Но не ответил.
Схватив мои бёдра, он жёстче вошёл в меня. Когда он повторил движение, его веки наполовину опустились. Затем Ревик упёрся одной ногой в пол, ладонью придавил меня и вцепился в спинку дивана. Он весь отдался движению, стискивая меня всё крепче и крепче.
Его глаза продолжали источать тот нечеловеческий свет, когда он потерял контроль.
И всё же, в те несколько секунд перед тем, как от интенсивного жара перед глазами всё размылось, я смотрела на него и опять задавалась вопросом, что такого он мне не рассказывает.
Глава 20Психопат
Балидор смотрел в лицо видящему с серебряными глазами и сохранял свой поверхностный разум почти пустым.
Постоянно держать свои мысли вне досягаемости aleimi разведчика из Лао Ху (несмотря на ошейник и конструкцию вокруг комнаты) это лишь один из протоколов предосторожности, который он установил для своих разведчиков, когда дело касалось взаимодействия с данным пленником.
Он сделал список и пришпилил его к стене в комнате, которая служила постом управления.
У видящих была фотографическая память, конечно, так что в списке не было строгой необходимости, но он не хотел, чтобы кто-то из его людей расслабился или подумал, что протоколы можно ослабить со временем, или после многократного тестирования мер сдерживания. Теперь он руководил не только теми видящими, которые воспитывались и обучались в Адипане. Под его началом работали экс-Повстанцы, бывшие члены охраны Семёрки, а теперь даже рекруты из числа беженцев.
В результате он начал осторожничать с определёнными вещами.
Он также стал разъяснять детальнее, разжёвывать приказы.
Скрестив руки на груди, Балидор вздохнул.
Он ощущал давление времени, даже сейчас. Именно поэтому он пришёл сюда сразу после завтрака, а не отправился вздремнуть, как большинство видящих, и даже не стал искать Ярли, если уж на то пошло. Он уже получил полный доклад по положению пленника от Деклана, который был старшим офицером охраны здесь, в Нью-Йорке, на время отсутствия его и Врега.
Он также пересмотрел профиль, который составила на него Элли перед поездкой в Сан-Франциско.
В Аргентине Балидор принял решение переправить Дитрини в Нью-Йорк наперёд основных команд. Он сделал это преимущественно из целей безопасности, на случай, если Лао Ху наберутся наглости и попытаются вытащить его, пока все отвлеклись.
Хорошо, что он так сделал.
Раннее прибытие Дитрини означало, что он попал сюда до карантина, что избавило их от множества потенциальных проблем. В отличие от остальной команды, видящего из Лао Ху нельзя было оставлять без ошейника в битком набитом контейнере, даже в оковах и под сильными наркотиками. Если бы дошло до такого, Балидор, возможно, порекомендовал бы попросту убить его и выбросить тело в гавани.
Если так подумать, то он бы спокойно смирился с таким исходом.
Сейчас, глядя на постаревшего разведчика, Балидор видел, что его глаза слегка остекленели.
Он узнавал странные вмятины в его aleimi от наркотиков, которые ему начали вливать через капельницу примерно час назад. Этот пакет капельницы висел здесь и сейчас, роняя по крупной капле примерно каждые полминуты.
И всё же в этих зловещих глазах цвета ртути жило отчётливое осознание происходящего.
Балидор оценивал степень этого осознания, пытаясь решить, стоит ли ему увеличить дозу сейчас или подождать. Часто это требовало деликатного балансирования, чтобы сделать субъект сговорчивым, но в то же время достаточно внятно мыслящим, чтобы он мог принести пользу. Дитрини не мог тягаться с Мечом в плане устойчивости к психотропному коктейлю, которым они его пичкали, но возможно, ему стоило отдать второе почётное место.
Он всё ещё пытался принять решение, когда серия резких, детальных изображений пронеслась в его сознании с достаточной ясностью, чтобы он действительно вздрогнул.
Когда его физическое зрение вернулось в норму, видящий улыбался.
Балидор вздохнул, источая терпение.
Тебе это когда-нибудь надоедает, брат? положив руки на колени, Балидор сохранял скучающий, вежливо безразличный тон. Ты же не ребёнок. Ты уважаемый член Лао Ху, уже в годах. Ты не научился делать со своим разумом ничего получше?
Нет, взгляд Дитрини не дрогнул. Не научился. И мне никогда это не наскучит, брат. Никогда. Это питает меня. Это питает меня как нектар.
Балидор поджал губы.
После небольшой паузы он сделал пренебрежительный жест рукой.
Судя по тому, что мне известно о твоих схемах действия, брат, это неправда. Мне говорили, что ты ломаешь эти свои одержимости эти объекты твоих инфантильных фиксаций. Ты играешь с ними, пытаешь их, узнаешь их слабости. И всё же, как только ты одерживаешь успех, тебе становится скучно. Ты уходишь.
Дитрини склонил голову набок.
Всем нам нужно хобби, брат.
Когда Балидор лишь беззлобно щёлкнул языком, на лицо другого вернулась улыбка.
И мне никогда не наскучит моя дорогая, дорогая девочка, Балидор. Я могу привести других, чтобы развлечь её, чтобы сохранять свежесть в наших отношениях, поддерживать её возбуждение. Я могу отдать её моим псам, львам, ягуарам и тиграм в Городе но она никогда не могла быть такой же, как остальные. Она бы никогда не оставила меня. Никогда.
Вытеснив образы во второй раз, Балидор нахмурился.
И, тем не менее, она уже покинула тебя, брат мой, сказал он. Забыл?
Дитрини мягко щёлкнул языком, качая головой.
Это лишь момент времени, брат Адипан. Лишь пауза в нашей истории. Ты это знаешь ты тоже не ребёнок, Балидор. Ты знаешь, что с видящими такие промежуткиэто часто лишь ответвления от длинной, прославленной хронологии событий, он склонил голову набок. Что есть несколько месяцев для таких, как мы? Тех, кто живёт столетиями? Кто любит вечно? Это незначительно, Балидор. Тривиально. Всего лишь средство стать ближе после нашей разлуки.
Балидор усилием воли сдержал желание закатить глаза.
Пожав плечами, он пробормотал:
Говори себе, что хочешь, брат мой.
Я знаю правду. И ты тоже. Просто это расстраивает тебя, ибо тебе нравится красивая история про Меча и Моста как и многим из твоих людей.
Балидор не ответил.
Он никогда по-настоящему не говорил с Элли по душам об её времени с Лао Ху. По правде говоря, он никогда и не хотел много знать об этом. В любом случае, он определённо не считал себя тем, кто может помочь ей с этим.
Проблема в том, что он не знал никого, кто подходил бы для этого лучше.
Сама Элисон явно не выказывала желания поговорить об этом.
Она дала ему самый минимум личных деталей для той операции в Сан-Франциско. Её наблюдения и замечания были краткими, основанными на фактах и исключительно полезнымидаже гениальными. И всё же она отказывалась позволять Балидору провести на ней полное сканирование. Вместо этого она отправила его поговорить с Врегом, заявив, что с ним уже поделилась «базовой сутью».
Тем не менее, Врег, казалось, испытывал дискомфорт от немногочисленного знания, находившегося в его распоряжении. Джон тоже избегал данной темы. Судя по тому, о чём то тут, то там обмолвился Дигойз, её муж также не выпытывал у неё детали. Чандрэ отсутствовала до недавнего времени и, скорее всего, не осознавала масштабов произошедшего. Юми и Мост недостаточно близки, чтобы Мост спонтанно поделилась с ней, а Нииле недоставало требуемых навыков общения с людьми.
Возможно, если бы Касс была здесь
Балидор пресёк эту мысль, поморщившись.
Заставив себя поднять взгляд, он опять посмотрел в те серебристые радужки.
Ты сегодня будешь говорить со мной, брат? спросил он.
Дитрини улыбнулся.
Конечно, брат. Мы же сейчас разговариваем, так?
Балидор мысленно вздохнул.
Вслух он сказал:
И? Ты желаешь сообщить мне что-нибудь в отношении того, о чём я уже спрашивал? Или ты предпочитаешь играть в эти игры, пытаясь вывести меня из себя?
Напомни мне, брат. Что же ты желаешь знать?
Балидор не медлил ни секунды.
Ты расскажешь мне о Тени? Кто он? Какая история связывает тебя с этой персоной? Что тебе о нём известно?
Я из Лао Ху, брат. Мне ничего не известно об этом «Тени», на котором ты, похоже, так помешался. Кто он? Друг Адипана? Он близок моему драгоценному Мосту?
Балидор нахмурился, всматриваясь в ртутные радужки.
Возможно, ему стоит увеличить дозировку прямо сейчас.
Как моя драгоценная девочка? серебристые глаза Дитрини сверкнули, в этот раз с интересом, который казался настоящим. Его взгляд пробежался по одежде Балидора. Судя по твоему состоянию и без обид, брат мой исходящему от тебя запаху, ты только что приехал, так? Она была с тобой?
Балидор прищёлкнул с беззлобным раздражением.
Брат. Ты знаешь, что я ничего тебе не скажу на эту тему. Возможно, тебе ради разнообразия стоит посотрудничать с нами. Попробовать, может, тогда мы с большей готовностью поделимся интересующей тебя информацией?
Уголки губ Дитрини приподнялись в лёгкой улыбке.
Она действительно приехала с вами. Я так рад, серебристые глаза оставались пытливыми. Она устала, брат? Её муж о ней заботится? Он уже искупал её?
Балидор поморщился. Не успел себя остановить.
Вопреки его незнанию деталей о времени Элисон в Запретном Городе, он не пребывал в полном неведении и замечал её реакции, когда всплывала данная тема. К примеру, он знал, что Элли была до глубины души несчастна, пока находилась там. Он уловил достаточно деталей в её случайных мыслях, подавленных бессознательных воспоминаниях или ассоциациях, чтобы знать это с абсолютной точностью.
Он также ощущал некую травму.
Они с Вэшем несколько раз обсуждали этот вопрос перед смертью видящего. Вэш советовал ему подождать, позволить Элли попросить о помощи, а не давить на неё.
В итоге Балидор согласился.
Теперь, сидя перед Дитрини и ощущая его свет, он не был так уверен. Он всё сильнее и сильнее задавался вопросом, была ли политика невмешательства правильным подходом к Мосту в данной ситуации. Даже на авианосце перед операцией в Аргентине он подумывал спросить у Меча, не стоит ли им настоять и заставить её обратиться за помощью.
Он также подумывал приказать Юми, чтобы та начала проводить с ней сессии.
С тех пор, как они взяли его в плен, Элли ни разу не просила разрешения поговорить с Дитрини и даже не полюбопытствовала, где они держат его. Она не спрашивала, как проходят допросы. Она даже не интересовалась, жив ли он ещё.
Один этот факт уже достаточно красноречив.
Элли имела склонность вмешиваться в каждый аспект разведывательных операций. Как минимум, она хотела, чтобы её держали в курсе находок и прогресса в целом. С Сурли и Рейвен она просила, чтобы ей предоставляли каждую крупицу полученной информации, причём как можно скорее, и довольно сильно наезжала на них за сокрытие или задержки в сообщении любых новых фактов или даже теорий, основанных на допросах.
Про Дитрини она не задала ни единого вопроса. Ни единого.
Конечно, у Врега имелось своё мнение на этот счёт.
Он недвусмысленно заявил Балидору, что этот пареньсадист, которому доставляло удовольствие пытать женщин-видящих, особенно сильных. Он выдвинул теорию, что Дитрини воспринял бы ломание Элли как кульминацию работы всей его жизни. То, что она уже связана с другим, лишь усиливало его одержимость.
От своих контактов среди Повстанцев, а также от нескольких женщин с высокими рангами, которых удерживало Лао Ху и которые как-то пересекались с Дитрини, Врег обладал достаточными знаниями об его методах в целом, чтобы спекулировать о том, что могла пережить Элли.
Ни одна из этих деталей не убеждала Балидора, что оставить Мост наедине с этим было правильным решением.
Он не сканировал Элли, чтобы подтвердить свои подозрения, но если бы его попросили выдвинуть догадку, он бы сказал, что Элли боялась Дитрини и если честно, до этого периода Балидор сказал бы, что Элисон не боится никого.
И всё же это Элли отдала приказ взять его в плен, а не убивать на месте, как, по подозрениям Балидора, это сделал бы Дигойз. Стратегически её решение было мудрым, но учитывая, сколько разведчиков Лао Ху с высоким рангом уже имелось у них в плену, сохранять Дитрини в качестве разменной монеты было вовсе необязательно.
К тому же, его смерть передала бы не менее мощный посыл Вой Пай.
Но никто не хотел оспаривать это её решение, даже Дигойз.
Из-за этого впервые за довольно долгий период Балидор получил на своё попечение натурального психопатапричём с таким рангом, который мог тягаться с его собственным.
В отношении рангов своих разведчиков Лао Ху были скрытными вплоть до откровенной лжи, даже нарочно ввели систему, отличавшуюся от той, что использовал остальной мир видящихпросто чтобы утаить эти способности. Но Балидор за годы научился довольно точно их оценивать. Ранг Дитрини был высоким. Как минимум одиннадцать. Возможно, даже двенадцать.
Выше Варлана. Возможно, даже выше Дигойза, и не только в действительном ранге.
Балидор послал сигнал Тензи в Барьере.
«Анале уже там? Юми?»
«Да, тут же ответил видящий. Локи тоже».
Балидор кивнул. «Хорошо. Передай им: я ценю, что они ради этого отложили заслуженный отдых. Скармливайте мне всё, что выглядит обещающим. Всё, что я пропущу».
«Очень хорошо, Адипан Балидор, в мыслях Тензи зазвучала ирония. Хотя сложно вообразить, чтобы один из нас уловил что-нибудь, что упустили вы, сэр».
Балидор вежливо склонил голову в этом пространстве, но жест не затронул его свет.
Им нужно, чтобы они сохраняли бдительность, а не думали, что ему-то не нужно подкрепление.
Он почувствовал, что Тензи заметил, и его мысли тут же сделались почтительными.
«Конечно, мы будем наблюдать, сэр. Как можно тщательнее».
«Я ценю это, Балидор опустил свои щиты на долю секундыдостаточно надолго, чтобы другой видящий ощутил его свет. Я устал не меньше, чем вы. И признаюсь, этот dugra-te di aros выводит меня из себя так, как не выводил ни один видящий за последнюю сотню лет. Отчасти мне хочется пристрелить его, лишь бы не продолжать это всё».
Балидор ощутил резкий прилив рьяного согласия Тензи.
«Дайте знать, если хотите, чтобы я одолжил свой пистолет, послал Тензи. Думаю, босс вам даже купит выпивки в знак благодарности, если вы это сделаете. Ну, если только он не решил сделать это собственноручно».
Балидор улыбнулся. Он невольно находил забавным тот факт, что разведчики Адипана и Семёрки начали называть Ревика «босс» на мандаринском наречии. Элли, которая по факту стояла во главе, оставалась для обеих групп «Мостом», но не из-за нехватки уважения; просто это казалось естественным.
Она всё равно переложила отдание многих приказов на Ревика, Врега и Балидора и теперь фактически лишь задавала направление на верхних уровнях. Многие вещи поступали к Элли через Балидора, Врега, Дигойза или Джона с другой стороны.
Доступ лично к ней ограничивался всё сильнее и сильнее.
И это лишь усугубится теперь, когда
Дитрини издал резкий, хриплый смешок.
Звук заставил Балидора вздрогнуть, как и в первый раз, когда он его услышал. Было нечто откровенно жуткое в этом смехе, и это не только оттенок триумфа, который он видел в глазах разведчика Лао Ху.
Dlanlente a guete произнёс Дитрини на прекси с акцентом, и его низкий голос звучал хрипло. Спасибо, что показал мне её, брат. Поистине услада для усталых глаз.
Уголки его губ приподнялись в сдержанной улыбке, которую Балидор уже начал узнавать. Она появлялась на лице разведчика всякий раз, когда всплывало имя Моста.
А её муж? Когда он придёт ко мне? он снова усмехнулся, и звук получился более гортанным. Он не оставил бы мою драгоценную девочку одну после того, что я сделал, чтобы натренировать её. Если она вернулась, то Прославленный Меч, должно быть, тоже вернулся.
Балидор скрестил руки на груди, нахмурившись.
Ну, брат? выпытывал Дитрини. Когда он придёт? Хоть я и наслаждаюсь этими нашими разговорами, Адипан Балидор, признаюсь, я ожидал, что к этому времени Меч уже нанесёт мне визит. Я бы столько всего хотел с ним обсудить столько вещей хотел бы рассказать ему об его молодой невесте.
Он изучал глаза Балидора, ртутные радужки так и пронизывали насквозь.
Он молод, да? мягко мурлыкнул он. Говорят, он молод. Говорят, он сам буквально щенок. Скажи ему прийти. Скажи ему, что я могу ему помочь.
Балидор прикусил губу, стараясь не выдать реакции на лице.