Здравствуйте! Решили посетить нас в этот чудный вечер? спросил он гостеприимно.
А Вадим Романович у себя? поинтересовалась я чуть окрепшим голосом.
Да, он в кабинете. Вас проводить?
Юра не назвал меня по имени, и я не поняла, узнал ли он меня или спросил по долгу службы.
Ласковым взглядом он смотрел мне прямо в глаза, и я смутилась.
Я сама, тихо сказала я и услышала в своём голосе несвойственную ему робость.
Хорошо, улыбнулся Юра и открыл передо мной стеклянную дверь.
Я вошла в ресторан. Повеяло знакомыми запахами, которые я знала наизусть. Осторожно, будто крадучись, я подошла к лестнице Сердце колотилось быстро и горячо. А если Вадим не узнает меня? Что делать тогда? И как вообще жить дальше?
Кур семьдесят штук. И двадцать ящиков пива светлого «Ночной Марсель», донёсся до меня энергичный голос жениха, и сам он, прижимая сотовый к уху, стремглав сбежал с лестницы и оказался возле моей застывшей фигуры.
Вадим! окликнула я его, и он, приостановившись, обернулся.
Лицо его сделалось недоумённым и недовольным. Он почему-то окинул взглядом моё пальто и сапоги.
Это я, Марина, твоя невеста! произнесла я еле слышно.
Моя невеста? Ты себя в зеркале видела? спросил он, грубо рассмеявшись.
Видела днёмпробормотала я, чувствуя, что перила ускользают из-под пальцев.
Да ты, видать, пьяная! Хорошую водку, значит, Авдеев привёзВадим тряхнул красивой чёлкой. А я ещё не хотел брать.
Вадим, ты не узнаёшь меня? Я осмелела и подошла чуть ближе. Попыталась тронуть его за руку.
Охрана! Кто это? Выставить её! распорядился он куда-то в сторону, брезгливо отталкивая мою руку.
Я вздрогнула, как от удара.
Кого, Вадим Романович? услужливо спросил возникший рядом охранник Илья.
Вадим небрежно ткнул в меня пальцем и завернул к стойке бара.
Не трогайте меня! резко вырвавшись, я бросилась к выходу, распахнула дверь и выбежала на крыльцо ресторана.
Брызнувшие вдруг слёзы застлали глаза. Прислонившись к деревянному крыльцу, я размазала их по лицу, узнавая светлую фигуру, которая приблизилась ко мне.
Юра Каверин потрясённо смотрел на меня.
Что случилось?! спросил он.
Тебе что, делать нечего? раздался резкий окрик, и я увидела на крыльце Вадима. Иди работай!
Но Юра словно застыл, продолжая смотреть, как заворожённый, с изумлением и болью.
Ты что, не боишься работу потерять? свирепо крикнул Вадим, и официант, немного потоптавшись, зашёл внутрь ресторана.
Любимый жених грубо толкнул меня со ступенек.
Убирайся вон Невеста!
От сильного толчка я перелетела через порог и упала на грязный асфальт.
Вадим, сплюнув, исчез за дверью.
Медленно, потирая ушибленный бок, я поднялась на ноги и побрела прочь. Через несколько минут я заметила, что сумерки уже сгустились и моросит мелкий противный дождь. Его капли текли по моим щекам, смешиваясь с солёными слезами. Перебирая непослушными ногами, я тащилась к метро, и горькие, такие непривычные мысли просачивались в мою голову.
Осталась только мама.
Неужели и она не узнает меня?..
Первым, кто узнал меня дома, оказался месье Рене. Увидев его, я испытала неимоверную тяжесть в груди.
О Боже! Он ещё здесь!
Ну, наконец-то! воскликнул он прямо с порога, едва тётя Клаша открыла мне дверь. А мы уже тебя заждались!
И, не дав опомниться, старик заключил меня в свои объятия.
За весь этот страшный вечер это было первое прикосновение не с отвращением, а с любовью.
Чувства смешались. Тяжесть слегка растворилась, и в душу прокралась робкая радость. Словно в горькую микстуру добавили маленькую ложечку мёда.
Эмоции мои были тихи, и я молча сняла пальто и протянула его тёте Клаше. Та тоже посмотрела на меня ласково.
Устала, Мариночка?
Собственное привычное имя вдруг показалось мне ангельской песней. Неожиданно для себя я заливисто рассмеялась.
Однако дирижёр, услышав эту реплику, нахмурился и взглянул на домработницу так пронзительно и жутко, что старушка вздрогнула и уронила пальто. Я благодарно нагнулась и подала его ей.
«Мариночка» Значит, они меня отравили этим супом из лошадиных глаз хотя я его не ела Но наваждение, кажется, начинает рассеиваться
Старая служанка, которая нянчила меня с детства, узнала своё любимое «дитё»! И нас теперь двоея и она!
Наши взгляды встретились, но старушка внезапно пугливо отвернулась.
В ту же секунду в гостиной стало мрачно, как перед бурей.
Радость, едва возникшая, снова поникла, и, едва ворочая пальцами, в неотвратимом нехорошем предчувствии я начала разуваться.
С лестницы в красивом алом платье спустилась мама.
Ида Львовнаначала тётя Клаша и почему-то замолчала.
В моей груди стало горячо и больно. И я поняла, что сейчас что-то случится. Случится что-то очень важное, после чего всё либо вернётся назад, либо кончится навеки.
Я смотрела на маму, а перед глазами заискрились картинкисчастливый Вадим, родная мама, весёлый Виктор Никитич, уважительный Эдик Темнота и другие кадры Резкий толчок Вадима, хамство охранника, равнодушие директора Не хватало только одного кадра Только одного.
«Мама!» мысленно воззвала я к ней.
Здравствуйте! сказала мама чужим голосом, и я почувствовала, что молния на сапоге дёрнулась и застряла.
Здравствуй, мамаответила я, приподнявшись, и в ужасе ощутила, как изнутри начала всходить всё та же тревожная, тяжёлая волна.
Мой дом не принимал меня. Он не хотел меня видеть. Моя мать не узнала меня.
Мама неловко улыбнулась и беспомощно посмотрела на месье Рене.
А это и есть моя сестра Агнесса, широко улыбнувшись, вдруг пояснил он ей, и я невольно ахнула.
Неожиданно нервы мои окончательно сдали.
Мама! Мама! истошно закричала я и бросилась к ней. Это же я, Марина!
Я предупреждал, что она больнапокачал головой «брат». Мама грустно кивнула.
Но, Ида Львовна! Это жеподала робкий голос Клавдия Петровна, всё ещё стоя с пальто в руках.
Ступай на кухню, Клаша, резковато ответила мама, и тётя Клаша, сгорбившись, зашаркала из прихожей.
МамаЯ подошла ближе, чувствуя, что прошлая жизнь неудержимо ускользает от меня. Мама!
Мама натянуто улыбнулась.
Проходите, Агнесса. Ужинать будете?
Сейчас она расскажет вам, что этот дом ей как будто знаком. Сумеет угадать обстановку и даже некоторые факты из вашей жизни, предостерёг маму месье Рене.
Как интересно! оживилась та.
Я поняла, что проиграла по всем статьям. Он предусмотрел всё.
Спасибо, я не хочу есть, произнесла я, полностью раздавленная. Где комната, где я смогу остаться одна?
А со мной ты не хочешь поговорить, дорогая? с дьявольской усмешкой вопросил Рене. Неужели нам нечего обсудить после долгой разлуки?
Я промолчала.
Пойдёмте наверх, я покажу вам вашу комнату, радушно проворковала мама и прошла вперёд, источая такое знакомое, такое родное тепло.
Вскоре мы оказались в гостевой комнате на втором этаже.
Оставьте нас, мадам! попросил Рене, и мама понимающе кивнула.
Дверь за ней закрылась, и я осталась наедине с дирижёром-дьяволом.
Глава девятая
Я прошла вглубь комнаты и села на стул возле окна. Месье Рене расположился напротив в уютном кресле.
Ну, вот мы и вновь оказались лицом к лицу, Марина! произнёс он. Наконец-то ты будешь принадлежать только мне одному! Ведь у тебя не осталось выбора, не так ли? Даже родная мать не узнаёт тебя. И если ты не отправишься со мной, она попросту выгонит тебя из дома. Могла ли ты подумать о таком повороте судьбы, когда была так надменна и горда?
Что вы сделали со мной? спросила я обречённо.
Костлявым пальцем Рене указал на стоящий боком ко мне высокий шкаф с зеркалом на двери.
Взгляни, и всё увидишь сама!
С трепетом в коленях я приподнялась со стула и подошла к зеркалу Медленно повернула голову
Из глубины тёмной поверхности зеркала на меня смотрела сморщенная старуха лет восьмидесяти, с редкими седыми волосами, узловатыми пальцами и морщинистым лицом, в котором с большим трудом угадывались какие-то черты.
Я содрогнулась.
Нет, не может быть!!!
Черты старухи в зеркале исказились, и её рот прошуршал что-то.
«Нет, не может быть», угадала я сквозь сковавшую меня жуть.
С ужасом вглядывалась я в какой-то заношенный наряд, который скрывал дряхлое тело старухи, в её спутанные космы, в её мутные глаза.
И этоя?..
Рот женщины в зеркале снова шевельнулся, глаза раскрылисьона повторила мои движения.
Вернись на место! приказал дирижёр, и я послушно выполнила требование.
Ты очень больно ранила меня, покачал головой месье Рене, кажущийся теперь уже не таким старым и дряхлым, как моё собственное отражение в зеркале. Ты уязвила моё достоинство. Ты не обратила внимания на мою любящую и страстную душу Ты посмеялась надо мной Скажи, ведь сейчас, в этом теле, ты точно так же любишь мать и жениха, ты испытываешь те же чувства к другим близким людям?
Да, те жееле слышно прошептала я.
Только теперь ты сможешь понять, каково этолюбить, а в ответ получать лишь безразличие и насмешку
Я кинулась в ноги к маэстро.
Верните мне мою молодость! Я прошу, я умоляю вас! закричала я исступлённо. Я прошу у вас прощения, искренне прошу! Я теперь всё-всё понимаю!
Мне казалось, что стоит попросить прощения, как он погладит меня по несмышлёной голове и вернёт всё обратно.
Он действительно поднял длинную ладонь и провёл ею по моим волосам.
О нет, дитя моё! Испытание не длится днямионо исчисляется годами Я тоже просил и умоляли что же ты? Вспомни!
Но я ведь не любила васвсхлипнула я, и не люблю
Не любила Потому что ты видела лишь старую невзрачную оболочку и не утруждала себя заглянуть в душу, которую она скрывает А теперь у тебя будет много, много времени, чтобы хорошенько изучить её и полюбить.
Но я люблю другого! воскликнула я.
Другого? Вадима? Старик усмехнулся. А его душуты знала? Нет, не тогда, когда он пресмыкался перед твоей красотой, не тогда, когда швырял лёгкими деньгами на подарки А тогда, когда он швырнул тебя с порога своего ресторана как заблудшую собаку! Ты увидела его душу? А ведь это была ты! Та, которую онвроде былюбил! Видишь, как обманчиво бывает зрение, когда ты молода, здорова, красива и богата И те же глаза, но в другой, нищей и старой оболочке видят всё совсем, совсем иначе. Но всё это лирика, моя дорогая. Я эгоистичен, как все мужчиныбудь они молоды или стары Главное, что я вижу тебя по-прежнему очаровательной и молодой! В моих глазах ничего не изменилось. Ты всё та же красавица, только более послушная и смиренная
Холодный ужас сковал моё тело.
Неужели никто, никто не видит меня той, прежней Мариной?! в отчаянии вскричала я.
Месье Рене вновь покачал головой.
Когда моё желание слишком велико, то волшебство, сотворённое под его влиянием, имеет довольно большую силу. И ты сама постаралась разогреть мою страсть до такой температуры, что противостоять этой силе теперь мало кто сможет. Основная масса будет видеть тебя такой, сказал он. Но в этом мире найдутся и те, кому моё волшебство не способно застлать глаза. Это те, кто любит тебя так сильно, что не замечает, в каком ты облике. Или люди с очень чистой и светлой душой, которые видят не глазами. Как ты понимаешь, их очень и очень мало. Настолько мало, что шанс встретить их на пути почти невероятен, если он вообще существует. Но даже если тебе повезёт, не обольщайся, что в первом увидевшем тебя юной и прекрасной ты найдёшь помощь. Есть и другая категория людей, которая тоже видит то, что есть на самом деле Это я, например! И люди вроде меня, обладающие особым видением, также разбросанные по всему свету. Правда, их тоже очень и очень мало, и если тебе опять-таки встретятся таковые, то они будут на моей стороне. А отличить тех от других ты не сумеешь. Это не в твоих силах. И поэтому довериться не сможешь никому.
Тётя Клаша! проронила я.
Да, твоя няня, тётя Клашаодна из тех, чья душа прозрачна, как кристалл, и к тому же искренне любящая тебя. И она видит тебя своей любимой, родной Мариной. Но сегодня мы уедемуедем очень, очень далеко. И ты больше никогда не увидишь тётю Клашу. У тебя начнётся совсем другая, новая жизнь! А обо всём, что было раньше, ты должна забыть. Так будет лучше для тебя же самой.
Но ведь если вы такой всесильный, вы могли бы вернуть себе молодостьпрошептала я.
Ты опять пытаешься торговаться Вернуть молодость и облечься в бессмертие я не могу. Это не под силу даже Господу Богу. Я могу, конечно, сделать так, что окружающие будут видеть меня молодым, но моложе от этого я не стану Ненастоящая любовь не удовлетворит меня, а те, кто верен мне, верны мне именно в этом облике. Вот и ты, я уверен в этом, рано или поздно полюбишь меня таким, каким видишь сейчас.
Потрясённая, я сидела, вжав голову в плечи, не имея сил выговорить ни слова Сколько прошло времени, я не знаю. Очнулась я от оклика мамы.
Собирайтесь, дорогая Агнесса! Ваш брат сообщил, что вы отказались от ужина. Жаль На ужин была жареная перепёлка А как вас кормят там, в санатории?..
Я подняла на неё безысходный взгляд. Мама смутилась и скомканно произнесла:
Ваш брат и друзья ждут у порога. Я провожу вас Жаль, что вы не успели познакомиться с моей дочерью Маринойона прима нашей филармонии, молода, очень красива и скоро выходит замуж за владельца ресторана! Как раз сегодня она даёт сольный концерт
Я заглянула в мамины глаза. Получалось, что даже она не видит меня сердцем, а видит лишь мою красивую и успешную оболочку.
Мне захотелось коснуться её на прощанье, но мама невольно отстранилась от моей руки, которая казалась ей морщинистой и старческой, и ладонь ухватила лишь воздух.
Внизу стояли месье Рене в чёрном костюме, импресарио и Ксавье при полном параде. Мимо прошёл водитель Антон. Увидев меня, он коротко кивнул.
«И ты, Брут!..» подумала я.
Счастливого пути! поспешно сказала мама, и я подумала, что она, наверно, рада, что мы уезжаем.
Глубокой дождливой сентябрьской ночью мы без долгих прощаний погрузились в «Фольксваген», и Антон отвёз нас на вокзал.
Глава десятая
До пункта назначения мы добирались несколько дней и ночей. Сначала ехали в почти пустом и мрачном поезде, потом летели в самолёте с разноголосой публикой, потом снова ехали в открытом авто, и, наконец, прибыли в шумный город с высокими и нарядными зданиями.
Я уже подумала было, что мы добрались, однако путь ещё не был завершён. В этом городе Ксавье и Аурунтам оставили нас, а мы с месье Рене вновь пересели, на этот раз во что-то похожее на карету, запряжённую парой лошадей, и опять долго ехали через длинный и сумрачный лес по узкой и извилистой дороге.
Это мой сюрприз для тебя, дорогая! Чтобы ты почувствовала себя настоящей королевой! шепнул Рене, склонившись к моему уху.
Ответом ему явилось молчание.
Когда, утомлённая и обессиленная, я уже начала думать, что путешествие никогда не кончится, к концу третьего или четвёртого дня от его начала мы прибыли, наконец, в глухое и заброшенное, но очень красивое место.
Всю дорогу я пребывала в странном дремотном состоянии, граничащем между сном и явью, со мной никто не разговаривал, месье со спутниками лишь изредка переговаривались вполголоса на незнакомом языке, поэтому какие города и страны мы проехали и где, в конце концов, оказались, я не имела ни малейшего понятия.
Карета проехала вдоль ажурной кованой ограды, которой не было конца и сквозь которую был виден огромный парк и чистый голубой пруд, и остановилась возле высоких ворот. Они распахнулись, и оттуда вышел слуга с безучастным выражением лица. Он склонил голову в молчаливом поклоне и увёл лошадей.
Месье подал мне руку, и мы вошли в ворота.
И тут я увидела вдали прекрасный замок и замерла от восхищения.
Да, он и в моем видении был прекрасен, но наяву предстал во всём своём великолепии!
Этот замок станет твоей тюрьмой.
Теперь это твой дом, дорогая, прошептал Рене и коснулся моей щеки отвратительными старческими губами, скоро ты станешь его хозяйкой!
По прозрачному пруду навстречу мне поплыли очаровательные белые и чёрные лебеди. Они вытянули вперёд свои длинные шеи, и я увидела, что глаза их полны невыразимой тоски.