Рекке не скрывала восхищения моими охотничьими навыками.
Ничего себе! Ты отлично управляешься с луком!
Как для человека? подсказала я продолжение едким тоном. Если ее вырастила Эльвира, то запросто могла привить свое отношение к людям. Однако собеседница удивленно посмотрела на меня и помотала головой:
Нет, я имела в виду вообще. Мастерское владение луком!
Я обернулась и смерила ее внимательным взглядом, ошеломленная полученной похвалой. Она прозвучала совершенно искренне и, казалось, не несла в себе двойного значения, как почти все слова гоблинов. Похоже, моя напарница была совсем молоденькой. Сердце пронзил укол сочувствия. Что такая юная девушка забыла в компании Эльвиры? Почему решила отправиться на Охоту, когда сил в ней едва хватало, чтобы участвовать в преследовании? Я потянулась своими новообретенными чувствами и увидела лишь легкую фиолетовую дымку, которую запросто можно было сломить. Вероятно, Эльвира захватила с собой племянницу, чтобы убить и пополнить запасы энергии.
Эта мысль сгустилась вокруг меня, словно тяжелое грозовое облако. Для гоблинов не только было простительно избавляться от соперников, это даже поощрялось. Сорен убил отца и занял его место, а до того подобным образом тот поступил со своим отцом, и так далее. Однако сама идея, что безобидная девушка погибнет лишь из-за угрозы, которую может представлять в далеком будущем, тяжким грузом легла мне на сердце. Вот только она была не девушкой. А гоблином. Нельзя считать ее кем-то иным. Убедить себя в злобной натуре напарницы было бы куда проще, если бы та не смотрела на меня широко распахнутыми восхищенными глазами.
Цель была легкой, пояснила я, вытирая кровь со стрелы и стараясь не придавать особого значения своим порывам. Хочешь в следующий раз попробовать сама?
Она горячо кивнула, однако когда появился следующий кролик, промахнулась и попала в ствол дерева. Я многозначительно приподняла бровь, наблюдая за убегавшей добычей, затем потянулась к топору и метнула его. Сделав три оборота в воздухе, оружие вонзилось в шкуру зверька. Сердце быстро билось от прилива адреналина.
Рекке только разочарованно топнула.
Я не слишком-то хороший стрелок. Метать ножи получается лучше, но ими сложнее убить животное. И потом, их лезвия смазаны ядом, так что есть добычу было бы нельзя.
Нужно будет рассказать об этом Сорену на случай, если у него дойдет до рукопашной схватки с Рекке. Отравленные метательные ножи. Лидиан тоже наносил яд на свое копье, а гоблинские снадобья были настолько изощренными, что умирать от них можно было часами, испытывая при этом невыносимые мучения.
Я вытащила топор из тушки и повесила на ремень, не вытерев с лезвия кровь. Горячая влага заливала кожаные штаны на бедре, но меня это ни капли не волновало.
Рекке стояла на месте, склонив голову и выглядя такой расстроенной, что у меня сжалось сердце.
Я могла бы научить тебя стрелять, если ты захочешь. Слова слетели с губ прежде, чем я успела хорошенько все обдумать. Девушка выглядела такой ранимой, такой человечной, что душа потянулась ее утешить, хотя разумом я понимала: делать этого не стоило. Этот ребенокнет, отпрыск гоблинане мог стать моим другом, никогда.
Она напряглась, стараясь определить, не будет ли принятие предложения автоматически означать признание слабости и не нанесла ли я подобным высказыванием оскорбления. Приняв решение, Рекке кивнула:
Это было бы замечательно. Только не рассказывай Эльвире и Хелке, пожалуйста. Они и без того считают меня бесполезной.
Разумеется. Идем, не стоит забредать далеко от лагеря. Может, удастся подстрелить еще одного кролика на обратном пути, произнесла я, поворачивая обратно. Всю дорогу девушка радостно щебетала, но ее слова влетали мне в одно ухо и тут же вылетали из другого. Пружинистая походка и возбужденное сияние золотистых глаз говорили о том, что мое дружеское расположение было приятно спутнице. Но она являлась гоблином. И не могла быть мне другом. Я должна испытывать к этому существу только ненависть. Но чем больше я пыталась возненавидеть девушку, тем сильнее она мне нравилась.
В том месте, где должна была находиться одна из грудей, появилась ноющая боль. Помни, кто они такие. Они не твои друзья или союзники. Эти монстрыбезжалостные убийцы, которые желают лишь твоей смерти либо превращения в одну из них. Эти слова прозвучали в сознании голосом отца, по крайней мере таким, каким я его помнила.
Не верится, что тебя считают бесполезной, прервала я очередную фразу собеседницы, стараясь говорить мягким тоном. В конце концов, тебя позвали принять участие в Охоте.
Лишь потому, что наследницей моего отца являюсь я, а не она, фыркнула Рекке. Если бы я не была такой молодой, то правила бы от собственного имени, но пока что Эльвира является регентом. Власть ей нравится, и она хочет избавиться от соперницы.
Какое-то время мы шли молча, спутница ступала за мной след в след по узкой тропе.
Она могла бы убить тебя сама или приказать кому-то из приближенных, если бы желала тебе смерти.
Мой отецее братперед смертью наложил связующее проклятие. Рекке покачала головой. Он был старшим в семье и носил титул лорда, а потому тетя убила его, чтобы получить титул. Но он успел наложить чары, которые не позволяют расправиться со мной ни мечом, ни словом. Поэтому, несмотря на формальный статус правителя поместья, Эливира не могла организовать на меня покушение. Думаю, Охотасамый верный для нее способ. Девушка вздохнула. Я скучаю по отцу. Он был хорошим. Научил меня всему. А еще мы играли во дворе, когда он не был занят.
Мы тоже играли с отцом, прошептала я. Тупая боль вернулась. Я так давно ни с кем о нем не говорила И уж тем более с кем-то, кто даже не являлся человеком.
В какие игры? поинтересовалась Рекке.
Мне пришлось напрячь память, чтобы ответить.
Когда я была совсем маленькой, он брал монетку или кусочек сладкого и прятал их в обуви. Сестер у меня было целых шесть, так что башмаков было много. Я угадывала, в котором из них находится спрятанное, и если оказывалась права, то могла оставить находку себе. Как только я подросла, мы в основном соревновались на охоте и тренировались обращению с оружием.
Какие странные игры, рассмеялась собеседница. Но мне нравится. А у нас рядом с поместьем было озеро, и мы соревновались, кто больше наловит лягушек. Эльвира приказала засыпать его после смерти отца. А еще она велела освободить мою комнату, что говорит: она не планирует, чтобы я вернулась с Охоты живой.
Обида в голосе девушки была очевидной. Вероятно, даже такие монстры по-своему любили родных. Вероятно, понимание, что тебя ведут к верной гибели, так же болезненно, как и угон в плен. Я встряхнулась. Попытки вложить в поступки гоблинов человеческие эмоции делали ситуацию только хуже. Нужно быть сильной, чтобы не чувствовать жалости, не заводить никаких отношений, даже если часть меня стремилась протянуть руку и пожать плечо Рекке.
Вновь оказаться в лагере среди гоблинов оказалось настоящим облегчением. Я швырнула тушки двух кроликов под ноги Сорену. Он удивленно посмотрел на них.
И это все?
Больше никого не нашли. Это мертвые земли, если помнишь.
Моя память остра как никогда, фыркнул он.
Одного из них убила ты, правда ведь? повернулась Эльвира к племяннице.
Ну нерешительно пробормотала та. ЯЕе лицо исказилось от унижения, свет в глазах, так ярко сверкавший во время нашей беседы, померк.
Очевидно, нет, прошипела Хелка, злобно косясь на Рекке. Даже из подстилки Сорена охотница лучше.
Не смей называть меня так! резко оборвала ее я, в ушах застучала кровь. Я никому не служу подстилкой! За моей спиной вторило рычание Сорена.
Простите, ухмыльнулась красноволосая приближенная Эльвиры, обнажая острые зубы. Я забыла, ты же подстилка Лидиана.
Хелка, угрожающе предупредила я, чувствуя, как закипает гнев. Как и в случае с ее повелительницей, необходимо было дать ей понять, что я не боюсь и что нельзя меня оскорблять. Однако если она продолжит бросаться обвинениями, я могу просто взорваться. Мысль, что этой твари известно, как со мной поступил Лидиан, доводила до белого каления.
Что? Он же действительно отымел тебя до полусмерти, или я не права? Даже удивительно, что ты в состоянии не только стоять, но даже ходить. И конечно, он неплохо поработал над твоими грудями. Хотя с одной из них чуть перестарался, похоже. Голос Хелки стал злобным.
Утробное рычание Сорена перешло в полноценный рык. Насилие было обычной практикой среди гоблинов, особенно старшего поколения, чтобы выразить доминирующее положение, продемонстрировать силу и власть. В моей душе кипела ярость.
Ему нравилось ровно до того момента, пока я не вонзила железо ему в ногу, как недавно в плечо. Я сделала шаг вперед, но, несмотря на показную уверенность, земля так и норовила уйти из-под ног. Не думай об этом. Не вспоминай. Образ Лидиана, глубоко погрузившего когти в мое тело, так и встал перед глазами.
«Почему ты не слушаешь меня? Почему ты никогда не слушаешь?! Он повторял это снова и снова, пока не начинал брызгать пеной, которая собиралась у него на подбородке и капала мне на лицо. Что с тобой не так? Ты что, не понимаешь? Не видишь, что я стараюсь тебя спасти?! Отвечай мне! бормотал он снова и снова, терзая меня и пользуясь моим телом, бредя как сумасшедший. Что произойдет, когда он выпустит из зубов свой хвост?»
Мне просто не нравится, что человек в команде замедляет наше продвижение. Хелка шагнула ко мне и склонилась, чтобы прошептать на ухо: И я знаю, как ты поступила с Алексеем.
Я действовала не размышляя. Красная пелена заволокла глаза, и рука сама метнулась в лицо противнице. По поляне разнеслось эхо пощечины, отражаясь от голых стволов. По щеке Хелки потекла кровь из царапин, которые оставили мои ногти. Время словно замерло, шевелились только раскачивавшиеся на ветру ветви деревьев. Затем гоблинша бросилась на меня. Я уклонилась от одного ее удара, потом от другого. В горле нарастал рык. Топор соперницы мелькал так быстро, что у меня не получалось провести контратаку. Однако я проворно избегала выпадов, пока не улучила момент перехватить древко занесенного оружия, одновременно пиная ее в бедро. Хелка споткнулась, и я тут же завладела топором, крепко сжав его обеими руками. Оружие оказалось тяжелее привычного, и лезвие опасно поблескивало в лучах заходившего солнца.
Но противница не собиралась так легко сдаваться. С ее губ сорвался рык, клыки заострились и начали удлиняться, нос и уши вытянулись, а ногти превратились в когти.
Ты жалкий червяк!
Я тяжело дышала, едва отойдя от предыдущего короткого сражения. Достаточно было заглянуть монстру в глаза, чтобы понять: если я не буду защищаться, он меня убьет. А я не могла этого допустить. Не могла позволить отнять мою силу, как бы мала она ни была. Она принадлежала мне! Если Хелка думала, что в состоянии отобрать ее, то ошибалась. Смертельно ошибалась. Я разорву эту тварь и брошу труп в полноводный поток приграничного Тунда, чтобы она никогда не сумела попасть в Вальхаллу. Буду рубить тело до тех пор, пока нечего будет рубит>ь.
Я бросилась на противницу с яростью, которая придала мне сил, с помощью топора отражая удары когтей, направленные мне в лицо и в сердце. Я танцевала так, как мы сотни раз репетировали с Сореном на тренировочной площадке за время нашего общения. Но никакой спарринг не мог сравниться с настоящим сражением, когда в венах бушует огонь, а по телу разливается мощь и чистое наслаждение, с которым топор вонзается в плоть врага. Меня охватило боевое безумие, перед глазами поплыли черные и красные круги. Она поплатится за свои слова, которые оживили воспоминания, она даже не понимала их смысл.
Холодные сильные руки обхватили меня за талию и вцепились в запястья, пока я изо всех сил рвалась на свободу.
Яннеке! пробился сквозь ярость знакомый голос. Она мертва! Все позади, Яннеке. Она мертва. Она мертва.
До меня начал медленно доходить смысл слов, и я закричала, падая на колени. В теле Хелке было намного больше сил, чем у убитого ранее гоблина, и теперь они со всех сторон обрушились на меня, пытаясь проникнуть под кожу. Тело сопротивлялось, отвергало их, словно инородную болезнь, но они все равно просочились в поры, прожигая себе путь. Я царапала руки ногтями, стараясь избавиться от боли, однако толстый слой мощи поверженного врага постепенно впитался.
Когда все закончилось, я осталась лежать на земле, жадно глотая воздух и медленно вспоминая, что произошло. Мозг, больше не охваченный яростью сражения, постепенно выдавал детали. Тело подо мной было изрублено так, что в нем практически невозможно было опознать Хелку, руки Сорена по-прежнему придерживали меня за запястья. Я поняла, что он прижимает меня к груди.
Все в порядке, шептал он так тихо, что наши спутницы не могли его слышать. Все в порядке. Все закончилось. Она мертва.
Я Я Мне никак не удавалось выдавить из себя связные предложения.
Я знаю. Его дыхание согревало мне щеку и шевелило волосы на виске. Я знаю.
Закрыв глаза, я стала вспоминать. Хелка. Она оскорбила меня. Я дала ей пощечину. Она на меня набросилась. Я ее убила.
Так это действительно происходит, тихо пробормотала Эльвира, будто сама себе.
Ответная тишина была оглушительной.
Несмотря на теплые объятия Сорена, грудь разъедало отчаяние, а на глаза навернулись слезы. Вот только я не могла разрыдаться или начать плакать, хоть сердце и разрывалось пополам. Я должна принять свое положение. Нельзя выказывать слабость.
Это действительно происходило. Это действительно происходило. Я превращалась в убийцу. В монстра, как тот, которого я прикончила. Мертвые глаза поверженной противницы смотрели на меня, и я с трудом отыскала в глубинах души отвращениене к безопасному теперь существу, а к себе самой. Я заставила себя ощутить сочувствие, выдавила злость и крупицу сожаления. Поняла, что если эмоции не выуживать, то сами они не появятся.
Что ж, вероятно, она не была такой уж полезной союзницей, как мне казалось. Эльвира пожала плечами, внимательно смерив взглядом сначала труп Хелки, а затем меня.
Больше она убийство приближенной никак не прокомментировала.
Идем, произнес Сорен. Нужно найти место, чтобы разбить лагерь.
Но мы это уже сделали, возразила Эльвира.
Я имел в видугде-то подальше от мертвого тела. Если только ты не хочешь сражаться с местными падальщиками. Мой хозяин вопросительно приподнял одну бровь.
Я встала, и он поднялся на ноги вслед за мной. Только тогда я вспомнила, что его руки по-прежнему обнимают меня. Я бросила на Сорена подозрительный взгляд, но он, похоже, и сам об этом забыл, потому что немедленно отстранился с редким для него сконфуженным выражением на лице.
Спасибо, тихо прошептала я. Вот только сама не понимала, за что именно благодарила: за то, что отпустил, или за объятия. Уверенности в последнем варианте почему-то не было.
Беседы прервались, пока мы переносили лагерь на другую поляну, и я молча следовала за гоблинами, оставляя позади тело поверженной противницы. Сорен периодически оглядывался на меня через плечо с обеспокоенным видом.
Страх шел рядом со мной, разделяя все мои эмоции, но воспринимал их по-своему. Он боялся меня, как любого хищника. Когда я тянулась погладить жеребца, он каждый раз шарахался в сторону.
Я тебя не обижу, прошептала я. Пожалуйста, не бойся. Обещаю, что не причиню тебе вреда. Может быть, наши узы донесут до него искренность моих слов.
Когда мы наконец разбили лагерь, я обессиленно рухнула на спальный мешок. Было холодно. Когда мы сражались с Хелкой, единственными желаниями были убить ее и защитить свои силы, а единственными эмоциямиярость и жажда крови, поэтому мороза я не замечала. Теперь же, охваченная чувством вины, я тряслась, как осина. Стужа сломала что-то во мне, и я свернулась в клубок, подтянув колени к груди. Сорен посмотрел на меня с места, где он сидел, сжимая в руках куски кролика. Медный запах ударил в нос, и на меня накатила волна дурноты. Я отвернулась. Они монстры, и ты превращаешься в одного из них.
Раздался хруст заиндевелой травы, и Сорен присел рядом со мной на свой спальный мешок. Меня била крупная дрожь, заставляя жалеть об отсутствовавшем одеяле.
Перестань бороться, мягко произнес гоблин. Не надо сопротивляться превращению. Тебе от этого будет лишь тяжелее. Он провел большим пальцем по моей щеке, стирая слезы, которых я даже не замечала.