Обождав для верности два дня, великий маг вновь явился на личную аудиенцию к королюкак первый министр, он имел на это право практически в любое время. Формальным поводом стало хлебное снабжение городапрошлое лето выдалось неурожайным, и королевские закрома были почти пусты. Сейчас Латион закупал большое количество хлеба у Пунта, и его доставляли Труоном из Палатия. Однако зерна всё равно не хватало, поэтому положение в городе было довольно безрадостным.
Каладиус начал разговор с предложения обратиться к Саррассе. Действительно, империя могла продать немало хлеба, который несложно было доставить в город, и это могло бы стать решением проблемы. Однако, в свою очередь вставал финансовый вопросиз-за разорения множества хозяйств налоги, собранные в предыдущем году, были на треть меньше запланированных. В казне заканчивались деньги так же, как в амбарах заканчивалось зерно.
Вообще, несмотря на должность первого министра, которую Каладиус замещал уже несколько столетий, он обычно не занимался подобными делами, оставляя их на долю советников и министров короля. Однако сейчас он вполне мог сослаться на то, что положение становилось чрезвычайным и требовало внимания даже такого человека как он.
Как обычно при такого рода разговорах, король довольно быстро впал в мрачность. Он раздражённо говорил о плохо собираемых налогах, о неэффективной работе своих министров, роптал на Асса, посылающего королевству одно испытание за другим. Он видел виноватых в каждом, кроме самого себя. Каладиус со скрытым удовлетворением наблюдал, как Конотор всё больше раздражается, и в какой-то момент решил, что тот уже готов для очередного хода в задуманной магом игре.
Довольно о делах, ваше величество! словно пытаясь успокоить короля, улыбнулся Каладиус. Для того, чтобы говорить об этом предметно, нам всё равно надобно будет собрать Королевский совет, а пока мы лишь злимся да зарабатываем себе изжогу. Давайте лучше поговорим о чём-нибудь приятном. Я так понимаю, вы уже сделали официальное предложение госпоже Пеллионоре? Мои поздравления!
О чём вы? удивлённо взглянул на него Конотор. Я не делал никакого предложения. С чего вы взяли?
Да?.. великий маг очень натурально изобразил сконфуженность. Простите, я полагал Просто утром я слыхал, как одна из горничных, говоря о герцогине, назвала её «её величеством». Вот я и решил
Которая из них? волшебник услыхал, как скрипнули зубы короля.
Помилуйте, ваше величество, почём я знаю? всплеснул руками Каладиус. Для меня они все одинаковы. Да к тому же она, похоже, не единственная. Один из стражников отправил другого в крыло герцогини, именовав его «покоями королевы».
Да что тут вообще происходит? Конотор в ярости сжал кулаки. Кажется, теперь последняя кухарка у нас может провозглашать королей и королев! Что дальше? Может быть, они также запросто и меня лишат этого звания? Объявят королём этого сопляка Вилиодия?
Почему бы и нет? маг сделал вид, что счёл слова короля шуткой и решил ему подыграть. Герцог Вилиодий весьма популярен при дворе. Вся молодёжь вьётся вокруг него, словно мухи. А нам с вами остались лишь старики. Так что собственная свита у него уж точно есть!
Каладиус говорил это нарочито насмешливым тоном, чтобы это выглядело лишь как шутка, но он прекрасно знал, что Коноторпоследний человек на земле, который способен оценить такие шутки по достоинству. Он тыкал палкой в осиное гнездо, но точно зналчто и для чего делает.
Послушать вас, мессир, так он ужепочти король! глухо проворчал Конотор, что означало, что он уже взбешён до крайности.
Увы, ваше величество, молодость не признаёт старость, философски пожал плечами маг. Мы с вами для всех этих фанфароновлишь пыльные экспонаты, объекты для насмешек. Мы, по их мнению, всё делаем нескладно. Другое дело изящный молодой человек, обладающий несомненными достоинствами. Для них онкороль почище нас с вами.
Вы несёте вздор, мессир! рявкнул Конотор, уже не владея собой.
Мало кто в последние лет триста смел так разговаривать с верховным магом, но Каладиус спустил королю его тон, ведь то, насколько забылся Конотор, было лучшим доказательством того, что волшебник всё делает правильно.
Простите, ваше величество, с покаянным видом поклонился маг. Пожалуй, я слишком редко бываю при дворе, и отвык от придворных манер. Я стал слишком часто портить вам настроение. Думаю, мне будет лучше удалиться сейчас.
И не дожидаясь ответа короля, волшебник вышел.
***
Каладиус знал, что король непременно обратится к главе службы безопасности дворца, которую после скоропостижной смерти Рента Бабера возглавил некто Стеннель. Это уже был, если можно так выразиться, человек Каладиуса. Именно великий маг рекомендовал его Конотору, и этот самый Стеннель, будучи довольно мерзким типом, был, во всяком случае, безгранично предан первому министру. Он был одним из немногих, кто знал истинную судьбу Рента Бабера, и потому весьма не хотел огорчать легендарного волшебника.
Ещё накануне Каладиус встретился со Стеннелем и дал ему некоторые указания. И тот их блестяще исполнил, когда, спустя четверть часа после ухода верховного мага от короля, последний потребовал срочно вызвать к нему главу службы безопасности.
Верно ли, что дворцовая челядь уже называет герцогиню Пантатег королевой? без обиняков и предисловий начал Конотор. В том же стиле он обычно общался с Рентом Бабером, и не видел причин что-то менять после смены главы своей шпионской службы.
Да, ваше величество, такие случаи имели место, Стеннель действительно во многом был похож на Бабера за исключением самого главногоон служил в первую очередь Каладиусу, затемсебе, а уж послекоролю. У Бабера король был на втором месте.
Много?
Между собой у многих это уже вошло в обиход, ваше величество.
Так какого дьявола вы бездействуете? взревел Конотор. Или вы тоже уже считаете её своей королевой?
Если ваше величество прикажет, я подготовлю списки
К свиньям собачьим ваши списки, Стеннель! Просто прекратите это! А что сама герцогиня? Как она относится к этому?
В обращении к герцогине её обычно титулуют «ваша светлость». Впрочем, раз или два горничные случайно употребляли обращение «ваше величество».
И что же герцогиня?
Посмеялась. Поправила служанок.
Посмеялась!.. с побагровевшим лицом повторил король. Конечно, это ведь так смешно!.. А что герцог? Поговаривают, что вокруг него уже образовалась целая коалиция молодых дворян?
Герцог очень популярен при дворе, подтвердил Стеннель. У него много друзей.
Друзей, или сторонников? с нажимом спросил Конотор. Его там, случайно, ещё не называют «ваше величество»?
Конечно же нет! заверил главный шпион.
И о чём они шепчутся, эти его друзья?
Они не шепчутся, ваше величество. Обычные разговорылошади, девушки, карты
Среди них есть ваши люди?
Конечно, ваше величество. Но они не в ближнем круге.
Что ещё за ближний круг? насторожился Конотор.
Четверо молодых людей, с которыми герцог Пантатег сошёлся наиболее коротко. Они частенько уединяются впятером. Простите, ваше величество, я не думал, что мне нужно внедрять людей к герцогу
Вот поэтому ты и не Рент Бабер! Ему никогда не нужно было ничего разъяснять.
Я могу поговорить с кем-нибудь из этой четвёрки. Если вы полагаете, что они могут делать что-то противозаконное
Ничего подобного я не полагаю! Я полагаю лишь, что и герцог, и герцогиня чересчур вольготно стали чувствовать себя при дворе, как будто бы они здесь уже полновластные хозяева! Я полагаю, что им стоило бы вести себя поскромнее!
Однако, несмотря на то, что Стеннелю, по мнению короля, было далеко до Рента Бабера, он всё же был умным человеком. Он много раз видел короля в подобном состоянии и понимал, что тому вновь мерещится заговор. Впрочем, он и так это знал из беседы с Каладиусом.
Ещё одно, ваше величество
Что такое?
Один из моих агентов сообщил, что с некоторого времени герцог Вилиодий наводит справки о Терионе Пантатеге, своём дяде. В своё время тот был арестован по обвинению в измене.
И что с ним сейчас? желваки пробежали под жирными щеками короля, когда он вдруг осознал, что эти двое могли явиться в столицу не просто так.
Он умер в тюрьме лет пять назад.
Герцог Вилиодий выяснил эту информацию?
Вряд ли, ваше величество. Мне пришлось потратить время и покопаться в арестантских книгах, прежде чем я нашёл о нём хоть какие-то сведения.
И с какой целью герцог наводил справки? недобро прищурившись, осведомился Конотор.
Полагаю, хотел узнать о судьбе своего родственника.
Ты идиот, Стеннель! заорал король. Почему ты вечно что-то полагаешь, тогда как твоя профессия обязывает тебя знать? Два совершенно непонятных человека два месяца живут во дворце, одна из них вовсю уже готовится стать королевой Латиона, а ты до сих пор толком ничего про них не знаешь?
К вечеру я предоставлю вам всю информацию, ваше величество! Стеннель заметно побелел. Он хоть и полагался на протекцию Каладиуса, но всё же не понаслышке знал, каким импульсивным и опасным может быть король.
Уж ты постарайся! рявкнул Конотор и потянулся за графином с вином.
Глава 45. Ложь во спасение
Скорее всего, счёт теперь шёл на дни. Каладиус видел, что произошло с королём и знал, что этолишь начало бури. Конотор обладал свойством убеждать самого себя. Он словно закапывался в собственные домыслы, причём, когда он вкапывал себя до колена, то вскоре начинал углублять яму, пока та не становилась ему по пояс, затемпо грудь, и так до тех пор, пока страшные мысли не покрывали его целиком, с головой. Наверное, даже после этого он продолжал копать и копать до тех пор, пока причина его беспокойства не устранялась физически. Да, счёт наверняка шёл на дни. Каладиусу хотелось надеяться, что не на часы.
Через некоторое время с ним связался Стеннель. Он передал разговор с королём, и маг удовлетворённо кивнул. Теперь Конотора было уже не остановить. Герцога Вилиодия не удалось прижать к стенечто ж, теперь стена сама прижмётся к нему. Главноеуспеть, пока юноша не будет расплющен ею.
Волшебник пытался обезопасить брата и сестру, насколько это было возможно. Он дал самые строгие указания Стеннелю, чтобы тот не вздумал исполнять приказ короля, если мстительный монарх вдруг велит просто отравить обоих, или тайком упрятать их в тюрьму. В таком случае предводителю шпионов было приказано срочно доложить обо всём самому Каладиусу. Стеннель, кстати, кажется, уже довольно ясно понимал, во что он ввязался, но, слепо преданный верховному магу, должен был исполнить всё в лучшем виде. Во всяком случае, Каладиус очень хотел верить в это.
Теперь нужно было ждать хода короля. Великий маг очень надеялся, что этот ход будет вполне свойственным для Конотора, то есть грубым, мощным и ужасающим.
Те сведения, что должен был предоставить вечером Стеннель, были составлены под чутким руководством Каладиуса. Великий маг понимал, что здесь важно не переборщить, чтобы Конотор не счёл угрозу чрезмерной. Волшебник мог более или менее гарантировать, что Вилиодия не изведёт служба безопасности, но король мог действовать и более открыто. Например, арестовать обоих и подвергнуть их допросу и пыткам. Впрочем, слегка успокаивало то, что в подобных случаях это было несвойственно для Конотора.
По счастью, Каладиус довольно точно рассчитал реакцию короля. После доклада Стеннеля тот остался в полнейшем убеждении, что с парочкой явно что-то нечисто, но наличие заговора, по словам главы службы безопасности, на данный момент было маловероятно из-за недостаточного влияния герцога и герцогини при дворе. Впрочем, добавил Стеннель, всё может измениться после свадьбы, когда положение герцогини легитимируется.
И вот уже на следующий день двор был ошарашен известиемсвадьбы не будет. Сам король не делал никакого заявления, но все как-то вдруг узнали об этом, и дворец тут же наполнился слухами. Конечно, люди старались помалкивать из страха, ведь подобные разговоры были горячее углей, и могли позже сжечь не одну судьбу, но всё же иной раз жажда сплетен оказывалась сильнее. Под каждой лестницей, в каждом коридоре, в саду и на кухнях говорили лишь об одном«наша Пелли» и её брат впали в немилость.
Осторожно выдвигались самые разные версии, но по сложившейся за долгие годы привычке люди в первую очередь думали о заговоре. Точнее, о том, что его величество по каким-то причинам счёл брата и сестру подозрительными. Впрочем, называли и иные варианты. Кто-то заверял, что достоверно знает о любовной связи юной герцогини с одним из придворных, причём в разных вариантах озвучивались три или четыре различных имени. Кто-то говорил о неких физиологических дефектах, которые внезапно обнаружились у молодой девушки. Некоторые романтики и вовсе делали предположение, будто бы сама Пеллионора отказала королю в праве на её сердце.
Но так или иначе очень многие были взволнованы и даже встревожены. Юные герцог и герцогиня пришлись по сердцу почти всем обитателям дворцаот прислуги до знатных дворян. И теперь все опасались повторения недавних событийочевидно, что Вилиодия и Пеллионору оплакивали бы так же, как принца Конотора и принцессу Силию. До сегодняшнего дня люди могли питать надежду, что тёмные времена остались позади благодаря благотворному влиянию Пелли. Теперь же придворные оказались в полной растерянности, не зная, чего ожидать дальше.
***
Вилиодий узнал новость от заплаканной служанки, подававшей ему утром завтрак. Как ни пытался встревоженный юноша выяснить подробности или хотя бы понять, откуда распространяются эти вести, он ничего не добился. Женщина лишь всхлипывала и вздыхала, а затем вздыхала и всхлипывала. Почти не притронувшись к завтраку, молодой герцог направился к сестре.
Они едва ли не столкнулись в дверяхбледная как мел Пелли сама спешила к брату, будучи уже в курсе происходящего.
Что случилось? едва ли не одновременно воскликнули оба, увидев друг друга.
Король разрывает помолвку? спросил Вилиодий, пропуская сестру в комнату и приглашая сесть.
Не знаю, но об этом говорит весь дворецедва не плача, ответила Пеллионора.
И брат, и сестра, когда пошли разговоры о замужестве, казалось, не были в особом восторге от перспективы породниться с Конотором. И их можно было понятьсам король не внушал ничего, кроме отвращения и страха, не говоря уж о всём том, что о нём говорили. Да и арест младших братьев их отца не очень-то способствовал усилению симпатии к этому тирану. Совсем ещё юная Пелли, лишь недавно покинувшая счастливую страну детства, и вовсе была полна мечтами о прекрасном юноше, столь же добродетельном, сколь и родовитом, так же, как мечтали об этом все девушки её возраста, и уж конечно в этом смысле Конотор был бесконечно далёк от её идеала.
С другой стороны, оба они понимали, что это было бы лучшим решением, ведь, в конце концов, они именно за этим ехали в столицукак можно выгоднее выдать Пеллионору замуж. Совершенно очевидно, что более выгодной партии, нежели правитель королевства, придумать было сложно. Это сулило безбедное существование Пелли и отличные перспективы для Вилиодия.
Когда все вокруг заговорили о брачном союзе между королём и Пеллионорой, брат и сестра довольно быстро свыклись с этой мыслью. Несмотря на все ужасы, что рассказывал Каладиус Вилиодию, тот изо всех сил пытался убедить и себя, и сестру, что на сей раз всё будет иначе. Все говорили о том, как изменился король с появлением Пелли, и молодые люди тешили себя надеждой, что так будет и впредь. Можно сказать, что оба они, и даже Пеллионора, смирились с предстоящим.
И вот, словно гром среди ясного неба, это неожиданное известие. Оно стало грозным предзнаменованием, предвестником страшной беды. Было совершенно очевидно, что человек вроде Конотора мог так быстро и кардинально изменить решение лишь по одной причине.
Я знаю, в чём может быть дело! спазм страха сдавил горло Вилиодию. Кто-то донёс королю о нашем разговоре с Каладиусом.
Но разве есть что-то предосудительное в разговорах с ним? не поняла Пелли, полагая, что брат говорит об их совместных визитах. Да и мы не говорили ни о чём таком
Был один разговорвыдавил из себя юноша.
Ему было так страшно, как не бывало никогда раньше. Он понимал, что если тот разговор дошёл до короля, то и его судьба, и судьба сестры уже предрешена. Не имея возможности покарать великого мага, король вдвойне поквитается с теми, до кого дотянутся его руки.