Картаев, у которого, действительно, мозг превратился в «студень», во рту было ощущение, как будто он напился неразведенного ацетона, а язык онемел и не шевелился, по понятным причинам ничего не ответил.
Ему надо дать еще какое-то время, вмешался в допрос дипломированный химик-технолог, он после эфира еще часа полтора будет в себя приходить и ничего не понимать, что с ним сейчас происходит. Мы же за это время пока приготовим ужин. У меня складывается впечатление, что день сегодня затянется, и вряд ли мы сможем управиться до наступления темноты. Тем не менее свое состояние надо поддерживать в тонусе: неизвестно, как в дальнейшем распорядится Судьба, и куда нам придется «срываться», в дальнейшем.
Доводы были достаточно убедительны, и компаньоны, пусть и нехотя, но с ними все-таки согласились. Далее, они занялись решением обыденных вопросов, не упуская, при этом, из виду своего подопечного. Через полчаса он попросил пить. Это был хороший знак, так как говорил о том, что к нему возвращается осознание.
Нужно дать ему воды, с видом знатока промолвил Семен, так он быстрее станет способен к общению.
Я бы наоборот, высказал свои мысли поляк, помучил его жаждой, глядишь, он быстрее склонится к обоюдовыгодному сотрудничеству.
Все это, конечно же, так, не унимался более опытный в таких вопросах бывший оперативник, но воды надо дать. Ну, а будет брыкаться, мы ему очень больно сделаем. Мало кто способен бесконечно терпеть болевые страдания, думаю, и этот «фрукт» не явится исключением.
Кто-кто, а Сеня в этих вопросах должен быть спец, весело улыбаясь своей своевременной шутке, вмешалась в разговор двух мужчин молодая красивая женщина, Ведь они там в полиции своими жестокими пытками и мертвых заставляют рассказывать обо всех своих прегрешениях.
Сотрудник органов внутренних дел ничего не ответил на это замечание, содержащее подковырку, а набрал в кружку воды и поднес ее к прикованному к березе пленнику, после чего помог ему утолить свою жажду. Постепенно напиваясь, в глазах его появлялся «живой» огонек. Стало вполне очевидно, что он готов вести беседу, так-как вслед за тем, как опустела емкость, он грубым тоном задал вопрос:
Где я? И что здесь, вообще, происходит?
Стараясь быть, как можно более вежливым, Семен сразу развеял все сомнения, мучившие Картаева:
Вы находитесь среди людей, которые имеют к Вам несколько немаловажных для них и ничтожных для Вас простых вопросов. Как только мы их разрешим, Вы тут же получите свободу и отправитесь спокойно домой.
Что Вы хотите? Деньги? не унимался в своей высокомерности Иван Дмитриевич, Так знайте: Вы не получите ни копейки, а как только я от вас вырвусь, то вы очень пожалеете, что на этот свет родились. Вы еще не знаете с кем связались!? Я вас в порошок просто сотру! У меня в друзьях находятся все крестные отцы и высшие чины полиции, поэтому выбирайте сами, кто вас менее безжалостнее убьет, и, злобно захохотав, уставился на своего оппонента, ожидая какая у того будет реакция.
Противник оказался, действительно, довольно серьезным. Его внутреннее эго и природная наглость были намного сильнее, чем у отважных героев, и шансы сломить его дух представлялись очень расплывчато, но как говорится: «назвался груздем, полезай в кузовок». Тут подошла Виктория, считавшая, что может «подмять под себя» любого даже самого наглого собеседника, и высокомерно обратилась к Картаеву:
Послушайте, любезный
Но закончить свою мысль она не успела, так как пленник рассмеялся ей прямо в прекрасное личико:
Э-э, да у вас тут баба командует? Ну, тогда у вас вообще нет никаких шансов, и обращаясь к вновь подошедшей, скривив в страшной гримасе лицо, вполне серьезно добавил, а тебя, сука, я отдам своим охранникам, половина из которых «мотали» срок за изнасилование точно таких же самоуверенных «тварей».
Багирову словно хлыстом жестоко ударили. Даже через темную маску чувствовалось, как она покраснела от гнева, обиды и раздражения. Королев, чтобы прервать эту затянувшуюся отвратительную тираду и немного воздать задетому самолюбию своей предводительницы, к которой с недавних пор он стал испытывать не только лишь дружбу, отошел к палатке и вернулся оттуда, держа в руках заряженный арбалет.
Ни слова не говоря, он прицелился и сразу же выстрелил, попав стрелой в ногу противника, сделав это чуть пониже паховой области. Веселье самодовольного любителя бандитских и полицейских разборок тут же закончилось, сменив выражение превосходства гримасой нестерпимой мучительной боли.
Вы чё, суки, творите, заорал он, пытаясь ртом дотянутся до вонзившегося в его бедро убийственного «снаряда», я вас лично рвать буду на мелкие кусочки, на клочки и на тряпочки. Я же вас поубиваю, поганые недоумки.
Также молча, ни слова не отвечая на эту эмоциональную реплику, Семен зарядил еще один заряд и на этот раз произвел выстрел в другую ногу. Теперь невольник уже прослезился от причиненных ему страданий и уже без прежнего самодовольного превосходства, очевидно прочувствовав, что захватившие его люди настроены довольно серьезно и ни перед чем останавливаться не будут, более миролюбивым тоном спросил:
Чего вам, вообще, от меня надо?
Вот это уже деловой разговор, переборов в себе мучившую ее самолюбивую гордость, произнесла Вика Багирова, вот именно с этого и надо было бы начинать, а не с угроз и словесного поносного излияния. Ведь нетрудно было догадаться: раз люди пошли на такой рискзначит они не просто блефуют, а готовы идти до конца, чем бы все это не кончилось. Это-то теперь хоть понятно?
Да, поникшим голосом констатировал свою готовность сотрудничать Иван Дмитриевич, так что же вам все-таки требуется?
Сеня, передавая эстафету, сдала свои лидерские позиции Виктория, разъясни господину, ради чего мы, собственно, в этом месте сегодня все собрались. Думаю, у тебя это получится несколько лучше.
Глава XXX. Рассказ Картаева
Принимая на себя роль докладчика, бывший оперативник тут же поинтересовался:
Мне как, начать с начала или перейти сразу к сути?
Не сомневаюсь, что все-таки короткое разъяснение всего здесь происходящего мне бы точно не помешало, проговорил Картаев, невольно морщась от боли, и вынь уже наконец эти стрелы. От причиняемых ими страданий я не смогу адекватно оценивать то, что ты попытаешься до меня довести.
Это возможно, согласился с просьбой врага Королев, но имей в виду, что извлечение подобных предметов станет для тебя дополнительной пыткой. Ты как, ее вытерпишь?
Постараюсь. Давай уже вытаскивай наконец.
Полицейский заранее приготовил все медицинские принадлежности и начал проводить довольно сложную операцию. В первом случае было все просто. Стрела, не задевая кость, прошла навылет, воткнувшись в землю. Офицер попросил узника поднять ногу, и когда тот выполнил его указание, откусил оперение и вытащил древко по наименее болезненному пути, не коснувшись заостренной частью простреленного бедра, так-как двигал ее в противоположную сторону, почти не причиняя пострадавшему дополнительной боли.
Аккуратно обработав раны, он наложил тугую повязку и перешел к осмотру соседней ноги. Здесь было все намного сложнее. Стрела, попав в кость, съехала на бок и застряла в мышечных тканях. Хорошо еще, что современные поражающие элементы не такие широкие, как делались в древности, или, скажем, в средних веках. Чтобы больной кричал, как можно более тише, Семен наложил ему на губы липкую ленту, и сделал своевременное напутствие:
Сейчас придется потерпеть. Будет достаточно больно.
И еще на закончив произносить, резко дернул за древко, извлекая острие из раны вместе с небольшим кусочком человечьего мяса. Глаза пострадавшего в этот момент округлились до неестественных размеров, а сквозь зрачки, при желании, можно было заглянуть внутрь головы. Лицо же исказила мучительная гримаса нестерпимых страданий, пытавшихся вырваться из груди наружу мучительным криком, однако сдерживаемых предусмотрительно наложенной непрозрачной липнущей лентой. Между тем и через нее прорвалось звероподобное наполненное болью мычание.
Наложив на рану стерильную повязку, взявший на себя обязанности медработника полицейский многозначительно произнес:
С ранами все, но, по возможностичем быстрее, тем лучшетебя нужно бы показать хирургу: задета кость, и она может начать гноиться. Так что давай побыстрее перейдем к сути интересующего нас вопроса, и, закончив с делами, я гарантирую тебе, Ваня, квалифицированную медицинскую помощь.
Я же уже сказал, что согласен сделать все, что в моих только силах, подтвердил пленник свое желание оказаться полезным.
Ну, тогда сразу начнем. Чтобы не затягивать время, перейду сразу к главному предмету наших таинственных изысканий. Как нам доподлинно известно, в твоей коллекции находится пара древних реликвий, которые нам стали именно сейчас очень необходимы.
Возможно, задумался Иван Дмитриевич, и что это за предметы?
Они золотые, продолжал рассказчик, сквозь прорези в маске «поблескивая» глазами, довольно больших размеров и достигают в своем диаметре до семи сантиметров. На них изображены: с одной стороны Всемогущий Бог-Создатель всего живого, а с другой злейший славянский Черный Бог. Как я понимаю, эти талисманы хранятся у тебя в кабинете, и ты ревностно обеспечиваешь их сохранность.
Странно, напрягая память, силился что-то вспомнить невольник, но предметов, подходящих под твое описание, в моей коллекции не имеется. Очень странно. Вы лучше мне объясните, а почему вы вдруг решили, что они могут быть именно у меня?
Поверь, начиная сомневаться, не в том, что они находятся на верном пути, а только лишь в том, что их «клиент» сомневается, стоит ли с ними сотрудничать, эта информация достоверная и лично у меня не вызывает сомнений.
Я настолько ревностно отношусь ко всем своим экспонатам, рассуждал между тем провинциальный коллекционер, что подобные предметы всяко-бы отложились в моей памяти, но я их почему-то не помню. Это значит только одно, что их нет. Хотя, вдруг, как будто вспомнив что-то давно забытое, дернулся телом Карнаев, и лицо его сразу же просветлело, есть в моей семье одно старое предание, но никто из моих предков так никогда и не проверил его подлинность, слишком уж страшным оказалось предупреждение моей прародительницы.
На улице уже смеркалось, но делать было нечего, очевидно, как понимал Королев, придется выслушивать историю этого «скользкого» человека, который вел какую-то непонятную им игру и пока еще по неясным опытному полицейскому причинам пытался «натягивать» время. Однако, прекрасно понимая, что противник пытается «водить его за нос», Семен решил непременно подстраховаться, и только открыл для этого рот, чтобы высказать свои условия, как его опередила Багирова, на период операции отходившая в сторону и вернувшаяся, как только вновь продолжился разговор. До этого момента она находилась рядом и вежливо молчала, но поняв, что представилась возможность вставить и ей свое слово, обращаясь к пленнику, строго произнесла:
Хорошо, мы послушаем Вашу историю. Но для начала, чтобы подтвердить то, что Вы не собираетесь подвести нас, окажите нам одну маленькую любезность?
Без проблем. Если это в моих силахконечно.
Тогда мы сейчас, продолжала она, дадим Вам ваш сотовый телефон (он был благополучно изъят при досмотре, произведенном сразу же после того, как закончили связывать коллекционера), а Вы, в свою очередь, позвоните своим нукерам и предупредите их, что задержитесь. Можете не сомневаться: от того, что Вы сейчас скажете, будет зависеть и то: будете Вы и дальше наслаждаться солнцем, или же придется Вас лишить такой великолепной возможности.
Хоть эти слова и были произнесены мелодичным приятным голосом, но сомнений в том, что высказанные угрозы не являются пустым обещанием у пленника не осталось, поэтому он поспешил убедить своих похитителей, что прекрасно осознает все последствия неоправданного предательства:
Я все отлично понял. Вы меня убедили. Так что давайте телефон и можете не переживать: знакомиться с вашим арбалетом у меня больше желания не имеется.
Королев сходил за мобильником и вернулся с ним к пленнику, возле которого его дожидалась Виктория. В это же самое время Ковальский закончил с приготовлением шашлыков и присоединился к своим товарищам.
Набрав номер, на какой ему указал узник, Семен, прислонив трубку к уху предпринимателя, стал удерживать ее во время всего разговора, суть которого сводилась, в принципе, к следующему:
Алло, ответили с той стороны.
Слушайте сюда, грубо и без предисловий начал отдавать указания хозяин особняка, меня несколько дней не будет: возникли срочные дела на работе. Так-что я оставляю дом на ваше полное попечение, глядите, чтобы все было совершенно нормально. Все ли понятно? Повторять ничего не надо?
Все принято, я вас услышал, явилось безоговорочным подтверждением, все будет как и всегдабез проблем. Можете нисколько не волноваться.
Тогда, у меня больше нет никаких вопросов, закончил с поручениями Картаев, одновременно резко обрывая свой разговор, до связи.
Аркадий, после того как стало ясно, что пленник не собирается играть в хитрые игрыпо крайней мере покапо общему одобрению соискателей, взял на себя обязанность покормить измученного невольника. Тот не отказался от такого радушия и, энергично пережевывая поднесенную ему пищу, готовился начать свое горестное повествование. Закончив с копченым мясом, Иван Дмитриевич приступил к своем рассказу:
Давным-давно еще в далеком тысяча девятьсот восемнадцатом году моя прабабка Широва Агафья Серафимовна была молодой и, не побоюсь приукрасить, красивой девушкой. В те славные годы время было достаточно неспокойное и людям волей-неволей приходилось примыкать к всевозможным революционным течениям, будоражившим нашу большую страну. Не обошла эта участь и мою прародительницу. Она связалась тогда с анархистами, веря в их правое дело всею своею душой и отдаваясь революционному делу всем своим сердцем.
Все это очень интересно, не выдержала неугомонная предводительница, но какое отношение убеждения Вашей бабки имеют к нашему предприятию? Ведь, если прикинуть Ваш возраст, то, скорее всего, Агафьи Серафимовны давно уже нет в живых?
Все, что Вы сейчас сказали, на этой раз проявляя по отношению к женщине больше любезности, промолвил Картаев, не лишено здравого смысла, но если Вы мне позволите говорить дальше, то скоро узнаете причину, по какой моя прабабка имеет самое прямое отношение к интересующему вас вопросу.
Ну, хорошо, продолжай, словно бы нехотя выразила свое одобрение Вика Багирова, вздернув для приличия кверху свой восхитительный носик, скрывающийся за темной тканью одетой на голову маски.
Так вот: в то же самое время в Москву, где кипела вся революционная жизнь, прибывали анархисты, бежавшие с территории Украины и прибывавшие в Россию за действенной помощью. Как правило, это были: либо разрозненные отряды, либо одиночки-революционеры. Наиболее продвинутые из них находили поддержку и понимание в высших кругах российских борцов с ненавистным самодержавием ярко-выраженной анархисткой направленности. Среди вновь прибывших находился атаман Бульбаш Нестор Петрович.
Да, неужели? не удержался от возгласа Королев и, тут же признав свою оплошность, попытался ненавязчиво извиниться, простите, просто и мне очень уж знакомо имя этого давно-умершего полководца. И мне очень бы хотелось знать: при каких делах здесь покойный?
Не обращая внимания на то, что его прервали, Иван Дмитриевич ни на минуту не останавливался:
А этот, как Вы правильно изволили заметить, покойный, в то же самое время очень увлекся моей прародительницей, а та, в свою очередь, от безграничной любви словно сошла с ума по нему. Их чувства были настолько сильны, что ничто не смогло удержать их от зачатия моей дорогой бабушки. Именно прабабка и начала собирать всю эту коллекцию, находящуюся сейчас в моем доме. Позднее, ее дело продолжили дочь и ее сынмой отец, а постепенно это стало семейной традицией.
Я повторюсь, вновь прервала рассказчика прекрасная женщина, что все это поучительно и познавательно, но я так никак не возьму в толк: при чем же здесь необходимые нам древние артефакты?
Здесь мы и подошли к кульминации моего повествования. Батька Бульбаш оказался больше привязанным к революции, чем к своей милой возлюбленной, и в один прекрасный момент «свалил» к себе на Родину, переправившись в Украину. Как оказалось, там его тоже не ждали, и почти сразу же Нестору Петровичу пришлось бежать за границу, где он в скором времени умер. Перед своим отъездом, он передал Агафье Серафимовне те самые два талисмана, про которые вы сейчас спрашиваете. Они-то и послужили стимулом к началу собирательства предметов исключительной древности.