Настырные песчинки так и лезли в глаза, заставляя суживать те в крохотные щёлочки, и всё равноприходилось постоянно протирать их от впивающихся в глазницы уколов. Лезли они и в рот. Дышать можно оказалось только через кусок хлопчатобумажной ткани, который он придерживал сейчас на лице, прижимая к носу и рту, спустив этот кусок с предусмотрительно не выброшенной чалмы.
Под надетую для маскировки на голый торс белую хлопчатобумажную же рубаху мгновенно набились мириады песчинок, сейчас жутко натиравшие тело в тех местах, где они налипли на особо потные его участкиа в такие участки превратилось сейчас всё его тело!
Кожаные штаны, песка, конечно, не пропускали, как и сапоги. Но ногам теперь было невыносимо жарко, и идти стало куда труднее: варвар жутко увязал в будто разрыхлившемся сильнее обычного, и ставшим как бы текучим, песке. Не говоря уже о том, что жара вокруг стояла буквально неимовернаясловно очутился в горниле печи для выплавки металла! Ну, или ужв подземельях Мардука!
Однако останавливаться Конан не собирался. Мало ли каких случайностей в жизни не приключается! А нукак преследователи настолько напуганы обещанной султаном расправой, что ринутся искать его даже в пучине палящей тучи самума! И вдруг какой-то из этих сволочей окажется настолько удачлив, что нагонит его?!
Так что ориентируясь на единственно верный сейчас признакветер должен дуть прямо в лицо! он всё шёл и шёл в глубину словно бы сгущавшейся в нечто плотное, и почти осязаемоетак, что можно было пощупать рукой! естество тучи, понимая, что всё равно долго так продолжаться не может! Потому что напор ветра словно с каждым шагом становился всё сильней, а песчинки, несущиеся навстречу, словно приобретали плотность водного потока: можно было подумать, что он действительно пробирается сквозь упругую толщу воды! И водыобжигающей!.. И жутко иссушающей кожу на открытых участках тела! И бившей и кусавшей даже сквозь материю!..
Его ощущение времени тоже словно отказало: Конану казалось, что он идёт так, наклонившись вперёд, и прочерчивая ступнями борозды в песке, преодолевая натиск ветра, долгие, долгие часы!
Решив, что теперь-то его точно никто не найдёт, даже если очень сильно постарается, он опустился на колени за одним из наиболее высоких барханов. Песок к этому времени успел от души набиться в его воспалённые глаза, и видно этот бархан было с трудом. Но варвар всё же свернулся калачиком, устроившись на боку, частично стянув рубаху над головой: так, чтоб она образовала что-то вроде небольшого пустого кармана над его лицом. И постарался зажать её ворот рукой: чтоб вездесущий песок не проникал через горловину.
Теперь дышать стало легче, но тучи песчинок, наносимых сверху на материю, вынуждали постоянно стряхивать их: ткань прогибалась и провисала, опускаясь всё ниже к его лицу. А из-за его дыхания ткань ещё и становилась влажной, и песчинки налипали сильней. Приходилось передвигать рубаху: чтоб воспользоваться новым сухим её куском, в то же время ожидая, когда просохнет предыдущий
Сколько это продолжалось, варвар не знал, но продолжал делать всё словно механически. А вскоре как бы впал в полулетаргический сон: стряхнуть песок, подышать, подождать Передвинуть ткань. Снова стряхнуть песок Подставить ладонь, чтоб ткань, отяжелевшая и набрякшая, просто не прорвалась
В кромешной тьме, и жутком завывании ветра, казалось, ругавшегося на дерзкого человечишку на всех языках Ойкумены, Конан старался выжить, понимая, что всё зависит теперь только от его терпения и выносливости
2. Заколдованный Город
Очнулся Конан от тихого шелеста.
Оказалось, что это мимо его лица протекает ручеёк из песчинок.
Поморгав, чтоб разлепить слипшиеся от не то гноя, не тослизи глаза, киммериец удивился: онвидит! Впрочем, мрачный кроваво-чёрный отсвет вокруг настораживал.
Как и отсутствие ставшего привычным за последние, казалось, дни и годы, завывания ветра. Поэтому шелест песчинок в непривычном абсолютном безмолвии казался буквально оглушительным!
Варвар обнаружил и другую неприятную вещь: встать, как он было попытался, не удалось. Зато удалось вздохнуть: возле его рта и носа сохранился каким-то чудом воздушный карман. Выручила рубаха! (Какое счастье, что решил и чалму и её одеть, чтоб попытаться затеряться в толпе таких же, одетых во всё белое, местных жителей!) От песка и его дыхания рубаха, конечно, стала и влажной, и ломкой, но со своей задачей живительного фильтра справилась! Честь и хвала, стало быть, ткачам и портным Париссии, изготовившим эту славную и простую одежду!
Поёрзав, и прочувствовав своё положение, Конан собрался с силами, и принялся, упираясь и руками и ногами, поднимать с поверхности верхнюю часть туловища, пробиваясь сквозь песок. Вот он и встал на колени. Вот и распрямился во весь рост. А вот и выплыл, словно пловец, на поверхность уже пустыни!
Надо же
Над ним намело не меньше трёх футов красно-чёрного песка!!!
Поистине, хвала Крому, что не дал погибнуть своему верному, хоть и не всегда разумному и благочестивому, сыну!..
Конан вытащил наружу и верную рубаху, которую держал, стискивая кисть, в правой руке. От души протряс её. Поскольку материя на ветерке быстро высохла, песчинки отлипли и отделились легко. Ну вот: можно снова одеть рубаху. Но вначале
Он опустился снова на песок, и принялся стягивать верные сапоги: песка из них высыпалось добрых несколько фунтов! Пришлось стянуть и вытряхнуть и кожаные шаровары: вездесущий песок, набившийся под них, так и так натёр бы ему все те места, которые натирать было бы Крайне нежелательно!
Наконец он смог, одевшись, и забравшись на ближайший бархан, оглядеться.
А ничего!
Пусто и тоскливо. Вокруг, на мили и милиодна монотонная красно-чёрная поверхность, покрытая лишь невысокими барханчикамикажется, все кусты саксаула и верблюжьей колючки покрыло сверху настолько высоким слоем бесплодного песка, что теперь они никогда сюда, наверх, не пробьются! Ну, или на это уйдут месяцы
Но на растения Конану было наплевать. Гораздо важней другое: ни единого следа присутствия поблизости хотя бы одного выжившего воина-сардора из гвардии Шавкат-бека не имелось!
Вот и славно.
Можно, возможно, вернуться назад, в Париссию? А, впрочем, нет!
Ведь мстительный, злобный, и настырный султан наверняка уже знает про самум, и неудачу своих посланцев. И сейчас, когда буря утихла, наверняка пошлёт на поиски пропавших слуг-воинов, и за шкурой Конана новую партию этих самых слуг. И будет она наверняка покрупнее, чем жалкие два отделения лучников. Пусть и из элитного отряда барсов султана.
Разумеется, поисками столь «выдающегося», в смысле, здесь, в пустыне за добрых десять миль видного, представителя севера, эти слуги заняться со всем старанием и радением непримянут. И обойти их вряд ли удастся: особенно, если всё войско Шавкат-бека растянется в цепочку!
Ну что?
Попытаться, как он изначально и планировал, добраться до оазиса Каррарма, там, на юге? Правда, оазис этот вряд ли смог остаться невредимымсамум налетел как раз с того направления. Но уж от мощных пальм и каменного дома для путников хоть что-то должно на поверхности остаться?! А огромную цистерну из каменных плит с запасами воды из глубокого колодца он уж как-нибудь отыщет
Отвязав от пояса закреплённый там бурдюк с остатками воды, Конан промыл слезящиеся глаза. Отхлебнул несколько скупых глотков. Так. Воды у негона три Самое большеена четыре дня. Придётся идти помедленней. Чтоб не потеть. А ещё лучшеидти вообще ночью. Судя по положению солнца, оно как раз через пару часов зайдёт за горизонт. А пока
Почему бы не поспать? А то он как-то устал
Сон освежил Конана.
Теперь, в ночном сумраке и прохладе (Относительной, ясное дело!), уже ничто не напоминало, что только вчера (Вчера ли?!) на пустыню обрушивалось жуткое природное явление, наверняка наделавшее бед в прилегающих областях и регионах, и погубившее не одно хлопковое и пшеничное поле
Вокруг Конана простиралась привычная, бесплодная и совершенно голая пустыня. Не было даже вездесущих ящерок, жуков-чернотелок, москитов, или змей. Варвар подивился: оказывается, ему не хватает их привычного общества. Никто не шуршит песком, и не зудит в уши, и не стрекочет, призывая самку для продолжения рода. Окружавшее его пространство казалось словно погруженным в мрачное и безжизненное безмолвие: словно он идёт по враждебной, заколдованной (Тьфу-тьфу!) земле!.. Ну, илипод водой.
Но не в привычках могучего северного воина было предаваться всяким там сетованиям и дурацким суевериям. Распространяемым морщинистыми и суеверными старухами для устрашения непослушных детей. Пустыняона и есть пустыня! Опасная, и недружелюбная к человеку и без всяких магических выкрутас, среда!
Вздохнув, и отпив ещё пару скупых глотков, Конан утёр рот, и двинулся на юг.
Небо с ярко горящими над головой звёздами было абсолютно безоблачно, и малейшие следы пыли и песчинок словно растаяли во мгле преданий. Поэтому иногда казалось, что над ним не шатёр южного небосклона, а бездонный колодец, куда можно, просто оттолкнувшись от земли посильнее, улететь. Да так, что никогда уже не вернёшься!..
Поскольку созвездия уже ничто не скрывало, ориентироваться было легко.
Через три часа неторопливой ходьбы, когда Конан поднялся на гребень очередного барханчика, чуть сильнее возвышавшегося над остальными, нечто странное привлекло его внимание. Да: вон там, чуть слева от его маршрута, что-то необычное нарушало привычную монотонность песчаной равнины, раскинувшейся вокруг, насколько хватало взгляда. Нечто определённо отражало свет звёзд, бликами и неясными отсветами, возвышаясь над уровнем песков. К тому же ещё словно пучась этаким широким и плоским минаретомтакие обычно бывали у мечетей, где почитатели Парисских богов воздавали им дань. Молитвами и пожертвованиями.
Решив, что это не слишком обременит его, да и с курса не сильно собьёт, Конан решительно зашагал к странному светящемуся куполу.
Дойти до него удалось сравнительно быстро: по прикидкам варвара за каких-нибудь полтора часа. А приблизившись, киммериец невольно почесал в затылке, и неторопясь обошёл странное строение вокруг, держась на всякий случай шагах в десяти.
Да, это точно: купол! Не игра природы, и не куча песка, наметённого вокруг какой-нибудь преграды. Это именносвод, созданный явно рукой человека. Ну, или мага. Чего, конечно, не хотелось бы. Однако исследовать, нет ли внутри помещения, или помещений, расположенных там, внутри, чего полезногонапример, колодца с водой! было бы интересно. А, может, и прибыльно: вдруг где-то внизу, в недрах забытого небом и людьми, и явно давно заброшенного здания, спрятаны, и уже века дожидаются прихода того, кто забрал бы их отсюда, несметные сокровища?!..
Конан невольно хмыкнул: трезвому и расчётливому наёмнику такие мечты только вредят. А вот водавопрос актуальный. Сможет ли он с оставшимися жалкими глотками идти ещё шесть-семь оставшихся суток?
Одно плохо: купол наверняка очень крепкий, и толстый. Раз уж выстоял столько лет, или веков, под напором ветров и капризов природы. Так что придётся постараться, чтоб пробить мечом (А ничего другого под рукой нет!) покрытый глазурованной голубой керамической плиткой свод, и прорубиться сквозь наверняка немаленькой толщины кровлю. Вероятно, из обожженного кирпича.
Конан почесал в очередной раз затылок. Должен быть способ попроще! Ведь сами-то те, кто здесь обитали, и пользовались этим зданием, как-то в него попадали?! Значит, где-то там, под поверхностью песка, должны иметься пусть и засыпанные сейчас, ноокна и двери! Ну, или хотя бы бойницыдля поступления внутрь солнечного освещения.
Он ещё раз обошёл строение, на два его роста возвышающееся над поверхностью песков, теперь уже держась вплотную, и внимательно осматривая его кромку, граничащую с пескомчтоб по едва заметным намёкам определить места возможных проёмов.
Купол вблизи оказался больше, чем издалиКонан насчитал шестьдесят шагов, пока вновь не вернулся к своим следам. Ничего!
Ничего, что указывало бы, откуда можно подступиться к внутренним пространствам здания.
Мардук их раздери! Значит, придётся копать просто наудачу!..
Копать песок длинным и тяжёлым мечом оказалось неудобно. Поэтому Конан вонзил его в песок, подальше от купола. Скинул и рубаху. Просто выгребая сложенными вместе огромными ладонями рыхлый свежевыпавший песок, он продвигался в глубину достаточно быстро и уверенно: за десять минут яма оказалась в глубину в добрый метр!
И тут ему повезло!
В выбранном им наугад месте под слоем песка примерно по пояс глубиной, оказалась бойница. Ну, или световое окно, если назвать его так. К сожалению, оно оказалось очень узким: всего в полторы ладони. Затодлинным: до нижней кромки Конан так и не докопался, решив бросить это дело, углубившись на свой рост.
На работу ушёл добрый час. Теперь яма напоминала ямки муравьиных львов, поскольку её подсыхающие края постоянно оползали, и струйки, ручейки, а то и потоки песка всё время съезжали с круч, норовя снова засыпать отрытую варваром с таким трудом бойницу. Нет, так не пойдёт!
Не придумав ничего лучше, киммериец вылез наружу, и принялся снова своими загрубевшими ладонями отгребать песок с наружной кромки ямыуже подальше от неё. Чтоб сделать спуск и откосы менее отвесными.
На это тоже ушёл почти час.
Но теперь хотя бы не нужно было опасаться, что когда он заберётся внутрь странного строения, его попросту не засыплет оползнями, погребя бойницу под слоем такой толщины, что не отрыть даже лопатой!..
Чтоб отдышаться, пришлось сесть на песок тут же, у ямы, и, поглядывая в сторону востока, выпить ещё несколько скупых глотков. Солнце не подвело: почти тут же небо на востоке посерело, позеленело, а затем и пожелтело. И вот первые лучи светила окрасили небосвод в чудесный оранжевый, а затеми золотой цвет. Конан хмыкнул: удачно выбрал место. Теперь взошедшее солнце будет светить некоторое время прямо в разрытую им бойницу-окно! Единственная проблема: ему в столь узкий лаз всё равно не пролезть!
Оставив на кромке ямы полупустой бурдюк и столь пригодившуюся рубаху, Конан слез вниз, и поплевал на ладони. Затем поднял верный меч: пусть этоне кирка, и даже не лом, но долбить глиняные кирпичи, пусть и обожжённые в печипрекрасно можно и им!
Через почти полчаса, выкидывая наверх, и стараясь отбросить подальше, осколки и обломки кирпичей из почти метровой в толщину стены, киммериец вздыхал: то, что открылось его взору, когда наконец просунул голову и полтуловища в ставшую вполне проходимой дыру, не радовало. И не вселяло оптимизма в смысле немедленного обнаружения каких-нибудь ценных и полезных находок.
Огромная круглая комната, с десятью насыпавшимися через остальные окна-бойницы высокими конусами песка на полу, оказалась абсолютно пуста! Что, впрочем, не мешало Конану испытывать и определённый оптимизм: ближе к центру помещения, на полу, в двух как бы противолежащих сторонах, имелись чёрные прямоугольные отверстия: лазы, явно ведущие куда-то вниз.
Хм-хм Можно, вроде, спускаться.
Но! Не раньше, чем он убедится, что никто коварно не подкрадётся, и не нападёт на него с тыла в самый неподходящий момент!
Конан забрался на крышу, для чего пришлось разбежаться и прыгнуть: до более-менее пологой части купола иначе добраться не удавалось. Поскольку плитка, которой был выложен весь купол, и которая, как ни странно, отлично сохранилась, оказалась и гладкой и скользкойна более крутых участках купола у краёв было не удержаться.
Однако внимательный осмотр окружавшей его пустыни не выявил ничего подозрительного: никого и ничего! Да и правильно: даже если бы кто-то преследовал его, двигаясь по следам, ни к чему это не привело бы. Так как неутомимый ветер делал отпечатки подошв сапог киммерийца абсолютно неразличимыми на общем фоне спустя какой-то час
Подхватив с края ямы свой драгоценный бурдюк и рубаху, которую тут же одел, варвар неторопливо слез через пробитую дыру прямо на конус песка, по которому благополучно соскользнул на пол, находившийся на пару метров ниже нижней кромки окна. Прямоугольные отверстия, со ступеньками, ведущими вниз, располагались, конечно, не у самых стениначе их давно бы засыпало всё теми же проникшими через окна кучами. Хотя предположить, что они сделаны именно в этих местах потому, что строители предполагали, что здание окажется погребено под песком почти до крыши, казалось глупым: никто так не планирует и не строит!..
С другой стороны, даже при том, что на противоположной от окна стене сейчас ярко светилось неправильной формы пятно от пробитой им дыры, через которую проникали лучи утреннего солнца, разглядеть, что находится там, в глубине колодцев-лестниц, не удавалось. Пока не удавалось.