Как тебя зовут?
Вс-с-с, а-э-э-эболь парализовала лицевые мышцы, превращая ответ в нечленораздельные звуки. Меня зовут Витольдом.
«Витольдом»? Ты врёшь!
Нет, нет, нет А-э-э-э, так меня родители назвали. А друзья зовут Витом.
Тебе нравится боль?
Ы-ы-ы! Не-е-ет
Где ты оставил документы?
А-а-а Какие?
Ты знаешь «какие»! Где?
Я-я-я оставил их в кабинете Рашева.
Кого?
Заместителя директора нашего института.
Ты отдал их секретарю?
Нет-нет-нет. У него нет секретаря. Я положил их ему на стол.
Они до сих пор там?
А-а-а Я не знаю. Скорее всего.
Где сейчас Шелихов?
Не знаю
Где?
Нет! Нет! Не скажу.
Скажешь. Или твоя голова взорвётся.
А-э-э-э, о-о-о Хорошо, хорошо Он вместе с Кузнецовой заканчивает лабораторные опыты в Москве
После того, как ты уехал, они звонили тебе?
Нет! С ними не было связи.
Глава двадцать вторая
10 апреляСочи. ОУСО ФСБВсегда есть люди, которые знают больше других
Калачов раздал каждому ворох конкретных заданий. Подчинённые взяли под козырёк и тут же растаяли за дверью «командора». Завис только Нутрецов:
Я не привык заниматься рутиной. Хотя у меня на погонах по три звезды, я всё же полковник, а не старший лейтенант.
Что конкретно тебе, Володя, не нравится? Берёшь список отсутствующих учёных, находишь их досье, выявляешь контакты. И по этим контактам узнаёшь, где они и чем конкретным сейчас занимаются. Обычная работа.
Нутрецов даже дёрнулся:
Это может сделать любая из ваших девочек!
Не «ваших», а «наших». Володя, поменьше эмоций. Ты сам ведёшь себя, как капризная гимназистка.
Нутрецов закусил губу, но ничего не ответил. Генерал всё же добавил тем же монотонным баритоном:
Бестолковый разговор. Я хочу слышать его в последний раз. Понятно выражаюсь? Раз понятно, вот дверь, вот порог, списки возьмёшь у наших девочек.
Оставшись в одиночестве, Калачов решил: «Они ищут «Прометей» у нас. Но все дороги нынче ведут в Сочи. Здесь сосредоточены идеи, деньги, все мало-мальски значимые персоны и вся информация о них. Шила в мешке не утаить. Всегда есть люди, которые знают больше других. Так, кто у нас знает «больше других»? Известно кто. Так чего сидим?»
И генерал поехал к старому знакомому, который неоднократно сидел в его кабинетах по другую сторону стола в качестве обвиняемого, свидетеля, информатора. Этот человек был знаменит тем, что знал решительно всё и про всех. Он жил в большом загородном доме, с террасы которого открывался замечательный вид на Чёрное море. Вид замечательный, но вот беда, воды теперь в этом море не стало. Только замёрзшие лужи, да марсианский пейзаж оголившегося дна.
Михаил Моисеевич встретил Калачова с маской показной радости на лице. Он засуетился, проводив гостя на эту самую террасу, где стоял большой антикварный обеденный стол с такими же дорогими креслами на изогнутых ножках:
Геннадий Васильевич! Какими судьбами? Я думал, вы давно того ку-ку
Мечтай, мечтай! Многие мечтают, чтобы я «того ку-ку».
Бог с вами! Я вам только здоровья желаю. Я думал вы уже на пенсии.
На пенсии? Я? В своём уме? Всё рушится, а Калачов на пенсии отдыхает? Не дождётесь.
А мне говорили, что вы не при делах.
Как видишь, твоя информация давно прокисла.
Да-да, просто так вы ко мне не пришли бы.
А куда мне ещё идти? Есть на земном шарике народ, который всё про всё и про всех знает лучше других.
Всезнайка изобразил обиду:
Я не еврей. Я серб. Я не Михаил Моисеевич. Я Михаил Алексеевич. Моисеевичэто фамилия. Точно такая же, как Милошевич.
Хозяину террасы было давно за восемьдесят, но за внешностью дряхлого старика прятался всё тот же молодой, активный, пытливый ум. Все его называли просто Мишей и часто обращались за советом. В общении с гостями он и собирал информацию, которую использовал сам, или предлагал другим. Естественно, не за спасибо. В молодости он был искусным махинатором, проворачивающим хитрые аферы на очень большие суммы. Жертвами часто становились люди, относящиеся к сливкам российского общества. Иногда страдали и иностранцы. Среди потерпевших были послы, министры, депутаты Госдумы. Это и стало причиной его знакомства с сотрудниками ФСБ. Калачов любил поболтать с Мишей на любые темы, ценя его ум, начитанность и природную хитрость. Но сейчас он решил просто немного поразмять собеседника перед тем, как перейти к серьёзному разговору:
Знаю, верю. Но всё же ты не Милошевич, не Иванович и не Семёнович, а Моисеевич.
Что за нападки? Я же лучше знаю, что у меня сербские корни.
Ну, да, сербско-еврейские.
Вот что вы начинаете?
Будь ты даже не Михаилом Моисеевичем, а Моисеем Миколовичем слов из песни не выкинешь.
Вот вы всегда нас не любите. Всегда у вас евреи виноваты.
Ну-ну. Если русские такие жуткие антисемиты, с каких бы это щей в России пригрелась самая большая еврейская диаспора в мире? Она до сих пор гораздо больше американской или собственно израильской. Хотя и там, и там в основном выходцы отсюда, из нашей страны.
Хозяин укоризненно покачал головой. Калачов в ответ примирительно улыбнулся, поудобней откинулся в кресле и перешёл к делу:
Ну ладно, ладно, меня мало интересует твоё происхождение. Но я знаю, что у тебя есть брат.
У меня два брата, одна сестра, три сына, дочь и семнадцать внуков.
Меня интересует тот, который в Моссад занимает не самое хилое кресло.
Михаил Алексеевич осклабился блеском слишком белых вставных челюстей и пропел:
Господи, откуда вы всё знаете? Я по вам удивляюсь.
Миша, ради бога, брось этот свой псевдо-одесский акцент. Я знаю, что ты москвич не в первом поколении.
Да, Москва-а-а, вздохнул Моисеевич.
Ладно, не отвлекайся.
Хорошо, что вас интересует? Всегда готов помочь. В разумных пределах, канешно. Но сразу скажу: с братом я не разговариваю. Не разговариваю по принципиальным соображениям. Вообще не разговариваю. Уже десять лет не разговариваю. Как вы этого не знаете? Сделайте запрос в вашу службу электронного контроля. Они подтвердят.
Что так?
Нет, не думайте, не из патриотических побужденийя здесь, а он в Моссад. Просто этот поц сагитировал на переезд в Израиль близких мне людей. Этим он сильно расстроил своего брата, который старше его на семнадцать лет. Никакого уважения к моим сединам. Он даже не посоветовался. А ведь ему, как брату, я даю советы совершенно бесплатно. И заметьте, не самые плохие советы. Это удар в самое сердце. Даже ниже. Но это Мишины проблемы, они вас не касаются. Тем не менее, Геннадий Васильевич, хотя сердце Миши кровоточит от одиночества, он всегда готов вам помочь.
Калачов, словно кастаньетами, громко прощёлкал пальцами мелодию фламенко, помогая при этом ладонями. Получилось очень натурально. Точкой этой музыкальной тирады стал большой палец, взмывший вверх:
Похвально. Меня интересует сущий пустячок. Спецслужбы Америки, Японии, Англии, Китая и некоторых других стран в последнее время создают, как в старые добрые времена, страшные пробки в Сочи.
Правда? Не замечал.
«Не замечал»? Странно Носятся туда-сюда, как угорелые, распугивая несчастных беженцев.
И за кем они, интересно узнать, носятся?
Это я тебя хотел спросить.
Я же не дорожная служба и не работаю, как вы или мой братик в спецслужбах. Я даже из дома не выхожу. Откуда мне знать?
Миша, давай, сократим до предела всю цепочку наших препирательств. Мы оба знаем, что будет в конце этого диалога.
Хорошо. И что я могу с этого иметь?
Ты можешь иметь отсутствие неприятностей.
Вы обещаете?
Естественно. Поверь моему слову.
О, Геннадий Васильевич, кому-кому, а вам я верю беспредельно. Вы никогда не подводили бедного Мишу. Сейчас такие страшные временаникому нельзя верить. Даже самому себе я верю не в полной мере. А вот вам доверяю
Я понял, можешь не продолжать. Так что, есть что рассказать?
Миша замялся, складывая и разводя ладони, закатывая глаза и исподтишка зондируя поведение Калачова. Наконец выдавил:
Ну, я не знаю, что вас конкретно интересует. Информации много. Все в наше время что-то и кого-то ищут.
Меня интересует «Прометей».
Ах, «Прометей»! Так сразу бы и сказали.
Что тебе известно?
Я маленький человек. Естественно, мне известно меньше вашего.
Вот и давай проверим, так это или нет.
Вы тоже поделитесь своими знаниями с бедным Мишей?
Ты издеваешься? Или тебе больше всех надо?
Понял, понял. Просто вы так непонятно высказались.
Говори уже. У меня дел полный рот. Не прожевать. Только знай: соврёшьпеняй на себя.
Ой, я и так весь на нервах А надо всё рассказывать?
Всё. Даже ерунду.
Понял-понял, но таки опять вынужден предупредитья мало знаю.
Калачов угрожающе склонил голову набок, его взгляд выражал недовольство. Миша успокаивающе потряс растопыренными ладонями:
Говорят, что какие-то талантливые ребята Знаете, я даже подумал сначала, что это наши, он замялся.
Калачов ухмыльнулся:
Сербы, что ли?
Нет, не сербы. Это предки моего папы сербы, а мамины нет. Так вот, я подумал сначала, что раз изобрели что-то важное, то это наши. А потом, оказалось, что нет. Или я всё же прав? Нет? Да?
Не тяни резину.
«Резину»? Намёк понял: нашим спецслужбам известно всё. Да, они хотели получить именно резину, а получили материал для Солнца.
Поясни.
Я толком не знаю. Знаю только, что это необычайно лёгкий, необычайно крепкий и просто необычайно уникальный материал. Он отражает солнечные лучи лучше всех. И главное, как мне сказали, он волшебный. При помощи обычного реостата на его поверхность можно подать ток и под действием этого тока он или складывается в маленькую горошину или приобретает форму, которая была ему задана в момент застывания. Больше мне ничего неизвестно. Мамой клянусь.
Как все узнали о «Прометее»? Где источник?
Откуда я знаю? Мне совершенно это неизвестно. Знаю только, что на пиндосов вышел один человек. Видно, он хочет немного подзаработать. Впрочем, неправильно выразился. Он захотел сорвать банк. Из грязи сразу в князи. Речь идёт о баснословных деньгах. Наивный дурачок. Это был плохой ход с его стороны.
Кто он?
Я же говорю, не знаю. Знаю только, что, скорее всего, тот, кто обратился к пиндосам, всё знает, но он не имеет отношения к разработке. Это я так думаю. К таким мыслям подталкивает тот факт, что результата пока нет. Все продолжают беситься и чего-то ищут. Вы умный человек, должны понимать. Вот скажите мне, Геннадий Васильевич, где этот самый «Прометей» в настоящее время прячется? Нет, нет, нетя не хочу выпытать все секреты. Просто, если он в надёжном месте, под наблюдением наших доблестных спецслужб, так это даже очень хорошо. Я перешагну через свою гордость, скажу братупусть успокоится. Чего зря силы и время тратить?
Ох и хитёр ты, Мишаня. Чувствую, как только я уйду, ты тут же сообщишь своему брату: русские ещё не завладели технологией, но тоже уже ищут. А теперь назови мне источник информации.
Мы так не договаривались.
Считай, договорились. Говори-говори, или хочешь, чтобы я в тебе разочаровался?
Вот вы всегда так.
Я жду
Геннадий Васильевич, что вы такой нервный? Сейчас расскажу. Надеюсь, моё имя не всплывёт на поверхность?
Гарантирую.
Верю. Кому-кому, а вам, Геннадий Васильевич, я верю. Так слушайте. При отеле «Москва-бич» есть ночной клуб. Очень популярный. Очень. Туда захаживает один посольский мэн. Он американец. Очень любит эту новомодную дрянь. Подсел на неё конкретно. Думаю, что с такими привычками он вскоре перестанет работать в государственных структурах США. Но пока он частый гость казино, у него полно баксов и болтливый язык. А у хозяина весь клуб набит подслушивающими устройствами. Он в курсе всего, что делается в этой стране и в мире. Я всегда ему говорил, что он поплатится за своё любопытство сполна. Но он только смеётся в ответ. Дурачок, думает, раз у него сейф забит компроматомон в шоколаде и его никто не тронет.
Хватит лить воду. К делу, к делу!
А всё. На этом всё. Я рассказал всё, что знал.
Как его фамилия?
Американца? Понятия не имею.
Хозяина.
Что вы, Геннадий Васильевич, вам это известно и без меня.
Нет времени с тобой препираться. Говори.
Это Лёва Альпинист.
Фамилию, а не кликуху.
Э-э-э, понял. Официально он именуется Александр Вениаминович Преображенскопосадский-Мамин-Папин-Сибиряк.
Такая длинная фамилия? Это шутка?
Истинная правда. У некоторых бывают очень большие проблемы с мозгами. У Шуры этих проблем нет, так-таки нет и мозгов. Ему не нравятся короткие фамилии. А кому они нравятся? Кому, скажите? Мне бы тоже не нравилось, если бы меня звали Лев Кац. Представляете: Левкац, иди к доске; Левкац, сбегай за мячом, Левкац, отстань и не приставай ко мне. Звучит, как собачья кличка. Поэтому Лёве, очевидно, это тоже с детства не нравилось. И он в конце концов официально поменял имя, данное ему папой с мамой, когда стал уже совершенно созревшим. Я бы даже сказал: перезревшим. Этот поц тогда сидел в колонии. Отсюда «посадский». У него пять ходок. И все по глупости. «Сибиряк» это он приврал. Лёва никогда не сидел в Сибири. Но ему видимо туда всегда хотелось. А иначе, скажите на милость, зачем попадаться нашим доблестным служителям закона целых пять раз? Откуда взялся «преображенский» никто не знает. Лёва молчит об этом. Если вы узнаете, шепните бедному Мише. Мне любопытно.
Глава двадцать третья
11 апреляРио-де-ЖанейроСотворение и низвержение кумировсамая древняя игра
Угрюмая девочка со зверским взглядом близоруко прищуренных глаз никак не отреагировала на многочисленные путы, наброшенные на её шею и руки. Люди продолжали активно закидывать на её каменное сорокаметровое тело прочные капроновые канаты. Снизу неслось невозможное: проклятия, ругань, шум. Миллионы голосов слились в один невообразимый гул. Все мечтали приобщиться к сносу памятника. Но узкая дорога, ведущая на вершину Корковаду, позволяла стать участником исторического процесса лишь нескольким тысячам человек. На вершине горы десятки крепких парней рьяно долбили молотками, кувалдами и ломами место крепления памятника к пьедесталу. Ноги Греты Тунберг быстро превращались в уродливые конечности какой-нибудь анорексичной фанатички в канун её голодной смерти. Последние десять лет огромное каменное изваяние величайшего борца с глобальным потеплением подвергалось систематическим осквернениям. Поэтому ещё год назад руководство города приняло решение о сносе «злой девочки». Задержка была связана только с дороговизной намеченного мероприятия.
Работа была долгой и кропотливой. Лишь к вечеру удалось раздолбить каменную облицовку и срезать металлическую сердцевину ног, внутри которых был лифт и металлическая лестница, ведущие на голову Греты. Освещаемая последними лучами заходящего солнца уродливая фигура «жертвы глобального потепления» резко накренилась вперёд и полетела вниз, давя зевак, забивших смотровые площадки Корковаду. В воздух взметнулись кубометры пыли, закрывая и без того тусклое солнце эпохи нового Великого оледенения.
Это был последний памятник девочки, успевшей стать при жизни символом сначала всеобщего обожания, а затем всеобщего презрения.
Когда грохот снесённой статуи успокоился, толпа услышала зычный голос, усиленный мощными динамиками. Он был слышен даже на далёких окраинах Рио:
На колени! Помолимся всевышнему! Вспомним о боге. Сегодня мы избавились от последнего символа сатанизма. Все наши беды от того, что мы забыли имя бога, мы отреклись от него. Так сделаем всё, чтобы вернуть Христа Искупителя на его прежнее место. Вот вам жизненный урок. Помните о нём и расскажите об этом своим детям! Бог наказал нас за нашу гордыню и глупость! Как только мы скинули Христа с Корковаду и поставили на его место ведьму, тут же на человечество обрушилась божья кара. И так будет всегда с теми, кто не носит в своём сердце имя бога. Но Всевышний милостив. Он простит заблудших овечек. Он не бросит свою паству в беде. Наш долг собрать средства и вернуть образ Спасителя на его законное место. Аминь!
Как люди падки на кумиров! Вчера был старый, сегодняновый, а завтра уж иной.
Глава двадцать четвёртая
11 апреля 2063 годаСочи ОУСО ФСБЖенский разговор
Калачов взял Лизу Юшкевич в свою команду, потому что хорошо знал её таланты. А вот Алису Андрееву ему посоветовал Гаков. Мол, голова варит, образование отличное, в совершенстве знает пять языков. И главное, у неё аналитический склад ума, которому могут позавидовать многие из мужиков.