Делай раз! и нетронутые серебряные флаги с водой, вроде бы надежно защищенные от любой магии рунами, выбитыми на круглых боках, с громким металлическим стоном рассыпаются на мелкие капли. Те всадники, которые ехали с ней рядом, даже успевают удивиться. На то, чтобы выхватить оружие и попробовать хоть как-то защитить себя, у них уже не остается времени.
Делай два! и освобожденная вода, повинуясь движениям русалки, взметается в утреннее небо шипящим фонтаном зеленого огня. Лиза смотрела и думала, что иногда даже смерть бывает красивойправда, мало кто сможет оценить ее красоту во всем великолепии.
Делай три! пылающие капли обрушиваются на отряд Рудина, и победные крики обрываютсяна их место приходят вопли и стоны боли. Впрочем, они достаточно быстро прекращаются. Не только Рудин умеет превращать воду в бефельскую кислоту.
«Знай наших», с неприятной кривой усмешкой подумала Лиза, спрыгнув на землю и уверенно отправившись туда, где владыка, серебряный рыцарь, поразивший дракона, с неторопливой величавостью спускался из-под дымных темных облаков, застилающих рассвет. Кто-то из всадников, поняв, что произошло, швырнул в нее серебряный метательный ножЛизе хватило небрежного, почти танцевального жеста, чтобы отбить смертоносную иззубренную пластинку и отправить нож в горло его хозяина. Хрип, падение тела в травудалеко, почти на грани восприятия.
Пришло время Троянского коня, небольшого, но мощного заклинания, которое еще вчера Лиза вбросила в браслет и отправила гулять по крови своего господина.
Кажется, кто-то из всадников снова попробовал остановить ее. Лиза небрежно взмахнула рукой, и любителя рисковать, связываясь с русалкой, вышвырнуло из седла. Больше желающих не нашлось, хотя она прекрасно понимала, что это временно. Сейчас они окончательно опомнятся и изрешетят ее дождем метательных ножейдо этого надо успеть выполнить свою задачу, и Лиза прекрасно знала, что успеет. А там видно будет. Во всяком случае, отведенную роль она сыграет безукоризненно и до конца.
Она вспомнила, как давным-давно, чуть ли не в прошлой жизни, они с Эльдаром были в Праге. Что бы ни случилось, как бы она своей алчностью и глупостью ни испортила жизнь и себе, и ему, у нее все-таки была та майская Прага, наполненная солнцем и светом, поцелуй на Карловом мосту, весна и любовь. Конечно, Эльдар безбожно врал и манипулировал, обещая, что они вернутся туда, и все будет хорошоно она позволяла ему так поступать. Позволяла дергать себя за ниточки.
Возможно, просто хотела верить в свое прошлое и будущее счастье. Хотя бы в саму возможность счастья.
Лиза вскинула руку и отдала приказ.
Боль, пронзившая ее, была настолько сильной, что русалка споткнулась и упала на коленизато Рудин, обвитый пылающей алой лентой, тоже рухнул в траву, и искреннее изумление на его мертвенно бледном изуродованном лице воистину дорогого стоило.
Серая пелена обморока застилала глаза. Почему-то земля, истоптанная копытами коней, была слишком близко.
Эльдар, да шевелись ты! Шевелись, скотина крылатая! беззвучно кричала Лиза. Я все сделала!
Дракон лежал неподвижно. Кончики крыльев едва заметно двигались, словно их встряхивала судорога. Золотые глаза медленно затягивало смертной мутью.
Шевелись, ради тысячи богов, прошептала Лиза, а потом перед глазами сомкнулся серый занавес, и она погрузилась во тьму.
Троянский конь, значит. Троянская кобыла, точнее. Что ж, этого следовало ожидать, с брезгливым неудовольствием произнес Рудин, обрывая шипящую алую ленту. Там, где она прикасалась к доспехам, серебро почернело, выдержав магический удар. Тело русалки валялось в траве, и сейчас Лиза не подавала признаков жизни; Рудин хотел было на всякий случай пригвоздить ее копьем, словно бабочку к обоям, но передумал. Не о верной служанке меречи сейчас разговор.
Дракон едва дышал. Там, в небе, Рудин окатил его заклинанием такой силы, что и сам сейчас едва держался на ногах. Вернее сказать, его поддерживала ярость и жажда мести. Он сейчас забыл все, что спланировал с такой тщательностьювсе прошлые планы в эту минуту не имели значения.
Пока Рудин возился с лентой, меречь содрогнулась и медленно растаяла, оставив после себя черное выгоревшее пятно на земле и кислый смрад в воздухе. Человек, который много лет назад отправил на тот свет великого и страшного Илью Мамонтова, повелителя обеих вселенных, сейчас корчился в ногах нового владыки полураздавленным червем. «Идущий за мною сильнее меня», подумал Рудин и с удовольствием представил, как будет выглядеть отделенная от тела голова Эльдара. Он увидел эту картинку, словно наяву: грязные волосы, разметавшиеся вокруг головы подобно некрасивому нимбу, когда-то были светлыми, мутные карие глаза смотрели прямо и вверх, почти закатываясь под веки, изо рта стекла ржавая струйка крови и застыла, оставив дорожку, как свежий шрам.
Изумительное зрелище.
Ваше величество, - робко начал было кто-то из рыцарей за спиной, но Рудин даже не обернулся.
Падаль не трогайте, проговорил он, и двое спешившихся всадников, которые направились было к телу русалки, послушно замерли. Эльдар попытался встать, опершись на локоть, но сразу же рухнул обратноизломанное тело не слушалось.
Еще пробуешь сражаться, промолвил Рудин. Уважаю.
Здоровую половину лица Рудина скривило в той самой знаменитой ухмылке, которая заставляла даже самых могучих и отважных воинов бежать без оглядки и молить тысячу богов о пощаде. Он подошел к поверженному сопернику вплотную. Поддел ногой, переворачивая с живота на спинупусть видит того, кто наконец-то отправит беспокойного покойника на тот свет.
Ну вот и все, с обманчивой мягкостью произнес Рудин и выбросил правую руку вверх, к солнцу, словно хотел вырвать сноп его лучей. Должно быть, оружейное заклинание действительно отнимало сияние у светила: копье, сгустившееся в его ладони, жгло нестерпимо, кажется, прожигая руку до костей даже через латы.
Шевелись, Эльдар, хрипло выдавила русалка, и рыцарь, стоявший рядом, небрежно пнул ее и, не дожидаясь приказа государя, опустил ногу на голову. До Рудина донесся неприятный хруст. Что ж, поделом. Тварь, которая одним ударом уничтожила дюжину его людей, не должна оставаться на земле.
Эльдар действительно шевельнулся, словно хотел подняться на зов. Куда там!
Это за отца, негромко произнес Рудин и занес копье. Вот и все. Прах к праху.
Он почти ударилно тут над выжженным полем еле слышно прозвучал новый голос.
Тебе ведь я нужна? Ну вот она я.
Девушка в светлом ритуальном платье когда-то была эндорой, но сейчас, как с удовольствием убедился Рудин, в ее ауре не было ни единой нити магии. Самая обычная человеческая девчонка шла к нему по траве, и Рудин торжествующе улыбнулся.
Бери, сказала Катя Дубцова, и золотое копье рассыпалось пригоршней солнечных зайчиков. Я сделаю все, что ты захочешь. Только отпусти Эльдара.
«Ни капли магии, удовлетворенно подумал Рудин, пристально рассматривая бывшую эндору. К его искреннему изумлению, девушка не плакала, хотя он предполагал, что в такой ситуации героине, спасающей всех, следует в буквальном смысле слова обливаться слезами. Ни капли, ни единой ниточки».
Ему вдруг стало удивительно легко. Настолько, что он, казалось, мог взлететь без всякой магии и крыльев. Ему наконец-то удалось дать хороший урок дерзкому выскочке, эндора превратилась в обычную человеческую девушку, а значит, механизм преображения лег ему в руки, и все шло по плану.
Все было хорошо.
Блажен, кто душу положит за други своя. Что ж, нам пора домой, Катя, с невероятной деликатностью произнес Рудин и протянул ей руку. Помедлив, Катя опустила тонкую влажную ладонь на его почерневшую латную рукавицутогда Рудин закрыл глаза и резким движением вбросил себя и бывшую повелительницу мертвых в колодец между мирами.
Дальнейшая судьба его уцелевшего отряда уже не имела значениядоберутся до дома сами, не маленькиекак и то, что возрожденный Кадес, наконец-то выбежавший из замка с прытью, удивительной для его комплекции, скомандовал:
Русалку и драконав лабораторию. По счастью, их раны не смертельны.
Когда Эльдар услышал чей-то надрывный пронзительный крик, то искренне обрадовался: он жив, он может слышать, бескрайняя непроглядная тьма все-таки не забрала его. Изгрызла мелкими острыми зубами даймоний, исхлестала их ледяными крыльями, изорвала на лоскутки, но не забрала окончательно. Он был собой, Эльдаром, и, несмотря ни на что, он был жив. Это уже хорошие новости.
Тише, тише, проговорил мягкий женский голос, и тонкая, почти невесомая рука провела по его лбу влажной тканью, остро пахнущей местными травами. «Это ведь я кричал», понял Эльдар. Камень меречи трепыхался и вибрировал, едва не выпрыгивая из груди, он, кажется, перепахал все его внутренности, и это было так больно, что Эльдар снова не сдержал вопля.
Тише, негромко и ласково повторила женщина. Это пройдет.
Потом снова была тьма с запахом лекарственных трав. Эльдар пробирался сквозь нее на ощупь, словно брел по извилистым подземным ходам, проложенным неведомыми существами в незапамятные временаему оставалось лишь надеяться на то, что когда-нибудь впереди все-таки забрезжит свет.
Так и случилосьэто был оранжевый огонек маленькой настенной лампы, крохотный мотылек, неторопливо плававший за матовым стеклом. Тьма отступила окончательно, утекла прочь, с неохотой признав собственное поражение, и Эльдар увидел, что лежит на широкой койке, затянутой белым полотном, и молодая женщина в темно-синем одеянии сестры милосердия, державшая в руках темную глиняную плошку, старательно отжимала светлую тряпку, пахнущую травами. Заметив, что Эльдар смотрит на нее, женщина радостно улыбнулась.
Видишь меня? спросила она. Хорошо видишь?
Да, откликнулся Эльдар. Вместо голоса из пересохшей глотки вырвался тонкий сип; Эльдар откашлялся и повторил уже отчетливее:Да, хорошо. Где я?
Женщина белозубо улыбнулась.
В замке Кадеса, где же еще, протянув в его сторону тонкую шестипалую руку без ногтей, похожую на скрюченную птичью лапку, покрытую светло-серой мелкой чешуей, она продемонстрировала три пальца и спросила:Сколько?
Три, хрипло ответил Эльдар, снова кашлянул и быстро осведомился:Чем все закончилось?
Сестра милосердия отставила свою плошку на прикроватную тумбочку и осторожно опустилась на край постели.
Кахвитор забрал девушку-эндору и ушел темными путями, ответила она. Женщина говорила неторопливо и спокойно, словно старалась подобрать слова так, чтобы не расстроить и не испугать своего пациента. Его отряд отступил от замка. Они решили не воевать без предводителя. Им пока нечего делить с нами.
Забрал, - отрешенно повторил Эльдар и не узнал своего голоса. Женщина кивнула.
Девушка-эндора вышла сама, сказала она. Вышла на поле боя и предложила взять ее, но пощадить тебя и всех обитателей замка. И Кахвитор принял такое предложение Кадес смотрел их следы и сказал, что они уже очень далеко. Он не видит, где в твоем мире закончился их путь.
Горечь, накатившая на Эльдара, была настолько сильной и раздирающей грудь, что он зажмурился и закусил губу, чтобы не закричать от боли снова. Он ничего не успел сделать. Ничего. Рудин сбросил его с неба, как котенка, не оставив и шанса на сопротивление. И все, что должна была сделать Лиза, оказалось напрасным.
И Катя снова попала Рудину в лапы.
Самые темные и страшные опасения сбывались.
Женщина смотрела на него с искренней жалостью и сочувствием. Как ни крути, он ведь был героем, защитником замкажаль только, герой не смог сделать и четверти того, что собирался. Эльдар снова подумал о рыжеволосой всаднице на бойкой каурой лошадке в последнем ряду отряда Рудина.
Там была русалка, проговорил он. В отряде Кахвитора была русалка. Где она сейчас?
Лицо сестры милосердия исказило горестной гримасой, и Эльдара охватило холодом.
Он ведь, в сущности, никогда не переставал бояться за Лизу. Даже когда уверял себя, что ненавидит и презирает ее. Даже когда они провели семь лет в разлуке. Даже когда его убивал маг-недоучка, по совместительству Лизин любовник.
Наверно, это и есть любовьпостоянный страх за того, кого любишь. И при этом неважно, насколько взаимно твое чувство. Совершенно неважно.
Русалка сожгла дюжину рыцарей бефельским огнем, с печальной гордостью сказала сестра милосердия. И сбросила Кахвитора на землю огненной лентой. Но он поразил ее заклинанием, и русалка ослабла, а один из рыцарей ранил ее.
Где она сейчас? с нажимом повторил Эльдар. Страх пропитывал его; Эльдар не знал, что будет делать, если сестра милосердия скажет, что Лизы больше нет.
Он и о Кате-то забылнастолько большим и горьким был его страх.
Но женщина вздохнула и ответила:
В лаборатории Кадеса. Пока она жива, но Кадес боится, что его искусства не хватит.
Эльдар некоторое время лежал неподвижно, молча, как марионетка, у которой одним ударом ножниц обрезали все ниточки, и по лицу сестры милосердия было видно, что она следит за своим пациентом со страхом. Даже камень меречи перестал ворочаться, замер, будто вслушивался. Потом Эльдар медленно, превозмогая боль во всем теле, сел на койке и негромко произнес:
Помоги мне дойти туда. Я должен ее увидеть.
Женщина поняла, что с ним лучше не спорить.
Дорога до лаборатории никак не отложилась в его памяти: Эльдару потом казалось, что, опираясь на сестру милосердия, он добрался до дверей и сразу же очутился в сумрачной вечерней лаборатории, там, где в капсуле, недавно занятой гомункулом Кадеса, плавало обнаженное женское тело. Рыжие волосы медленно качались вокруг головы, как связки причудливых водорослей, глаза Лизы были закрыты, и бледное красивое лицо ничего не выражало. Это было лицо прекрасной фарфоровой куклы, которую разбили дети. Правую половину головы закрывала сверкающая металлическая пластина.
Вы рано встали, негромко сказал Кадес. Он сидел за столом у высокого распахнутого настежь окна, и выражение изможденного посеревшего лица говорило о том, что хозяин замка смертельно устал, но пока не может позволить себе отдых. Вам надо лежать, дорогой друг.
Как она? спросил Эльдар. Кадес был прав, ему следовало остаться в постелисилы почти покинули его, и Эльдар едва не упал, но смог опереться на стеллаж, заставленный банками с заспиртованными уродцами, и сумел-таки устоять на ногах. Кадес смотрел на него с грустью.
Моего искусства недостаточно, чтобы помочь ей, сказал он, и Эльдар услышал искреннюю печаль в голосе Кадеса. Я полагал, что моя капсула сможет залечить ее раны, но, увы, я ошибся. Все, что я смог сделатьэто погрузить ее в подобие сна и оставить здесь.
Эльдар обернулся и долго смотрел на Лизу в капсуле. Должно быть, именно так и выглядят русалки, когда умираютвисят в зеленоватой толще воды, тихое течение колеблет их волосы, рыбы проплывают между пальцев.
Его русалка умерла. Все манипуляции, которые произвел Кадес с телом Лизы, в конечном итоге только оттягивали неизбежное признание: она пришла за Эльдаром в другой мир и погибла, выполняя его просьбу.
Он не имел права так поступать с ней. Не имел.
Простите меня, голос Кадеса дрогнул, и он повторил:Простите.
Я любил тебя больше, чем ангелов и Самого, еле слышно промолвил Эльдар, и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих.
Лиза действительно была далекадальше некуда. Поди догони ее за порогом Смерти, да и не Смерти дажебезвременья. Со Смертью еще можно как-то договориться.
Понимание того, что нужно сделать, пронзило Эльдара сильнее, чем могло бы поразить копье Рудина, и он даже рассмеялся, настолько легким и правильным было единственно возможное решение. Кадес содрогнулся, когда Эльдар быстрым движением перебросил себя к его письменному столу и практически незаметным, действительно молниеносным жестом схватил скальпель из лотка. Впрочем, почти сразу Кадес облегченно вздохнул: Эльдар держал скальпель витой рукояткой вперед.
Камень меречи, медленно и отчетливо проговорил Эльдар. Слова сопротивлялись, слова приходилось силой выталкивать из глотки, они сопротивлялись, повинуясь древнему инстинкту самосохранения, но он знал, что скажет Кадесу все, чего бы это ни стоило. Я живой мертвец, и мою жизнь поддерживает камень меречи. Достаньте его. Это то, что спасет Лизу.
Кадес смотрел на него с удивлением и испугом.
Достаньте, повторил Эльдар и рванул шнуровку своей рубахи, обнажая шрамы от вскрытия. Я не смогу сам. Достаньте его, он прямо под сердцем.
Некоторое время Кадес сидел молча, глядя на протянутый скальпель и не проявляя никакого желания взять инструмент. Эльдар ждал, чувствуя, как немеет правая половина лица, а левую скривляет и дергает неприятная и жалкая усмешка. В конце концов, Кадес принял скальпель и спросил: