Как сказать. Помочь могу, но не прямо сейчас. Мне потребуется скажем так, особое лекарство, а сам процесс лечения может показаться тебе и твоим людям весьма, эм-м, тоже специфическим, я старательно подбирал нейтральные слова и фразы, чтобы с ходу не ошарашить командира группы советских диверсантов.
Это лекарство можно где-то здесь найти?
Легко. Понимаешь, Иван Владимирович
Называй меня Иваном, не нужны все эти «владимировичи», прервал меня он.
Хорошо, как скажешь, кивнул я в ответ. Иван, его может спасти чужая жизнь. Например, жизнь крупного животного, как лошадь. Или другой человек.
Это как? нахмурился он. Я тебя не понимаю? Ты можешь его вылечить, но нужно кого-то убить? Так?
Ты меня неправильно понял. Слышал про жертвоприношение? Может, в детстве в сказках тебе про них рассказывали или читал в романах.
Вот тут в его взгляде проскочила догадка.
Кажется, я догадался, пробормотал он. А твоя лошадь для этого сгодится?
Да, но мне её жалко.
Тот скривился, хмуро посмотрел на меня и спросил:
Кого тогда не жалко?
Немцев. Полагаю, твоим людям по силам захватить одного пленника и доставить сюда. Разумеется, если ты не против спасти своего человека таким способом, и вновь в его глазах проскочили эмоции, на этот раз там превалировало облегчение и радость. Эй, ты о чём подумал? Что я попрошу для ритуала кого-то из твоих солдат или тебя?
Да я, - замялся он, потом резко кивнул. Ну, да, извини. А немцев мы тебе хоть десяток доставим. Какие-то особые нужны?
Нет, любые. Желательно, конечно, помоложе и покрепче. Одного хватит.
Слушай, Киррлис, а ты нас вёз тоже для этого? У тебя кто-то тяжело ранен или болен? Я слышал, как ты Прохору говорил, что тебе двоих вполне хватит для какого-то дела.
Для этого, «подтвердил» я его догадку. Но на остальное не имею права отвечать. Извини.
Да я всё понимаю, не обижаюсь, слабо улыбнулся он. Приказ есть приказ.
Пока ехали в его лагерь, я ни словом не обмолвился о своём иномирском происхождении, и старался на прямые вопросы о своих задачах, планах, вообще о появлении в этих лесах и способностях отвечать как можно уклончиво. Я, конечно, искал встречи с представителями СССР, но с кем-то поважнее, чем, фактически, десятник, коего отправили на убой. Не хватало ещё, чтобы он попал в руки немцев и под пытками рассказал им обо мне. И так вражеские отряды несколько раз выходили в район с Источником, кого-то или что-то разыскивая. После всех этих ответов Желтиков для себя уяснил, что я тут сижу не просто так. И заданный вопрос о возможных раненых был в копилку фактов: скорее всего, решил, что я спасаю жизнь или жизни очень важных людей, которых транспортировать никак нельзя из-за их тяжёлого состояния. Ну и ещё не удивлюсь, если он посчитает этих больных за старших командиров по моим обмолвкам, в которых я ссылался на «приказ» и «не имеешь полномочий».
«Главное, чтобы о своих догадках не рассказал немцам, если угодит в плен. А то ведь решат найти мифических полковников и генералов, над которыми хлопочет настоящий шаман, реально показывающий чудеса», подумал я.
Я тогда пойду ставить задачу бойцам, произнёс Желтиков.
Ступай. А я побуду с раненым, попробую облегчить его состояние, пока не приведут немца.
Среднее лечение с раненым работало плохо, как в случае с Марией и Прохором. И я не знаю, почему так. Вообще, заметил, что мои заклинания в этом мире после переноса и с учётом тяжелейшего повреждения тонкого тела действуют наперекосяк. Одни срабатывают намного сильнее, чем должны, другие воздействуют слабее или вообще никак, хотя сил у меня на их применение хватает. Очень хорошо действуют ритуалы и неплохо получаются простые амулеты, особенно одноразовые. Может, энергетика мира исподволь влияет на мага, тормозя его действия, что производит напрямую? Тут бы провести серьёзные исследования и всё разложить по полочкам, но, увы, подобное не в моих силах. Я даже нужным багажом знаний не обладаю, не говоря уже про личную силу. Всё-таки, прав старик, когда называет меня студентом. Я студент и есть. Поумнее других, с кем учился в академии, набравшийся знаний тут и там из тех, что в практике встречаются чаще и необходимы для моего Плана. А вот всю теорию, которая даже опытными практикующими магами почти не используется в жизни, я изучил постольку поскольку. А как раз она мне бы сейчас помогла для изучения магофона Земли и собственного излечения. Про часовую мистику на данном этапе я могу лишь мечтать. А как бы мне помог с восстановлением призыв нового орихалкового душеспаса или иного жителя Астрала со схожими способностями.
«А с другой стороны, я могу при помощи жертвоприношений вернуть прежнюю силу и даже стать сильнее. Тем более что в этом мире нет орденов и служб, которые разыскивают чернокнижников и культы, практикующие подобные методы усиления без оглядки на закон и человеческую мораль. Вон демонопоклонники, последователи тёмных богов и прочие из той же братии даже становятся магами, будучи простаками. Всё дело только в количестве жертв, которых они принесут на алтаре, подумал я. Другой вопрос, а кем я стану после такого лечения, демоны побери тех золотых ублюдков? Это же тысячи людей! Тут после проклятья, которое погубит несколько сотен, чуть не отдал тёмным богам душу. А после тысяч точно превращусь в Чёрного Властелина, которого этот мир ещё никогда не видел и вряд ли когда-то увидит в обозримом будущем».
В таких размышлениях прошли несколько часов, а потом появился Желтиков, сообщивший, что он с бойцами захватил пленного. Вернее, захватили двоих, второго для моих целей, на которые едва не пошёл Желтиков со своими переодетыми солдатами.
Тогда не будем терять время, прямо сейчас и займусь лечением, сообщил я ему, а следом добавил. Только, Иван, обряд нужно провести в стороне и подальше от чужих глаз. Я не желаю, чтобы кто-то смотрел за мной в это время.
Хм, тот слегка нахмурился, Киррлис, я бы хотел присутствовать. Всё-таки, это мой боец.
Я вздохнул, подумал и кивнул:
Хорошо, можешь побыть рядом и посмотреть, но запрещаю подходить ближе, чем я укажу или что-то иное делать, как-то мешать или отвлекать. Иначе ты вмешаешься в ритуал, и тогда за последствия я не ручаюсь. Вполне можешь своим любопытством убить его.
Меня это устраивает. Далеко идти до места, где будешь обряд проводить? он вопросительно посмотрел на меня.
Можно там, где оставили телегу или чуть ближе. Особых следов после него не останется, их найти сможет только такой, как я. Но подобных мастеров я ещё не встречал в этих местах.
Четверо бойцов сделали носилки из плаща и жердей, на которые уложили своего раненого товарища. На того я уже давно наложил сонные чары и поддерживал их, чтобы парень не проснулся. Не хотелось мне с ним общаться или чувствовать на себе его взгляд. За носилками вели пленного немца, которому связали руки за спиной, заткнули рот кляпом из пилотки и замотали голову его же кителем.
Здесь нормально, я указал на небольшую светлую полянку под высокой толстой берёзой. Раненого кладите сюда, а этого свяжите покрепче и бросьте рядом.
Немца сбили с ног сильным ударом и быстро скрутили ноги, а к ним привязали руки, полностью лишив того возможности двигаться. Дополнительно я использовал против него заклинание парализации, которыми балуются студенты первых курсов магических школ, когда решают подшутить над абитуриентами и новичками, ещё толком ничего не знающих и не умеющих. Приличный амулет отбросит эти чары, и его владелец даже не заметит, что против него что-то слабое и неопасное применили. Впрочем, я немного отвлёкся, уже пора заниматься делом, а не вспоминать своё ученичество, что так обидно и неприятно завершилось.
Сразу приступать к ритуалу жертвоприношения я не стал. Не под взглядами нескольких пар глаз, укрывшихся в кустах неподалёку и Желтикова, замершего у соседней берёзы в десяти шагах от «моего» дерева. Сначала закрыл место будущего ритуала чарами отвращения внимания, чем вызвал суету у командира отряда диверсантов. И лишь после этого взялся за нож и склонился над пленным.
«Расту в мастерстве, невесело подумал я, когда всё было закончено. Ритуал прошёл быстро, с максимальной отдачей (если брать во внимание цель его применения) и не стоил мне всех сил, как было раньше. Наоборот, я даже почувствовал себя лучше после него, взяв немалую часть жизненных сил жертвы. Вот только к демонам такой рост».
Раненый не только вылечился от смертельной травмы, но и поздоровел в общем. С ним случилось то же, что и некогда произошло с Прохором и Марией. Сейчас на носилках крепко спал молодой здоровяк, пышущий здоровьем и в форме, которая буквально трещала по швам на его теле.
С высохшим телом жертвы я поступил уже отработанным способом: сначала заклинание из магии земли на кусок поляны, где лежала мумия, а потом его нейтрализация и использование чар из магии природы, которые затянули травой проплешину.
Киррлис, что это было, куда ты пропал? Почему мы не могли тебя увидеть? немедленно забросал меня вопросами Желтиков, когда я развеял маскировочные чары. Он был так взволнован, что не обратил внимания на свою оговорку про «мы». Ведь я с ним договаривался лишь о его присутствии, но тот решил, по всей видимости, подстраховаться и посадил в кусты двух подчинённых. И что с Егором?
Жив и здоров, просто спит. Проснётся через час, где-то, сначала я ответил на последний вопрос. А почему не виделэто защитная часть ритуала. Я как-то позабыл про неё, по правде говоря, принялся я развешивать лапшу на чужие уши. Врал, ага, но красноармеец первым пошёл на нарушение сделки, так что, с этой стороны я чист. Раньше волшебники были беззащитными во время обрядов, многие погибали от рук тех, кого считали помощниками и верными сподвижниками или от случайных происшествий, например, от диких зверей. И однажды несколько моих коллег создали универсальную защиту, закрывающую от чужих взглядов место ритуала. Эта защита была интегрирована во все заклинания вроде того, что я только что провёл. Я просто забыл об этом моменте. Слишком это привычно для меня и тех, с кем ранее общался.
Да уж, покачал тот головой и решил дальше не развивать тему. А немец куда пропала?
Смешался с землёй, сказал я чистую правду.
Взгляд собеседника вильнул в сторону места, где недавно лежал пленник. Интересно, командир диверсантов заметит, что часть зелени чуть более сочная и густая?
А что дальше? он вновь посмотрел на меня и развёл руками. Если честно, я впечатлён. Егор сам на себя не похож.
Это точно он, я не подменил его.
Да я не про то, махнул он рукой. Просто, он сейчас выглядит так, будто только что с мамкиного двора вышел, где он всю жизнь, как сыр в масле катался.
Просто хороший немец попался, качественный, криво пошутил я.
А так с каждым можно? вдруг спросил он.
Пару секунд помолчав, я кивнул и тут же уточнил:
С каждым. Но вот не каждый сумеет сделать. Свою жизнь отдаёт не только жертва, но и тот, кто проводит обряд, то есть, я. Несколько таких ритуалов не только истощат меня, но могут на годы лишить внутренней силы, сделав обычным человеком.
Подобная поправка и кривда (как говорит иногда Прохор про обман) не будет лишней. Ведь почти любой человек в первую очередь думает о себе и знает, что кто-то другой ничем от него в этом вопросе не отличается. Так что, когда до ушей руководства Желтикова дойдут мои слова, то они станут исходить из того фактора, что я не стану гробить своё здоровье и выкладываться до донышка ради союзников, которые мне ничего ещё не дали, а лишь просят или даже требуют.
По тебе сейчас не скажешь, что тебе худо.
Это внешнее, наносное. Как лекарство, которое на время облегчает состояние больного, но не лечит болезнь, вздохнул я. Для этого нужно время.
Много?
По-разному, уклончиво ответил я.
Понятно, хорошо, что он понял о нежелательности настойчивых расспросов в этом направлении. Я бы всё равно не стал отвечать. Как и врать, чтобы позже не быть пойманным на этом, когда ко мне в гости придут совсем другие люди. Не чета десятнику Желтикову. И так много уже обмана с моей стороны, как бы не начать путаться. Что же до нашего предыдущего разговора, то тут мне только и остаётся лгать, вводить в заблуждение и юлить. Ведь после возвращения в свою армию из вражеского тылаесли не погибнет в ходе выполнения заданийему предстоит подробная беседа со спецслужбами, про въедливость и недоверчивость которых я наслушался от Прохора. И им не нужно знать про меня хоть что-то, что могут попытаться использовать против меня. Даже небольшая правдивая информация про ритуалы жертвоприношения может стать таким фактором. Хватит уже и того, что Желтикову я позволил просто узнать про себя.
«Эх, ещё бы было отлично на самом деле найти какого-нибудь генерала с тяжёлым ранением или болезнью и вылечить, чтобы заручиться его поддержкой и сыграть на правдивость догадок лейтенанта», промелькнула в моей голове шальная мысль из области невероятного.
Разговор у нас с ним вышел немного сумбурным и торопливым. Желтиков прыгал с одной темы на другую, старался не вызывать у меня раздражение навязчивостью, пытался как можно больше разузнать про меня, моих подопечных и моих возможностях. Задавал ненароком вопросы про Монголию, о лошадях, жизни в степи, правителе, строе и отношению к коммунизму. Как только понимал, что я начинаю закрываться, то быстро менял тему на безобидную, чтобы чуть позже вернуться к предыдущей, замаскированной под, казалось бы, что-то далёкое от неё. Было видно, что он уже в мыслях прокручивает будущий разговор со спецслужбами и собирает информацию для него. Возможно, даже отправит одного или двух своих солдат с донесением в Красную армию сразу после того, так мы расстанемся. Я бы на его месте так и поступил.
С чем мне повезло, так как это с внешностью и тем, что местная Монголия очень сильно походила укладом на степные провинции моей империи. Такое же увлечение животноводством и лошадьми, те же пастбища, кочевая жизнь, многотысячные стада, походные жилища из шкур и катаной шерсти. И многое другое. Ещё он попросил меня сказать что-то на монгольском, мол, хочу услышать, как будет звучать вот эта шутка на твоём языке. Отказываться я не стал и выдал ему несколько фраз на своём родном наречии. Зря, наверное, лингвисты в его службе могут потом найти монгола, который повторит эту же фразу перед Желтиковым и он услышит разницу. Но отказ мог вызвать ненужные подозрения у лейтенанта.
Когда мне надоело его внимание, я использовал ментальную магию, чтобы умерить пыл собеседника. Была мысль заставить его забыть кое-что, о чём я проговорился пару раз, но потом махнул рукой. Может, эти странности заставят его командиров быстрее выйти со мной на связь. Всё-таки, в глубоком тылу врага поддержка целого государства мне не помешает. А чтобы не потеряли ко мне интерес, стану выдавать информацию про себя по частям. Так и союзников (надеюсь, что союзников) прикормлю, и заодно получу время для собственного усиления.
Когда проснулся раненый (бывший раненый), то внимание моего собеседника переключилось на него. Сначала разговор с ним вели все бойцы, свободные от дежурства. Парня закидали кучей вопросов, тормошили, щупали, хлопали по плечам и спине. А тот неуверенно улыбался и с удивлением рассматривал себя, отвечая на вопросы, часто невпопад. Когда такой цирк надоел Желтикову, он увёл парня в лес подальше от лагеря, где общался с ним полтора часа.
Остаток дня я провёл в лагере красноармейцев, наградив каждого средним исцелением. Энергии от немца мне досталось немало, и я решил её потратить с пользой, чтобы она зря не рассеялась за то время, пока буду возвращаться к Источнику. Используя чары, я заметил кое-что интересное: на всех мои заклинания действовали по-разному, чуть-чуть, но воздействие отличалось. У одних вырос зуб-другой из тех, что они потеряли ранее. У других исчезли шрамы, пара больных зубов выпала, и показались кончики молодых, здоровых. У кого-то резко улучшилось настроение вместе с общим оздоровлением организма. У третьих не произошло вообще никаких изменений, даже мелкие шрамики остались, особенно на пальцах, но аура засветилась яркими цветами, среди которых появилось больше тех, что сообщали о хорошем душевном здоровье. В общем, было о чём задуматься. Эх, мне бы справочников и учебников из академической библиотеки побольше, чтобы провести исследование. Вот только о таком я могу лишь мечтать.
Ночь провёл на охапке лапника рядом с телегой, накрывшись армейским плащом, который здесь все называют плащ-палаткой. Рядом на таких же лежаках устроились Прохор и Мария, отказавшись переночевать в лагере диверсантов. Место ночлега я закрыл при помощи одноразовых амулетов, из-за чего пришлось четырежды просыпаться, чтобы заменить выдохшиеся на свежие. Новым знакомым я доверял, почти. Но решил перестраховаться, чтобы потом не кусать локти от досады на собственную доверчивость.