Черт возьми! выругалась я, жадно всматриваясь в них. Их были тысячи и тысячи. Как звезды они висели в воздухе, образуя целые галактики. Как же мне было найти душу Игоря?
Черт возьми! повторил за мной знакомый голос, и я, вздрогнув, обернулась.
Мерцание сосудов отражалось в разноцветных глазах Игоря, рассматривающего висевшие в воздухе филактерии.
Ты зачем?.. Зачем пришел? накинулась на него я.
Тебе следовало постараться получше, чтобы удержать меня, ответил он, переводя взгляд на меня, и вытянул руку ладонью вверх, показывая покореженное кольцо. Ночью я видел сон, сказал он, и задумчивая складка залегла у него между бровей. В нем была ты. И две девочки. И, кажется, еще собака. Думаю, они наши. Да? Отстранившись, он заглянул мне в глаза в поисках подтверждения.
Я растерялась, не зная, что ответить. Сон, который видел Игорь и который видела я благодаря нашей с ним эмоциональной связи, был, как сказал Слава, был вовсе не сном, а скорее глюком сознания, завершающего процесс трансформации. Его воспоминания исчезали с концами. Переход был почти завершен и то, что мы оба видели были его последними вздохами.
Сверху раздался взрыв. Я скорее почувствовала его, чем услышала. Раз моя проекция пустила в ход отвлекающий маневр, сюда кто-то шел и времени было в обрез.
Я Я не знаю, как тебе все объяснить, с болью прошептала я. Мы
Игорь приложил палец к моим губам и задумчиво склонил голову, всматриваясь мне в глаза. Эмпатические волны снова коснулись меня, но на этот раз мягко и даже приятно. По лицу скользнуло понимание, и он улыбнулся той знакомой улыбкой, от которой мир для меня переставал существовать.
Воспоминания не вернулись к нему и его личная темнота по-прежнему пульсировала вокруг него вместе с потоками нелюдской силы, почти завершившей трансформацию, но он доверился мне, доверился тем чувствам, которые не смогли исчезнуть из него полностью, не смогли стереться, и один единственный сосуд с мерцающей душой потянулся к нему, стремясь заполнить его холодную пустоту, так и не затянувшуюся до конца.
Заворожено мы следили за тем, как он плыл, приближался к нам еще на сантиметр, и еще на сантиметр, и еще на сантиметр, пока Игорь не сомкнул вокруг него пальцы.
Это то, что я думаю? неуверенно спросил он, рассматривая субстанцию внутри сосуда.
Она самая, ответила я, не в силах отвести взгляда от его красивой души, такой чистой, такой безупречной.
Что теперь? задумался Игорь. Как ее
Открой пробку и выпусти ее. Она знает, что ей делать.
Игорь с сомнением посмотрел на меня и открыл пробку сосуда. Мерцающая субстанция, до этого момента вальяжно плавающая в нем, пришла в энергичное движение и, вылетев как джин из бутылки, начала обвиваться вокруг него, словно проверяя, то ли это тело, в котором она существовала до сосуда. Признав его, она с довольным шипением потянулась в его рот.
Наверное, это было болезненно, потому что Игорь нахмурился и закрыл глаза, сжав кулаки до побеления костяшек.
Все почти закончилось, прошептала я, заглядывая в него.
Душа вливалась в него, загоняя обратно его личную темноту, выдавливала те изменения, которые произошли за время трансформации в нелюдя, восстанавливала то, что было нарушено проклятием, воскрешала воспоминания, усиливала чувства, которые даже проклятие не смогло уничтожить.
Наконец, последние капли мерцающей субстанции исчезли. Брови слились в одну тяжелую линию, над верхней губой выступил пот, дыхание было прерывистым и хрипловатым.
Затаив дыхание, я следила за трепетом его ресниц, очень медленно приоткрывающих разноцветные глаза с тенью уходящего мучения, доброй толикой счастья быть собой и быть со мной, и щепоткой упрека за то, во что я себя превратила.
Дыши, Нина! усмехнулся он, обнимая меня и зарываясь в мои волосы. Дыши, родная!
Издав полустон-полусмешок, я повисла на нем со слезами, не веря, что это конец.
Родной! Любимый мой! взахлеб шептала я. Ты вернулся ко мне!
Без тебя мне нет жизни, ответил он, любовно перебирая пряди моих зеленых волос. Я бы нашел дорогу к тебе даже в смерти
Игорь напрягся и застонал. Колени его подогнулись, и он начал оседать на пол. На груди выступило черное пятно крови, сочившейся из шва, оставшегося после вскрытия.
Игорь! в ужасе вскричала я, и хотела прижать руки к его груди, но они уперлись в ледяной пол зеркальной комнаты, заполненной моими отражениями.
Глава 22. Идеальный сосуд
Игорь! снова закричала я, и мои отражения стократно повторили за мной, оглушая меня.
В висках бешено стучала кровь. Сердце вырывалось из груди. Страх и паника парализовали меня, и я в отчаянии колотила ладонями по зеркалам, срываясь на хрип.
Счастье и свобода были в моих руках, но я упустила их, не доглядела чего-то: может, это был не его сосуд, а может, нужно было сделать все по-другому. Кто же мне теперь мог сказать, что пошло не так?
Обессилено рухнув на пол, я посмотрела на свое отражение в зеркале. Кажется, я никогда прежде не выглядела такой отчаянной и убитой, как в тот момент, а ведь я всегда презирала таких девушек, которые чуть что кидаются в слезы и в истерики, как будто это что-то могло решить.
Такой долгий путь, так много усилий Неужели все зря? Я же держала его за руки, я смотрела в его глаза, смотрела в его душу! Его душу! Я успела Мы успели, но Мотоцикл! Я забыла про него. Моя проекция должна была взорвать его, если к нам кто-то будет идти, и она взорвала. Я ведь слышала взрыв. А раз был взрыв, то наш с Игорем момент триумфа кто-то подсмотрел и кто-то украл.
Черт, жизнь так многому меня научила, а я в один миг обо всем позабыла, поддавшись панике.
Подобрав с пола покореженное обручальное кольцо Игоря, я криво усмехнулась своему отражению и, вытерев с лица потекшую тушь, поднялась на ноги.
Борислав! крикнула я, поправляя платье. В ответ тишина. Выходи, подлый трус! с мурчащими нотками добавила я.
Как невежливо, укорил гортанный голос, звучавший, казалось, отовсюду, оскорблять меня в моем же собственном доме.
А как еще назвать того, кто прячется от хрупкой девушки, переживающей к тому же не лучшие времена?
Я прошлась вдоль зеркал, с удовольствием отмечая, как девонская кровь закипает во мне, электризует волосы, вытягивает когти на руках.
Время скорби, да, задумчиво протянул голос. Но ты уверена, что времена у тебя такие уж не лучшие? Посмотри на себя, mon cher (дорогаяприм. автора), ты прекрасна!
Это так, ответила я, коснувшись когтями зеркал.
От легкого прикосновения глянцевая поверхность пошла трещинами и зеркала со стоном рассыпались на миллиарды острых осколков, устелив пол клуба, находившегося по другую сторону реальности. Просторное помещение с мерцающими душами сменилось тусклым танцполом со смазанными серо-коричневыми тонами.
Дискотечные шары, вращавшиеся под потолком против своей оси, пускали грязные, косые пятна по перекошенным злобным лицам тэнгу, один из которых держал за горло мою проекцию, а второй возвышался над Игорем, еле сидевшем на полу в луже черной крови. Оставшиеся четверо, скинув свои лохмотья, с расправленными вороньими крыльями стояли по разные стороны узкой лестницы, ведущей на второй этаж, где располагался их хозяин.
Что ты с ним сделал? прорычала я, поддавшись к Игорю. Тэнгу угрожающе выступил вперед. Я разорву тебя на куски!
Борислав рассмеялся над моей угрозой.
О, я ничего с ним не сделал, ответил он, величественно глядя на меня со второго этажа. Это ты сделала, mon cher. Ты вернула ему душу и обратила проклятье, но не сняла его, и душа твоего мужа по-прежнему отравлена. Она умирает, Нина, как и его тело, которое и так было мертвым.
Сними его! прорычала я, сжимая кулаки. Когти вдавились в ладони и на них выступили зеленые капли крови.
Не могу, mon cher, ласково ответил Борислав. Разве твой помощник, который превратил тебя в девона, не сказал тебе, что это невозможно? То, что происходит с твоим мужем не может быть исправлено, ибо это естественный процесс жизни, переходящей в смерть.
Я тебе не верю, сдавленно произнесла я. Борислав рассмеялся и, оторвавшись от перил, начал спускаться вниз.
Разве? Борислав триумфально ступил на танцпол. Изумрудные огоньки светились в пустых глазницах до боли знакомого мне черепа, который он держал в руках. Он обманул тебя, mon cher. Изъял твою душу без твоего разрешения. Кстати, он любовно посмотрел на сосуд с моей душой, она прекрасна. Но ты ведь не чувствуешь себя обманутой, правда? Борислав посмотрел на меня взглядом победителя, получившего свой трофей. Ты нравишься себе такой. Тебя пьянит, что для тебя не существует преград, хотя их не много то и существовало раньше, ведь ты двоедушница и силы твои были огромны, а теперь и вовсе безграничны. Теперь ты бессмертна, mon cher, и в бессмертии своем ты прекрасна и даже не представляешь, на сколько бесценна. Ты идеальный сосуд, Нина. И для меня, как для творца ты долгожданный венец моей коллекции.
Я расхохоталась так неожиданно, что даже тэнгу посмотрели на меня с удивлением. Честное слово, как же мне нравилась моя жизнь!
Один придурок больше четырехсот лет гонялся за мной, считая что моя душа, то есть обе мои души, идельно подходили для его исцеления. Второй придурок, сын первого, бредил идеей вывести со мной новый вид двоедушников. Третий же придурок, который стоял передо мной с нелепым черепом в руках, искренне считал, что я идеальных сосуд для его бессчетной коллекции душ, которые он педантично собирал даже боюсь предположить сколько лет. Интересно, он действительно верил в то, что сможет создать что-то? Говорю же, придурок.
О, мой милый Борислав, проворковала я, закончив смеяться, ты такая очаровашка! Мне даже жаль будет тебя убивать!
Борислав снисходительно улыбнулся, погладив череп.
О, mon cher, ласково произнес он, за тобой всегда стояли армии, готовые умереть за тебя и умиравшие за тебя, но сейчас ты одна, и ты сильна, как никогда, но ты все равно не сможешь меня убить. Интонация его взлетела вверх и блондинистая голова, на мгновение засиявшая сверхъестественным светом, превратилась в голову льва. Я проводник и защитник умерших.
Смазанные серо-коричневые тона тусклого танцпола и грязные, косые пятна, пускаемые дискотечными шарами, вращавшимися под потолком против своей оси, пришли в движение, выпуская из своих укрытий тысячи живых мертвецов, чьи души пленил Борислав. Среди них была даже Алена, хотя ее душа и была при ней, но скованная цепями сильного заклинания.
Я, гортанный голос его перешел на рык, которому вторили хриплые, ворчащие звуки вперемешку с чем-то напоминающим звуки ломающихся деревьев, издаваемые тэнгу, хозяин "мертвого" города! Принц! Демиург! И имя мне Ипос!
Да, я знаю, ответила я, кинув взгляд на свою проекцию, едва заметно кивнувшую мне. Кстати, никакая армия мне не нужна. У меня есть кое-что по круче, добавила я и хлопнула в ладоши.
Отражение дрогнуло. Чары, с помощью которых оно было создано, начали слабеть, и заслон между жизнью и смертью стал осыпаться.
Я хлопнула в ладоши еще раз и вместе с Бориславом переместилась в небольшую пещеру, наполненную удушающим запахом серы, с куполообразным потолком, уходившем в темноту.
Казалось, она ждала нас и в высеченных по периметру углублениях вспыхнул огонь, осветив начертанные на каменных стенах надписи на неизвестных языках и подобии рун.
О, mon cher, снисходительно улыбнулся он, посмотрев на меня, как на шаловливого ребенка, с детской непосредственностью играющего со взрослыми вещами, ты не сможешь.
Я снова хлопнула в ладоши и по каменному полу начали растекаться жидкие чернила, формируя вокруг Борислава соответствующий ему сигил.
Ты не посмеешь! рявкнул он, сжимая череп. Твоя душа у меня, и я
Ага, перебила я, отступая от краев сигила. Будь, кстати, с ней осторожнее. Она кусается.
Изумрудные огоньки, светившиеся в пустых глазницах черепа, ожили, безучастно глядя перед собой.
Борислав посмотрел на череп, из которого показалась плоская голова змеи. В мгновение ока она метнулась и, открыв черную пасть укусила его за лицо.
Глава 23. День сороковой. Дыхание смерти
Сделав дело, змея отцепилась и быстро отползла за пределы сигила к моим ногам.
Девонская кровь быстро разгоняла по телу Борислава яд, лишая его возможности двигаться и даже кричать.
Набериус, внутренний страж девонского мира, храбрейший и справедливейший из девонов, принявший облик ворона, опустился мне на плечо и пристально наблюдал за тем, как сигил жадно впитывал вытекавшую из ладоней, стоп, бока и головы Борислава кровь до последней капли.
Для последнего это была не смерть, ведь для того, кто существовал за кромкой жизни и смерти, такое было невозможно, но что-то мне подсказывало, что то, что с ним будет после завершения процесса, так сказать, наказания за нарушение баланса между жизнью и смертью, что даже для девонов было неприемлемым, будет похуже смерти.
Моя сделка с Набериусом, то есть девонская сила в обмен на то, что я приведу к ему Борислава, была чистым фуфлом, что я поняла только сейчас. Я бы и без него нашла способ войти в клуб и найти душу мужа, но, с другой стороны, отчасти я была рада, что заключила ее и отдала Борислава Набериусу, ведь мне было не под силу его одолеть, а вот Набериус знал, что делать, и я с удовольствием наблюдала за процессом.
По крайней мере, он больше не сможет собирать души и пленить у себя и их, и тех несчастных, у которых он их забирал, нарушая равновесие между жизнью и смертью и не давая душам двигаться дальше и возрождаться в новой жизни.
Последняя капля крови впиталась в сигил и пустая оболочка, некогда бывшая тем, кто называл себя хозяином "мертвого" города безжизненно обмякла и рухнула на землю.
Ты обманул меня, упавшим голосом произнесла я.
Ворон вспорхнул с моего плеча, оцарапав его, и сел на остатки Борислава.
Я не обманывал тебя, Александра, глухо раздался вкрадчивый шепот. Я сказал, что вернуть душу твоего мужа не в моих силах и это было правдой. Девоны не могут просто так брать у других девонов что бы то не было. Таковы законы нашего мира. Но я дал тебе инструмент и ты с блеском справилась и выполнила условия нашей сделки.
С блеском? горько усмехнулась я. Проклятье по-прежнему не снято. Душа Игоря отравлена и умирает. Ты получил свое, я же осталась все с той же проблемой.
Решение проблемы только в твоих руках, Александра, ответил девон. Всегда так было. Никто, кроме тебя не в силах спасти твоего мужа. Не теряй время. Его не так много.
Я переместилась обратно в "Чистилище".
Чары, с помощью которых было создано его отражение, к тому моменту разрушились окончательно вместе с заслоном, а без Борислава спала и остальная защита клуба и в него беспрепятственно смогли зайти те, кто имел душу.
Марк с Деном и другими байкерами расчистили клуб от девонов, личей и тэнгу, вовремя обезопасив филактерии, мерцающими звездами теперь висевшие в самом клубе, а не в его отражении, и по одному падающих в руки тем живым мертвецам, у которых их забрали.
Теперь они были вольны сами распоряжаться своим будущим и решать, оставаться ли им нечистью или же двигаться дальше.
По клубу гулял сквозняк, и его холодный поток обдавал меня пробирающим дыханием смерти.
Я обошла разодранные тела тэнгу, осыпанные окровавленными черными перьями, и склонилась над Игорем, голова которого лежала на коленях Риты.
Змея, которая, как и череп, вовсе не была сосудом с моей душой, сползла с меня и с шипением устроилась на влажной от черной крови груди Игоря.
Рита отодвинулась, чтобы я могла сесть рядом.
Ты пропустила все самое интересное, очень тихо произнес Игорь и, со слабой улыбкой, добавил: Драка была что надо.
Я улыбнулась в ответ и погладила его по черным с проседью волосам.
Борислав? Игорь вопросительно посмотрел на меня.
О нем можно больше не беспокоиться, ответила я, взяв его за руку. Она была очень холодной и казалась прозрачной.
Я заглянула в него, чтобы оценить повреждения, нанесенные проклятьем, и ужаснулась: мерцающая душа Игоря была пронизана черными нитями, стягивающими ее и буквально разрезающими на куски.
Который час? спросил Игорь.
Без десяти час, ответила Рита. Ночи.
А число?
ДвадцатьРита всхлипнула. Двадцать шестое.