Стук в дверь прерывает мои откровения. И очень хорошо, а то у Лоры подозрительно увлажнились глаза, вот-воти кинется на шею Сестричка Диана явилась предложить нам ромашкового чаю. Она вкатывает столик с горкой печений и сладостей и, конечно, двумя чайничкамия чувствую слабый аромат мяты, опостылевшего валерианового корня, и, кажется, пустырника. Похоже, индикаторы на браслетах всё-таки отметили повышенный эмоциональный фон, а я-то думала, что спокойна
Небо раскалывается с оглушительным треском. Посуда на столе дребезжит, а парк за окном за несколько мгновений загорается, объятый белёсым сиянием. Даже не дрогнув, леди Диана проверяет, плотно ли закрыты окна, задергивает шторы наглухо и, очевидно, использует что-то ещё, поскольку шум дождя становится едва слышным.
Железная дамочка, восхищённо шепчет ей вслед Лора. А ведь с виду ни за что не подумаешь! Как начнёт охать-ахатьклуша клушей, а посмотри, гром шарахнули ухом не повела! Ох, ты бы видела, как она Хорса утихомиривала, а у того открытый перелом на лапе никак не срастался, никого к себе не подпускал
Она обрывает фразу на половине. С минуту мы сидим, уставившись друг на друга.
Значит, так. Аккуратно ставлю чашку на столик. Хватит. Мне надоело слышать какие-то обрывки и намёки. Вы меня своим деликатным обхождением скорее в гроб загоните, чем здоровье сохраните. Немедленно выкладывай всё, а позитивная это информация или нетэто уж мне решать. Только сперва договори, о чём всё-таки наш сэр доктор с Васютой беседовал, мы же вроде с этого начинали?
Лора коротко выдыхает, как перед прыжком в воду, зажмуривается.
Аркаша меня убьёт. И Персиваль тоже. Открывает глаза. Они мне все уши прожужжали, что волновать тебя нельзя ни в коем случае как будто тебе от неведения легче; наоборот, изведёшься вся. Ладно, слушай, раз напросилась
По словам Персиваля, выходило, что Воину и Обережнице вместе быть нельзя. Ну, никак. То есть, иногда возможно, но лучше, чтоб без последствий, поскольку от этого "вместе" бывают и дети. А вот этонедопустимо, во всяком случаедля Обережницы, потому что природа энергетик абсолютно разная. Воинразрушитель. Обережницасозидательница. Собственно, при контакте взрослых особей ничего катастрофического не происходит, но вот если случится обережнице понести от Воинапоследствия будут фатальными. Ещё во чреве матери ребёнок-маг обладает сформированной матрицей, которая иногда может проявить себя, используя тело матери, как проводник; а Обережницы по природе своейочень хорошие проводники и усилители энергии, такая у них уникальная особенность, хоть аура у самих слабейшая. Мне никогда не отрастить великолепных энергетических крыльев, как у дона Теймура, не удержать нескольких аурнапример, лечебную, регенерирующую и боевую, как у наставника-паладина, это для меня недоступно. Однако язамечательный проводник, и без усилий пропуская через себя практически все виды стихий, поддерживаю жизненный баланс за счёт тех крох, которые оседают. Как кит, процеживающий планктон.
Вот почему Николасу удалось так быстро научить меня собирать рассеянную в немагическом мире Силу; а он-то ещё удивлялся, как споро я обучаюсь
Энергетика Воина другая. Её мощь и напор таковы, что позволяют даже смертельно раненому довести до конца бешеную атаку, мало тоговыйти победителем, хоть от самого останется костяк с лохмотьями мышц. Воин спасёт, заслонит собой, проложит дорогу остальным и скорее всего, оправится от таких страшных ран, после которых не выживают даже паладины.
И вот эта мощь, этот напор сейчас у меня внутри. К тому же, помноженный натрое.
Пока что матрицы воинов в латентном состоянии. Они спят. Им ни к чему себя проявлять при столь крошечных и несовершенных телах, в идеаленужно дождаться, когда тельца не только родятся, но и вырастут, окрепнут, будут готовы к принятию боевых навыков и магических приёмов. Достойной энергетике нужны соответствующие вместилища. Матрицы ждут. Поэтому я в безопасности.
До тех пор, пока рядом не появится кто-то из носителей родной крови и энергетики. Отец, например. Его близость подействует на них, как катализатор. Как разряд тока для замершего сердца, как живительные солнечные лучи для истосковавшегося за зиму ростка. Матрицы начнут просыпаться раньше времени и творить с нежной аурой матери приблизительно то же, что делает одуванчик, проламываясь безобидным ростком, затем стеблем, листьями, корнями сквозь прочный с первого взгляда асфальт Рвать на части. Вот, собственно, и всё.
Воинам Ново-Китежского княжества многожёнство разрешается: не баловства ради, а чтобы не переводились, умножались на земле богатыри, Муромцы. Потому-то у Васютиного отца было две жены. Перваябогатырка, от неё и родился Васюта, что по всем статьям удался и в мать, и в отца. Втораяхрупкая девушка, мать Василисы бабка Янека, умудрившаяся передать и дочке, и будущему внуку часть дара, не своего, а далёкой пра-пра-пра-бабки-обережницы. Вот только Василий, хоть и замечал изумрудные проблески в ауре племянника, особого значения им не придавал, считая, что настоящее призвание хлопцаратное дело, и баловство с оберегами Воину совсем уж ни к чему.
Обережников в Ново-Китеже можно было по пальцам пересчитать, а ведали о них и того меньше, хоть и любили, и ценили, и окружали почётом. Уже давно никто не помнил, отчего дурной приметой считалось, когда Обережница и Воин в одной избе встретятся, а чтобы посвататьсятакого испокон века не водилось. Может, часть забытых вед осела в суевериях, но она работала эта часть, и вроде бы исправно. Поэтому когда к Василисе посватался Неждан, княжеский дружинникродители из обоих семейств поднялись на дыбы. Никто внятно объяснить не мог, почему, твердили только: нельзя, неможно, заветы предков не велят! И волхв, к которому за советом пришли, также сказал: нет им брачного благословения. Так и пришлось жениху умыкнуть невесту, не дожидаясь родительского согласия, а венчальный обряд провели в соседнем граде, где их никто не знал. Когда вернулись с повинными головамиВасилиса на пятом месяце была, куда уж там гневаться
Волхв, как узнал, что молодая на сносяхстал темнее тучи. И подался в леса. Думалипропал, ан нет: вернулся с невиданным прозрачным камнем и строго-настрого наказал Василисе этот камень при себе держать денно и нощно, пока не родит. Глядишьи не случится беды-то А какой бедытолком не сказал, повторил лишь: носить, не снимая! И отчего-то от мужа держаться подалее, хотя как это возможно, молодым-то, да когда жёнка на сносях так и хочется приласкать. Но Снегирьволхв-то, долго о чём-то толковал наедине с Нежданом, после чего молодой муж запечалился, да всё чаще стал один ночевать.
Вскоре княжеская дружина отправилась в поход. Василисе в пустом мужнином дому, новом да необжитом, скучно было оставаться, да и страшно, вот и напросилась ночевать к батюшке с матушками, а те и рады, давно их дети вместе не собирались, прямо как в прежние времена Васюту ведь в поход не взяли, он в ту пору в немилости у князя был, потому и остался. Сидели брат с сестрой в саду, судили-рядилио родителях стареющих, о себе, о том, как нескладно с семьями получается; соскучились друг по другу, никак наговориться не могли. И досиделись. Пока ближе к полуночи не полыхнула голубая призрачная стена, отрезав навсегда от родительского дома и от родины. В эту ночь Игрок украл из чужого мира целый кус, половину селения русичей со всеми, кто оказался на захваченной стороне. Что было потомя знала по рассказам Яна.
А камень обережный Василиса брату отдалакогда тот в Сороковники отправился. Решилаему он нужнее будет. Потому-то и неможилось ей то и дело, и за поясницу хваталась, и сознание теряла, бедная Брат был рядом, в одной избе. Хоть и не отец дитяти, а всё жродная кровь, родная энергетика для малыша-воина, что начинал силы из собственной матери тянуть ох, хоть бы не узнать ему этого вовек, Яну-то Видать, не всегда камень справлялся. А уж предусмотреть, что Василиса его брату отдаст, никто не мог предугадать.
Вот о чём Симеон с Персивалем беседовали. Вот отчего Васюта ко мне так и не решился приблизиться.
Задумавшись, помешиваю чай. Подруга косит с тревогой, ожидая, уж не знаю, чего: истерики, ахов, паники Лишь качаю головой в ответ на вопрошающий взгляд.
Я не боюсь, Лора. Вот когда про кидрика узнала, что он прямо в сердце поселилсяперепугалась, а сейчас Это ж дети, а не бомбы. Чего бояться? Разве, чтобы окружающим случайно не навредили, как Машка и Сонька, когда они в собственного папочку заклятье отрикошетили. И хоть я нынче без-дарная, но вот чувствую, что всё у нас будет хорошо, мы приспособимся. Да и отвожу глаза. Васюта скоро уедет, не век ему тут оставаться; его Любаша ждёт, сын или дочь, да и родители, может, живы
Лорины глаза всё больше округляются.
Решила? отчего-то шёпотом спрашивает. Отпускаешь?
Невесело улыбаюсь.
Правильное слово нашла. Отпускаю. Как сокола на волю.
Разливаю по чашкам остатки травяного чая, прислушиваюсь к мерному шуршанию за окнами. Гроза прошла, остался спорый дождь.
Неужели не любила? зачарованно спрашивает подруга.
Любила. Только как-то странно, если нынче вспоминаю без горя. Бывает такая любовь, как угар, как спасение от страха, как соломинка, за которую в последней надежде хватаешься Когда любишьпрощаешь, а я вот до сих пор не могу забыть, что он за меня стал всё решать. Ло, невольно обращаюсь к ней, как и Аркадий, ты же сама видишь, мы с ним совершенно разные, рано или поздно повздорили бы: он упрямый, я ещё упрямее, и каждый по-своему видит, что должна женщина, а чего не должна. Ну, скажи, ты бы с ним ужилась? Не в гостях, не в команде, а в семье, настоящей?
Ещё бы! выпаливает подруга. И осекается. Нет, Вася, конечно, отличный мужик, просто золото
Задумывается. И долго молчит.
Мы с ним четырежды в квесты ходили, говорит, наконец. Как товарищу, как воину ему ж цены нет. Но вот было дело, однажды он наш отряд как зажал, так из резерва и не выпустил, хотя надо было бы. Женщин, видите ли, берёг это нас, амазонок-то! Чёрт знает что, девки его потом чуть не поубивали. Нет, я понимаю, другой мир, но у них же там тоже богатырки есть!
Я вдруг фыркаю.
А ты сказки наши помнишь? Что Царь-Девица, что Василиса Микулишнаникто с дружинами не ездил, всеодиночки! Видать, тоже в резервах насиделись
И снова умолкаем.
Наливаливеселились, подсчиталипрослезились, бормочет Лора. Кажись, понимаю Я как-то его с этой стороны, как мужане представляла, у нас с ним другие отношения были, чисто товарищеские. Столько он для меня сделал, и научил многому, и прижиться в этом мире помог А ведь ондруг, Ваня, самый большой, самый надёжный, а поди ж ты
Друг, эхом отзываюсь, и чувствую, как теплеет на сердце. Вот друзьями и останемся. Ни о чём не жалею, Ло, но и менять ничего не хочу. Нет у нас совместного будущего и с самого начала не было. А вот памятьна всю оставшуюся жизнь. Лора, ты же у нас всё знаешь, скажи: кто ему о детях сказал? Как он отреагировал?
Она отводит глаза. У меня ёкает сердце.
Не знаю, стоит ли А, всё равно тебе доложат рано или поздно. Да понимаю я, что не со зла это Вася брякнул, а взревновал, но всё равноосадочек-то остался
Ло! Да не тяни, говори уж!
Чёрт, неловко, будто сплетни какие-то собираю. Не могу я тебе такого не сказать, хотя бы потому, что это знать надо, чтобы точно ни о чём не жалеть
Подруга залпом допивает холодный чай.
Это уже на обратном пути было, когда из пещер ехали. Мы с Аркашкой в хвосте, тряслись, в обозе, он же ногу повредил Хорошо, что Кайсар, нас снаряжая, выделил две повозки на случай, если раненых увозить. Пригодились телеги-то. На однойтрое русичей, на второй мы с Аркадием и Хорсом, ты же знаешь моего дурака, собаку не оставит, надо будетсам раны зализывать начнёт. А за ним пригляд нужен, вот я и трясусь в повозке, а вовсе не из-за того, что меня в последней драке малость к скале приложило. Ой, Вань, меня ведь тогда сам твой дон перехватил Ну, не сам, конечно, а этак ручкой взмахнули прямо между мной и скалой голем выскочил, из снега, что под ногами, я в этого страхолюда и врезалась, насквозь прошла, в стену только слегка вписалась, не размазало меня
Считаю мысленно до десяти и набираюсь терпения. С Лориной манерой вывалить сперва кучу предварительной информации, а затем в двух словахосновнуюя уже знакома.
в общем, плетёмся позади всех. Вот и вижу я, что эта парочкаВася и твой Магаотстали, и даже нас вперёд пропустили. И Майкл, гляжу, притормозил на всякий случай, миротворец наш, вроде бы и не с ними, а на меня лишний раз подъехал глянуть, но я-то понимаюу него ушки на макушке, прислушивается, о чём там эти двое базарят. Вдруг разнимать придётся? И я, конечно, с ним за компанию уши локаторами держу. Помнишь, я рассказывала, как они отношения выясняли? Должно, оба тот момент вспомнили, с него и начали. Мага твой говорит, не глядя: "Бой давно закончился. Давай всё обсудим, как и собирались". А Вася тоже головы не поворачивает, отвечает только, тяжело так, веско, как припечатывает: "Не о чем говорить. У вас дети. Негоже этосемью рушить. Раз она согласилась с тобой бытьлюб ты ей до сих пор, и я меж вас встревать не стану". Опять, значит, всё решил за всех. И молчат оба. Едут и молчат.
Лора сама умолкает, пригорюнившись, по-бабьи подпирает подбородок ладонью.
Васюта уж Чёрта своего вперёд послал, решил, наверное, что больше разговаривать не о чем, а Мага ему в спину тоже так веско: "Она беременна".
И что?
А ничего. Лора со злостью стучит по хрупкому столу, и чашки вновь дребезжат, как после удара грома. Тот только на миг Чёрта приостановили через плечо бросил: "Когда же вы успели?" И вперёд рванул, туча тучей. Наш сэр от таких слов аж побледнели за ним. Ух, как он ему выговаривал Как уж он там ему мозги вправлялне знаю, но искры от него самого летели, когда вернулся, будь здоров. Короче, вот к чему я вела. Можешь не верить, твоё дело, я пойму.
Пытаюсь поставить чашку на блюдце и почему-то никак не могу разжать пальцы. Особенно непослушны приращенные недавно безымянный и мизинец.
Да нет, нормальная мужская реакция, говорю, наконец, медленно. Заревновал. И прикрываю глаза. Вот, значит, как
Я не знаю, кто и как сообщил о моей беременности Маге. Но всё это время он вёл себя так, будто
страшно гордился и этими будущими детьми, и собой. И мною. Вот.
Ненормальная, Вань, отчаянно мотает головой подруга. Я вот всю жизнь думала, и буду думать: если любишьверишь! Почему твой наречённый от радости чуть не трёхнулся, когда последние слова услышал? Это ж прямым текстом ему сообщили: детитвои! Казалось бы, на кой они ему, чужие?
Не надо, Ло, говорю устало. У каждого бывают моменты, за которые потом бывает стыдно. Тут, наверное, такой случай. Давай не будем это обсуждать.
Да и что он мог подумать, если я действительно согласилась за Магу выйти?
Ой, Вань, не нравишься ты мне со своим всепрощением. Лучше бы ты обиделась или разревелась, честное слово, так правильнее было бы. Неожиданно Лора подавляет зевок и яростно трёт глаза. Что-то меня развозит на ровном месте, не пойму, отчего
У меня тоже сводит челюсти.
Что ж тут непонятного, сама от этого чайку полдня в прострации. Ты и впрямь думала, что нам до утра дали бы наговориться? С их подвинутостью на режиме
Глаза у меня закрываются сами.
Вот чёрт, язык у подруги заплетается. И ведь не пор ругаешься с этими доброхотами Смирившись, шебуршится на кушетке, должно быть, обкладываясь подушками, закутываясь в плед. Вань, прости, я всё-таки стерва, не надо было мне рассказывать
Даже засыпая, она не в силах помолчать.
Надо, мычу через силу. Мне надо всё знать. Лора, а Мага что же? Ты говорила, он что? Спишь?
Ммм угу Она словно встряхивается. Ос остолбенел просто. А потом ой, что же потом А, усмехнулся
Она умолкает, вроде бы уже задремав, но вдруг подаёт голос.
Повязку с глаза снял, говорит отчётливо. И выкинул. И так засияллучшей своей улыбкой, чесслово, я никогда его не видела таким счастли
Кто из нас отключился раньшея так и не поняла.
* * *
Звук хлопка заставляет меня вздрогнуть и очнуться. С трудом приподняв голову, озираюсь в поисках источника шума.
Спи, мой суженый задёргивает шторы, силуэт его чётко просматривается на фоне рассветных лучей. Это Аркадий за Лорой приходил. Они уже ушли, а тебе-то зачем вскакивать?