тогда никто не хотел оскорбить тебя! Рианнон скиталась вместе с тобой, как простая смертная. Ты же знаешь: связь меж мирами рвалась, всё это было нужно для Прайдена!
Манавидан, я сделаю что угодноесли ты пошлешь бурю.
Но ты молчишь и гладко море.
Не думаю, что ты сводишь счеты дома Ллира с домом Бели за смерть Карадауга ты просто ненавидишь Прайден. И волной не пошевелишь против нашего врага.
Горфан Гуаллт подошел к нему:
Какие будут приказы, бренин?
Изготовиться пращникам, бросил Касваллаун. Потом вздернул бровь: Они хотят завладеть землей бриттов? Они получат нашу землюпо крайней мере, ее камни! еще прежде, чем успеют высадиться.
Горфан Гуаллт поклонился, отходя, но сын Бели жестом остановил его:
И передай Ллисгадруду Эмисупусть примет командование на себя. Я буду занят.
Да, бренин.
Кромка берега: Гай Юлий Цезарь
Так и записать: узнав о том, что галлы многократно получали помощь из Британии, Цезарь, дабы прекратить эти эти гм, свинства с их стороны да, записать: бесчинства кстати, говорят, свинья у них священное животное нет, это записывать не надо.
Итак, Цезарь грузит свое войско на корабли и с двумя легионами переправляется перепРавляется, а не перепЛавляется! на земли бриттов, дабы покарать сей народ. Записал?
Говорят также, что остров бриттов весьма обширен и по совокупности своей разделен на три нет, «на три» уже было раньше запиши: на четыре части, называемые Ллогр (о Юпитер, и как они выговаривают такое варварское слово!), Альба, Кимра и Корнуолл. Правит же ими, как говорят, император Кассивелаун откуда я знаю, какие буквы там удвоенные?! Вот победимрасспросим пленных, они по буквам продиктуют. Пока пиши как хочешь, потом подредактируем. Так император Кассивелаун, муж властный, жестокий и могучий.
Кстати, это, наверное, он стоит на холме. Золотой торквес на шее да он и без торквеса выглядит императором.
Серьезный противник. Допишем позже.
Мой меч и шлем!
Кромка битвы: Касваллаун
Я не могу устроить бурю, но ветры всегда послушны сыну Бели. Я собираю васбуйные ветры всех сторон света. Вы для меня сегоднясловно стрелы в колчане. Пока только в колчанено ждать осталось недолго! Я выпущу вас на врагов нет, не на этих солдатиков в блестящей броне, а на их корабли.
Мне не подвластны морские глубины, но когда над берегом ярится ураган, то и морю приходится несладко.
Римляне высаживаются. Их встречает град камнейда, их панцирям это почти не причиняет вреда, но камни бьют и по ногам, и по лицам.
А теперь пора и послать ветер. К берегу. Пусть камни летят легче.
Море уже волнуется. Корабли, едва поставленные на якоря, кажутся стаей взволнованных гусей. Погодите, то ли еще будет. Я ведь только начал.
Ну, Цезарь? Ты хотел напугать нас мощью римских легионов? Я испугался. Дрожмя дрожу. Правда, твои корабли дрожат сильнее. Мои ветра крепчают, и твоим кораблям недолго держаться на якорях. Что ты предпочтешь? бежать или погибнуть здесь? Ведь твои два легиона против всего Прайденаэто ничто.
Бежишь.
Есть чем гордитьсяот меня бежит Цезарь.
Но мне не потопить эти корабли здесь, на мелководье. А в открытом море у меня нет власти даже над воздухом.
Манавидан! Умоля-а-аю: пошли бурю!!!
Молчишь
* * *
Марх стремительно прошел тропами Аннуинана восток. В Ллогр. В Каэр-Ллуд. Спросить Касваллауна, что за напасть угрожает Прайдену.
Король Корнуолла обнаружил, что не он один пришел к бренину с этим вопросом. Здесь были вожди Кимры (даже Эудаф гонца прислал), кантии, икены и толпа вождей Альбы (Марх, к стыду своему, и не подозревал, что на его родине столько правителей).
Все они ждали Касваллауна.
А его не было.
Так что у них оказалось более чем достаточно времени на разговоры, сплетни, пересуды. Марх рассказал о своем странном видении нескольким вождям с Севера (один из них, назвавшийся Ирбом, слушал особенно внимательно), но никто не смог объяснить этот странный образ.
На все вопросы должен был ответить Касваллаун.
Когда он, наконец, появится.
Он въехал в Каэр-Ллуд как человекна колеснице. И было заметно, что волосы его, прежде золотые, как у всех детей Бели, теперь хорошая строчка для бардов: «сын Белипобелел». Звучит красиво.
Гораздо лучше, чем поседел.
Морщины прорезали лицо Касваллауна; он казался человеком, в одночасье состарившимся.
Нет, не казался.
Он им и был.
Его жена Флур, дочь Мигнаха Горра, выбежала навстречуно бренин отстранил ее, спросив лишь:
Уже здесь? Все?
Она кивнула. Она не хотела пускать его к королямвидя, чем обернулась для него эта битва.
Она не хотела, но понимала: не ей спорить с бренином. Израненный муж ей достанется позже. Сейчас онтолько бренин, и принадлежит он Прайдену.
Я хотел собрать вас, короли, чтобы сообщить Касваллаун криво усмехнулся. Короче, вы собрались сами. И это правильно.
Он тяжело опустился в кресло.
Что это было? спросил Дрем, сын Дремидида.
Ты же видишь весь Прайден, от Пенгваэдда в Корнуолле до Пенн-Блатаон, сын Бели опять усмехнулся. Значит, ты видел и их. Вот и расскажи.
Дрем вышел на середину, прикрыл глаза и начал:
Я видел копье, изостренное для удара. Я видел меч, нацеленный в спину. Я видел топор, занесенный над священным дубом. Видел слепого, который хочет выколоть глаза зрячему. Видел раба, изготовившего веревки, чтобы обращать свободных в рабство.
Касваллаун медленно кивнул, спросил:
Рискнет ли кто-нибудь истолковать эти видения? Дрем, сын Дремидида никогда не ошибается, не ошибся и на сей раз. Ну?
Короли молчали. Даже понимаяпочти понимаячто всё это значит, они не осмеливались произнести страшные слова.
Ну что ж, нахмурился бренин, видно, толкователем придется быть мне. Слепойэто огромная империя римлян, страна, забывшая своих богов, и теперь стремящаяся превратить всю огромную южную землю в такой же слепой мир.
Но это просто глупо, подал голос Дигифлонг с восточного побережья. Страна без богов мертва. Это всё равно что срубить яблоню и ждать от нее плодов.
Не совсем так, покачал головой Касваллаун. Вместо богов у них Законы. Римляне воздвигают им храмы, совершают обряды, приносят жертвы
Законам?! перебил Хуарвар, вождь племени из Лотиана.
Да. Эти обряды у них может совершать даже тот, кто открыто смеется и над богами, и над обрядами, кто издевается над всем священным. Но и насмехаясь, он проводит все обряды в срокчтобы крепла их империя. И она крепнет.
Топор, занесенный над священной рощей медленно проговорил Ирб, низкорослый каледонец, раскрашенный вайдой. Раб, изготовивший веревку для свободных.
Вам еще нужны толкования? мрачно спросил Касваллаун. Или и так всё ясно?
Подожди, вскинулся Дунард, вождь с севера, но чего же хотят эти как их?
Римляне.
Заменить наших богов на свои мертвые законы?
Да.
Но это безумие! Мы будем драться с теми, кто посягнет на наше имущество. Вдесятеро яростнее мы станем сражаться с теми, кто захочет завладеть нашей землей. Но за наших богов мы будем биться до последней капли крови!
Зал загудел.
Касваллаун дал им покричать, а потом могучим рыком военного вождя перекрыл весь шум:
Так за боговдо последней капли?!
И согласный рев был ему ответом.
Кромка торжества: Касваллаун
Короли Прайдена, вы поняли главное: римлянам не нужна военная добыча. Им даже не нужны наши земли. Они хотят уничтожить наш мирнаши обычаи, наших богов. Нашу душу.
И вы готовы встать на защиту.
камень с сердца. Я боялся, что придется вас убеждать.
Сегодня, именно сегодня, а не в тот день, когда от горя умер Карадауг, я стал бренином Прайдена. Сегодня день моего торжества и я солгу, если скажу, что мне оно не нужно. Вран знает: я рвался к власти не ради себяа ради Прайдена.
Сегодня я ее достигвысшей власти.
Сегодня вы все, короли Прайдена, стрелы в моем колчане.
Стрелы, которыми мы поразим римлян.
Касваллаун устало откинулся на высокую спинку кресла.
Сделал знак рукой слугам, чтобы обнесли королей вином и едой.
Это заставило умолкнуть даже самых возмутившихся намерениями римлян.
Сын Бели чувствовал, как по его лбу катится пот: после той битвы даже такое нехитрое дело, как совет, было ему не по силам. Но стирать пот бренин не собиралсяедва ли кто заметит эти капли. Пусть текут. А вот жестувидят все.
Сам он от еды отказалсянечего расслабляться, не время. Только сделал глоток винавернуть силы.
Заговорил, по-прежнему не вставая:
Что ж, короли, осталось лишь решить, сколько войск соберутся в Каэр-Ллуд к концу зимы. Пока вы думаете, скажу я. Мои катувеллауны считают, что свобода стоит дороже жизни. Поэтому все мужчины, способные носить оружие, выйдут в бой. И все мальчишки, владеющие пращой. И все старики, знающие заклятия да и все женщины, искусные хоть в одном из этих умений.
Тишина. И только голос верховного короля:
Если мы победимникакие жертвы не будут напрасны. Если же мы потерпим поражениенароду катувеллаунов не стать рабами римлян!
Тишина.
Так сколько воинов дадите вы?
Они называли иногда перекрикивая друг друга, словно в хвастовстве состязаясь. В самом деле, если мой сосед дает сотню колесниц и две сотни пеших, то мне зазорно дать меньше высмеют еще.
Касваллаун слушал молча, кивал. И пытался понять, сколько войск приведет с собой Цезарь, когда утихнут зимние шторма. В том, что римлянин вернется, сын Бели не сомневался ни мига.
Войско бриттов росло на глазах, собираясь в армию, которой доселе не видел Прайден. А бренин хмурился, размышляя: какую часть от непобедимой армады Цезаря составит это воинствополовину? или повезетдве трети? или всё гораздо хужечетверть?
Невозможно догнать горизонт. Невозможно превзойти того, чьи силы неведомы Невозможно, но необходимо.
Но вот всё сказано. Войско обещано больше большего. И вряд ли хоть один вождь или король нарушит слово.