И она стала пытаться угадывать требования, запоминать фразы, которые ей кидали, словно кость собаке.
Постепенно она узнала, что льва зовут Ридж: это слово повторял Богомол, когда звал своего помощника. Еще она узнала, что молчать будет дарм, сидеть - ритэ, а прыгать - шиасс. Эти слова ей буквально выжгли на подкорке.
Показывать зрителям ее начали почти сразу, через пару дней после появления в зверинце. Кор-ар учел, что имеет дело с разумным представителем пока еще неизвестного Альянсу вида, хоть и поставил людей на заведомо низшую ступень эволюции. Он даже историю сочинил, которая объясняла если не все странности животного, то многие.
Соня была умной и быстро училась. Вернее, запоминала, что можно, что нельзя, а что придется делать в любом случае. И подмечала мелкие детали - это было, наверное, самым важным. Например, как оказалось, инопланетяне реагировали не на мимику, а на чувства и эмоции. К ее клетке никто никогда не приближался, когда у нее было злое или больное настроение, а вот при хорошем дети чуть ли на силовой экран не лезли. Особенно они радовались, если Соня корчила смешные рожицы или к решетке подходила. В такие дни ей в качестве поощрения давали местные ягоды-фрукты.
Она была кроткой и послушной, спешила выполнить любой приказ, даже если не понимала его с первого раза. Иногда Соне казалось, что еще немного - и она научилась бы тапочки приносить Риджу и Кор-ару. Конечно, если бы их здесь носили, а у нее был к ним доступ.
Когда становилось совсем невмоготу, Соня начинала перебирать содержимое своего рюкзака: раскладывала на стопки и смотрела, трогала, вспоминала дом. Все книжки, тетрадки у нее отобрали, но мелочевку - пару карандашей, ручек, ластики в виде цветов - оставили. Как и плюшевого зайца с ушами в горошек, и мешочек с разноцветным бисером и разнокалиберными бусинами. Были бы нитки, начала бы плести - но их не было, так что Соня просто перебирала свое рукодельное богатство.
Информации, чтения не хватало катастрофически. Сейчас она обрадовалась бы и учебнику по геометрии, но больше всего Соне было жаль две библиотечные книжки: сказки братьев Гримм она брала с собой для младшей сестры, а вторую - старый и потрепанный томик мифов и легенд народов мира - для себя.
Время Соня измеряла по посетителям и приемам пищи. Так она насчитала восемь рабочих дней плюс один выходной. Может, на самом деле их было больше, но разделить иначе у Сони не получилось.
И от излишней скромности пришлось избавиться очень быстро. Раз в полторы местные недели ее купали: окунали в большой таз, терли мягкими тряпочками, чистили зубы, а потом еще и сушили у большой вентиляционной трубы-фена. Тут уж не до скромности и стыдливости.
Было противно.
- Это ничего, человек вообще многое выдержать может! - утешала себя она. - А я человек, пусть маленький, но человек! Я не зверь, не животное, я думаю, разговариваю, учусь. Я не потеряю себя, я не перестану быть Соней
Инопланетяне не понимали ее речь - принимали за какие-то забавные звуки. Так птицы чирикают, летучие мыши пищат, кошки мяукают. Если бы Соню хоть кто-нибудь услышал, понял, что она говорит!
Но взгляды посетителей горели обычным праздным любопытством. Их совершенно не волновало, что поведение землянки скорее похоже на их, чем на звериное.
Подражательство. Был на Земле такой термин. Так обезьяна передразнивает человека, а попугай повторяет выученные за человеком слова. Даже в предложения складывает!
Для инопланетян у Сони не было разума. И они смеялись над ее попытками что-то сделать или сказать.
Кор-ар наблюдал за своим новым приобретением и радостно потирал клешни: не прогадал! Все окупилось: все затраты, все вложения! Самка действительно оказалась соображающей более чем быстро! Не высший разум, но вполне так рабочий! Звезды текли в его карман сплошным потоком.
Как же эта землянка отличалась от тех животных, которые жили в его Зверинце! Во всех семи изученных и обжитых галактиках любой вид был опасен. Даже маленькие насекомые - вернее, особенно они - не говоря уже о млекопитающих и яйцекладущих. Среди них были и смертельно ядовитые - один укус, и ты уже среди предков; и кровососущие, нападавшие роем и не оставлявшие через несколько минут даже скелета; и закованные в панцирь с головы до кончиков когтей - ни одному клыку пробить не под силу.
Перечислять можно долго, проще открыть Большую Энциклопедию Живых организмов семи галактик. Каждый вид - опасен. А эта самка
Хрупкая и нежная: любое сильное прикосновение ранит, любой удар может вызвать перелом, укусить - не способна, оцарапать - тоже. Яда нет, клыков нет, когтей - тоже нет!
Уникальное животное.
Чудо с края вселенной! Абсолютно безопасно! Такого вы не найдете больше нигде! - пестрели афиши и рекламные корабли по всему городу, завлекая клиентов в глубины Зверинца.
Посетители шли, и шли, и шли. Просили погладить, сфотографироваться, предлагали даже выкупить за баснословные деньги. Но Кор-ар стоял на своем: не продается, и трогать нельзя, нечего травмировать зверя - вынашивая, однако, мысль вывести Соню на поводке и в ошейнике на какой-нибудь званый вечер.
Показать товар лицом. И договориться о доставке и продаже таких же - если зверь не подведет.
Кор-ар даже мысли не допускал, что Соня может думать, анализировать, а самое главное - учиться. Не может, не имеет права, он уже все решил, распланировал, рассчитал. Каждую неделю отчет от Риджа получает: дрессировка идет семимильными шагами! Даже браслеты с ошейником уже почти включать не приходится!
Богомол предпочел забыть, отодвинуть в самый дальний угол памяти информацию о том, что купленная им самка разумна. Ему не было это нужно - и он забыл. А остальные не знали и не догадывались. Только Тан в своей далекой лаборатории иногда поднимал материалы, полученные при осмотре землянки, да ухмылялся в усы. Что эта самка когда-нибудь станет крахом Кор-ара и всего Космического зверинца, он даже не сомневался. Все дело во времени.
Соня, лишенная общения и возможности хоть с кем-то обсудить ситуацию, начала записывать на пол под подстилку все, что видела сквозь решетку клетки. Постепенно из маленьких осколков этой реальности складывалась картина. Так собираешь мозаику из нескольких тысяч деталей: сначала перед глазами только яркие картонные квадратики, но после многих и многих часов упорного труда становятся видны горы, море, маленькие домики. Кусочки целого.
Главное, потом не забыть стереть карандаш.
Так, в месте, куда Соня попала, главным был Богомол Кор-ар. И его слушались не только подчиненные, но и посетители, почтительно уступая дорогу, кланяясь и шипя вслед проклятия. Последнее Соня ни с чем бы не спутала: гадости могут говорить и с улыбкой, но взгляд не подделаешь - он так и останется остро-колючим, завистливым.
Кроме льва Риджа, который отвечал за дрессировку зверей и самой Сони, на Богомола трудилась еще уйма сотрудников. Охрана, уборщики, продавцы, экскурсоводы, врачи - всех и не упомнишь! Но так дело обстояло в любой серьезной организации на Земле: невозможно чтобы работа громадной корпорации осуществлялась всего с помощью двух человек, даже если большая часть действий компьютеризированы. Как минимум требуется обслуживающий персонал, поддерживающий технику в рабочем состоянии.
Тонкокостные и полупрозрачные создания, похожие на плотное желе, медленно ползали по коридорам, продавая всякие сувениры и мелкие закуски. У них были смешные длинные уши, а еще три ряда зубов - медузы с акульими зубами, но весьма мирные и, вроде как, смешливые. Если производимое ими бульканье можно было назвать смехом. Они ловко маневрировали среди толп посетителей, придерживая короткими руками-щупальцами на круглых колеблющихся животах лотки с фигурками животных.
Еще мимо Сониной клетки постоянно пробегала стайка щебечущих колибри - только они были раз в двадцать больше, с большими клювами и крыльями, заканчивающимися четырехпалыми ладонями. Голоса у них были противные и высокие, настолько, что у Сони вечно закладывало уши, особенно когда они начинали смеяться - словно когтями по грифельной доске скребли. Эти птички отвечали за еду - именно они кормили Соню. А иногда тайком подкладывали на тарелку с бурдой непонятного серо-зеленого цвета сладкие фрукты. Им было жалко Соню, она казалась им какой-то одиноко-несчастной.
Время от времени мимо клетки проходили охранники той же расы, что и Ридж - только они были опрятнее, гриву заплетали в сложносоставные косы, и улыбались чаще и ярче, улыбкой почти такой же яркой, как их алые костюмы с синими нашивками на рукавах. Они никогда не обращали на Соню внимания, считая ее частью интерьера: что на нее смотреть? Клетка работает и ладно!
Уборщики здесь не убирались сами, только следили за техникой, которая выполняла всю работу. Соня знала двоих: старого, серебристо-серого от времени ящера и молодого яркоперого попугая. И если первый мерно и методично проверял за техникой каждый метр, то второй вечно куда-то бежал, спешил, разве что из перьев не выпрыгивал.
Были и другие, но Соня не всегда успевала их рассмотреть: мелькали раз или два, вот они есть, а вот их уже и нет, и не скажешь даже, после на кого похожи и чем занимаются.
Только врача-ветеринара, к которому она попадала время от времени, Соня запомнила чуть ли не лучше Кор-ара и Риджа вместе взятых. Он смешно вздыхал через длинный нос и тянулся потрепать ее по макушке. Соня заглядывала ему во все шесть глаз сразу, сначала пыталась что-то объяснить, сказать, думая, что хоть врач разберется, назовет ее разумным существом, а не зверем, но потом поняла: бесполезно. И для этого слона-муравьеда она была лишь животным, безмерно трогательным и необычным, может даже любимым, но и только. И тогда Соня стала читать ему стихи: Пушкина, Фета, Шекспира - всех, кого учила и помнила. Даже детские считалки! И ветеринар, раз за разом слыша издаваемые ею звуки, начинал смеяться, хлопать в ладоши или, подхватив Соню на руки, осторожно гладить по голове.
Иногда ей удавалось искренне ему улыбнуться.
Соня считала расположение собственной клетки очень неудачным: из нее почти невозможно было рассмотреть залу-коридор, не говоря уже о соседних клетках. Этот коридор круглосуточно освещался длинными матовыми лампами, днем - сильнее, вечером и ночью слабее. Окна, видимо, считались недосягаемой роскошью, потому что за время пребывания в Зверинце Соня видела их всего пару раз: под самым потолком в медицинском кабинете, в личном офисе Кор-ара и в главном холле, где оно было куполообразным и занимало почти всю крышу. Соня не отказалась бы, чтоб ее клетку поставили там. Пусть инопланетян в два раза больше, зато видно улицу, корабли и кусочек неба. А в ее клетке не рассмотреть ничего, кроме точно такой же клетки напротив да золотисто-бежевых стен с белыми разводами.
Единственное развлечение - инопланетяне. Да и то весьма условное.
Рабочие дни выматывали и морально, и физически: все эти толпы, руки, взгляды - от них к концу восьмого дня хотелось закрыться чем и как угодно. Но ее клетка стояла на самом виду. Приходилось терпеть. Зато в свой законный выходной Соня отдыхала. Просто лежала с закрытыми глазами и вспоминала какие-то дорогие сердцу мелочи. И повторяла услышанные и понятые слова - пока обрывки, но она обещала себе, что рано или поздно научится спрягать их во фразы и предложения.
- Дар ти - клетка, карссши - купи, майлен - мама
Звуки драли горло, не желая складываться как надо - не приспособлена она была к этой речи. Но Соня пыталась, раз за разом, каждый день. Посетителям, наверное, казалось, что это она так чирикает.
Мимо Сониной клетки проходили разноцветные пучеглазые рыбы, укутанные в сферы с водой и обвешанные украшениями с головы до кончика хвоста, мифические мантикоры, настолько огромные, что выпрямиться в большинстве залов во весь рост было для них проблематично, плюшевые зайцы со злыми маленькими глазками-пуговками, цветочки, шустро перебирающие листьями-лапами, и многие, многие другие Конечно, окружающие ее инопланетяне назывались как-то иначе, но Соня не знала, как и старалась запоминать их, придумывая и давая имена по ассоциациям.
Иногда сюда приводили школьные экскурсии. У инопланетян же есть школы - должны они где-то учиться! И университеты тоже есть, Соня была в этом уверена.
Дети на любой планете - дети, их со взрослым никогда не спутаешь, слишком другие. Шумные, где-то забавные, где-то жестокие, больше увлеченные разговорами друг с другом, чем тем, что им рассказывают учителя. Казалось странным, что и Соня когда-то была такой же - ребенком.
Как давно это было? Месяц, два, три назад? Или уже прошло полгода с тех пор, как поселили в эту клетку? А может - дольше?
Об этом Соня старалась не думать.
От этой мысли она вполне могла сойти с ума.
Кор-ар мог бы ответить на этот вопрос не задумавшись: Соня приносила ему стабильный доход на протяжении почти трех месяцев, о чем свидетельствовали ведомости и отчетные документы. Для девочки же единственным показателем прошедшего времени стало небольшое понимание языка, на котором здесь, в космосе, говорили. Не все, но многие. Соня предположила, что это универсальный язык, которым пользуются различные расы инопланетян, как английский на Земле. А кроме английского языка существуют еще французский, испанский, китайский, итальянский, греческий и многие другие. И у каждого из них - свои диалекты.
Здесь все то же самое. Только вместо народов и рас с континентами и странами - представителями разных планет и уголков вселенной.
Но послушать иногда было интересно, даже если понимала Соня, дай бог, через слово на третье. Особенно учителей.
- Дети, немедленно прекратили этот шум и подошли к первой клетке. Здесь мы видим прекрасный экземпляр Яркашасса, гигантской многоножки, обитающей почти на всех планетах Альянса. Наиболее распространен в широтах с влажным климатом и большим количеством болот, так как
Далее следовала развернутая лекция о животных, о местах их обитания, особенностях в строении организма, орудиях защиты и методах поимки.
Так Соня узнала, что в клетке напротив - единственной, которую она видела - сидели Черхши: парочка каких-то непонятных черных комков с зубами, рогами и острыми хвостами. Вредные, наглые, привязчивые создания, так и норовившие что-нибудь украсть. Или состроить рожу попротивней. Соня звала их пересмешниками, пока среди разговоров посетителей не разобрала их настоящее имя. В целом эти Черхши были безобидны и почти безопасны.
После них все экскурсии останавливались рядом с клеткой Сони. К любопытным взглядам за долгое время привыкаешь, и начинаешь обращать на них внимания не больше, чем на надоедливого комара, который только жужжит, но не кусает.
- А этот зверь называется Землянка. Мы можем видеть, что это несчастное создание совсем не приспособлено к суровой жизни в сколько-нибудь агрессивной дикой природе. Клыков, как и когтей, у нее нет совсем, не говоря уже о яде. Волосяной покров занимает сравнительно небольшой процент от площади всего тела, что позволяет заключить - животное живет в теплом, но отнюдь не жарком климате. Кожа очень нежная, мягкая, кости - хрупкие. Всеядна. Неразумна, но склонна к подражательству. Строение горла позволяет ей с легкостью повторять нашу речь. Довольно сообразительна, легко поддается дрессировке.
И всего раз девочке встретились иные инопланетяне, не такие, как обычные посетители, мечтающие увидеть диковинку Они словно смотрели глубже и дальше всех, проходивших мимо.
Большеглазые, с узкими лицами, вздернутыми носиками и парой усиков, расположенных в районе висков - их лица можно было сравнить с человеческими. Но и только. Тела вытянутые, тонкие и обманчиво хрупкие, три пары рук и на каждой ладони по три длинных подвижных пальца, за спиной крылья насыщенного изумрудного цвета.
Эти пять инопланетян не мигая смотрели на Соню и не пытались даже перевести взгляд на что-то другое.
Ее изучали, слушали, анализировали, зацепившись за что-то, видимое только им.
А потом на их точеных, почти эльфийских лицах проступило удивление пополам с ужасом: они поняли, кто сидит за этой решеткой.
- Несчастная
- Бедное дитя
- Как такое вообще возможно?
Ближайшая бабочка-фея протянула тонкую руку сквозь светящиеся решетки и нежно дотронулась до Сониной щеки. Ее не обожгло и не ударило током - посетитель же! И, странное дело, у Сони не появилось даже мысли отшатнуться от нежеланного контакта, отойти вглубь собственной норы. Ведь они такие же зрители, как и все, они не должны были отличаться от окружающих!