Ну что! Подал голос Олимп и Ника понялавот оно, дождалась. Сон как рукой сняло. Раз все перекусили, давайте делами займемся. Больше нас не становится. Нужно потомство. Сегодня решим, что с Шарзаевыми девками делать. Они достаточно подросли. Есть предложения?
Тут же загалдели голоса и раздались смешки.
Я бы от Марии не отказался. Она грудастая. Шархай, отдашь за меня дочь? забасил мужской голос. Ника задрожалаэто был вдовец по имени Чубей, который похоронил жену в тот же год, что Ника мать и по той же причиненеудачная попытка принести третий помет. Не самый жестокий мужик, но пожилой и ненормально толстый для оборотня. Борода опять же, как лопата и вечно в комок сваляна.
А мне отдай Нику! хрипло вступил в разговор молодой голос и она узнала Крауфранца. Заговорил он впервые за вечер.
Кто-то заржал:
Последыша? Зачем тебе эти мослы?
Мне нравится, невозмутимо ответил Крауфранц.
Да ты ее надвое порвешь! заржал еще кто-то.
Не порву. Она такая маленькая. Везде. Сядет, как перчатка.
Будет натягивать ее перед сном, для тепла, присоединился очередной оборотень.
Они ржали, похрюкивая, пока не влез Олимп, который не отличался большим терпением.
Шархай, значит, решено? Последыша моему отдаешь, пусть балуется, но в пару она ему не пойдет, для потомства мы ему здоровую крепкую самку подберем. Последыш пусть до двадцати не рожает, сдохнет еще. А так может окрепнуть успеет. Старшую, думаю, пора и на племя пустить, давно уже взрослая девка. Согласен ее к Чубею пристроить?
У Ники словно кожа застыла, прекратившись в корку, которую можно поддеть ногтем и отковырять.
Последыша забирайте, толку от нее! И Марию Чубей пусть берет, но не запросто так. Хряка пусть взамен приведет.
Так и быть, согласился тот.
Только не дело эточистых отдавать, вступил чей-то молодой и наглый голос, и если раньше было страшно, но предсказуемо, то сейчас от ужаса приподнялись волосы. Погонять бы сначала.
Может, хватит гонять всех подряд? Они потом как забитые тряпки лежат и дрожат, не расшевелишь, вступился Чубей и Ника почти испытала к нему благодарность. Может, сестре не так уж и не повезло? Про себя она старательно не думала.
А ты не жмись, скотина! влез второй голос из числа молодняка, которые под покровительством альфы только и делали, что девок гоняли, жрали да пили. Вначале мы попробуем, научим, что да как, потом ты хоть каждый день ее пользуй.
Вы научите! Жмуриться, руками прикрываться и скулитьвот все ваше учение, заартачился Чубей. Ни целовать не умеют, ни ласкать.
Ладно, не лезь в бутылку! вступил Олимп. Пусть молодежь развлекается. Что им еще делать? Кровь бурлит, пусть мужики будут мужиками. Ну, погоняют ночь-другую, не обеднеешь! А девки пусть привыкают сразу. А хочешь другим ласкам учитьтвое дело, но после.
Ну ладно тогда. И я, пожалуй, присоединюсь, давно по лесу не бегал, мирно ответил Чубей, моментально потеряв Никину благосклонность. Обеих погоним?
Обеих. Одна в самом соку, слюнки текут, да и вторая, пусть и мосластая, но дыра, как у всех баб, имеется. А такая малышка наверняка тугая да узкая. Крауфранц, смотри-ка, не дурак, знал, что заказывал!
Мужики снова заржали, Ника сглотнула и словно песком захлебнуласьслюны во рту не было.
Когда начнем? спросил кто-то из молодняка.
Да вот сейчас жаркое принесут, брюхо набьем да погоним, предложил Олимп. Раздался свист и одобрительные крики. Растрясемся, а то скоро сами в боровов превратимся.
Чур, я первый на последыша! крикнул Крауфранц.
Пусть! Посмотрим, как ты ее натянешь и не порвешь, ржали остальные. А то хвастать все горазды. Хотя, мелкие они обычно тягучие да гибкие, как хочешь сгибай, в любую позу ставь. Попробуем, короче.
Ника хотела пошевелиться, а в результате завалилась на бок. Мышцы одеревенели. Значит, сегодня им с сестрой подготовили то же самое, что Катрии. Голова отказывалась понимать, за что. Отказывалась представлять, что их реально ждет гон всего через два-три часа. Если об этом думать, свихнешься.
Нужно думать о другом.
Ника, до боли сжимая зубы, чтобы не заскулить, прямо на коленях, сдирая их в кровь об ветки и камни, поползла прочь от дома, за забором вскочила на ноги и побежала. Внеслась в кухню, где готовили бабы.
Жаркое готово? истерически завопила. Все дружно обернулись в ее сторону.
Еще полчаса, ответила женщина, сидевшая у печи. А чего случилось? Ты чего такая дикая?
Ника на секунду потупилась и понизила тон. Нечего выдавать себя раньше времени. Эти змеи только позлорадствуют, если узнают, что девчонок сегодня ждет. Лазо, наверное, от радости в пляс пуститьсяее когда-то гоняли, почему сестры должны избежать такой участи. Так же они думают? Ника обвела женщин глазами. Забитые, неухожены и при этом злые, как собаки.
Жалкие, вот они какие.
Ника сжала губы и вздернула подбородок.
Просто на шабце мясо ждут. Только они хотят, чтобы очень мягкое был, аж во рту таяло, так что лучше подольше на жару поддержать. И еще спиртного просили.
Мало им самогону, что ли? удивилась Лазо. Вроде как обычно принесли, несколько бутылей.
Кричали, чтобы еще несли, сказала Ника и развернулась, ища глазами Марию.
Подожди А ты откуда знаешь?
Ходила тяпку точить на кузню, не моргнув глазом, соврала Ника. Мима дома. Шархай из окна крикнул.
Ладно.
Где Мария?
Хм. Кто ее знает, где она лентяйничает. Найдешьскажи, пусть сюда топает, нечего прохлаждаться, пока мы вкалываем! У, когда уже за вас возьмутся, сил нет смотреть, только и делаете, что под ногами путаетесь, толку от вас никакого!
Сегодня и возьмутся, хотела ответить Ника, но не стала. Нет уж, нечего радовать змеюку Лазо, как бы от радости ядом не захлебнулась.
Скажу. Не злись, мы с Марией все помоем с раннего утра. И кухню, и посуду. И завтрак на всех приготовим, и скотину накормим.
Чего это ты такая послушная?
Лазо прищурилась, как будто что-то заподозрила.
Ника сделала жалобную мину и отправилась искать Марию. Вышла из кухни и поднялась в дом. Сестра подметала комнаты второго этажа.
Ну как? спросила она, когда увидела Нику.
Ника схватила ее за руку и потащила в угол.
Ты чего? Мария по дороге ударилась о стену локтем, выронила веник и теперь смотрела обижено. Ты чего сбесилась?
Марыська, нам нужно бежать.
Глаза сестры стали как круглые монеты. Хлопала они ими медленно и красиво, как теленок.
Чего?
Говорю, бежать нужно.
Когда?
Сейчас.
Ты что, сбесилась? тупо повторила она.
Сейчас самцы сожрут жаркое и пойдут нас с тобой гнать. Тебя и меня. Ты поняла?
Губы Марии задрожали, она неожиданно опустилась на корточки, уткнулась в колени лицом и тихо заскулила.
Марыська, нам нужно бежать с тобой из деревни.
Сестра тот час же заскулила громче.
Сейчас. Надо собираться и уходить, пока не поздно, иначе ждет нас судьба Катрии. Помнишь, как ее по лесу гоняли? Сегодня наша очередь, я слышала. Они все собираются нас попробовать, поучить уму-разуму. Потом тебя отдадут на племя Чубею, будешь его сморчок ртом ласкать.
Что? ошарашенная Мария подняла голову. Ее мокрые красные щеки подтверждали, что она плакала. Как будто это поможет.
Что слышала. Они это, оказывается, очень любят. А я буду игрушкой Крауфранца. Ты этого хочешь? Повторить судьбу каждой здешней самки? Повторить мамину судьбу? А твои сыновья подрастут и сами станут насиловать девочек. А твоих дочерей
Хватит, страшно всхлипнула Мария, а Ника поняла, что почти кричит. Перевела дыхание:
Решай сейчас. Я ухожу. Лучше сдохнуть, чем как все.
Сестра безостановочно мотала головой, но была так испугана, что не могла произнести ни звука.
Чего стоишь столбом? Собирай вещи. Нужно уходить, Марыська. Сейчас.
Наконец, сестра заговорила.
Я боюсь. Не смогу идти. Ноги не идут.
Я в любом случае уйду. Давай, не трусь, пошли со мной.
Мария скулила, молча тряся головой. Нет, нет, не смогу. Времени на обычные уговоры не было, Ника размахнулась и со всего размаха дала сестре пощечину. Та замолчала, вытаращив глаза, но скулить и головой трясти перестала.
Некогда скулить. Или мы уходим, или тебя сегодня будут пользовать всю ночь. За двоих, потому что меня не будет. Хочешь?
Ты в своем уме? совершено трезвым голосом спросила Мария. Хочу?..
Тогда пошли.
Как? Просто так уйдем в лес? А дальше?
Дальше уйдем далеко, спрячемся, переждем, потом найдем людей. Их в мире очень много. Притворимся своими. Не пропадем.
Люди догадаются, кто мы и убьют нас.
Не догадаются! Если не перекидываться, как они догадаются? У нас на лбу что ли написано, что мы оборотни? В любом случае, хуже, чем здесь, не будет.
Все равно страшно! упрямилась Мария.
Тогда знаешь что? Тогда оставайся и жди. Они скоро за тобой придут, очень скоро. Чубей будет первым, а потом будет второй, третий, четвертый, пятый Они будут пыхтеть над тобой, сотрут тебе все до мозолей.
Хватит, пискнула Мария, пряча лицо в ладони. Ее плечи тряслись, как от лихорадки. Не поднимая лица, она продолжала бубнить:Старшие женщины говорят, такова наша доля и нужно терпеть. Если не сопротивляться, живыми останемся, а потом будет проще, попривыкнем со временем. Все так живут.
Да?! Нику охватил гнев. Я не хочу терпеть. Не хочу так жить! И не буду!
Сестра сглотнула и прошептала:
Не зря многие болтают ты странная какая-то, слабая, недоразвитая, последыш и есть, но откуда в тебе столько отпора? Почему ты совсем не хочешь слушаться?
Нашла о чем говорить, сейчас-то! Самое время поговорить о моем характере!
Ника развернулась и пошла к комнате, где они жили.
Ты куда? Мария бросилась следом.
За вещами. Некогда ждать, пока ты думаешь. Ты соображаешь очень медленно. Я очень тебя люблю, Марыська, но даже ради тебя не стану под них ложиться. Я ухожу.
Ладно, ладно, стой. Мария схватила ее за руку и потащилась следом. Ладно, пойдем. Что тогда с собой брать?
Сейчас решим.
Ника зашла в угловую комнатку, где они жили вдвоем, сорвала с кровати одеяло и стала бросать на него одежду, полотенце, расческу, нож, мыло.
Еда? прошептала Мария.
Нет. Если на кухню пойдем, сразу заподозрят.
Без еды пойдем?
Да. И не пойдемпобежим.
В платьях далеко ли убежим?
Ника окинула ее взглядом.
Пошли в комнату братьев, возьмем их штаны и безрукавки. Перекинуться не получится, вещи не сможем нести, придется так.
Через пять минут они обули самые крепкие из найденных в прихожей ботинок, закутались в куртки, прикрепили к спинам мешки с вещами и побежали.
Выбор был сделан.
Глава 3
Весна наступила поздно, но расцвела и раскрылась так быстро, словно не опаздывала.
Ника вышла на крыльцо, щурясь на солнце и глядя в лес. Хотелось побегать, весна звала оторваться, отдаться зверю, но нельзя. Деревня небольшая, но днем волчицу все равно могут заметить. Пойдут слухи по окрестностям, что завелись дикие животные, понаедет охотников, ну их.
Ника распрямила спину, так, что позвонки затрещали. Со дня их побега из стаи прошло пять лет. Ника посмотрела на желтое солнце и улыбнулась. Эти годы стали самыми счастливыми в ее жизни.
А самым счастливым стал день, когда их не догнали. Видимо, сказалась обильная выпивка и обжорство, а самое верноеОлимп с самцами даже представить не могли, что самки посмеют сбежать. Наверняка, вечером их не нашли и отложили гон до следующего дня, потому что было лень искать ночью, и только к обеду кто-нибудь заметил, что девчонки с вечера не появлялись. Тогда проверили комнатыувидели, что пропали вещи, стали методично обыскивать окрестности.
И тогда только догадались.
Ника почти могла видеть, и даже несколько раз видела в кошмарах, как Шархай заходит в их с сестрой комнату, обнюхивает воздух и не может решить, что пропало, потому что у самок в их стае ничего и не было. Зовет Лазо, и та соображает быстрее. Говоритнет одежды, одеяла, полотенца. Входит Олимп, рычит и цедит сквозь зубы: «Сбежали». Слово такое ненормальное для стаи, что падает с грохотом, как булыжник.
Нарушение ужасное, требующее неминуемой кары. Найти и поймать, любой ценой. Посадить на цепь, показательно наказать, избить до полусмерти, чтобы неповадно было.
Но подгоняемые страхом сестры ушли слишком далеко. Они шли с утра до вечера почти месяц, останавливались только на отдых и чтобы перекинуться и поесть. Шли быстро, обходя стороной жилые места. Даже мимо города прошли, углубившись в ближайший лес. Сумели набраться храбрости, опять же благодаря Нике и пересечь огромный мост через такую же огромную реку, и пару километров пройти по открытой местности, среди полей. Дальше снова попали в лес с другими деревьямитам они шли, пока не вышли к нескольким деревенькам, в которых жили одни старики.
А потом им улыбнулась удача в лице бабы Никаноровны. На самом деле она не была старой, всего лишь пожилой, просто казалась старой в цветастом платке и длинной серой юбке. Она проживала неподалеку, в деревеньке из семи домом.
Они столкнулись в лесу. Шел дождь, несильный, но за несколько часов он промочил одежду до нитки, а тропинки превратил в болото. На очередном привале сестры поссорились. Ника твердила, что пора остановиться, вечно бежать невозможно, а они ушли очень, очень далеко. Олимп и Шархай ни за что не поверят, что самки рискнут отойти от знакомых мест, а тем более пересечь реку. Это некое табу. Самки на такое неспособны. Так далеко их искать не станут, значит, пора расслабиться и найти дом, жилье.
Мария упрямо мотала головой и твердила, что нет, она не может остановиться, стоит только осесть, как их догонят, и тогда будет гораздо хуже, чем просто гон. Тогда их изобьют, вернут домой, посадят в хлев, на цепь и заставят рожать, вот что они сделают.
Я не хочу назад! кричала в припадке истерики Мария.
Тише, успокойся, Ника, как обычно говорила умиротворяющим голосом, чтобы не вызвать новый приступ слез. Она и сама временами боялась до одури, но ни разу не пожалела, что ушла. Ботинки с чужих ног давно стерли ноги до кровавых мозолей, неудобные штаны намокли и весили как железные, а за шиворот лилась вода с волос. Спать ночью пришлось в выкопанной под корнями норе, после чего одежда превратилась в грязные лохмотья, ели они за сутки всего раз, но возвращаться в стаю ни одна из них не собиралась.
Из-за дождя и спора сестры не сразу почувствовали Никаноровну. Та вышла из-за поворота тропинки, голова покрыта целлофановой пленкой, в руке узловатая палка и, увидев сестер, сжала губы, а потом решительно пошла прямо на них.
Это кто тут у нас завелся в лесу?
За все время побега сестры только пару раз сталкивались с людьмии каждый раз впадали в ступор, стояли столбами, пока люди не уходили, косясь на них с опаской, как на сумасшедших. Всю сознательную жизнь сестер окружали знакомые лица и запахи, а этот лес и эта бабка выглядели и пахли иначе. Неизвестно, что от нее ждать.
Никаноровна окинула их цепким взглядом и поджала губы.
И откуда же вы сбежали такие?
Мы не сбежали! Мы взрослые и самостоятельные! Ника выступила вперед, привычно закрывая сестру. Где хотим, там и ходим!
Женщина вздохнула глубоко и горько:
Ясно. Пойдемте ко мне, самостоятельные, горячим супом накормлю.
Нет. Вылезла Мария, на секунду выглядывая из-за плеча Ники. Учитывая, что она была на полголовы выше и физически гораздо крепче, смотрелось это нелепо.
Не бойтесь, девочки. Я вас точно не обижу. Вы ведь сироты, верно? Ушли из детского дома? Я сразу вижу этот загнанный взгляд тоже в свое время сбежала. Пойдемте, в дождь нужно быть в тепле.
Ника подала сестре знак молчать. Неизвестно, что такое детский дом, но сироты подходящие название. После того как мама умерла, иначе и не скажешь.
Мы сироты, подтвердила она.
Есть куда идти?
Тут Ника замялась. Нет, конечно, ежу понятно, но что лучше сказать? Признаться или соврать? Выдумать родственников каких-нибудь?
Вижу, что некуда. Идите за мной, я тут недалеко живу, в деревне. Там только старики и остались, так что искать вас никто не будет. Или идите дальше, куда шли. Вам выбирать.
Она развернулась и уверено двинулась по тропинке прочь.
Пошли отсюда скорей, шептала Мария, дергая за рукав, но Ника сбросила руку сестры. Теплый дом и горячая еда стоили риска.