«Тройная» вылазка, конечно, могла не дать эффекта. Времени для реагирования у потенциального противника оставалось немного. Зато и вероятность заподозрить подвох тоже была невелика. Гораздо больше Слона настораживало то, чему Пусик оказался свидетелем накануне. Услышанный голос не мог быть пьяным бредом, поскольку тем вечером они были трезвы как стеклышко. Гильярдо не мог это подстроить, поскольку рейд по дому не был запланирован заранее. Осмотр комнаты, а в дальнейшем и простукивание стен и полов не дали результата: внутри никто не прятался, скрытых ниш, где мог бы укрыться злоумышленник, в помещении не было. Темный не хотел верить в сверхъестественное вмешательство, но найти разумного объяснения голосам не смог.
Днем он проверил готовность повозок и встретился с Паладином, который под личиной амулета неузнаваемости устроился в том же «Полуночном приюте». Повозки были готовы и ждали своих ездоков. Первую, как и было запланировано, Чиро подогнал к заднему крыльцу дома графа. Тот, под прикрытием Пусика, устроился внутри. Шторы опустились. До постоялого двора добрались быстро, и никаких преград по пути ожидаемо не встретилось. Нанимателя спрятали в комнате Ансельмо. Далее каждому из одинаково одетых в темные накидки и длиннополые шляпы возниц предстояло ехать своим маршрутом. Аквилеро, который по части легкого оружия был лучшим бойцом, настоял на маршруте, сообщенном Арселии, поскольку считал ее самой вероятной злодейкой. Слон и Сельмо разделили «женщин» жребием: Сельмо поехал к месту, названному Изабелле, Чиро последовал дорогой, известной Марии Кортес. Темный гнал, как мог. Он благополучно добрался до конечной точки своего пути. Выхватил факел из рук поджидающего слуги и рванул на самый верх, к башне, где в окне должен был дать знак своим напарникам. В таком же окне через пару кварталов светился факел Пусика. В башне дома, куда должен был доехать Паладин, было темно.
Велев слуге стоять с горящим факелом, Темный рванул вниз. Он вскочил на приготовленную на такой случай лошадь и галопом помчался в сторону улиц, по которым пролегал путь Ансельмо. Дорога была перегорожена телегой. Светлый сражался с тремя противниками. Откуда-то сверху послышался свист. Нападающие рванули в стороны, как мыши от кота, и с крыши в повозку вонзилась горящая стрела. Следом полетели еще две, и темный силуэт стрелка исчез с крыши. Повозка полыхнула. Лошади испуганно заржали. Чиро едва сумел удержать животное под собой, а повозка рванулась, снося стоящую на пути преграду. Обезумевший от огня конь мчался вперед. Ему навстречу, с факелом в руке, скакал всадник. Аквилеро, понял Темный и спешился, чтобы помочь Паладину. Тот сползал по стене на мостовую. Беглый осмотр показал две раны: на бедре и левой руке, и два трупа неподалеку. Вдалеке догорала остановленная Пусиком повозкаон освобождал коня от упряжи.
В целом, операция закончилась успешно. Виновницу вычислили, все остались живы, ущерб минимальный. Гильярдо в отсутствие телохранителей отделался ошпаренной ляжкой, на которую пролил тарелку горячего супа. Всё, вроде, было нормально. Но Чиро не оставляло чувство какой-то неправильности происходящего. И что именно было неправильно, он никак уловить не мог.
Через день, после того как Ансельмо благополучно вывез из монастыря невзрачную металлическую «вазочку», на деле являвшуюся Чашей Грааля (и драгоценности с кубка, которые Джетта планировала при случае сбыть), магистр передал от него сообщение. На листке бумаги качественной выделки аккуратным, убористым почерком сообщалось, что отправитель стал жертвой нападения бандитов, из-за чего некоторое время будет ограничен в передвижении. Количество пострадавших бандитов в записке не указывалось, но, зная «жертву», Темная полагала, что как минимум парой жизней они за нанесенные раны заплатили. Напоследок Каталине рекомендовалось вести себя благоразумно и осмотрительно. Нет, в молитвах нужно знать меру, решила Джетта. Она, конечно, не хотела, чтобы Ансельмо возвращался в монастырь. Но не такой же ценой.
Причина настойчивого желания напарника не оставлять Темную в монастыре без присмотра стала очевидна практически сразу. Слова о благоразумности и осмотрительности Алейо трактовал в свою пользу и сказал, что теперь будет неотступно сопровождать гостью, оставшуюся без попечителя. На магистра не действовали ни слова о том, что за монастырскими стенами она в полной безопасности, ни намеки на то, что никто на него подобных обязанностей не возлагал. На возражения он ответил, что именно это дель Пьёро и имел в виду. Слышал бы его сейчас Паладин, с кровати бы рухнул. Или где он там сейчас врачует свои «ограничения в передвижении»? Впрочем, учитывая, что бандеровцы без зазрения совести присвоили подвиги, посвященные чужому Богу, от них вообще можно ожидать чего угодно.
К вечеру Джетта неожиданно поймала себя на том, что Алейо ей нравится. Очень. Позорно сбежав в свою комнатку, Темная попыталась привести свои чувства в порядок. Магия была тут не причем, во всяком случае, признаков приближающейся головной боли не было. То ли помогал порошок Паладина, то ли магистр ею не злоупотреблял. Методы охмурения были подвергнуты бесстрастному анализу профессионала. Эмоции слегка улеглись, подчиняясь доводам рассудка.
Ночью следовало прогуляться к дракону, чтобы узнать, как успехи, но, увы, сделать это не удалось. Проснулась Джетта только следующим утром, необычно бодрая и отдохнувшая. Только тогда она сообразила, что позволила себе за ужином несколько глоточков вина. Курица безмозглая! Из запудренного магистром мозга совершенно выветрилось, что в бочку, откуда монахи черпали вино, был вылит чан самого надежного в Империи снотворного.
Стоило «Каталине» появиться на завтраке, как рядом оказался Алейо. С трудом возвращенное самообладание взвыло в ужасе: Темная осознала, что мысленно называет магистра по имени. Это уже ни в какие рамки не шло! Рановато она отказалась от молитв. Может, не так всё было и плохо. Так она подумала к обеду, вновь поймав себя на том, что тонет в обаянии монаха. Спасало только то, что он безостановочно расписывал соблазнительные для Каталины перспективы жизни в монастыре. У Джетты они вызывали безрадостные воспоминания приютского детства, что слегка отрезвляло. Но только слегка. И это пугало. Следовало срочно переключить внимание. После трапезы она настояла на походе к дракону. Гешшар пялился на нее бессмысленными глазами абсолютно тупой скотины. Если бы не подлый шлепок хвостом по попе, пока магистр отвлекся, Джетта бы усомнилась в том, что проблему зелья для ящеров удалось решить.
Потом Каталина в ее лице выпросила воздушную прогулку. Белоснежный дракон безупречно слушался возницу, в роли которого выступал магистр. И вообще вел себя образцово. Джетта решила, что потом ему всё припомнит. Хотя к самому полету у нее претензий не было. Полет был восхитительным. На ужине Темная делала вид, будто пьет старательно подливаемое магистром вино. Это было непросто, учитывая, что выливать его было практически некуда. Полы были чистыми, свободных емкостей по близости не было. Пришлось неловко смахнуть локтем бокал, чтобы возле ног образовалось красное пятно. В процессе ужина пятно стало странным образом разрастаться, но вряд ли кто-то мог обратить на это внимание. А после ужина Алейо проводил соседку по столу до комнаты. И поцеловал. Что сказать? Это был поцелуй знатока. Разве можно было его сравнить с лобызаниями юного Сельмо? Джетта с невероятным трудом заставила себя остановиться и не перейти к более решительным действиям. Эй, там! Ау-у! Ты не Джетта, тыдевственница Каталина, отчаянно напоминала она себе. Алейо тоже слегка забылся. Или увлекся. Или сделал вид, что. Вырвавшись из объятий и закрывшись в комнате, Темная осознала, что завтра голова снова будет раскалываться: желанием «накачал» ее менталист. Не исключено, что своим. Не исключено, что нечаянно. Но всё равно было противно.
Ночью состоялся визит к дракону. Гешшар был сыт, доволен и слегка пьян. Или ей показалось со злости на весь мужской род? Ящер убедил наемницу, что всё идет по плану. Даже с опережением оного. Благодаря мощной Линии Силы восстановление его сородичей шло значительно быстрее, чем ожидалось. Сообщники оговорили детали операции по освобождению. Осталось дождаться последнее действующее лицо. Точнее, морду.
Утро выдалось гадким. Недовольный дель Пьёро, комнату с которым Пусик делил в "Полуночном приюте", стал невыносим. Причиной, как полагал Дамиан, были не раны. Напарник переживал за оставшуюся в монастыре Джетту. Нет, прямо он это не говорил, но догадаться было несложно. Беспомощность влияла на него плохо, и своей едкостью он разве что пол не прожигал. Дамиан целиком и полностью разделял опасения напарника. Но терпеть дурное настроение не желал.
Раненного привезли на постоялый двор. В тот самый номер, где их дожидался Гильярдо. Хозяин заведения послал за лекарем. Тот прибыл практически сразу, и по оброненным фразам было понятно, что здесь он привычный гость. Пока обрабатывали раны, граф тихо сидел в темном углу, стараясь не привлекать внимания. Но стоило постороннему выйти, разразился такой тирадой нелестных эпитетов в адрес дочери, что Дамиан стал опасаться за свои ушиони то сворачивались в трубочки, то норовили отвалиться. Сеньор Мигель грозился немедленно отправить ее в девичий монастырь, выдать замуж и продать невольницей в степь. Причем, всё это одновременно. Чиро с Пусиком с трудом смогли заставить его успокоиться и выслушать. То, что им удалось обнаружить информатора, лишь половина дела. Для того чтобы решить проблему, необходимо найти второе звено в цепочкечеловека, которому Изабелла передавала сведения. Подумав, сеньор Мигель согласился временно отложить экзекуцию, и на этом этапе его попросили обождать в общей зале. На постоялом дворе была приличная охрана, так что за жизнь подопечного можно было не беспокоиться. А если он еще что-нибудь на себя выльет, так это не смертельно.
В комнате же началось самое веселье.
Злоумышленники ни в коем случае не должны были понять, что маршрутов было больше одного. Следовательно, нельзя было показывать, что в деле участвовал посторонний. По версии, которую собирались изложить домочадцам, у Гильярдо было запланировано две встречи. Он ошпарился во время первой, которая проходила на постоялом дворе. Дамиан поехал предупредить, что на вторую граф не приедет, но на него напали неизвестные бандиты. Теперь раненный телохранитель передвигается с огромным трудом и вынужден остаться в «Полуночном приюте» под присмотром лекаря. Дамиан пытался переложить эту миссию на Чиро. Но в процессе оказания первой помощи тот умудрился потерять шляпу и засветить лысину. Вряд ли такая выдающаяся примета ускользнула от бандитов. Поэтому играть роль «раненого» всё же выпало Пусику. Размещение в «Полуночном приюте» имело свои плюсы. В первую очередь, давало свободу передвижения. План был замечательный. И у него был только один противникдель Пьёро. Он категорически не желал оставаться, хотя рана на ноге оказалась серьезной, и лекарь настаивал на жестком постельном режиме. Хотя бы первые несколько дней.
Сельмо, скорее всего, нас вели после схватки, и теперь в зале торчат соглядатаи, объяснял ему Слон.
Меня они всё равно не знают, возражал Паладин.
Зато раны им могут показаться смутно знакомыми, не находишь? С такими заметными ранениями уехать по-тихому у тебя не получится. Ноге необходимо обеспечить покой. Руке, по возможности, тоже.
Подумаешь, фыркал дель Пьёро. Будто я на клинок в первый раз напарываюсь. Сяду на коня, до монастыря вытерплю.
Вытерпишь, соглашался Дамиан. Но после этого бессмысленного подвига окажешься привязанным к постели уже не два-три дня, а на две-три недели. Как ты думаешь, Джетта будет рада, если ее план полетит дракону под хвост?
Совместными усилиями упрямца убедили. И Дамиану второй день приходилось терпеть его несносный характер. К счастью, большую часть времени Пусик проводил на улице. Его способности к перевоплощению существенно уступали талантам Золотой Ручки, но он тоже кое-что умел. Он выбрал роль старьевщика. Неприметный, грязный оборванец с тележкой, закутанный, по случаю холодов в сто одежек с чужого плеча, не привлекал внимания. Таких сомнительных личностей по улицам ходило множество. С некоторыми из них Дамиану пришлось познакомиться: старожилы были недовольны появлением конкурента. Но пара ударов в челюсть, вывихнутое плечо и отбитый копчик вынудили их смириться с нынешним положением дел.
Сейчас Аквилеро собирался на «патрулирование», а Сельмо недовольно морщил нос по поводу амбре, что распространяла одежда побирушки. В дверь постучали. Посыльный передал от Гильярдо записку, в которой говорилось, что ему удалось договориться с магом. Тот зайдет после обеда осмотреть рану и по возможности ускорить заживление. Дель Пьёро заметно повеселел, и дальше сборы прошли практически в дружеской обстановке.
Вчерашний день завершился неудачейсеньорита Гильярдо так и не показала носа из дому. Ей-то хорошо было в тепле, а Дамиан задубел даже несмотря на «сто одежек». Самым сложным, как оказалось, было не столько войти в образ, сколько не примелькаться местным обитателям. Аквилеро ныкался по подворотням, менял порядок своих "нарядов", головные уборы и модуляции противного голоса. Разбирая тележку после дня практики, новоявленный старьевщик обнаружил, что работка-то непыльная и даже доходная. Кое-что он сразу продал владельцу постоялого дома, выручив небольшие, но деньги. Кое-что пошло на «обновки». Кое-что отправилось на свалку. Однако посвящать себя открывшейся карьере Дамиан не собирался и очень надеялся, что сегодня ему повезет больше.
И действительно, повезло.
Он как раз собирался перекусить в укромном уголке, когда мимо промчалась счастливая Изабелла. Дамиан выругался по поводу скорости, которая совершенно не подходила его роли, но направился следом. Хвала Пресветлому, вскоре сеньорита Гильярдо сменила темп на спокойный, как и положено приличной девушке. Как назло, горожане вдруг решили осчастливить старьевщика барахлом, и он чуть было не упустил момент, когда девушка проскользнула в дверку самого обычного дома, какие нависали над улицей каменными стенами. Краем глаза ему даже удалось зацепить того, к кому она бросилась на шею. Это было несколько неожиданно. Хотя вполне логично. Если вдуматься. А если вдуматься хорошо, то и некоторые другие странности в истории вставали на свои места. Теперь можно с чистой совестью выбираться из этих вонючих тряпок, отмываться, заматываться повязками и с видом раненного, но непобежденного героя возвращаться в дом нанимателя.
Эй, ты! Поди сюда, окликнули Дамиана, и он, опустив голову ниже, побрел забирать у дородной горожанки потрепанного вида башмаки. Аквилеро поймал себя на мысли, что если поторговаться, их можно продать местному сообществу побирушек по неплохой цене. Мысли, совсем неподобающей благородному сеньору.
Джетта проснулась со знакомой головной болью. Словно в ее череп всунули огромную крысу, которая никак не могла найти себе место и теперь упорно пыталась прогрызть выход наружу. Через лоб. Между глаз. Глупая тварь! Там же самая твердая кость, ругала ее Темная. Крыса не слушала и продолжала свое занятие. Переставала, только когда рядом оказывался Алейо. Тогда она начинала вертеться, пытаясь устроиться поудобнее. То сворачивалась клубком, то тыкалась носом в темечко или затылок. Будто принюхиваясь: а не лучше ли погрызть здесь? Саму Джетту в присутствии менталиста словно окутывало облако спокойствия и радости. Видимо, она слишком поспешно сбежала после поцелуя, и маг посчитал, что напугал ее своим напором. Теперь он, похоже, пытался снять последствия своих необдуманных действий, чем вызывал еще большую панику.
Вчера закончился волшебный порошок Ансельмо. Сам он тоже не появлялся. Кто бы мог подумать, что она будет так жаждать его возвращения, будучи в здравом уме и твердой памяти? Про здравый ум, пожалуй, она преувеличила. Крыса внутри зашевелилась и, примериваясь, сделала пару контрольных надгрызов.
Сегодня Джетта вновь пряталась от мага в небольшом помещении для покаяний. Оказалось, в монастыре есть и другие женщины. Одна из них, изрядно беременная, сидела на коленях рядом и истово, с надрывом молилась. Завершив общение с Пресветлым, она повернулась к соседке. На худощавом лице местной обитательницы лежала печать бескомпромиссности. По позвоночнику Темной пробежала стайка знакомых мурашек. Даже крыса затаилась, не ожидая ничего хорошего.