Что это? спросил ФафхрдИ для чего?
Мышатник повязал глаза тонкой черной повязкой, завязав ее на затылке крепким узлом.
Потому что я буду слепым, вот для чегоОн сделал несколько неуверенных шагов, стуча по камням обернутой в тряпки шпагой, держа ее так, чтобы верхняя часть была скрыта в руке и водя по воздуху свободной рукойНу как тебе нравится? спросил он, оборачиваясь к ФафхрдуЯ чувствую себя превосходно. Слеп, как летучая мышь. А? О, не волнуйся, Фафхрдтряпица-то прозрачная. Я прекрасно через нее вижу. Кроме того, мне не придется убеждать хозяев Дома Воров в том, что я действительно слеп. Большая часть бродяг Союза, как тебе известно, лишь притворяется слепыми. Ну, а что сделать с тобой. Сделать слепым и тебя невозможно, слишком очевидно, может вызвать подозренияОн откупорил кувшин и понюхал его содержимое. Фафхрд повторил его движение.
Мышатник смочил губы и сказал:
Придумал! Фафхрд, встань на левую ногу, а правую согни в колене. Да держись же! Не падай на меня! Крепче! Обопрись на мое плечо. Вот так Теперь подыми правую ногу выше. Твою шпагу мы употребим наподобие моей. Она будет костылем. Она тоньше и выглядит как раз так, как надо. Кроме того, ты можешь другой рукой опираться о мое плечо, когда поскачешь: хромой ведет слепого. Но держи правую ногу выше, еще выше. Мне нужно ее подвязать. Но вначале отстегни ножны.
Вскоре Мышатник привел Серый Прутик и его ножны в то же состояние, что и Скальпель, и привязал к бедру, изо всех сил натягивая веревку, хотя мускулы Фафхрда сопротивлялись его действиям. Сохраняя равновесие с помощью импровизированного стального костыля, изготовленного Мышатником, он отпил из кувшина и глубоко вздохнул.
Хотя план Мышатника, без сомнения, был блестящим, в нем, казалось, были прорехи.
Слушай, Мышатниксказал онраз наши шпаги упакованы подобным образом, мы не сможем их вовремя вытащить.
Но мы можем пользоваться ими как дубинкамиответил Мышатник, тяжело дыша, он затягивал последний узелКроме того, у нас есть кинжалы. Да, кстати, поверни свой пояс, чтобы ножны оказались на спине. Тогда плащ наверняка их скроет. Я сделаю с Кошачьим Когтем то же самое. Бродяги оружия не носятпо крайней мере на виду. А теперь хватит пить, с тебя и так довольно. Мне самому нужна лишь пара маленьких глотков и вот я в самой прекрасной форме.
Не знаю, как я буду себя чувствовать в этом гнезде головорезов. Прыгать-то я могу до смешного быстро, это верно, но вот бежатьнет. Ты думаешь, что мы поступаем умно?
Да ты же можешь в мгновение ока освободитьсянетерпеливо и зло прошептал МышатникНу, неужели ты не можешь потерпеть немного ради искусства?
Ну ладно, ладносказал Фафхрд, допивая вино и отшвыривая кувшинМогу конечно.
Уж слишком у тебя здоровый цвет лицазаметил Мышатник, окинув его критическим взглядом. Он смазал лицо и руки Фафхрда бледно-серой краской, потом более темной, добавил морщиныИ одет ты слишком хорошоОн зачерпнул пыли, набившейся между булыжниками мостовой, и размазал ее по плащу Фафхрда. Потом он попытался надорвать плащ, но материал не поддавался. Пожав плечами, он привязал к поясу ставший более легким мешок.
Тебе нужно сделать то же самоезаметил Фафхрд и, прыгая на левой ноге, тоже зачерпнул пригоршню грязи. С огромным трудом выпрямившись, он растер эту грязь на плаще и серой шелковой блузе Мышатника.
Тот выругался, но Фафхрд напомнил ему:
Главноелогика. Ну, а теперь, пока наши подделки и наша вонь еще на уровне, пошлиИ, схватившись за плечо Мышатника, он быстро поскакал по направлению к Дешевой Улице, громко стуча по булыжникам обмотанной тряпками шпагой.
Помедленнее, ты, идиот! тихонько воскликнул Мышатник, которому приходилось двигаться почти что со скоростью конькобежца, в то время как его шпага-трость стучала по камням, как сумасшедшаяКалеке полагается быть слабым, тем-то он и вызывает симпатию.
Фафхрд кивнул и с глубокомысленным видом замедлил шаг. Мрачный оскал ворот опять появился в поле зрения. Мышатник поднес к губам кувшин с остатками вина и едва не поперхнулся.
Они поковыляли по Дешевой улице и, не останавливаясь, поднялись по двум осевшим ступеням и прошли в ворота. Впереди лежал темный прямой коридор с высоким потолком. Он оканчивался лестницей и пестрел дверями, вделанными в стену с одинаковыми промежутками. Над каждой дверью горел фонарь, но в коридоре никого не было.
Едва они вошли, как шея и плечи каждого оказались в соприкосновении с холодной сталью. Сверху послышались голоса, произносившие в унисон:
Стой!
Хотя мозги у обоих были основательно затуманены вином, и у одного и другого хватило воли замереть, а потом очень спокойно и осторожно посмотреть вверх.
Два гиганта со страшными, необыкновенно уродливыми лицами, с черными повязками вокруг головы смотрели на них из большой голубой ниши, находящейся как раз над дверным проемом. Две огромные сомкнутые руки держали шпаги, концы которых все еще покалывали их.
С полудня ходили за подачкой? заметил один из гигантовЧто ж, вам придется оправдаться за свое опоздание. Главный Ночной хозяин в отпуске, на улице Проституток. Отчитывайтесь Кровасу. Боги, ну и вонища! Лучше почиститесь-ка сначала, не то Кровас велит выкупать вас в кипящем потоке. Давайте!
Мышатник и Фафхрд, стараясь держаться как можно естественнее, заковыляли вперед, спотыкаясь. Один из стражей крикнул им вслед:
Спокойней, ребята! Здесь вам ничего не придется обделывать.
Необходима практикадрожащим голосом отозвался Мышатник. Пальцы Фафхрда предупреждающе впились в его плечо, они продолжали идти, двигаясь настолько естественно, насколько это позволяла подвязанная нога Фафхрда. «Действительноподумал Фафхрддорога ведет нас прямо к Кровасу, и день может завершиться рубкой головы». Теперь они с Мышатником услышали голосаглавным образом краткие отклики и другие шумы.
Они миновали несколько дверей, у которых им очень хотелось задержаться. Однако большее, на что они осмелились, это чуть замедлить шаг.
Деятельность, кипевшая за некоторыми дверями, была очень интересна. В одной комнате обучали мальчишек, как снимать кисеты и вытаскивать кошельки. Они приближались к инструктору сзади, и если он слышал шлепанье босых ног по полу или чувствовал прикосновение шарящей руки, или, что считалось самым тяжким поступкомзвон вытаскиваемых монет, то мальчишку ждала порка.
Во втором «классе» старшие студенты-воры обучались искусству выламывания замков. Одна группа слушала лекцию седобородого человека с необыкновенно ловкими руками, который мгновенно разбирал на детали самый сложный замок.
В третьей комнате воры ели за длинным столом. Запах нес искушение даже для сытых желудков. Союз хорошо заботился о своих членах.
В четвертой пол был разделен на части и, следуя инструкции, нужно было передвигаться по нему скользя, пригибаясь, падая, делая ложные выпады и прибегая к прочим хитростям. Голос, похожий на учительский, грозно командовал:
Раз, два, раз, два! Что ты двигаешься, как твоя калека-бабка? Я сказал: быстро вниз, а не то стоять на коленях, как перед святым образом. А теперь
К тому времени, как они миновали половину лестницы, Фафхрд ковылял с огромным трудом, тяжело опираясь на шпагу и то и дело цепляясь за витые перила.
Второй этаж был копией первого, но если первый был гол, то второй блистал роскошью. Лампы и курильницы, висящие и стоящие вдоль коридора, давали мягкий свет и приятный аромат. Стены были покрыты богатыми драпировками, полы устланы толстыми коврами. И все же этот коридор был тоже пуст. И более того, погружен в полнейшую тишину. Переглянувшись, Мышатник и Фафхрд остановились как вкопанные.
За первой, широко открытой дверью виднелась незанятая комната, полная вешалок со всевозможной одеждой, богатой и бедной, чистой и грязной, болванок с париками, полок с бородами и тому подобным. Явно гардеробная с воровскими атрибутами.
Мышатник метнулся вовнутрь и выскочил с большим зеленым флаконом, взятым с ближайшего стола. Он откупорил его и понюхал содержимое. В нос ему ударил гнилостно сладкий аромат гортензии. Мышатник смочил свой и Фафхрда лбы этими сомнительными духами.
Устранение вониобъяснил он с важностью знатокаНе хочу, чтобы Кровас обдал нас кипятком. Нет, нет.
В дальнем, конце коридора появились две фигуры и направились к ним. Мышатник сунул флакон под плащ, крепко прижал его локтем к боку, и они с Фафхрдом снова заковыляли вперед.
Следующие три двери, которые они миновали, были плотно закрыты. Когда они поравнялись, с пятой, две приближающиеся фигуры сделались явно различимыми. Двое шли рука об руку. Одежда их была одеждой знати, но лицалицами воров. Нахмурившись, глядя с достоинством и подозрением, они посмотрели на наших друзей.
И в это время из какого-то помещения, находившегося между двумя парами, послышался голос, произносящий слова на каком-то странном языке. По своей быстроте и монотонности он напоминал повседневную службу, произносимую священником, или заклинание колдуна.
Двое богато одетых воров замедлили шаги перед седьмой дверью и заглянули в комнату. И сразу же важность улетучилась. Шеи их вытянулись, глаза округлились. Они побледнели. Потом, внезапно, они рванулись вперед, почти побежали и миновали Фафхрда и Мышатника с таким равнодушием, словно те были мебелью. Певучий голос продолжал долдонить без малейшего перерыва.
Пятая дверь была закрыта, но шестая приотворена. Мышатник заглянул туда одним глазом, потянул носом. Потом он шагнул вперед, сдвинув на лоб черную повязку, чтобы было лучше видно. Фафхрд последовал за ним.
Это была большая комната, пустая, если иметь в виду присутствие людей или животных, но полная интереснейших вещей. Дальняя стена была полностью закрыта огромной картой Ланкмара. На ней, казалось, было отмечено каждое здание и каждая улица, вплоть до самого низкопробного отеля и самого узкого тупика. Здесь и там виднелись следы пристального изучения в виде таинственных черточек и кружков.
Пол был мраморным, потолок голубым, как ляпис-лазурь. Боковые стены тоже были заняты. На одной висели всевозможные воровские инструменты, начиная от большой толстой фомки, у которой был такой вид, как будто ею можно было взломать саму Вселенную, и кончая прутиком, таким тоненьким, что он мог бы послужить королеве эльфов и открыть отделанный слоновой костью столик знатной дамы. Другая стена была усеяна странными, блестящими золотом и сверкающими драгоценностями предметами, очевидно памятками о различных кражах, выбранными именно за их странность. Здесь можно было увидеть женскую маску из тонкого листового золота, такую прекрасную по своим очертаниям и контурам, что захватывало дух, но плотно усеянную рубинами, похожими на нарывы, что дает сифилис в самый разгар процесса. Здесь был кинжал, чье лезвие представляло собой ряды тесно насаженных бриллиантов, и края этих бриллиантов казались острыми, как бритва.
В центре комнаты стоял голый круглый стол красного дерева с краями, отделанными слоновой костью. Вокругсемь стульев с очень прямыми спинками и толстыми сидениями. Тот, что стоял против стены с картой и был дальше всех от Мышатника и Фафхрда, был выше и имел более толстые ручки, чем остальныеявно стул шефа, возможно, самого Кроваса.
Мышатник, приподнявшись на цыпочках, хотел было пройти вперед, но левая рука Фафхрда легла на его плечо.
Недовольный северянин вновь натянул повязку на глаза Мышатника и похлопал его по руке, чтобы тот вытянул ее, как это делал раньше. Разочарованный Мышатник пожал плечами, но повиновался.
Как только они отошли от двери, из-за спинки самого высокого стула появилась аккуратная чернобородая голова с подстриженными волосами, похожая на змеиную. Затем появилась гибкая, по-змеиному гибкая рука. Палец лег на тонкие губы, призывая к тишине, потом устремился в направлении двух пар мужчин в черных туниках, стоящих по обе стороны двери, спиной к стене. Каждый из них в одной руке держал кривой нож, а в другойувесистую дубинку.
Когда Фафхрд был на полпути к седьмой двери, за которой продолжала звучать монотонная, но чем-то пугающая речь, оттуда выскочил тонкий бледный юнец. Его узкие ладони были прижаты ко рту, широко раскрытые глаза были полны ужаса. Он походил на молодого зверька, вырвавшегося на волю. Он пролетел мимо них и побежал дальше. Ковры заглушали звук его торопливых шагов. Потом, прежде чем замереть совсем, они послышались с лестницы.
Фафхрд бросил взгляд на Мышатника, скривил губы и пожал плечами. Потом, ослабив путы вокруг колена так, чтобы перевязанная нога коснулась пола, приблизился к двери и, приблизив лицо к щели между дверью и косяком, жестом подозвал Мышатника. Тот подошел и тоже припал к щели.
Они увидели комнату, несколько меньшую по размерам, чем та, в которой висела огромная карта, и освещенную лампой, горящей ярким голубовато-белым, а не обычным желтым светом» Пол был мраморным, темным, а на камне змеились прожилки. Темные стены были увешаны астрологическими инструментами, на полу стояли фарфоровые кувшины с изображенными на них таинственными значками, а также флаконы и стеклянные трубки самой странной формы, некоторые наполненные разноцветными жидкостями, но многие пустые. Внизу у стен, там, где тени были гуще всего, громоздились в беспорядке какие-то вещи, как будто их бросили за ненадобностью и забыли о них. Там и сям зияли красные норы»
В центре комнаты, ярко освещенной, стоял стол с толстой крышкой и многочисленными ножками. У Мышатника мелькнула мысль о сороконожке, потом о баре в «Серебряном Угре», ибо крышка стола была страшно запятнана и иссечена пролитой жидкостью, а во многих местах сожжена то ли огнем, то ли кислотой, то ли тем и другим.
В центре стола работал перегонный куб. Пламя лампы, на этот раз насыщенно-синее, поддерживало кипение в большом кристаллическом кубе, наполненном темной, вязкой, пронизанной блестящими искорками жидкостью. От плотно кипящего вещества отходил темный змеящийся поток и устремлялся вверх от узкого отверстия куба, имевшего странный ярко-красный цвет Вначале он был прозрачным, потом становился непроницаемо черным. По узкой трубке он бежал от куба до сферического хрустального приемника, большего по размерам, чем сам куб, и в нем вился и крутился подобно живой черной веревке, свитой из множества колецбесконечно тонкая эбеновая змея.
У левого конца стоял высокий, но очень сгорбленный человек в черном плаще с капюшоном, оставлявшем на виду меньшую часть лица, самой приметной частью которого был длинный, толстый с заостренным кончиком нос. Цвет лица был сумрачно-серым, подобно песчаной глине. Короткая щетинистая седая борода начиналась высоко, прямо на впалых щеках. Широко расставленные глаза под кустистыми бровями и низким лбом пристально смотрели на древний потемневший свиток, который его поросшие короткими седыми волосами, вызывающие отвращение маленькие лапки бессознательно то сворачивали, то разворачивали. Взгляд его, не останавливаясь, скользил по строчкам, слова которых он произносил быстрым монотонным голосом, лишь иногда на мгновение переводя глаза на куб.
У другого конца стола, стреляя бусинками глаз то на колдуна, то на перегонный куб, примостилось маленькое черное существо, один лишь взгляд на которого заставил Фафхрда изо всех сил вцепиться в плечо Мышатника. Последний едва не вскрикнул, но не от боли. Существо очень похоже на крысу, но лоб был выше, а глаза поставлены ближе, в то время как его лапки, которые оно постоянно потирало в неком бесконечном ликовании, выглядели точными копиями сложенных рук колдуна.
Одновременно, но каждый повинуясь своему порыву, Фафхрд и Мышатник пришли к выводу, что это то самое существо, что следовало за Слевийясом и его напарником, а потом убежало, и каждый вспомнил о том, что Мариан сказала о схожести с ведьмой, а Блана о том, что Кровас, как будто, взял на службу колдуна.
Темп пения-декламации ускорился, голубовато-белое пламя стало ярче и громко зашипело, жидкость в кубе сделалась плотной, как лава: образовались большие пузыри, с шумом лопнувшие, веревка в приемнике зашевелилась, как змеиное гнездо. У наблюдавших возникло чувство невидимого присутствия, сверхъестественное напряжение выросло до размеров почти непереносимого, и Фафхрд с Мышатником лишь огромным усилием воли заставили себя отпрянуть от щелки. Сердца их забились так сильно, что им казалось, биение их можно услышать издалека.