Он вышел из шатра и увидел, что Эвглин уже успела вытереться, надеть тонкую нижнюю рубашку и теперь пыталась застегнуть юбку, отчаянно дергая застежку за спиной. Харвис подошел и твердо и очень аккуратно справился с этой новомодной штукой с дурацким названием «молния»вроде бы и удобная вещь, но постоянно заедает. От Эвглин веяло теплым запахом молодого девичьего тела, мыла и ландышау Харвиса закружилась голова, и он сделал шаг назад.
Даже изгнанный и ссыльный джентльмен остается джентльменом.
Помогите мне вернуться домой, прошептала Эвглин, и Харвис услышал дрожь в ее голосе: девушка готова была расплакаться. Я готова сделать для вас все, что вы захотитетолько помогите мне вернуться. Вы ведь знаете
Харвис не знал. Эвглин была уверена, что он обладает каким-то способом перемещения между мировда только его не было, этого способа. Вернее, он существовал только в черновиках и набросках, да и те Харвис не сжег только потому, что поленился. Так они и лежали в одном из сундуков, который уже три года не открывали. Кажется, Эвглин все поняла, потому что обернулась к нему и посмотрела с такой жгучей мольбой, что Харвису захотелось поднять руку и закрыться от этого взгляда.
Но он продолжал смотреть: влажные рыжие пряди были наскоро подхвачены какой-то заколкой, по высокой шее медленно стекала капля воды, и сквозь тонкую ткань нижней рубашки просвечивала маленькая грудь с остро торчащими розовыми бусинками сосков. Харвис представил, как она мягко ложится в ладони, и честно сказал:
Я не знаю, Эвглин. У меня нет отработанного механизма перемещений. Только бумаги.
Девушка побледнела, словно Харвис ударил ее. Похоже, она подсознательно ожидала услышать именно это. Харвис ободряюще погладил ее по плечу и добавил:
Но я попробую. Даю вам слово.
* * *
Вещей было немного.
В рюкзаке, который Эвглин едва не потеряла во время полета на пьяном драконе, была смена белья на два дня, юбка с белой рубашкой по моде столичных студенток и цветастое легкое платье. Эвглин решила выглядеть скромно: после того, как на Большой Заставе два офицера устроили из-за нее дуэль, она меньше всего хотела привлекать к себе внимание.
Так что светлая юбка в пол и рубашка. Скромно, со вкусом и ясно говорит о том, что Эвглин прилетела учиться волшебству, а не искать кавалеров.
Когда она окончательно оделась и вышла из-за тканевой стены шалаша, то Харвис внимательно посмотрел на нее и одобрительно кивнул. Колдун пугал Эвглинэто мягко говоря. Он был высоким, тощим, и свободная светлая туника, завязанная возле горла красным шнурком, болталась на нем, как на вешалке или манекене. Темные глаза, смотревшие пристально и цепко, иногда вспыхивали, словно угольки. Во всем облике колдуна было что-то таинственное и жуткое, и Эвглин, вспоминая, как свалилась с драконьей спины ему в руки, невольно чувствовала, как по спине бегут мурашки.
Сейчас Эвглин сама не знала, откуда взялась та храбрость, с которой она вообще начала с ним разговор, рассказала о себе и напросилась на бассейн. Укачало на драконе, не иначе.
Вы понравитесь его высочеству Альдену, произнес колдун. Просто поставил в известностьи Эвглин вдруг почувствовала, как в ней нарастает злость и гнев.
Она провела месяц в дороге не ради того, чтоб обольщать ссыльного принца с его свитой. Она тряслась в поезде и ехала в верблюжьем караване не для того, чтоб папкин бунтарь положил на нее глаз.
Эвглин просто хотела вернуться домой.
Когда колдун признался, что у него нет способа путешествовать между мирами, Эвглин едва не потеряла сознание: нахлынувшее на нее чувство опустошенности было глубоким и острым. Она так и останется в этом мире, никогда не вернется, все напрасно, никогда не вернется Эвглин наверняка упала бы на каменистую землю перед колдуновым бассейном, если б не давнее упрямство и вечное желание показывать себя сильной, а не слабой.
Я не собираюсь никому нравиться, твердо сказала Эвглин и добавила:Я приехала сюда не за этим.
Глаза колдуна снова вспыхнули жаркими угольками, словно он одобрял сказанное. Нет, все-таки он жуткий тип. Вроде бы Харвиса ванн Рейна нельзя было назвать некрасивым: если вдуматься, вполне привлекательный, даже интересный мужчина. Но у Эвглин от него бежали мурашки по спине и ноги делались слабыми. А ведь придется жить с ним в этом шатре!
Эвглин вдруг снова захотелось заплакать. Она прошла такой длинный путь, а этот человек перед ней ничем не может помочь и наверняка не понимает ее обиды и боли.
Разумный подход, во многом, заметил Харвис. Но вы очаровательная юная леди, и здешнее общество не оставит вас без внимания.
Да уж, Эвглин понимала, о чем он говорит. Чем дальше от цивилизации, тем активнее становились мужчины. Караван-баши, здоровенный черноволосый толстяк с кудрявой бородищей, перевитой жемчужными нитями, сказал прямо: озолочу, осыплю каменьями, только приди. На привалах и ночевках Эвглин не расставалась с ножомспасло только то, что в верблюжьем караване ехало несколько офицеров на Большую Заставу.
И все же, сказала она, вы знаете, зачем я здесь.
Харвис одобрительно улыбнулся. Улыбка придала его бледному лицу какое-то загадочное очарование, и Эвглин впервые подумала, что великий и ужасный колдун не настолько ужасен, как о нем говорили в Эльсингфосской академии.
Скажите мне вот, что, произнес Харвис. Вы на самом-то деле будете учиться магии? Просто я должен знать, что с вами делать и как себя вести.
Собираюсь, конечно, ответила Эвглин, и улыбка колдуна стала еще мягче. «Он что стесняется?»удивилась она и добавила:Мало ли, вдруг я все-таки не смогу вернуться домой? Надо же будет как-то жить.
Харвис ободряюще дотронулся до ее запястья, но тотчас же убрал руку. «На самом деле смущен!»Эвглин тоже растерялась, не совсем понимая, что делать.
Разумный подход, кивнул колдун. Как вас зовут на самом деле?
Эвглин тоже улыбнулась. С колдуном лучше подружиться. Она уже поняла, что в здешних краях одинокой девушке придется худо без покровителя.
Дома меня звали Ангелина Шувалова, ответила она. Но Эвглин мне больше нравится.
Ангелина Шувалова, задумчиво повторил Харвис, будто пробовал чужое имя на вкус. Нет, Эвглин все-таки звучит лучше.
Эвглин неопределенно пожала плечами. Колдун вдруг устало усмехнулся и спросил:
Я вас пугаю, да?
Эвглин отвела взгляд и кивнула. Когда в одном из учебников она увидела упоминание о множественности обитаемых миров и принялась расспрашивать куратора, то тот побледнел и несколько раз махнул рукой над лысой макушкой, отпугивая нечистого. Эвглин, конечно, не сдалась и продолжала наседать. Тогда куратор рассказал, что на южной границе в добровольной ссылке живет великий колдун, чье величие можно сравнить лишь со страхом, который он наводит на всех, кто слышит его имя, и лучше бы Эвглин не задавать о нем вопросов.
Зато обитатели общежития оказались более разговорчивыми. Студенты рассказали Эвглин столько историй об изгнанном чародее, что несколько ночей она спала, не гася лампу. И вот сейчас Харвис ванн Рейн стоял почти вплотную
Да, пугаете, призналась Эвглин. От колдуна пронзительно и остро пахло сухими травами, и Эвглин вдруг рассмеялась. Но я уже мылась в вашем бассейне, а вы застегнули мне юбку, так что бояться, наверно, уже поздно.
Жуткий флер вокруг колдуна, созданный страшными сказками и надеждами Эвглин, развеялся.
А главное, совершенно не нужно, сказал Харвис. Что, в академии обо мне много болтают?
В вопросе прозвучала далекая, почти неразличимая надежда.
Очень много, призналась Эвглин. Например, что однажды вы вызвали джинна и запечатали его в винной бутылке.
А, это была простая шалость, рассмеялся Харвис. Бутылка в итоге попала на стол ректору, и он открыл ее во время значительного застолья. Джинн, понятное дело, все там разнес.
Еще мне рассказывали, что вы ходили на кладбище, срезали жир с заложных покойников, продолжала Эвглин. И воровали хорошие детские сны, насылая кошмары. А еще, что вы управляете птицами и болотной навью в общем, много чего.
Некоторое время они молчали, просто глядя друг на друга, а затем Эвглин призналась:
Это ведь не имеет значения.
Харвис посмотрел так, что Эвглин не сразу поняла, что в его взгляде была благодарность. Она поняла, что у него на душе, и разделила эти чувства. Он был не чудовищем, а изгнанником, который тоже потерял свой дом и тоже надеялся вернуться.
Снаружи послышались шаги, и наваждение исчезло. Харвис сделал шаг вперед, словно хотел закрыть девушку от неожиданного гостя. Пестрый полог шатра скользнул в сторону, и Эвглин увидела высокого красавца: светлые волосы вьются мелким бесом, белая рубашка с кружевами по вороту и манжетам расстегнута, открывая сильное гибкое тело воина, в рукепустая бутылка. Принц Альден, кто ж еще. Перед тем, как отправиться в путешествие, Эвглин навела справки о тех, с кем ей придется столкнуться, и вид его высочества, бунтаря и победителя женских сердец, ее не удивил. Что-то в этом роде она и предполагала.
И все-таки невольно залюбовалась. Принц действительно был красив: умное лицо с тонкими породистыми чертами, пристальный взгляд карих глаз, не говоря уж о крепком торсе, к которому так и хотелось прикоснуться. Эвглин вовремя осадила себя: она не затем забралась в такую даль.
А вот принц вошел и словно наткнулся на невидимую преграду, увидев в шатре незнакомку. Его лицо мгновенно приобрело какое-то растерянное и глупое выражение, почти такое же, как у караван-баши. Эвглин вдруг захотелось отступить и спрятаться за спиной колдунанастолько алчно смотрел на нее принц.
Греза? спросил он, то ли Харвиса, то ли себя. Друг мой, это ваше колдовство?
Харвис ответил не сразу. Принц не сводил с Эвглин очарованного взгляда. Если учесть, что он в ссылке больше года, а с женщинами тут дело обстоит неважно, то следует быть готовой ко всему. Например, к тому, что его высочество забудет о воспитании и манерах, прикажет Харвису выйти и сделает то, по чему так соскучился за время ссылки.
Впервые с того момента, как столица осталась за спиной, Эвглин стало страшно.
Позвольте представить, ваше высочество, с отменным равнодушием произнес Харвис. Эвглин Шу, моя студентка.
* * *
Появление Эвглин в Приграничье произвело настоящую бурю. Если бы из-за гор показались ревущие дикари верхом на драконах, их никто бы не заметил.
Спустя полчаса его высочество, который сменил рубашку на парадный белый мундир и расчесал волосы, ввел Эвглин в столовуюпросторный шатер с длинным столом, уставленным такими яствами, что Эвлин невольно сглотнула слюну. Общество, насколько она могла судить, было весьма выдающимся. Вот молодой военный, ровесник принца, в мундире с широченной орденской планкой, вот седеющий господин с осанкой важного чиновника, вот джентльмен, одетый с небрежностью художникаи все смотрят на Эвглин одинаково: растерянно и глупо, словно не верят, что здесь, перед ними, в этом шатре стоит девушка в скромном студенческом наряде.
Господа, мы были во мраке, но теперь у нас есть солнце, с торжественной чопорностью произнес принц, подводя Эвглин к свободному месту за столом. Госпожа Эвглин Шу, одаренная студентка нашего дорогого чародея. Прилетела в эти дикие края учиться магии.
Харвис расположился рядом, запросто шуганув какого-то паренька, должно быть, пажа, смотревшего на Эвглин с открытым ртом. Эвглин подумала, что благодарна ему: когда Харвис был рядом, она чувствовала себя увереннее. Принц занял место во главе стола, и расторопный слуга тотчас же наполнил его бокал вином.
Первый тост, разумеется, за нашу очаровательную гостью, произнес Альден, глядя на Эвглин так, что она смущенно опустила взгляд. Казалось, тонкая ткань ее одежды расползается на лоскутки, оставляя свою хозяйку полностью обнаженной. Пусть наше солнце светит как можно ярче!
Ура! Слава нашему солнцу! от согласного грохота голосов шатер содрогнулся. Эвглин впервые подумала, что, может, и не стоит возвращаться домой. Кто она там была? Студентка, которая перебивается с хлеба на воду и моет полы в учебном корпусе, чтоб было, чем заплатить за жилье. Мать умерла, отец не появлялся в ее жизни уже десять лет. Парня нет. А тут с нее принц глаз не сводит.
Эвглин не обольщалась. Таких, как она, у принцев и генералов, пруд пруди, но здесь и сейчас все они готовы разбиться в лепешку ради ее благосклонности.
Вино оказалось сладким и крепкимнастолько крепким, что Эвглин вдруг с удивлением обнаружила, что слуги уже меняют опустевшие тарелки, а принц увлеченно рассказывает какую-то историю, глядя на Эвглин так томно, что невольно сводило живот.
все мы здесьблагородные изгнанники, дорогая Эвглин. Люди, которые хотели дать народу свободу от неограниченной власти монарха, принц вздохнул и сделал глоток из бокала. А в итоге оказалось, что ни истина, ни свобода народу не нужны. Вот мы и сидим здесь, среди этих песков, в полнейшей скуке. Верите ли, всего несколько часов назад я говорил Харвису, что спасти всех нас от мучительной тоски сможет только чудо Господне! И вотздесь вы, слуга снова наполнил бокал принца, и Альден провозгласил очередной тост:За Эвглин! За наше чудо!
Эвглин хотела было выпить, но чужая рука аккуратно, но твердо опустилась на ее запястье. Она покосилась влево: Харвис вроде бы выглядел спокойным, даже ленивым, но его взгляд был темным, колючим и трезвым.
Завтра мы начинаем занятия, проговорил он так, что с Эвглин моментально слетел весь хмель. Теперь она не удивлялась тому, что об этом человеке рассказывали страшные сказки. Моей студентке лучше сохранять здравый и спокойный разум, а не сражаться с похмельем.
В столовой воцарилась гробовая тишина. Принц и полковник Матиаш посмотрели друг на друга так, словно решали, что делать с надоедливым колдуном. Казалось, над столом витают огненные брызги: Эвглин захотелось стать как можно меньше и спрятаться где-нибудь, чтоб не нашли.
Господь Великий, Харвис, какой ты зануда, устало сказал полковник и принялся нарезать на ломтики здоровенный кусок мяса с кровью. Прекрасная госпожа Эвглин уже совершеннолетняя девица и сама решает, что ей пить, когда и с кем. Кстати, как дворянин и офицер, дорогая Эвглин, полковник отдал ей поклон и продолжал:я дал клятву защищать и поддерживать тех, кто нуждается в помощи. Поэтому приглашаю вас под гостеприимный кров моего шатраразумеется, ровно до тех пор, пока для вас не построят ваш собственный.
Как истинный военный полковник решил не разводить церемоний, а устраивать штурм. Принц Альден даже головой покачал: дескать, ловко придумано! Ловко и быстро.
Благодарю вас, господин полковник, Эвглин улыбнулась самой очаровательной улыбкой, но я отлично разместилась у своего наставника.
Все благородное общество в столовой посмотрело на Харвиса так, словно выяснилось, что он отбирает хлеб у больных детей и вдов.
Ты, Харвис, не просто зануда, сказал Матиаш. Ты, Харвис, еще и сволочь.
Не стоит ссориться, господа! промолвила Эвглин, стараясь выглядеть как можно более милой и беззащитной. Я приехала учиться, и мне действительно стоит больше времени проводить с моим наставником.
Теперь все смотрели на нее, и Эвглин понимала, что скрывается за этими взглядами. Дескать, подождем, посмотримвыбор тут большой, с колдуном гостья долго не пробудет. Конечно, это была страшная наглость и невероятное нарушение всех правил, принц выглядел особенно обиженным. Но идти на открытый конфликт с Харвисом тут никому не хотелось.
Но я буду очень вам признательна, господин полковник, Эвглин посмотрела на Матиаша и снова улыбнулась, если завтра вы расскажете мне, как воевали на драконах.
Лицо полковника сразу же приобрело какое-то масляное выражение. Он с торжеством посмотрел на Харвиса, который откинулся на спинку стула и рассматривал вино в своем бокале: дескать, что, видал? Выкуси!
Если вы пообещаете, дорогая Эвглин, что будете называть меня просто Матиашем, почти проворковал полковник. Он смотрел на Эвглин, подперев ладонью щеку, и, казалось, вот-вот начнет ронять слюну, настолько красноречивым было выражение его лица. Эвглин кивнула и обернулась к принцу, улыбнувшись ему еще слаще, чем полковнику. Альден выглядел расстроенным: двое типов более низкого происхождения практически обошли его на повороте.