Почему же сами они не вошли в Ваш многоликий сборник? как уже стало входить в привычку у Ковальскогоэто задавать разумные и своевременные вопросы.
Да, все потому, что чуть только прародительнице исполнилось сорок лет, она страшным образом заболела и, жестоко мучаясь, умерла в страшнейших страданиях. На прощанье, она самозабвенно наказала потомкам: никогда и не при каких обстоятельствах не трогать эти самые амулеты, разъяснив моей бабке, что на них лежит Зловещее Проклятие древних Богов. Сами реликвии она спрятала в принадлежащем нашей семье доме, находящимся в Московской области, где она доживала свои последние дни. Никто кроме нее их никогда не видел. В детстве родители каждому поколению рассказывали эту кошмарную сказку на ночь, чтобы привить детям отвращение к этим Проклятым талисманам.
То есть? осознав, сколько они с подачи «Ангела-смерти» потратили впустую драгоценного времени, проговорил срывавшимся голосом Королев, Артефакты всегда находились в Московской области?
Да, уныло усмехнулся любитель древности, если их, конечно, не нашли и не забрали себе мародеры, ведь с самого дня смерти моей прабабки в том доме никто из наших родных никогда больше не появлялся.
Глава XXXI. Сговор
Дело принимало довольно неутешительный оборот. Если чуть меньше, чем за сто лет смог сохраниться сам дом, что было абсолютной утопией, то, наверняка, его уже неоднократно посетили лица, склонные жить за счет изъятого у честных граждан не совсем законными способами имущества. И, скорее всего, тайник Агафьи Серафимовны давно уже был обнаружен, и зловещие артефакты перешли к другому владельцу. «Но почему об этом умолчал таинственный «Дух»? Что послужило причиной такого его поведения? И почему он сразу не рассказал, что этот Картаев прямой потомок его прежнего проклятого носителя?» недоумевал Семен и никак не мог найти объяснений мучившим его беспрестанно вопросам. Из состояния задумчивости его вывела Багирова своими, не по-женски, логично-поставленными вопросами, обращенными к прикованному к березе невольнику:
Но Вы то ведь знаете: где расположен тайник? И, наверное, сможете нам его показать? Вы ведь не откажитесь проводить нас до места вашего родового имения?
Конечно, там не совсем имение, а маленький полу-кирпичный полу-деревянный домишко, и я охотно соглашусь вас туда проводить, с готовностью ответил Картаев, но у меня будет одна маленькая просьба.
Какого плана? делая вид знатока, посчитал нужным вставить свое слово Аркадий.
Мне хотелось бы непременно знать: ради чего я терплю все эти мучения? без какой-либо предвзятости просто объяснил свое желание Иван Дмитриевич.
Все очень просто, отвечал Королев и, для наглядности сходив к машине, вернулся оттуда с небольшой разноцветной шкатулкой, позаимствованной чуть ранее в доме Виктории и предназначенной, исключительно, для хранения артефактов, открыл ее и предоставил на обозрение всем собравшимся тридцать добытых ими реликвий, после чего начал свое немногословное повествование, вот небольшая часть древнего Проклятого сокровища, которое, чтобы снять заклятие, необходимо собрать вместе и вернуть туда, откуда его некогда взяли. У тебя должны находиться точно такие же амулеты, и, как ты, наверное, должен теперь понимать, что без них наша миссия не будет иметь дальнейшего смысла. Должны быть собраны все талисманывплоть до последнего.
Можно еще один интересный вопрос? начинал Картаев понемногу понимать суть всего здесь происходящего.
Конечно, отвечала Виктория, мы всегда рады обоюдовыгодному сотрудничеству.
В чем заключается суть всего этого существующего Проклятия?
Нет ничего проще, продолжал Семен, одновременно пересчитывая в шкатулке Зловещие амулеты, твоя прабабка, как и все, кто держал в руках эти реликвии, в том числе и ваш покорный слуга, поступили на службу к одному очень древнему злому славянскому Богу.
Можно-ли узнать: в чем заключается эта служба? с некоторым сомнением, перебивая рассказчика, спросил любящий истину слушатель.
Она заключается в том, не выдержав затянувшегося молчания, Багирова приняла на себя роль всезнающего докладчика, что умирая в страшных муках, души этих людей после своей ужасной смерти начинают скитаться по свету, склоняя людей к самоубийствам, вербуя таким образом своему хозяину войско из неприкаянных душ, готовых в любой момент встать под его Проклятые знамена.
Это было, конечно же, не совсем верное определение, но «Избранный» перебивать самопровозглашенную предводительницу не соизволил, так-как, по своей сути, она все равно была права, ведь это была армия пусть и не боеспособная, но уверенно сокращающая дееспособное человекоподобное население. Именно поэтому он и не стал ничего поправлять в ее познавательной притче, а только немного усилил эффект от этой невероятной истории:
Я тоже сначала во все это не поверил, но мне были представлены такие неопровержимые доказательства, что дальше сомневаться не было смысла: за какие-то там двое суток на моей земле произошло столько самоубийств, сколько не было на всей моей памяти. В те несколько долгих часов люди себя поджигали, топили, резали, давили, душили. Расставания с жизнью были самые изощренные, вконец убедившие меня ввязаться в это не менее опасное предприятие
Так вот, бесцеремонно прервала Королева Виктория, Если Вы, господин хороший, пожелаете избавить свою прародительницу от этой грязной работы и привести ее душу к давно положенному ей умиротворению, как и дух моего деда, кстати, то Вы, думаю, без каких-либо сожалений и по собственной уже инициативе, поможете нам найти тайник своей дорогой прабабки.
Картаев на несколько минут задумался: все услышанное им было настолько невероятно, что, естественно, в его мозгу зародилось некоторое сомнение. Однако, поразмыслив над тем, на что идут эти люди не ради какой-то наживы, а лишь для того, чтобы заполучить какие-то, пусть и золотые, но не такие уж и ценные артефакты, которых, по большому счету, все только чураются, в его голове настойчиво укрепилась мысль, что возможно все, что он сейчас здесь услышал, не так уж и далеко от истины. В нашем мире столько всего неизведанного, и как на самом деле устроена жизнь никому не известно. Поэтому, сопоставив озвученную только-что информацию с далеким семейным преданием, он пришел к выводу, что если даже это и не абсолютная правда, то все же будет лучше отдать им то, что они от него требуют, тем более что сам он никогда не отважиться поступиться с предупреждениями Агафьи Серафимовны и не попытаться что-то сделать с этими Проклятыми предметами самостоятельно:
Ладно, вы меня убедили. Мы едим в наше московское родовое «гнездо».
Только, извини, вдруг проговорил все это время молчавший Ковальский, мы тебе не совсем доверяем, так что ночевать ты останешься, будучи привязан к березе.
Странно, что эта мысль посетила наиболее интеллигентного изо всех здесь присутствующих. Действительно, на улицу уже полностью опустилась ночь, и, поскольку все интересовавшие компаньонов вопросы были так удачно разрешены, пора была подумать и о ночлеге. Всем членам группы неприятна была сама мысль, что придется оставлять в таком состоянии человека, выразившего желание с ними сотрудничать, но, как гласят поговорки: «береженного, Бог бережет» или «подальше положишь, поближе возьмешь». Поэтому-то с таким замечанием Аркадия трудно было не согласиться, тем более что Иван Дмитриевич сам выразил к такому несправедливому отношению не всех устраивающее согласие:
Я все понимаю, и отношусь к этому совершенно нормально. Я бы и сам так поступил. Так что с моей стороны никаких претензий не будет.
И вот тут-то вмешалась Багирова, не выдержавшая такой необъяснимой дискриминации и срывая с себя маску, таким образом показала на сколько доверяет их новоявленному знакомому. Гневно сверкнув прекрасными глазками, она, ни минуты не сомневаясь, что ее слова будут мгновенно исполнены, голосом, заставляющим трепетать сладостным вожделением, достаточно твердо произнесла:
Нет. Так не пойдет. Мало того, что мы изранили всего человека так, что он вряд ли самостоятельно сможет передвигаться, так мы еще будем мучить его, оставляя привязанным к дереву?
Здесь она сделала передышку, пытаясь побороть в себе душившую ее чудовищную несправедливость и только чуть отдышавшись, продолжила:
Вы извините нас, Иван Дмитриевич, наручники мы все-таки у вас на руках оставим, но застегнем их теперь спереди, и спать Вы перейдете в палатку, а Аркадий, здесь она посмотрела на своего возлюбленного таким взглядом, что готова была «испепелить» его полностью, поскольку он у нас самый здесь умный, первым встанет на стражу и обязательно проследит, чтобы ничего нежелательного с Вашей милостью не случилось.
Ковальский, со своей неоправданной предусмотрительностью, готов был провалиться сквозь землю. Он уже давно стал замечать, как охладела к нему его любимая женщина, а тут еще эти невпопад сделанные им замечания все больше настраивали ее против своего давнего кавалера. Поэтому в очередной раз он молча давал себе невыполнимое обещание: «Больше не лезть в это дело с советами, пусть сами разбираются, как захотят». Между тем комментарии Виктории он воспринял довольно спокойно, выразив внешние хладнокровие и полною готовность беспрекословно следовать ее указаниям.
Когда Картаева отстегнули от дерева и перестегнули ему наручники, сделав это, как и обещали, исключительно, наперед, он, следуя в палатку и проходя мимо поляка, не удержался, чтобы невольно не бросить:
И все-таки у вас баба командует.
Аркадий ничего ему не ответил, а только печально вздохнул, прекрасно понимая, что эта молодая прекрасная женщина уже не отдает ему такого же предпочтения, как это было совсем еще недавно, пока в ее поле зрения не появился полицейский сотрудник. Семен же и сам, определенно, стал замечать, как неровно дышит в его сторону новоявленная знакомая, и совершенно не знал, как ему поступить в такой ситуации. За последнее время он сдружился и с ней, и с ее возлюбленным, а поступать «по-свински», «отбивая» у друга любимую девушку ему никак не хотелось. Для него уже также не являлось секретом, что волнения, связанные с коварным предательством его бывшей супруги, давно уже канули в лету, и в его сердце зародилось нежное чувство к этой немного своенравной и властной, но все же невероятно прекрасной, в душе же доброй и справедливой очаровательной женщине.
В таких недобрых мыслях расходились понурые компаньоны, направляясь каждый туда, куда ему определила самопровозглашенная предводительница: Семен с Картаевым спать в палатку, Ковальский поддерживать огонь в костре и стоять на часах.
Сама Виктория, как и обычно, отправилась в удобную автомашину. Как и все остальные, справившись с основной задачей, молодая женщина все мысли о миротворческой миссии сразу же «отбросила» в сторону и занялась подведением итогов своей запутанной личной жизни. Она и сама чувствовала, что «охладела» к своему давнему влюбленному кавалеру, но как ему об этом сказать пока абсолютно не знала. Предаваясь воспоминаниям о счастливом времени, проведенном с ним вместе, она никак не моглавзять и вот так просто растоптать его чувства. Их связывало слишком много волнительных переживаний и чудеснейших запомнившихся мгновений. Тем не менее, как бы там ни было, но собственное счастье ей было намного дороже, и она непременно хотела строить его вдвоем с Королевым, а никак не с Ковальским, поэтому, засыпая в салоне своего «Мерседеса», она твердо решила, что о своих изменившихся предпочтениях обязательно поставит в известность своего несостоявшегося супруга и непременно сделает это сразу же после того, как закончится их приключение.
Глава XXXII. Еще два амулета
Ночь прошла спокойно. Отстояв свои положенные три часа, Аркадий разбудил полицейского, произведя таким образом смену своего караула. На утро решено было вставать в пять часов, и как только все были разбужены, соискателям было предоставлено пятнадцать минут, чтобы привести себя в надлежащий для долгого путешествия вид, и вся эта честная компания, состоящая уже из четырех человек, погрузилась в автомобиль и выдвинулась в сторону Московской области.
Интересующая их деревушка находилась в самой глуши Егорьевского района. Жилых домов она насчитывала не более десяти, все остальные на тот момент уже были дачными. Про дом Шировой Агафьи Серафимовны пришлось спрашивать у местного старожила, которому минуло далеко за семьдесят. Худощавый невысокого роста старик, повидавший довольно немало на своем долгом веку, целый час силился вспомнить женщину, интересующую внезапно-нагрянувших путешественников.
Иван Дмитриевич к концу пути стал полностью пользоваться доверием у Виктории, и она, приняв единоличное непререкаемое решение, достаточно решительно потребовала, чтобы его освободили и от наручников. Чуть прихрамывая, все-таки арбалетные стрелы оставили свой вклад в способность передвигаться у этого человека, он сопровождал наших героев в обследовании этой древней деревни.
Как оказалось, она насчитывала всего лишь четыре улицыодну центральную и три примыкающих. Две располагались со стороны поля, одна жеот леса. Со слов местного старожила именно на этой лесной улочке, а именно: в самой ее середине, и находился дом гражданки, некогда носившей фамилию Широва. Следуя по указанным им приметам, путешественники легко отыскали нужный им дом.
Весь деревянный верх этого строения полностью сгнил, и в наличии осталось лишь каменное полуподвальное помещение первого этажа. Там красовалась отслужившая свой век, но еще довольно крепкая, кирпичная печь. Часть ее трубы, служившая обогревателем второго этажа, давно уже развалилась, но сам каркас был еще практически невредимым. Все, что находилось вокруг этого дома, в том числе и внутри, поросло густым непроходимым бурьяном.
Глядите аккуратней, в высокой траве водятся змеи, предупредил их старик, и даже гадюки.
Это замечание показалось наиболее неприятным Виктории, и она высказала здравомыслящее решение, больше напоминавшее просьбу:
В таком случае нужно траву обкосить, чтобы безопаснее подобраться к оставшемуся строение. Дедушка, а не одолжите ли Вы нам ненадолго косу.
Берите, только вернуть не забудьте, было ей совершенно бескорыстным ответом.
В самом разгаре был уже самый конец лета, и былье достигло размеров, чуть ли не достигающих рост человека. Косить было тяжело, и создалось определенное ощущение, что тоненькая коса вот-вот сломается, но та методично срубала чертополох, помогая соискателям продвигаться к интересующему их объекту. С непривычки, расчищать себе путь пришлось постоянно меняясь. Даже раненый Иван Дмитриевич прошел с режущим инструментом несколько метров.
Наши герои в ходе этого мероприятия создавали столько невероятно-громкого шума, что если бы даже в траве и находилась какая живность, то она, принимая такое неотвратимое волеизъявление подобраться к этому дому, непременно бы расползлась и, естественно, разбежалась. В общем, через два часа усердной работы к дому вела довольна широкая тропка, а в самом помещении можно было передвигаться, совершенно не опасаясь неожиданных встреч с представителями пресмыкающихся животных.
Тут встал главный вопрос: «Где искать»? В их непосредственном ведении находились только голые кирпичные стены да еще полусгнившая печь, в которой, к слову сказать, уже отсутствовали все металлические части, выдранные мародерами и метало-собирателями, оставившими только единственный остов. Картаев ненадолго задумался, а потом уверенно произнес:
Искать, думаю, нужно в печи.
Почему? удилась Багирова, расширив и без того большие глаза.
Потому что в той сказке, что в нашей семье рассказывали мне на ночь, была одна очень интересная фраза.
Интересно, что это за такая фраза? в свою очередь, посчитал возможным задать вопрос Королев.
«Бойтесь этих медальонов, лежащих в печи», процитировал семейное предание Иван Дмитриевич и тут же, немного смутившись, добавил, но где они лежат, конкретно никто не знает.
Ну, что же, тогда несите косу хозяину, ни секунды не сомневаясь в правильности принятого ею решения, торжественно провозгласила Виктория, и начнем разбирать печь по кирпичику. Кто с этим моим решением не согласен?
Таковых не нашлось. Ковальский, заканчивавший с покосом, вызвался отнести инструмент непосредственному владельцу. Семен же и их новый товарищ принялись отделять от строения кирпичи. Предусмотрительная предводительница, конечно же, в разрушительных работах никакого действенного участия не принимавшая, не смотря на это, дала довольно дельный совет: