Константин А. КостинСтужа
Зима выдалась лютой. Старожилы не могли припомнить таких холодов. Снег выпал даже на юге Империи, где его отродясь не видали. Люди поначалу обрадовались диву дивному. Особенно дети, которые выбегали на улицу и, высунув язык, ловили снежинки ртом и морщились, когда лед покалывал плоть.
А потом стало не до смеха здесь, в Рохе, большом портовом городе на берегу реки Калетты, домишки строили совсем хилыми. С тонюсенькими стенами, крохотными каминами, вовсе не предназначенными сохранять тепло зимней стужей. Да и одежонка была так себе. Городская знать до сего года носила меха вовсе не для согрева, а для красоты, кичась достатком. А теперь им пришлось зябко кутаться в свои лисьи воротники, одни носы торчали. Беднота натягивала на себя по нескольку рубах, но все без толку. Ибо как рубахи, с нижней по верхнюювсе пестрели дырами, обнажая синюю от мороза кожу.
Лесная живность, понятное дело, тянулась в такое ненастье поближе к люду. Туда, где лениво поднимались столбы дыма, неспешно втекая в клубящееся над Рохой облако. Со стороны могло показаться, что эта туча высасывает тепло из земли в тщетной попытке согреть бездонное небо.
Волки не просто подходили к стенам города, но еще и пробирались внутрь, по льду замершей Калетты. Жертв стужи перестали считать, как и тех, кто стал добычей зверья. Возможно оттого, что большая часть из них всего лишь бездомные бродяги да нищие. Кому до них дело?
Если бы не Баруттий, граф де ля Роха, прозванный за свои добрые дела Благодушным, покойных было бы еще больше. Правитель приказал открыть подвалы своего замка, дабы бедняки могли погреться. А еще он запретил знати скармливать объедки собакам и свиньям, повелев сносить все в свои подземелья, чтобы и оборванцы насытились. На полный желудок в любое время легче живется, не только невиданно ненастной зимой.
Не желая попасть на ужин хищникам, горожане с наступлением темноты начали запираться в домах. Слыханное ли делодаже городские ворота стали запирать на ночь! Отродясь такого не было!
Талагия поспела вовремя. Когда стражники поднимали мост через ров, опоясывающий Роху. Девушка, заслышав звук ворота, далеко разносящийся в морозном воздухе, пришпорила коня и только топот копыт заставил воинов остановиться. Мост, уже поднявшийся на локоть, с громким стуком ухнул обратно, впуская путника.
Охране приходилось едва ли не хуже всехони были вынуждены таскать доспехи и шлемы. И тут большее неудобство испытывали те, что побогаче. Те, что могли себе позволить железную броню, а не кожаную. Эти стражники вздрагивали каждый раз, когда покрытый инеем металл касался оголенной кожи шеи или пуза, выращенного на графских харчах, столь объемного, что длины рубахи не хватало.
Начальник стражи перегородил дорогу путешественнице, заставляя притормозить. Странница натянула уздечку, едва успев разглядеть человека в облаке пара, вырывающегося из горячих легких скакуна. Или мужчина был слишком уверен в себе, не сомневаясь, что наездница остановится, или гибель под копытами посчитал лучшим способом покинуть этот мир, нежели окоченеть от холода.
Имя? равнодушно поинтересовался воин.
Баронесса Талагия лю Ленх, посланник Триумвирата по особым поручениям, представилась путница, повернувшись, позволяя привратнику рассмотреть застежку плаща с гербом Империи.
Девка? вздрогнул страж.
Он удивленно поднял глаза. Как естьдевка. Миловидное личико с большими глазами и длинными ресницами, аккуратный носик, пухлые алые губы. Заметив эфес меча, воин неодобрительно покачал головой, но промолчал. Мужчина с удовольствием бы высказал знатной барышне, что он думает про тех дам, что разъезжают по ночам в мужском седле, с оружием и без сопровождения, но тогда разговор бы затянулся. А он торопился вернуться домой, где его ждала кружка доброго эля, миска горячей каши со свининой и постель, согретая супругой.
Достав из-за пазухи вощеную дощечку, охранник попытался накарябать палочкой имя гостьи, но замерзший воск только крошился. Выругавшись, помянув Темного и Грешных Магистров, начальник вернул канцелярские принадлежности обратно, в складки одежды, и отступил в сторону.
Проезжай, махнул рукой служивый.
Жеребец зацокал подковами по заледеневшему грунту городской улицы. Сильно пахло дымом. Неподалеку тявкал пес. И все. Ни единого прохожего. Если бы не свет в некоторых окнахможно было подумать, что Роха вымерла.
Талагия достигла строения, из-за плотно закрытой двери которого слышалось веселое пения и смех многих подвыпивших голосов. С вывеской «Пещера короля Торвальда». Спешилась. Перекинув узду через брус, путешественница ловко затянула узел, затем, вытянув руки вверх, грациозно, как кошка, потянулась, хрустнув суставами, разминаясь после долгой поездки и решительно толкнула дверь.
Дверь не поддалась.
Решив, что запамятовалавсе же баронесса давно не посещала Роху, девушка взялась за мерзлый металл кольца и потянула на себя но с тем же результатом.
Озадаченно хмыкнув, странница дернула за веревку звонка, и, желая поскорее оказаться в тепле, забарабанила по дереву кулачком. Отворять никто не торопился. Беспомощно оглянувшись, дама прикинула высоту до окна, но поняла, что вряд ли допрыгнет, чтобы постучать в стекло. Тогда, развернувшись, посланница Триумвирата несколько раз саданула по двери подошвой сапога, звеня шпорами.
Лишь теперь со скрипом открылось небольшое окошко в двери, выпустив облако пара, обдав путницу запахом жаркого и печеных яблок.
Кто там долбится? строго спросил круглолицый, розовощекий мужчина с залысинами.
Лут, хвала Магистрам! вскричала путешественница. Открывай скорей, пока я совсем не окоченела!
Не открою, ответил трактирщик.
То есть как такне откроешь? возмутилась баронесса. Это же яТалагия!
Да хоть сам король Торвальд! хмыкнул Лут. Не открою, и все тут.
Это еще почему?
Эх, дочка, вздохнул корчмарь. Ты разве не слышала про Потрошителя?
Кого-кого? нахмурившись, переспросила девушка.
Потрошитель. Повадился кто-то людей на части рвать по ночам так что извинине пущу. Кто тебя знаетможет, ты и есть тот Потрошитель?
Так ты же меня знаешь! воскликнула гостья. Я жеТалагия лю Ленх, легат Триумвирата! Я же точно не Потрошитель!
Вот Потрошитель сказал бы точно так жечто он не Потрошитель! А более я ничего не знаю и знать не хочу, мотнул головой мужчина. Но если ты не Потрошительлучше тебе вечером по улице не бродить в одиночкууж точно.
Так как я буду не бродить по улице, если ты меня не пускаешь? удивилась баронесса.
Это уже не мое дело. Мое делопредупредить. А уж как ты будешь дальше выпутыватьсяразбирайся сама.
Трактирщик отодвинулся от окошка, намереваясь закрыть створку.
Постой, Лут! взмолилась путница. Я тебе денег дам! Я всегда хорошо платила!
Толстяк замер, размышляя. Помогая мыслительному процессу, он поскреб начинающее седеть волосы на макушке, но, все же, изрек решительное:
Нет.
Подскажи, хотя бы, где мне на ночлег остановиться?
Ни в один кабак в такое время тебя точно не пустят произнес мужчина. В дом кому на постой проситьсятоже бесполезное дело. Ты вот что ступай к графскому замку. Он же у нас Благодушный. Сейчас в его подвалах всякая рвань собирается. Туда пустят. Наверное
Вот уж спасибо, буркнула девушка.
Да на здоровье, зевнул корчмарь. Да, на счет денег. Ты это доживешь до утразаходи.
Обязательно, пообещала Талагия.
Окошко захлопнулось, оставив баронессу наедине с морозной ночью. Она грязно выругалась. Настолько грязно, насколько может себе позволить знатная дама, еще и в статусе посланника Триумвирата по особым поручениям.
Гостья города мечтала лишь о горячем ужине, возможнокубке вина, и уютной комнатке для ночлега. Теперь обо всем этом пришлось забыть. Сложив вместе руки, подышав, согревая их, девушка посмотрела на юг. Где-то там, в белесом мраке, возвышался графский замок. Деваться, похоже, некуда
Запрыгнув в седло, странница достала из сумки полоску вяленого мяса и, впившись зубами в жесткую, ледяную пищу, направилась в центр Рохи. Конь недовольно фырчал. Он тоже надеялся на стойло с охапкой сена, но приходилось снова идти по холоду невесть куда. Какие же глупые эти люди! Чего им не сидится на одном месте?
Звук копыт отдавался эхом по пустым улицам. Изредка в окнах появлялись любопытные лица, но сразу прятались, стоило встретиться взглядом с наездницей. Достигнув площади с замерзшим фонтаном девушка смогла различить очертания замка. Древнее строение, воздвигнутое, поди, еще эльфами, выделялось черной горой на фоне неба. Еще более черной, чем окружающая тьма.
Жеребец захрипел, сбиваясь с шага и покосился вправо. Путница сама давно ощущала чье-то присутствие. Кто-то преследовал ее. Некто очень осторожный. Снег лишь легонько поскрипывал под его ногами. Не громче, чем шумное дыхание скакуна. Но настолько близко, чтобы его учуял конь, незнакомец рискнул подойти впервые.
Талагию сложно испугать. Исполняя особые поручения Триумвирата, легат изъездила не только всю Империю, но и побывала и далеко за ее пределами. Пировала в пещерах с гномами, охотилась на дикого кабана с орками. А уж сколько повидалане каждый рыцарь похвастать может. И уж тем более баронесса не убоится неведомого Потрошителя!
Девушка сжала рукоять меча, приготовившись выдернуть оружие из ножен, и резко повернулась вправо. Случайный спутник застыл серой тенью на снежном покрывале. Всего лишь волк. Дажеволчонок. Тощий, замерший. И, наверно, столь же уставший, как и путешественница. Зверь глухо зарычал, задрав верхнюю губу и показав клыки.
Он не собирался нападать. Против вооруженного всадника, пусть и измотанного долгим переходом, в компании с конем, у животного нет шансов. Волк просто показывал, что готов задорого продать свою шкуру.
Ой, была бы шкура. На воротник еле хватит.
Странница успокаивающе погладила скакуна по холке.
Не бойся, мой мальчик, не бойся, прошептала она, наклонившись к уху.
Жеребец внял голосу хозяйки и перестал хрипеть. Но все еще косился на хищника.
Талагия запустила руку в сумку, выудила несколько полосок вяленого мяса и бросила их волку. Зверь метнулся в сторону.
Да что вы все сегодня такие пугливые, рассмеялась посланница.
Смех получился не особо веселым. В нем сплелись усталость, разочарование и досада. Похлопав коня коленями по бокам, путница направила его вперед, к замку. Через несколько шагов баронесса оглянулась. Волк с аппетитом уминал предложенное угощение.
Охранников, стороживших вход в подвал крепости, девушка услышала гораздо раньше, чем увидела.
Ну и стужа! проговорил, стуча зубами, один. Когда же это кончится?
Он переминался с ноги на ногу, похлопывая себя по бокам, пытаясь согреться. Кожа доспехов при этом издавала режущий ухо скрип.
Может, и никогда ответил второй. СлышалПотрошитель намедни еще двоих человек задрал.
Слышал, кивнул первый. А еще я слышал, что Триумвират направил особого посланника, чтобы порешить этого Потрошителя.
Колдуна, как думаешь?
Как естьколдуна. Я так разумею, что в этом деле без Грешных Магистров не обошлось
Тс-с, шикнул второй воин. Слышишь? Скачет кто-то
Оба замолчали, вглядываясь в пелену сумрака. Со стороны, откуда доносился перестук копыт, вскоре появился силуэт всадника.
Сюда, господин! воскликнул страж.
Они не могли видеть лица наездника, скрытого капюшоном, равно как и фигуры, укутанной в плащ.
Странник подъехал к охранникам и легко спрыгнул с жеребца.
Давайте, я отведу коня в стойло, предложил воин, принимая поводья.
В этот момент порыв ветра сорвал капюшон путника, обнажив черные кудри, большие голубые глаза и тонкие черты лица.
Ведьма! крикнул гвардеец, потянувшись за мечом.
Ну, естественно. Какой порядочной барышне вздумается разъезжать по ночам в одиночестве, еще и в мужском седле? Только ведьме! В Империи вообще считалось, что место женщинына кухне. Если дама знатного родапусть не на кухне, пусть детей воспитывает. А не шляется по темноте.
Япосланник Триумвирата по особым поручениям, произнесла баронесса, указав на медную бляху.
В ее голосе прозвучал такой лед, что, казалось, стало еще холоднее. Хотя холоднее и без того некуда.
Прошу прощения, госпожа, учтиво склонил голову воин. Добро пожаловать в замок Баруттия Благодушного, который рад приютить в своих подвалах любого путника. Коня, я все же, отведу в конюшню, где его расседлают, напоят и накормят.
Да, конечно, небрежно махнула Талагия.
Вернув капюшон на голову, дама проследовала в черную утробу замка, где теплился неровный свет факела.
Это и есть особый посланник? услышала она шепот за своей спиной. Девка?
Похоже, Триумвиры издеваются над нами
Через несколько поворотов путешественница вошла в огромный зал, полный людей. Большей частьюсброда из бедняков. И ароматы здесь царили соответствующие. Вонь давно не мытых тел смешалась со смрадным запахом плесени и помоев. Баронесса брезгливо сморщила носик, но вернуться на улицу, ночевать под открытым небом в такую погоду желания было еще меньше.
В центре подвала хрустел поленьями костер, дым от которого без всякого дымохода поднимался к каменному своду и выходил через окна, окрашивая потолок копотью. Помимо костра подвал освещался парой десяткой факелов и лампад, в которых, потрескивая и стреляясь огненными брызгами, горело масло.
И люди, люди, люди. Не меньше сотни. Весьма пестрая толпа. Кто-то спал, кто-то ел из деревянных мисок грязными руками. Около костра, сидя прямо на полу, менестрель играл на лютне, бодро перебирая струны. Рядом с ним встав на носочки, чтобы казаться выше, стояла девчушка и старательно тянула песню, которая должна была быть веселой, но бледная кожа тощего ребенка с ввалившимися щеками и огромными, в половину лица, грустными глазами, вызывала больше жалости, нежели радости.
С девочкой резко контрастировал мальчуган лет десяти в желто-зеленой одежде, цветов дома де ля Роха, с вышитым на груди золотыми нитками тюльпаном. Розовощекий парень просто источал здоровье и благополучие. Виконт или шевалье. И он тоже пытался подпевать, но путался в словах и постоянно сбивался.
Одна из фигур заинтересовала Талагию. Приземистый бородатый гном в килте, сидевший на перевернутом ящике, попыхивающий трубкой. Карлик внимательно следил глазами за дамой с того самого момента, когда она вошла в подвал. Баронесса приблизилась к сыну подгорного народа. Тот, не вынимая трубки изо рта кивнул, приглашая присесть рядом и, кряхтя, подвинулся.
Чего это ты не здороваешься со мной, Дорк? поинтересовалась гостья.
А я почем знаю, можно тебя признавать, или ты снова на секретной миссии, госпожа легат? проворчал, пожав плечами бородач.
Я всегда на секретной миссии, ответила посланница. Но поздороваться-то можно! Или ты обзавелся новыми друзьями?
Путница обвела рукой помещение. Почти ничего не успело измениться. Менестрель наяривал на лютне, только девочка теперь отдыхала, впиваясь зубами в подгнившее яблоко, а графский сынок, очевидно, не зная слов ни единой песни, пустился в пляс, неуклюже отбивая ритм ногами. Ничего интересного.
Ах, нет среди изможденных голодом и холодом фигур городской бедноты, затянутой в бесцветное тряпье, вырисовывался настоящий гигант. Исполин-северянин с пепельно-белыми волосами и серыми глазами. Красавец-мужчина с бугрящимися мышцами, с волчьей шкурой, небрежно накинутой на голый торс, он стоял, оперевшись на древко боевого топора, задумчиво глядя куда-то сквозь стены. Казалось, он вовсе не замечал стужи. Немудрено! У них там, на Севере, такая погода стоит самым теплым летом.
Девушка откровенно залюбовалась красавцем. Крестьянские дочки бросали на гиганта красноречивые взгляды, сразу отворачиваясь, демонстрируя поддельное смущение, но викинг игнорировал их. Лишь встретившись глазами с Талагией северянин удостоил легата едва заметной улыбкой и снова уставился вдаль.
Ты чего-то говорил, Дорк? встрепенулась дама.
Говорю: приветствую тебя, посланник Триумвирата по особым поручениям, баронесса лю Ленх! повторил гном.
Зачем так громко-то? зашипела путешественница. И так официально!
Однако здесь до титулов никому не было дела. Никто и головы не повернул.
Вот тебя не поймешь, буркнул бородач. Не поздоровалсяплохо. Поздоровалсяопять плохо. Потому мудрый Магистерий и запрещает женщинам заниматься колдовством. Непредсказуемые вы. Сами не знаете, чего хотите.