Я бы, конечно, не встрял Джеймсон.
Только запомни, отмахнулась она от слов друга, помогать тебе никто не будет. Если попробуешь приплести нас, будем говорить, что ты спятил, а мы знать не знаем, о чём ты.
Будешь сам по себе, дружок. Помогать тебе никто не будет. Будем говорить, что ты спятил.
Если мне память не изменяет, Мэллори это сказала две секунды назад.
Пойми, мы и так через многое прошли. Слушай, Расс, можешь ещё пару дней подумать, прежде чем что-то предпринимать?
Несколько дней? Могу, конечно, вот только что может успеть произойти за это время?
Думаю, да.
По крайней мере, не прикручивай нас. Знаешь, что может сделать с Надей её мамаша, если узнает, что та по ночам на улицу выходит?
Ну, это будет не самая большая проблема.
Сказал же, что ничего говорить не буду. Пока.
Значит, это дело уладили.
Мэллори завела двигатель и принялась менять радиостанции, пока не наткнулась на какую-то старую песню «Нирваны», что-то о мулатке, альбиносе и комаре15. Смысл текста песни ускользал от меня, но знакомая мелодия успокаивала, возвращала в привычный спокойный мир.
Ещё помигав сигналами и убедившись, что на дороге никого не было, Мэллори вырулила на дорогу. Пока мы не отъехали далеко, я заявил:
Надеюсь, никто возражать не будет, но мне на сегодня хватит. У меня башка разболелась, так что я домой.
А покушать? Джеймсон будто был разочарован. Я тут проголодаться успел.
Значит, в следующий раз, наши с Мэллори глаза встретились в зеркале заднего вида. Тебя устроит, Расс?
Конечно, если честно, мысль о том, что в нашем «свидании» примет участие Джеймсон, нисколько не радовала. Как скажешь, Мэллори.
Первым мы сплавили Джеймсона. Оказывается, проживал он в большущем доме в богатом квартале Эджвуда. Хотя тут ничего удивительного. Никем другим, кроме как богатеньким парнем, я его и не представлял. Мы проехали по кругу под навесом, какие есть перед крутыми отелями. По сторонам высились колонны, чуть слева от огромной двери стояла статуя льва.
Приехали, с наигранной радостью сказала Мэллори. Ещё одна прекрасная суббота подходит к концу.
Джеймсон положил руку на ручку двери, но выходить ему явно не хотелось.
Спасибо, что подбросила, Мэллори. Когда я получу права, могу прокатить на дядином Корветте16,он потянулся было к ней, словно собираясь поцеловать, но она на его порыв не ответила.
Очень надеюсь, сказала она и повернулась ко мне. Расс, может, переберёшься вперёд?
Я вылез из машины, Джеймсон был вынужден сделать то же самое. Он встал на крыльце и помахал нам. Я глянул назад и сказал:
Думал, он так и не свалит.
Она засмеялась, отчего мир стал не таким неприятным местом.
Он не такой уж и плохой. Просто слегка не уверен в себе, вот и ведёт себя, словно круче всех, но так он неплохой человек.
Не нравятся мне неуверенные, ведущие себя, будто они круче всех.
Из нас всех он истинный гений. Мы с Надей идём по ускоренной программе, причём хорошо, но Джеймсон обгоняет нас обеих. И него IQ примерно 186. Хотя признаю, что тесты IQвещь ненадёжная.
Ну да.
И всё равно он легко преуспевает в учёбе.
Ага. Я вижу, я постучал пальцами по приборной панели. Но порой он ведёт себя, как капризный ребёнок.
Она улыбнулась, но возражать не стала. Какое-то время мы молчали. Мэллори вела машину, а я вновь стал чувствовать электричество. Я видел, как ток шёл от аккумулятора к радио. Кстати, автомобильный аккумулятор и идущий от него ток чувствовались иначе, нежели в больнице, иначе, нежели в проводах, висящих на улице, по которой мы ехали. В целом, ощущения были странные, словно научился видеть в темноте. Я удивился, сколько же электрического вокруг нас, а мы ведь и внимания не обращаем.
Мэллори выключила радио, глаза мои сразу открылись.
О чём задумался, Расс? мягко спросила она. Просто у тебя было странное выражение лица.
Я концентрировался, объяснил я. На электричестве. Я могу чувствовать. Ещё тогда в больнице. Я чувствую, как оно идёт вокруг меня. Если закрыть глаза и успокоиться, оно как будто говорит со мной. Я знаю его направление и силу тока. Ты, наверное, понимаешь, о чём я. У вас же также?
Нет, покачала она головой.
Но вы ведь чувствуете его? я указал на столбы с проводами по краям дороги. Оно звучит, словно музыка, я постучал по приборной панели. Например, я могу чувствовать, как оно идёт к радио. Так круто.
Так именно это ты сейчас и чувствовал?
Ну да. Как-то так.
Хмм она крепко задумалась. Тот свет влияет на всех по-разному, как показал наш опыт. Возможно, той ночью, ты тоже научился чему-то такому, что нам не подвластно, так что наша теория подтверждается.
Тогда ночью те огни собрались вокруг меня, тогда
А ну погоди! уже второй раз за вечер Мэллори внезапно повела машину на обочину. В этот раз хоть не так резко. Хочешь сказать, что те штуки были вокруг тебя? Ты стоял в самом центре спирали из тех фрагментов?
К тому моменту, как я туда добрался, почти все уже упали. Но пока я был в центре, упали ещё, так что да.
И тебя не обожгло?
Нет. Камешки сияли, но горячими не были.
Хм, она вывернула руль налево и повела к моему дому. Интересно, что это может значить?
Понятия не имею.
Так и поехали дальше. Я обратил внимание, что солнце уже почти село за то время, что мы были в больнице. Фары освещали дорогу перед нами, я мог чувствовать, как ток шёл от аккумулятора к ним, заставляя их работать. Да как я жизнь прожил, даже не замечая этого?
Наконец, Мэллори подкатила к подъездной дорожке нашего дома. Казалось, что с момента нашей встречи прошли сутки, хотя часы со мной были не согласны.
Ну, на этом всё, сказала она.
Я отстегнул ремень безопасности, а затем протянул правую руку.
Спасибо за хороший вечер.
Да без проблем.
Я приблизил свою руку.
Мэллори, возьми меня за руку.
Зачем?
Есть такая традиция. Руки пожимать. Не слышала о таком? Дай покажу.
Слегка ошалевшая, она протянула свою руку. Я накрыл её ладонь своей и сфокусировался на прикосновении. Мы были разными людьми, объединёнными прикосновением кожи и энергией. Особенно энергией. Сила от меня пошла к месту соединения нашей кожи. Судя по её лицу, она тоже это почувствовала.
Ого, прошептала она, наклонившись ко мне, глаза её так и светились от любопытства.
А потом я почувствовал, что дело сделано. Внезапно я отпустил её руку, повисшую без опоры.
Ещё раз спасибо. Увидимся в школе.
Когда я был на полпути к двери, она опустила стекло.
Расс?
Чего?
Она помахала мне рукой.
Шрам на пальце исчез.
Глава 21
Позднее тем же вечером, когда я уже собирался идти спать, я вдруг задумался, а смог бы я вылечить Горди? Я встал с кровати, включил ночник и протёр глаза. Если бы Мэллори с Джеймсоном не спешили так быстро покинуть больницу, возможно, что эта мысль пришла бы, когда я ещё был там. Сейчас времени уже за полночь, так что не было и речи о том, чтобы идти туда. Ради успокоения совести я поискал телефон Госпиталя милосердия и позвонил на стойку регистрации, чтобы узнать, как у него дела.
Женщина на другом конце попросила повторить фамилию по буквам.
Кажется, ХОФШТЕТТЕР, постарался припомнить я. Имя Гордон. Его доставили в реанимацию этим вечером.
Я старался говорить потише, памятуя о том, что за стеной спит Фрэнк. Нет ничего хуже, чем неспящий после отбоя гиперактивный десятилетний ребёнок.
В трубке раздалось клацанье клавиатуры, потом моя собеседница заговорила:
Прошу прощения, но у нас нет пациентов с таким именем.
Это значит, что его уже выпустили?
Прошу прощения, сэр, но я не могу предоставить такую информацию. Правила больницы, голос её казался немного сочувственным.
Трубку я положил в приподнятом настроении. В лучшем случае Горди стало лучше, и его отпустили. Обычно в больнице не держат дольше необходимого. Когда я видел его в последний раз, старикан держался весьма неплохо. Особенно с учётом того, что его ударило током. Мысль о Горди породила в мозгу смутное чувство. Когда она полностью оформилась, я себе ладонью о лицо чуть голову не пробил. В кармане моих джинсов до сих пор лежал свёрток от Горди! По крайней мере, мне так думалось. Лишь бы она не вывалилась где-нибудь по дороге.
Я встал и подошёл к сваленной в кучу одежде, потянулся к карману. Я облегчённо выдохнув, нащупал свёрток.
Вернулся на кровать и сел, скрестив ноги, снял резинку и развернул бумагу. Внутри оказался серебряный медальон. Размером примерно с пряжку от ремня, в форме восьмиугольника, с каким-то камешком по центру. Я поднёс находку к свету и обратил внимание, что камешек был скорее стекляшкой, нежели драгоценным камнем, старой стекляшкой, с трещинками. Вокруг неё расходился орнамент в виде спирали. Такая же, как та спираль на поле.
Я отложил медальон и обратился к бумаге, в которую он был завёрнут. Она казалась пустой, виднелись лишь отметины от орнамента. Простая обёртка? Да нет, вон, какие-то цифры и символы, настолько нечёткие, что я их едва разглядел. Пока стоит отложить в сторону.
Я завернул медальон в ту же бумагу и положил его под клавиатуру. Пусть пока побудет тут, а завтра на свежую голову будем разбираться.
Я выключил свет и залез обратно под одеяло, радуясь тому, что сегодня, а точнее уже вчера была суббота, а значит до школы ещё один день. Да, неделька выдалась та ещё, так что хотелось немного передохнуть от неприятных мыслей. Надеюсь, что всё со временем устаканится, и жизнь вернётся в привычную колею.
Обычно воскресенье было временем домашки и отдыха, но появление Фрэнка обычно ставило всё с ног на уши, о чём мне немилосердно напомнили уже утром.
Мы едем в магазин комиксов! восклицал он, прыгая по кухне.
Времени уже почти полдень, на ногах он уже чёрте сколько, а вот мне поспать с утра не получилось. Почти два часа он приставал к маме с просьбами дать ему меня разбудить, она же не сдавалась, говоря, что я могу ещё поспать. Надо будет сказать ей спасибо.
Комиксы, комиксы, комиксы, комиксы! Фрэнк продолжал носиться, словно наскипидаренный Тигра17.
Я зачерпнул ложкой Lucky Charms18 и направил их в рот, удивляясь такой его реакции. Школьный психолог, вроде, не нашла у него синдром дефицита внимания, но меня это как-то не убедило.
Пока мы никуда не собираемся, сказал я ему, так что примерно на часок придётся тебе найти какое-нибудь занятие.
Ну почему часок? захныкал он. Почему нельзя поехать, когда ты позавтракаешь?
Прости, Фрэнк, но я никуда не пойду, пока не приму душ.
Примерно час спустя папа выдал нам по двадцать долларов и высадил нас у торгового центра.
Кое-что для моих ребят, сказал он, церемонно доставая из бумажника две помятые купюры.
Я едва не отказался от денег. В моём возрасте это уже малость стыдно, но потом я подумал: «Эй, это же халявная двадцатка!» Да и папа выглядел при этом довольно весело, так что мне не хотелось обижать его.
Спасибо, пап, сказал я, запихивая купюру в карман.
Пожалуйста, сынок.
На парковке было как всегда людно. Одни машины то и дело катили взад-вперёд, пропуская другие машины. Папа говорил, что сделана она была не лучшим образом, так что даже разметка местами была кривой. Именно по этой причине он оставил нас почти у самого входа в торговый центр. Если честно, мне и самому так больше понравилось. На парковке можно было в любой момент наткнуться на одноклассников, а мне не хотелось бы, чтобы они видели, как десятиклассника подвозит отец. Идти тоже был не лучший вариант, но всё равно так было бы лучше.
Перед нами по тротуару бегало трое ребятишек, примерно того же возраста, что и Фрэнк, пытаясь вытолкнуть друг друга на ту часть парковки, по которой ехали автомобили. По сравнению с ними Фрэнки выглядел прямо-таки титаном логики. Я уже собирался было сказать это вслух, когда он опередил меня:
Расс, могу я задать вопрос?
Кажется, ты уже это сделал.
Почему папа не любит меня? продолжил он, не обращая внимания на моё остроумие.
Чего? Кто тебе это сказал?
Фрэнк повесил голову, его нижняя губа заметно задрожала. Боже, он же сейчас заплачет. Трудно поверить, что всего десять минут назад он из кожи был готов выпрыгнуть при мысли о комиксах. Это к слову о смене настроения.
Это твоя мама? Она тебе это сказала? от этой мысли в груди зародилась злость.
Нет, он покачал головой и провёл носком ботинка по трещине в асфальте.
А кто?
Никто никогда не говорит о нём. Как его зовут, какой он? он поднял голову, в уголках глаз были видны слёзы.
Не знаю. Никогда не видел его. Бабушка и дедушка тоже.
В нашу сторону двигалась женщина с тележкой. Она ловко прошла мимо нас к краю обочины. Когда моё внимание переключилось на Фрэнка, тот ждал, что же я скажу дальше. Я присел на корточки и посмотрел ему прямо в глаза.
Слушай, Фрэнк, я не знаю, кто твой отец. Только твоя мама может что-либо тебе о нём рассказать. Понятия не имею, любит он тебя или нет. Но вот что я тебе скажу: если нет, то это его величайшая ошибка, потому что тысамый лучший ребёнок, которого я знаю.
Правда? он посмотрел на меня щенячьими глазами, отчего злость моя переключилась на его непутёвого папашу.
Правда-правда. Если хочешь знать, мне его даже жаль. У него такой классный сын, а он его даже не видит. А вот мне везёт, что ты приезжаешь ко мне время от времени.
Мама говорит, что ты считаешь меня надоедливым. Сказала, чтобы я к тебе особо не приставал.
Ого, Карли, ты на самом деле ему такое сказала?
Я несильно ткнул его кулаком в плечо.
Ну, ты можешь быть немного надоедливым, но тут ничего страшного. Мы же приятели, верно?
Он утёр слёзы кулачком.
Ты никому об этом не расскажешь, Расс?
О чём? включил я дурачка, затем жестом позвал за собой. Ну же, пошли. Сегодня воскресенье, пошли к тому магазину комиксов.
Магазин «Power House Comics» существовал ещё до моего рождения. Большую часть его оборота составляли комиксы, однако были там коллекционные карточки, постеры и коллекционные фигурки супергероев. В любой другой день я бы вряд ли оставил здесь хоть часть щедро выданной отцом двадцатки, но если уж Фрэнки сильно потратится, то я внесу свою посильную лепту.
Зазвенел колокольчик на двери. Народу было по-воскресному много, так что никто не обратил на нас внимания. Посетителей было не меньше дюжины, по большей части подростки, изучали классические комиксы в поисках какой-нибудь редкости. Такие комиксы были в пластиковой упаковке, которая защищала их от внешних воздействий. Те, что новее, располагались на вращающихся стойках. К ним-то Фрэнк и направился. Для него комиксы не были вложением, он просто читал их.
Внутри играло какое-то жуткое техно, пара подростков покачивалась под него, разглядывая витрину с фигурками. Иногда сюда заглядывали девушки, надеясь обратить на себя внимание парней, вот только это редко срабатывало. Всё-таки по большей части местная публика была довольно серьёзна в своих увлечениях, а потому в реале довольно застенчивой. Не лучшее сочетание, чтобы пользоваться популярностью у девушек.
Какое-то время я походил вокруг, убивая время, пока Фрэнк решит, на что потратить деньги. Тут я застряну на час, а то и два, а затем, как я прекрасно помнил, он направится за мороженым, возьмёт себе рожок, а я куплю бутылочку корневого пива. Кстати говоря, ведь получается, что мы с папой единственные мужчины, которые влияли на него, если, конечно, не брать в расчёт бойфрендов Карли, которых она меняла как перчатки, чего я не делал. Подумав так, я решил быть снисходительнее к пацану.
Я склонился над закрытой стеклом стойкой, делая вид, что изучаю её содержимое, крайне старые, аж шестидесятых годов, комиксы. Я положил руку на стекло и прикрыл глаза, сосредоточившись на циркулирующем в магазине электричестве. Я мог чувствовать идущий к флуоресцентным лампам над головой ток, питание кассового аппарата за спиной. Электричество не было единым непрерывным потоком. Глубоко вздохнув, я постарался определить, что мне делать с новообретённым знанием. Понятия не имел, была ли связь между этим и тем, как я залечил палец Мэллори. Скорее всего, нет. Должно быть, это разные вещи.
Я могу вам помочь? вернули меня на грешную землю.
Я поднял глаза на знакомое лицо.
Мистер Спектр?
Он усмехнулся.
Мистер Беккер. Даже не ожидал увидеть здесь своего лучшего ученика.
Мистер Спектр выглядел в точности как обычно на уроках естествознания, те же очки, белая рубашка и безрукавка. Это был он, без сомнения он, вот только и я мог с трудом поверить, что вижу его тут. С его шеи свисал бейджик с написанным на нём именем «Сэмюель Спектр» и лого магазина.