- Чего застряла? недружелюбно буркнул Раинер, не потрудившись даже оборачиваться. Похоже, расстояние до меня он определял по тому, насколько легко ему дышалось.
- А я мне правда туда можно? на всякий случай уточнила я, опасливо поглядывая на главный вход: храмовники заменили двери, и две резные деревянные створки феерично вписывались в металлически-стеклянный фасад.
- Туданет, невольно хмыкнул Раинер, сворачивая к незаметной дверке в торце дальней галереи.
Я выдохнула с нескрываемым облегчением (хотя бы на площадь соваться не надо!) и покорно потрусила следом. Облегчения хватило ровно на четыре ступеньки.
- Что это там было? И зачем яв храм?..
На этот раз Раинер все-таки остановилсяпо большей части для того, чтобы окатить меня ледяным взглядом и брезгливо скривиться.
- Не в храм. К настоятелю. Быстро!
Волшебное слово снова показало себя во всей красе, и я, нахмурившись и теребя погнутую монетку, поплелась за Раинером. Храмовник больше не оборачивался, целеустремленно пройдя через галерею во внутренний двор собора, огороженный забороммассивным, чугунным, похоже, сохранившимся еще со времен постройки здания.
Настоятель ждал нас под причудливо выкрутившим ветви дубом с пожелтевшими листьями и темным от воды стволом. Дождь разыгрался не на шутку, и под деревом лило ничуть не меньше, чем снаружи, но именно тут стояла скамейкауже очевидно тангаррского происхождения. На ней восседал седой мужчина в мокрой насквозь рясе, и даже потоки мутной воды, бодро сбегающие с его волос за шиворот, не мешали ему выглядеть донельзя величественно и подавляюще.
- Брат Раинер. Настоятель только чуть склонил голову, а десятник опустился на одно колено. Я тотчас рухнула рядом на оба, больно ударившись и прикусив губу. Брат Аурель сказал, что вы нашли не только артефакт, но и активатор, тут он неодобрительно покосился на меня, и я вжала голову в плечи. Я правильно понимаю?..
- Да, наставник, не поднимаясь, отозвался храмовник. Артефакт ожил в руках Бланш и испарил Гранда.
Я задумчиво заломила брови, не поднимая лицо, но потом сообразилаГрандом, наверное, звали колдуна.
Настоятель оглядел меня уже внимательнее и брезгливо скривил губы. Склонил голову набок. Вздохнул.
- Как выглядит артефакт?
Раинер быстро повернулся ко мне, явно намереваясь поторопить тычком в бок, но, покосившись на отсыревшие лохмотья, передумал. Я подавила злорадную ухмылку и протянула руку с недобровольно пожертвованной милостыней вперед. Сама. Идея спорить с этим жутковатым стариком на его территории казалась мне более чем глупой.
Хмурое небо расчертил фиолетовый зигзаг молнии, жадно вцепившийся в шпиль храма. Свет резко очертил лицо наставника и слишком тонкое запястье, выглянувшее из-под сырых лохмотьев. От грома дрогнул многовековой дуб, бесславно растеряв остатки пожухлых листьев.
Погнутая монетка уже не сияла всеми цветами радугизато зловеще переливалась полночно-синим с жутковатым черным ореолом. Капли дождя обтекали протянутую руку, будто опасаясь приближаться к тому, что лежало на доверчиво раскрытой ладони, и мне стало не по себе. Настоятель устало хмыкнул и прикрыл лоб узловатой рукой. На его макушке запутался в сединах одинокий листик.
- Орден Арката существует с основания Тангарры, невпопад сказал наставник, вот уже две сотни лет. В библиотеке лежат четырнадцать книг с жизнеописаниями настоятелей четырнадцать! И ни один из них, он отнял руку от лица и в упор уставился на меня, никогда не принимал в Орден женщин.
Молодцы какие. Я лично тоже считала, что мне нечего делать в храме. С основными доктринами я ознакомилась еще два года назад, когда попала в Нищий квартал, и в восторг они меня однозначно не приводили. Тогда мне хватило ума не вступать со Старшим в теологические диспуты, и я осталась живаи даже при деле. Оно меня в восторг тоже не приводило, но позволяло прожитьхоть мечта выбраться из Нищего квартала так и осталась мечтой.
Осуществить я ее, конечно, хотела, но не таким же способом! Это служители приносят обет воздержания, а вот младшие послушники
- Наставник, влез позабытый всеми Раинер, мы можем попытаться найти кого-нибудь другого.
- Интересно, каким образом? криво усмехнулся старик. Выпуская послушников по одному против неупокойников? Вспомни, сколько братьев погибло за эту декаду!
- Четверо, ответил Раинер и опустил глаза.
- Я вижу только один выход, мрачно буркнул настоятель, испепеляя меня взглядом. Ее придется принять в Орден. Временно, выдохнул он, осознав, что творит. Пока не найдем другой активатор.
Я резко сжала руку в кулак, и во дворике как будто стало светлее. Лично я выход из ситуации видела совершенно другойбежать! Скорей в привычные трущобы, бес с ней, с мечтой выбраться из Нищего квартала, там я, по крайней мере, уже своя! А с неупокойниками пусть разбираются сами храмовники, раз уж все из себя такие мужественные, что аж четырнадцать поколенийни-ни
Проблем было только двераскроенные стопы и подвернутая-таки на мусорной куче лодыжка, и без того прилично попортившая жизнь. Дать деру сразу не получитсяпоймают.
- Я не стану вступать ни в какой Орден, не очень уверенно пробормотала я себе под носно услышали оба. И если настоятель глядел на меня с усталой, чуть брезгливой, но все же понимающей усмешкой, то Раинер сразу вызверился.
- Не станет она, прошипел храмовник. Молодая, здоровая девка. Вернется на улицу и будет торчать с протянутой рукой
Прислушиваться к трудноопровержимым аргументам я не потрудилась.
- Брат Раинер, я чуть поклонилась в его сторону, куда я вернусь и что буду делать, никак не скажется на делах храма. Артефакт я готова продать.
Раинер, впервые услышавший от меня осмысленную фразу, ответил таким удивленным взглядом, что я спохватилась: от волнения моя речь мало походила на общепринятый простолюдинский говорно исправляться было поздно. Храмовник уже обшаривал меня тяжелым взглядом профессионального хранителя порядка, наверняка замечая то, чему поначалу не придал никакого значения: маленькие кисти рук с тонкими пальцами, посадка головы, осанка и узкие щиколотки, провокационно выглядывающие из-под оборванного подола. В свете дня все это бросалось в глаза, как шелковые заплатки на льняном платье, но ночь и гроза делали свое дело.
- Вот же поняв, что ругаться при наставнике не очень-то предусмотрительно, Раинер замолчал, но потом все-таки не выдержал:Откуда вы сбежали, госпожа? Из-за чего?
Будь это кто-то другой, я бы рассмеялась. Но боевой послушник и его жутковатый наставник к веселью не располагали, и я ограничилась тем, что позволила себе сесть поудобнее и бледно улыбнулась.
- Я не госпожа, Ваше Святейшество, брат Раинер, просветила я обоих сразу. «А потому и не собираюсь свою монетку просто так жертвовать храму!»осталось невысказанным, но, кажется, они это и так поняли.
- Вот что, настоятель поднялся со скамейки и болезненно поморщился, схватившись за поясницу, я думаю, Бланш не откажется отмыться и обогреться во внутренних помещениях. А за завтраком обсудим дальнейшую судьбу артефакта.
Я подавилась протестами. Отмыться?! Благоухающая храмовым мылом женщина вызовет что угодно, кроме жалости. Как работать-то потом?!
Но, если по совести, отмыться мне хотелось. Давно и мучительно сильно. А тут еще и мыло дадут!
И, если задуматься кажется, срезанный у храмовника тощий кошель круто изменил мою жизнь, к чему бы ни пришли завтрашние обсуждения. Заставят меня вступить в Орден или выкупят монеткуэто шанс никогда не возвращаться в трущобы. Ну, разве что во втором случаечерез пару лет, когда закончатся вырученные деньги. Но это еще зависит от того, какую цену заломить
Погруженная в свои мысли, я покорно пошла во внутренние помещения за злющим Раинером, периодически косящимся на меня через плечо. Если бы я знала, что разбуженная ради такого дела прислужница, прикинув, сколько раз придется менять воду в бадье, попросту вытряхнет меня из лохмотьев и для начала выставит обратно под дождь, покорности было бы гораздо меньше.
Глава 2 Синод и мертвецы
Без толстого слоя грязи я чувствовала себя почти что голой.
Под защитным колпаком из уличной пыли и человеческого пота обнаружилась непривычно светлая кожа, сейчас чуть стянутая от воды и мыла; из-за давно позабытого ощущения чистоты казалось, что меня с ног до головы натерли мятой. Волосы, прежде образовывавшие что-то вроде спутанного войлочного шлема, теперь распушились и обрамляли лицо мягким каштановым облаком. Прислужница ворчала, что ей пришлось извести месячный запас моющих средств, но, по всей видимости, результатом своих трудов осталась довольна.
В отличие от меня.
В общую трапезную меня не пустили, чему я втайне порадоваласьпопадаться в нынешнем незащищенном виде на глаза целому Ордену не хотелось совершенно. К счастью, старик настоятель предпочитал завтракать в своих покояхи, судя по всему, чревоугодничал несколько больше, чем то позволял устав, но на этот счет я предпочла промолчать. Все равно поделится, куда ж ему теперь деваться?
Наставник храмовой дружины, по всей видимости, думал точно так же, потому что коротко кивнул вместо приветствия и указал на место напротив себя, где стоял второй столовый прибор. Я покорно уселась, судорожно пытаясь вспомнить, чем тут что полагается есть, но потом махнула рукой. Не может же он всерьез ожидать, что уличная попрошайка покажет отменное знание светского этикета и правил поведения за столом?
Но, похоже, примерно этого настоятель и ждал.
- Значит, и правда не благородное сословие, несколько разочарованно констатировал он, ловко разделываясь с запеченной целиком уткой.
Я утащила из вазочки здоровенное яблоко и утвердительно зачавкала.
Из открытого настежь окна виднелся знакомый дуб. В келье, где мне позволили заночевать, крошечная отдушина под потолком была надежно перекрыта грубыми дощатыми ставнями, по коридору ночью то и дело проходил патруль, а к настоятелю меня провел лично Раинер, подозрительно собранный и бодрый для такого раннего утра.
Яблоки яблоками, но вывод напрашивался единственный. Даже если мне не удастся продать артефакт самим храмовникам, его вполне можно сплавить посредникампусть и чуть дешевле, зато не придется выслушивать неуместные вопросы и старательно обходить такие вот неуклюжие ловушки с тремя вилками и двумя ножами. А главноев ближайшее время не нужно будет снова выходить на улицу и молиться, чтобы и сегодня у стражи глаза глядели в другую сторону.
Бежать!
Настоятель, видя, что потенциальный член Ордена занят отнюдь не положенными благочестивыми мыслями, прокашлялсятщетно. Звук кашля, даже самого надсадного, привычным к трущобному шуму ухом воспринимался как совершенно обыденный фоновый звук, на который можно не обращать внимание.
- Откуда ты? махнув рукой на вежливость, в лоб спросил настоятель.
- С Захолустного перекрестка, предельно честно ответила я. Пришлось постараться, чтобы скрыть озорной блеск в глазах, но раздосадованная физиономия духовного наставника Ордена того стоила.
- И родилась ты там же?
Я неопределенно пожала плечами. В трущобах про храмовников рассказывали такие байки, что впору поклоняться послушникам, а не богам; я не верила ни в тех, ни в других, но открыто врать все равно не решалась.
- Ваше Святейшество, при всем уважении я не из тех людей, у которых есть возможность вести родословную с Начала Начал.
- Однако возможность получить образование ты все-таки нашла, нахмурился старик.
Я с трудом удержалась, чтобы не поджать губы. Предсказуемо: настоятель, как и все местные, искренне полагал, что женщины, умеющие читать, приносят несчастья. То есть все женщины приносят несчастья, ибо суть отродья Темного Облака, посланные во искушение, и так далее, и тому подобное но если эта паршивка еще и читает, то и вовсе спасу от нее нет.
Я предпочла промолчать. Лично мне образование никаких несчастий не принесло, но и пользытоже.
Ну чего мне стоило просто прикинуться деревенской дурой, испуганной и полоумной? Проклятый шок
- Думаю, это достаточная причина, чтобы не рассматривать меня как послушника, вздохнула я. Присутствие женщины в Ордене Арката, боюсь, не лучший стимул для приобщения к божественной благодати, у меня вырвался нервный смешок, и я опустила глаза, рассеянно рассматривая синяки на запястьях, робко выглядывающих из-под монастырской рубахи.
Мои привычные лохмотья прислужница сожгла сразу, а форма храмовых дружинников, разумеется, была рассчитана на взрослых мужчин. В итоге мне досталась белая рубаха, короткие детские шаровары и длинное верхнее платье без рукавов, зато с разрезами вдоль бедер, расшитое оленятами; а подходящей обуви и вовсе не нашлось. Как ни странно, мне шло, и мысли я вызывала какие угодно, кроме связанных с орденскими обетами, и настоятель поморщился, вынужденно признавая мою правоту. Но от своего решения не отказался.
- Если бы дело было только в артефакте, поверь, никто бы не стал тебя удерживать, прямо заявил он. Но активировать его может ограниченный круг людей. А против неупокойников он практически незаменим.
Я машинально потянулась к наглухо застегнутому воротнику. Монетку я оплела выпрошенной у прислужницы ниткой и аккуратно повесила на шею, а теперь мне казалось, что недобровольная милостыня недовольно ворочается под рубахой.
- Тот храмовник, раненный на болоте начала я и замялась, не зная, как сформулировать вопрос, но настоятель понял и так.
- Нет, Гильберт его активировать не мог. Да и вряд ли вообще понимал, что попало к нему в руки, мрачно констатировал он. Иначе не погиб бы так глупо.
Я виновато опустила глаза. Нет, никто не ждал, что я вытащу здоровенного дружинника на своем горбу, да и о его местонахождении я известила первый же попавшийся отряд, но
Но с подобной чувствительностью стоило распрощаться два года назад.
- И что же такого особенного во мне? сама эта мысль вызвала у меня насмешливое фырканье.
- Если бы я знал, снова поморщился старик, то нашел бы похожего человека среди членов Ордена. Но колдуна казнили раньше, чем он передал нам записи.
- А они сохранились? встрепенулась я. Настоятель одарил меня недоверчивым взглядом.
К дому колдуна люди подходить боялись даже теперь, когда он опустел, и передавали из уст в уста слухиодин другого страшнее и невероятней. И про огненные ловушки в полу, и про говорящую дверь, выстреливающую шипами, и про стаю ворон в спальне, и про растворенный в самом воздухе яд Одно точно: из любопытных, сунувшихся в дом, не вернулся никто.
- Даже если и так, невесело улыбнулся старик, кто же их достанет?
В моем неверии определенно были свои плюсы. В монетке, способной превратить неупокойника в пепел, и подавно.
- Это уже моя проблема. Лучше обдумайте вот что: сколько вы готовы заплатить за комплект из монетки и записей?..
* * *
В городе могла твориться какая угодно чертовщина, нищие на паперти сидели в несколько рядов, протягивая руки, грязи было дозволено булькать вдоль центральных улиц, а зловониютяжелым облаком окутывать хоть храм, хоть замок герцога; но проклятого колдуна жить под защитой крепостных стен никто, само собой, не пустил. Его выселили вниз, на болото, под сень искривленных деревьев и темного мха, свисающего с их темных ветвей.
Ветхий домик, обшитый серыми от сырости и времени досками, одиноко притулился чуть поодаль от Вторых Ворот, которые почти никогда не открывались. Покосившиеся сваи утопали в черной болотной воде; на крохотную веранду с подгнивающим полом вела добротная веревочная лесенка, немного не достающая до старой гати. Колдун пришел в город так давно, что уже почти никто и не помнил, каково жилось без него, иначе, наверное, местные жители трижды подумали бы, прежде чем радоваться его казни.
Я нервно передернула плечами и полезла наверх. Босые ноги, перепачканные в нанесенном на гать иле, соскальзывали с лесенки, но озвученная настоятелем сумма служила отличной мотивацией.
Над входом неподвижно завис замысловатый символ из проволоки, украшенный перьями и лоскутками некогда яркой ткани. Оставшаяся без хозяина ловушка для духов даже не пыталась делать вид, что ее как-то касается слабый ветер, гуляющий над болотом. Когда я ступила на скрипучие доски веранды, одно из перьев лениво спланировало мне на плечо, заставив вздрогнуть от неожиданности.