Дарья ГущинаВедьмина сила
Идите.
Ведь только когда человек в пути,
у него есть надежда.
«Письма мёртвого человека»
Пролог
Верховная ведьма напряжённо ходила из угла в угол. Уже скоро Девочку должны привезти уже очень скоро Она остановилась у окна. На подоконнике цвели белые орхидеи, на улице шумел поздними машинами полночный город, а из тёмного стекла смотрела моложавая, уставшая женщина.
Высокий лоб в глубоких морщинах, нахмуренные брови, запавшие глаза, поджатые губы, чёрные с проседью волосы, выбивающиеся из строгого пучка. Не больше сорока, решит, посмотрев на Верховную, человек. Давно за сотню и уже пора, поймёт любая ведьма. И последнее важное дело она довести до конца не успеет. Успеет лишь убедиться И уже скоро.
Шаги за дверью. Она оглянулась. Тихие, нерешительные замершие на пороге. Верховная быстро поправила причёску, села за стол и включила настольную лампу. И чихнула аллергично. Проклятые орхидеи и чужой кабинет Нодевочка могла взбрыкнуть, а отдавать на растерзание свой кабинет Верховной не улыбалось.
Заходи, велела она негромко.
За дверью завозились, и отчетливо послышалось отчаянное: «Не хочу, пусти!..» Ведьма усмехнулась, но быстро стала серьёзной.
Инга, заходите, повторила она негромко.
Дверь открылась, и в кабинет буквально впихнули девчонку лет тринадцати. Едва исполнилось. А взгляд взрослый. Понимающий. И тьма в кровимощная чужая.
Извини, задержались, Инга, высокая, худая, с воспаленными глазами и ожогом на левой щеке, сжала дрожащие плечи своей подопечной.
А та едва не рычала. Рыжеватые волосы дыбом, в чёрных глазах ненависть. Недетская, жгучая ненависть. Ко всему. К мируза странную силу. К ведьмампотому что не успели. И лично к Верховнойза то, что позволила. Да, честно призналась себе старая ведьма, но ничем этого не выдала. Позволила свершиться древнему, страшному ритуалу.
Как тебя зовут? спросила она спокойно. Маргаритой?
Девочка промолчала, только смотрела не мигая. Грязные джинсы, мятый свитер с разорванными рукавами. И ненависть.
Покажи руки, приказала Верховная. Покажи.
Лохмотья рукавов разошлись как от дуновения ветра, и на худеньких предплечьях обнаружились ожоги. Багровые, вспухшие отпечатками ладоней. Так, словно кто-то напал на девочку со спины и схватил за руки раскаленными перчатками. Верховная удовлетворённо улыбнулась. Получилось.
Выдевочка сглотнула, и ненависть сменилась испугом, но лишь на секунду. Вы знали!.. Вы заодно! и дёрнулась, но Инга по-прежнему держала её за плечи мёртвой хваткой.
Нет, резко возразила Верховная, не заодно, и подалась вперёд, прошипев: Я охочусь за Ехидной сотню лет, детка. Она убила людейи ведьм, моих ведьм! больше, чем ты можешь себе представить. Во время последней облавы, пять лет назад, эта тварь убила восемнадцать круговых ведьм. Самых сильных, самых лучших, опору Круга. А теперь всё, и она откинулась на спинку кресла, повторив: Всё! Больше она никого не убьёт. Побоится рисковать. Она заляжет на дно и будет ждать. Тебя.
Девочка вздрогнула.
Да, тебя, старая ведьма сложила пальцы домиком. И теперь нам не нужно бегать за ней по всей стране. Когда ты подрастёшь и наберёшься сил, она сама придёт. К тебе. За тобой. Вернее, за твоим телом. По метке, и посмотрела на ожоги. А мы будем наготове.
Только вы этого не увидите, девочка смотрела зло и проницательно. Вы умрёте. Завтра. В полдень. И за это, и протянула руки, заплатите. Там.
Да, Верховная устало кивнула. Ты права. Во всём. Но я защищаю свой Круг, и это мне тоже зачтется. Там. Пятьдесят сбережённых жизней стоит больше одной погубленной. К тому же, и она встала, ты не мертва. Ты жива, ты среди своих, и мы тебя не бросим.
В нашем округе уже нет места для тёмной ведьмы, ни в Круге, ни на периферии. А Рита тёмная. Её придется отдать наблюдателям, подала голос Инга.
Не просто придётся. Она изначально принадлежала им и принадлежит сейчас. Правда, хорошую ведьму они воспитать не способны, но вот сберечь ценностьвполне. Они охотятся за Ехидной дольше нас и давно приготовили для неё хворост. Позже мы договоримся. К тому же при Павле есть ведьма с такой же сферой силы, как у Риты, тёмный целитель. Научат. Защитят. И лет через тридцатьВерховная выдержала паузу и выдохнула: Всё закончится, и она вернулась к окну, рассеянно дотронулась до цветка орхидеи и сразу отпрянула, задохнувшись.
Девочка со злой иронией посмотрела на старую ведьму и опустила взгляд. Ну и зря. Зря хотят сберечь. Ехидна вернётсяКруг умрёт. Никто против неё не выстоит.
А может и не зря. Может, заодно. Может, её хотят вернуть. И знаний хотят. Древних знаний, которыми Ехидна так хвалилась, когда
Девочка угрюмо нахмурилась. Тридцать лет Откуда такая цифра?.. Дата взросления тела, ведь слабое не вместит дух сильной ведьмы? Или дело в чём-то ещё?.. И много это или мало, когда на конусобственная жизнь? И много. И мало. Но Она непроизвольно обхватила ладонями предплечья и сморщилась от боли. Руки всегда будут болеть, пообещала Ехидна. Всегда. И чем она ближечем ближе время её возвращения, тем сильнее боль. Но она не сдалась без борьбы сегодня, не сдастся и потом.
А все, кто против сами виноваты. Тёмных ведьм, выбирающих сферой силы жизнь и целительство, в простонародье не зря называют палачами. И пусть этот путь привит насильно. Пускай. Мама учила верить в себя и цепляться за любую возможность. И не останавливаться. Никогда не останавливаться и не сдаваться. И идти к цели, несмотря ни на что.
Тридцать лет, значит?.. Тридцать лет Дорасти, выучиться, набраться опыта дожить.
Дожить, чтобы выжить.
Часть 1: Предвестники
Глава 1
Тут дурные бабы в селе толкуют,
что Вы, пани Солоха, некоторым образомведьма
Н. В. Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки»
Я вышла на балкон, оставив открытой дверь, и следом за мной на весеннюю улицу вырвались клубы вонючего зеленоватого дыма. Да, зелье вредное во всех смыслах этого слова. Но необходимое. И именно для сегодняшнего мероприятия.
Едкий дым оплел студенистыми щупальцами балконные перила, завонял тухлыми яйцами. Рядом сразу же захлопали двери.
Это ж сколько будет продолжаться-то, а?.. Это же жить невозможно!.. С утра же с самого!.. заголосила соседка слева, наспех завязывая халат. Маргарита Вла
Мара, меланхолично поправила я, отмахиваясь и от дыма, и от соседки. Сколько нужно.
Послушайте, вы, так сказать, ведьма!.. перехватил эстафету старичок справа. Вы нарушаете общественный порядок! Милицию вызову!
Прокляну, пообещала привычно.
Как не раз замечал мой начальник, миром правят предрассудки и деньги. И первое, то бишь предрассудки, были моим основным оружием против людей. Одно «прокляну» из уст тёмной ведьмы затыкало рты недовольным лучше мешка баксов. И, кстати, исключало дальнейшие варианты шантажа и провокаций.
Соседи, разумеется, сочли за лучшее промолчать, только засопели в унисон, гневно и недовольно. А дым потемнел, сгустился и повис на перилах рваной тряпкой.
Что это за дрянь, а? старичок поправил очки и брезгливо поджал губы.
Вы же не спрашиваете об этом, Валерий Дмитриевич, когда приползаете за мазью от суставов, я потёрла руки и начала осторожно отдирать студенистую «тряпку» от перил, подтягивая её к себе и скручивая в рулон.
Сосед нервно закурил. Соседка засопела ещё недовольнее, бдительно наблюдая за каждым моим движением, одной рукой крестясь, а вторую, сложив пальцы в кукиш, спрятав за спину. Я усмехнулась про себя. Да, предрассудкинаше ведьмовское всё А они ведь даже не знают, насколько я ведьма. Хочешь спрятать вещьположи на видное место. Хочешь спрятать истинную суть и силувыстави её напоказ. Всё равно не поверят. В реальность настоящей магиине поверят.
Я скатала свой «студень» и ласково улыбнулась соседям:
Валерий Дмитриевич, ещё одна сигаретаи вызывайте скорую, давление подскочит под двести. Марина Станиславовна, позвоните дочке, ей скоро рожать. И не пейте за здоровье малыша водку точно не пейте. У вас же печень. А больше сегодня сюрпризов не будет. Доброго дня, и степенно удалилась.
А беспечный майский ветер уже разгонял тухлую вонь, и снова одуряюще запахло цветущими вокруг дома яблонями и черемухой. Оставив дверь на балкон открытой, я подобрала юбку, опустилась на колени в углу комнаты и раскатала тёмно-зелёный «коврик» по полу. Сто раз готовила, а никак нужный момент поймать не могу«убегает», мерзость Достала иглу и быстро написала на «пластилиновой» поверхности сдерживающее заклятье. Одно хорошона воздухе «остывает» быстро, да и от создательницы далеко не удрать.
Встав, я отступила и критически осмотрела угол, тёмно-зелёный от «коврового покрытия» с пола до потолка и исписанный заклятьями. Перечитав и перепроверив, я улыбнулась, убрала иглу на место и отправилась на кухню. Та тоже была зелёной с пола до потолка, вернее, белой в зелёную крапинку. Да, гости требуют подготовки Подготовка закончена. Осталось притащить «гостя».
С минуту я рассматривала грязную плиту и размышляласейчас убраться или после «гостей», но всё решил случай. Зазвонил сотовый, и я выбрала «гостей». Коллега без дела звонил редко, значит, надо в больницу. А «гость» как раз рядом с ней прячется.
Слушаю.
Мар, привет, голос у Стёпы был такой жизнерадостный и весёлый, что сразу понималосьдело дрянь. Занята?
Не особо, я насторожилась. А что случилось?
Баба Зина! торжественно изрёк он.
Я раздражённо фыркнула. Стёпа засмеялся:
Давай, ведьма, спасай нас, несчастных. Она уже достала и терапевта, и кардиолога, и психолога, и теперь требует подать ей патологоанатома. А Анатоль Михайлович, представь себе, очкует и отказывается покидать любимый морг.
Зачем ей патологоанатом? я вздрогнула. Этот человек вызывал не слишком приятые воспоминания о «крещении» больничной работой.
Напомнить, что по закону никто не имеет права изымать органы умершего без подписанного ею или её родственниками разрешения. И она с того света вернется, если узнает, что кто-нибудь продал «чёрным» трансплантологам хоть кусочек её бесценной печёнки.
Я хмыкнула.
Весело тебе? И нам весело, да. Приходи, вместе развлечёмся.
Уже.
До больницычетыре дома, но баба Зина Я быстро переоделась в длинное чёрное платье. Баба Зинаместная достопримечательность и очень подозрительная для меня как для ведьмы личность. Ей давно и серьезно за восемьдесят, а она неприлично здорова. И даже медицина в её случае была бессильна. Бабку не брало ни одно лекарство, а от слоновьей дозы снотворного она только зевала и с утроенной силой жаловалась на «ой, чой-то в боку-то колет» И требовала ведьму. В современную медицину она давно не верила, зато в собранные на закате травки, к облегчению больничного персонала, вполне.
Обувшись, я надела плащ, прихватила сумку, закрыла квартиру и отправилась в больницу. Медленно и величаво, ибо я тоже местная достопримечательность, а тёмной ведьме не к лицу нестись сломя голову.
Цокая каблуками, я проходила под цветущими яблонями и обдумывала план действий. Без антуража и ритуалов бабку не пронять, а если не пронять, то она застрянет в больнице с её извечным «ой, чой-то» на несколько дней, персонал сляжет с истерикой, работа встанет И с антуражем и ритуалом работа тоже встанет, да, но по другой причиненарод сбежится поржать за моей спиной. Ночто поделать, роль. И маскировка.
Охранник встретил меня стоя и нервно.
Марусяи чуть не прослезился.
А со второго этажа неслось привычное и громкое: «Ой, умираю, милок, ой, Христом-Богом прошу, спаси! Ой, где ведунья-то наша?.. Ой»
А подать сюда Ляпкина-Тяпкиная вздохнула, собраясь с духом для представления. Добрый день, Николай Васильевич. Что, желудок прихватило? Это от нервов, ничего серьёзного.
Марусяповторил он с облегчением, дежурно выдал халат с бахилами и перекрестил меня.
Будто это поможет Беса из мира живых изгнать проще, чем бабу Зину из больницы, когда ее настигло внезапное «Ой»
Поднявшись по лестнице на второй этаж, я скрылась в Стёпкином кабинете, распахнула шкаф и вытащила «антуражную» коробку. Из-под чьих-то туфель, но у меня там хранились килограммы бижутерии и косметика. Цирк
В дверь предупредительно стукнули.
Заходи, я накрасила правый глаз. Поярче и пострашнее.
Ахи-охи стали громче и сменились замогильным завыванием. И таксутки напролет, и даже мне не всегда удавалось быстро их унять Стёпа просочился в кабинет и плотно закрыл дверь. Не помогло. Казалось, баба Зина стонет из каждой щели.
Всё, Мар, он привалился плечом к косяку, мы деморализованы, обескровлены, обессилены, раздавлены Твой выход.
Угу, я взялась за второй глаз.
В коридоре громко хлопнула дверь, баба Зина завопила благим матом «ой, умираю-у-у, спаситя-а-а!..», и мимо нас с истеричным рёвом пронеслась медсестричка. Стёпа, махровый атеист, чуть не перекрестился.
Слушай, а не вселился ли в неё кто, а? спросил он встревоженно. Может, отцу Фёдору позвонить?.. Только ему до нас пилить из своей деревни, но а вдруг
Не надо, я закончила со «штукатуркой» и зарылась в коробку, звеня кольцами и браслетами. Нет у неё никакого «авдруга», только острый недостаток внимания и общения. Она здоровее всего больничного персонала вместе взятого. Ты кому больше веришьмне, своему врачебному опыту или бабе Зине?
Сложный вопрос, признал коллега.
А если ты снова заржёшь в самый ответственный момент, я больше никогда сюда не приду, даже из уважения к тебе.
Стёпа, взрослый тридцатидвухлетний мужчина с двумя высшими образованиями и солидным «хирургическим» стажем, расплылся в довольной детской ухмылке. Взъерошенные светлые волосы, мелкая серьга-кольцо в левом ухе, смешливые зеленовато-карие глаза, джинсы и очень популярная в городе майка. С чёрного фона из-под белого халата душевно улыбался маньяк с бензопилой, а кровавая надпись над и под «фото» гласила: «Заболели? Тогда я иду к вам!» Шпана. Но руки золотые. И если человек хочет в свободное от работы время быть несерьёзнымэто его право.
Стёп, прокляну.
Ты не для этого меня от машины отскребала и собирала по кускам, он нагло улыбнулся.
Да, было дело. Так и познакомились. На ночной улице. Он, обалдевший от того, что, расплющив машину (и себя) о забор, отделался парой синяков, и я, ошалевшая от того, что мне впервые удалось исцелить кого-то сходу, качественно, быстро и не калеча предварительно. Обычно моё тёмное целительство работало только на «уборку» за собой, но когда от страха отключается мозг, порой случаются чудеса. И только Стёпка один и знал, что яне просто городской экстрасенс.
Баба Зина, предчувствуя ведьму, перешла на ультразвук. Я распустила волосы, глянула недовольно в зеркало, вдохнула-выдохнула и доблестно отправилась в палату бабки спасать коллег. Стёпа не отставал.
Как же вы без меня-то справлялись?.. пробормотала я, ежась.
Годовым запасом успокоительных, отозвался он. Пару дней баба Зина голосила, а мыистребляли транквилизаторы. Их Валя даже закупать больше стала. А потом бабка нас посылала, садилась на велик и укатывала под свою «Катюшу»
до следующего «ой», я остановилась у палаты. Ладно, благословляй.
Но коллега лишь икнул от смеха и открыл дверь. Я мужественно переступила порог и ласково улыбнулась своей пациентке. Баба Зина, держащая в страхе не только больничный персонал, но и всю непутёвую городскую молодёжь, была маленькой и худенькой. Короткие светло-сиреневые волосы мелким «барашком» от «химки», морщинистое лицо, опухшее от слёз, выцветшие глаза внимательные.
Ох, и непросты вы, баба Зина, и дайте срок
Милочкавсхлипнула она, и её подбородок задрожал. Деточка, помираю
Стёпа, стоявший в дверном проёме, поспешно отвернулся и снова икнул.
Ничего подобного, я присела на край койки. Вы, баб Зин, ещё нас переживёте.
Одной же бабкиной «бесценной печёнке» всего-то лет тридцать И сначала я решила, что онаведьма, такая же, как я, да силы в ней не было ни капли. Ни остаточной, ни вообще. И я с этим феноменом разберусь. Либо она грамотно притворяется, либо она предвестник. Один из.
Но в боку-то ж знаешь, как
ой, шёпотом подсказал Стёпа. Почти серьёзно.