Сигнал становится сильнее, стрелка компаса мигает. Я вот-вот окажусь рядом с ним. Я проезжаю мимо помятых металлических бочек, в которых горит огонь. Перед ними сидят подростки: выпивают, принимают наркотики и смотрят на меня так, будто я один из стражей города.
Я не смотрю на их, чтобы не провоцировать. Мой пульс зашкаливает, рубашка прилипает к мокрой спине. Между домов ещё остаётся дневная жара, а из пустыни дует холодный ветер.
Я уже почти на старой окраине города. Здесь бродят дикие животные, которые после взрыва бомбы сбежали из зоопарка и размножились. Львы, пумы Я сглатываю. Как бы я хотел сейчас иметь при себе пистолет, но оружие разрешено носить только людям из отряда Джекса и стражам города. Мне же приходится довольствоваться кухонным ножом, который я заткнул за ремень на штанах.
Я запрещаю себе бояться, мне надо увидеть Шторма. Одним глазком, и я сразу же поверну домой. Переживания за него толкают меня вперёд.
Я слышу смех и торможу, затем приставляю велосипед к стене неосвещённого здания. Я осторожно выглядываю из-за угла и слышу тихую музыку со слишком пронзительными тонами. Мне такая не нравится. Она раздаётся из одноэтажного дома, который хорошо сохранился. Хотя краска отслоилась и из-под неё видны старые кирпичи, но все окна целы. На криво висящей табличке над дверью написано «Паб Мануэля». За окнами горит свет, но они оклеены газетными листами, и я не могу заглянуть внутрь.
Но мне и не нужноШторм здесь! Он стоит немного в стороне, около бочки, в которой тоже горит огонь. Рядом с ним мужчина того же возраста. У него такие же светлые волосы, как у меня, и выглядит он неплохо, хотя немного неопрятно. На нём, как и на Шторме, рваные джинсы, низко сидящие на бёдрах, и футболка без рукавов. Единственная разница: на ремне у Шторма висят поразительно большие ножны. Я не видел у него такихтолько маленькие. Вероятно, этим клинком он и убивает гремучих змей.
Все смеются, и мне становится больно. Со мной Шторм не смеётся. Но я должен быть рад, что с ним всё в порядке. Сейчас по нему не скажешь, что он страдает от депрессии, правда депрессивным людям свойственно делать вид, что всё в порядке перед посторонними. А может быть, его унылое состояние связано только со мнойи эта мысль приносит ещё один болезненный укол.
Эй, Змеелов, хочешь перепихнуться? спрашивает блондин и протягивает Шторму какую-то зелёную бутылку. Очевидно, в ней что-то алкогольное, потому что язык у парня заплетается.
Усмехнувшись, Шторм качает головой и делает глоток. Затем он возвращает бутылку.
Не сегодня, Люк. Тем более, в тебя всё равно ничего уже не сможет войтиты переполнен до краёв.
Не сегодня?!
Задыхаясь, я отстраняюсь и прижимаюсь спиной к стене дома. Значит, у них был Кислота из желудка поднимается по пищеводу, и я закрываю глаза.
Пожалуйста, не надо, шепчу я. Не поступай так со мной.
Получается, пока я за него волнуюсь, он развлекается с другими парнями? Этого не может быть! Внезапно мне становится так плохо, что меня едва не начинает рвать. Мои глаза горят, в коленях дрожь. Я не хочу ревновать, но я так сильно его люблю! Вот только он, похоже, больше мной не интересуется. Надо это принять.
Чёрт!
От разочарования я бьюсь головой о стену, и наслаждаюсь болью.
«Ещё разок посмотрю на Шторма, и сразу уеду».
Я снова выглядываю из-за дома, и тут Шторм поднимает голову и смотрит точно в мою сторону.
Я резко прячусь. Узнал ли он меня в темноте? Мой пульс учащается. Конечно узнал. Я слышу, как он кричит:
Мне надо идти, Люк. Увидимся!
Не проходит и двух секунд, как его мускулистое тело прижимает меня к стене, и я чувствую давление ножа у себя за поясом.
Шпионишь за мной? рычит Шторм.
Я каждой клеточкой тела чувствую эту непривычную близость к нему. Мне очень хочется обнять его и поцелуями стереть с его лица гнев.
Я просто присматриваю за тобой, чтобы Форстер не отправил тебя в тюрьму. Будь внимательнее, с какими людьми связываешься!
Шторм презрительно фыркает, но не отклоняется:
Давай, это будет моя забота.
Его пренебрежительное отношение ещё больше выводит меня из себя!
Ты ходишь по подозрительным кабакам, напиваешься и путаешься с этим парнем. Я тебя не узнаю.
Я и сам себя не узнаю, говорит Шторм тихо.
Мне кажется, или в его глазах что-то блестит? Здесь слишком темноя не уверен.
Внезапно он бросается прочь и исчезает в ночи.
Шторм!
Проклятье, да что с ним не так? Мне надо наконец узнать!
Я снова включаю хэндиком и иду за сигналом.
* * *
Пятнадцать минут спустя я пыхчу вверх по нескончаемым ступеням бывшей гостиницы. На лестничной клетке полная темнота, только хэндиком даёт слабый зелёный свет. Шторм где-то наверху, и, к моему несчастью, вероятно, на последнем этаже. А здесь их, кажется, двенадцать.
Повсюду валяются обломки и мусор, мне приходится быть осторожным, чтобы не упасть. Гостиница разрушена лишь наполовинуу неё нет фасада, словно для того, чтобы можно было заглянуть, как в гигантский кукольный дом, снаружи.
Наконец, я поднимаюсь на самый верх и попадаю в тёмный коридор. Чтобы отдышаться, мне приходится прислониться спиной к стене. У меня колет в боку и горят бёдра. К тому же, я кашляю так сильно, что Шторм, благодаря своим супер-чувствам, заранее будет знать о моём появлении, где бы он ни был.
Хэндиком указывает, что я на месте. Я осторожно открываю приоткрытую дверь и вхожу в комнату. Внешней стены нет, и мне открывается вид на пустыню и захватывающее дух звёздное небо. Лунный свет освещает мебель, в стакане на столе мерцает свеча, рядом стоит тот самый флакончик с таблетками. Комнату более-менее прибрали от пыли и мусора и обставили мебелью бывшей гостиницы. В углу стоят канистра с водой и рюкзак.
Очевидно, Шторм обустроил тут себе жильёздесь он ночевал, когда не приходил домой.
Тут нет кровати, только широкий матрас, который лежит всего в метре от обрушенной стены. За ним, прямо на самом краю, спиной ко мне стоит Шторм. Он снял футболку и обувь, оставил только джинсы.
Я не издаю ни звука, мой взгляд мечется между ним и матрасом. Это здесь он развлекался с тем парнем по имени Люк? Одной только мысли о том, как они обнажённые валялись на нём, достаточно, чтобы к горлу вновь подступила тошнота.
В голове матраса тоже стоит стакан со свечой, её пламя дрожит. Рядом со стаканом лежит открытая книга. Свистящий вокруг здания ветер перелистывает её страницы взад и вперёд.
Оставь меня в покое, вдруг говорит Шторм, не оборачиваясь.
Он стоит так близко к краю, что, боюсь, в любую секунду может сорваться. Тёплый пустынный ветер треплет его волосы и штаны.
Пожалуйста, отойди от края.
От страха я словно костенеюодно необдуманное движение, и Шторм может упасть.
Я стою здесь каждый вечер, отвечает он.
Я осторожно делаю два шага к нему:
Это место выглядит ненадёжным. Оно может обрушиться.
Я знаю, невозмутимо говорит Шторм, по-прежнему стоя ко мне спиной.
Господи, да он же этого ждёт!
Чёрт возьми, Шторм, я не для того тебя латал, чтобы ты тут же выбросил свою жизнь на помойку!
Он фыркает и опускает голову.
Как можно осторожнее я делаю ещё два шага.
Я не позволю тебе загубить свою жизнь, когда я сделал всё возможное, чтобы её спасти. Это едва не стоило жизни Айсу! Если ему наплевать на меня, может быть, он подумает о других.
Мне жаль, что так получилось с Айсом. Шторм приседает, и я едва не прыгаю в воздух, но он всего лишь берёт кусок бетона и швыряет его в пустыню. Тебе не стоило прилагать столько усилий. Это было зря.
Да чтоб тебя!
Я медленно подкрадываюсь ближе.
Пожалуйста, скажи мне наконец, что с тобой происходит. Поговори со мной!
Депрессия это или нет, мои чувства рвутся наружу. Мой голос становится громче, выплёскивается всё накопленное разочарование.
Ты вообще имеешь понятие, как я себя чувствую? Ты хоть раз спросил, как я? Ты невероятно эгоистичен!
Уж лучше ты узнаешь моё истинное лицо сейчас, чем когда будет поздно.
Да отойди ты оттуда наконец!
Я делаю большой шаг к нему, чтобы отдёрнуть его за плечо, но тут край дома под моими ногами осыпается.
Долю секунды мы смотрим друг на друга, затем у меня вырывается пронзительный крик, и я падаю.
Марк! С молниеносной скоростью Шторм хватает меня за руку и становится на колени; моя рука выворачивается вверх, и я чувствую сильное растяжение плечевого сустава.
Но Шторм держит меня.
Я болтаюсь в воздухе на высоте двенадцатого этажа и напуган до смерти.
Не отпускай меня! кричу я, как сумасшедший.
Моё растянутое плечо адски болит, я потею, пульс зашкаливает. Ветер раскачивает меня, рвёт на мне одежду и треплет волосы. Мой разум затуманивает паника, я едва могу что-то слышать и видеть.
Подобно шумовым помехам в мои уши проникает голос Шторма:
Я не отпущу тебя, только перестань дёргаться!
«Ладно, Марк, возьми себя в руки, или ты умрёшь!»
Я сосредотачиваюсь на Шторме, смотрю только на него, стараюсь не думать о том, что внизу меня ждёт смерть.
Шторм хватается другой рукой за стальную балку и напрягает руку, которой держит меня. Ту, что была ранена. Его бицепс вздувается, челюсти сжаты, на лбу проступает пот. Всё это я вижу словно в замедленном темпе. Если он меня отпустит, я умру.
Зрачки Шторма становятся огромными, глаза кажутся почти чёрными; затем он сжимает веки и обнажает зубы. Наши пальцы становятся влажными, весь мой вес приходится на его оперированную сторону. На глазах Шторма выступают слёзы.
Я очень стараюсь не сучить ногами в воздухе, а свободной рукой пытаюсь ухватиться за край дома, но он каждый раз осыпается. Моё дыхание частое, но мне едва хватает воздуха, плечо горит огнём.
Шторм с криком дёргает меня вверх, обхватывает руками и падает вместе со мной спиной на матрас.
Я лежу на нём, наши сердца стучат друг о друга.
Шторм закрывает глаза и крепко прижимает меня к себе. Я слышу свист в его лёгких, и боюсь, что такое напряжение могло ему повредить. Он затратил слишком много сил из-за меня.
Ты в порядке? спрашиваю я.
В порядке выдыхает он.
Ты спас меня, говорю я тихо, пытаясь отдышаться и ощущая, как жжение в плечевом суставе постепенно исчезает.
Моему запястью тоже досталось.
Шторм подмигивает:
Значит я смог погасить, по крайней мере, часть долга.
О чём ты говоришь?
Чёрт возьми, Марк! Ты чуть не Шторм снова прикрывает глаза и отворачиваетсяв очередной раз отгораживаясь от меня.
У меня сводит желудок.
Вот только не делай вид, будто тебе не всё равно. Ты уже давно толкнул меня в пропасть!
Шторм резко поворачивается ко мне, и его взгляд обезоруживает.
Из уголка его глаза стекает слеза, он судорожно втягивает воздух:
Ты мог умереть!
Его внезапный страх за мою жизнь заставляет меня навострить уши.
Может быть, Шторм всё ещё что-то ко мне чувствует? Теперь, когда он наконец пришёл в себя, мне нельзя расслабляться.
Хотя моё сердце колотится, я дрожу и мешаю Шторму дышать, я продолжаю лежать на нём. Он там, где я хочу, чтобы он был, и нам надо поговорить!
Я знаю, что ты никогда не сможешь простить мне предательство и что ты чувствуешь себя обманутым. Но разве мы не можем хотя бы снова друг с другом говорить? Меня убивает, что я тебя потерял.
Ты не виноват, сдавленно отвечает Шторм и проводит пальцами по моим волосам.
Его не беспокоит, что мои слёзы капают ему на лицо.
Моё предательство намного хуже, шепчет он. Я верил в ложь и предал тебя лжецам. Поэтому я не могу жить вместе с тобой. Всякий раз, когда я тебя вижу, в памяти всплывает всё, где я облажался.
Я хватаю ртом воздух. Значит, он отталкивает меня, потому что чувствует себя виноватым?
По движению гортани я понимаю, что он сглотнул.
Я избегал тебя, потому что не хотел говорить о своей ошибке.
О твоей ошибке? Не могу в это поверить.
Шторм прочищает горло и вытирает слезу с кончика моего носа.
Я бы не выдержал, если бы ты стал меня этим попрекать.
Шторм Ошеломлённый, я качаю головой и кладу ладони ему на щёки. Я не виню тебя и никогда не собирался. Ты сделал лишь то, что должен был сделать. Режим обманул нас всех. Ты ни о чём понятия не имел, просто делал свою работу! Моё сердце переполняется надеждой. Значит, ты только поэтому меня избегал? Потому, что боялся этого разговора? Что я не смогу тебя простить?
Шторм медленно кивает.
Я не знаю, как мне снова смотреть тебе в глаза.
Быть может, нам стоит простить друг друга и начать всё заново? «Пожалуйста, Шторм, дай себе пинка!»Я скучаю по тебе. Не только по сексу. По всему.
Шторм отворачивается и опускает руки:
Я принесу тебе одни неприятности. И я никогда не захочу заниматься этой скучной библиотечной работой.
«О нет, ты не отступишь сейчас!»
Я хватаю его за подбородок и заставляю смотреть на меня.
Ты не хочешь заниматься этой работой, потому что пришлось бы работать вместе со мной?
И это тоже, но Его губы дрожат, но голос твёрдый. Эта работа всегда напоминала бы мне, что я больше не Воин. Бесполезный, не имеющий ценности, без подходящего занятия. Порой мне трудно даже просто дышать. Я чувствую себя слишком слабым для всего.
Я скатываюсь с груди ему под бок и кладу голову на его согнутую в локте руку.
Сила вернётся. Я обещаю. Дай своему телу время. И не такой уж ты слабый, ты только что поднял восемьдесят килограммов.
Нам бы лучше сменить тему, но у меня из головы не идёт тот парень из бара.
Что у тебя с этим Люком?
Я нежно веду рукой по обнажённой груди Шторма и стараюсь не показывать ревности.
Я просто поцеловал его один раз, потому что На этот раз Шторм поворачивает голову и смотрит на меня. Потому, что хотел тебя забыть. Но это не сработало. Я ничего не чувствую к нему и он ничего для меня не значит.
Вдоль его носа снова катится слеза, и я снимаю её поцелуем. Я не ослышался? В этом человеке столько чувств ко мне.
Я опираюсь на локоть и наклоняюсь над ним.
Ты всё для меня, Шторм. Всё. И я сделаю всё от меня зависящее, чтобы наши отношения снова стали как раньше.
Я нежно целую его в щёку, не хочу снова его напугать. Носом я вожу по его коже. Он так вкусно пахнет.
Шторм закрывает глаза, его дыхание становится тяжелее.
Я тоже сделаю всё, чтобы между нами всё было как прежде, тихо произносит он. Но я не знаю, как жить с этим чувством вины. Из-за меня ты едва не погиб в пустыне и, несмотря на это, вернулся за лекарствами. Айс тоже мог умереть Шторм тяжело вздыхает.
Мне хочется поцеловать его, но вместо этого я говорю:
Теперь ты знаешь, как я чувствовал себя в Уайт-Сити, когда у меня были тайны от тебя. Это было ужасно.
Шторм открывает глаза и зарывается пальцами мне в волосы. Уверенным тоном он просит:
Вытащи меня из этого ада, Марк. Пожалуйста, вытащи меня, наконец, оттуда.
За шею он притягивает меня к себе, и наши губы встречаются. Жадно. Без промедления.
Господи, как же мне этого не хватало!
Мои вены наполняются гормонами счастья, и от счастья кружится голова. Мне необходимо касаться Шторма, гладить его грудь, снова и снова зарываться пальцами в волосы, пока мы целуемся.
Он начинает через голову стягивать с меня футболку, и мы торопливо раздеваемся. При этом с громким звуком на пол падает кухонный нож.
При виде этого жалкого оружия Шторм усмехается, и я улыбаюсь ему в ответ.
Я переворачиваюсь на спину, и он ложится на меня.
Я не нахожу подходящих слов, насколько восхитительно чувствовать его обнажённое тело на себе. Я лежу в чувственном пылу и наслаждаюсь поцелуями, которыми Шторм покрывает моё лицо.
Он скользит ниже и лижет мою шею, отчего по моему телу проходит восхитительный трепет. Я чувствую, что парю. Затем он поочерёдно сосёт мои соски, ведёт языком вниз, нежно кусает живот и, наконец, касается губами головки.
Боже, как хорошо! Вся кровь устремляется к низу живота, язык Шторма на моём самом чувствительном месте заставляет меня видеть звёзды.
Шторм Я вцепляюсь пальцами ему в волосы и поднимаю ему навстречу бёдра. Я почти забыл, как мне с ним хорошо.
Он поднимает голову и нахально улыбается мне, в отблесках свечи его радужки светятся. Затем он снова наползает на меня и целует, а наши члены трутся друг о друга.
Займись со мной сексом, бормочу я ему в губы. Я хочу почувствовать тебя в себе.
Ты серьёзно?
Его глаза округляются, в них отражается неверие и удивление.