Каладиус сперва едва не прогнал этого чудака, но, пообщавшись с ним из любопытства каких-нибудь десять минут, предложил ему старого кидуанского. Это был вернейший признак симпатии и уважения, хотя мессир Ликатиус, как звали посетителя, об этом, вероятно, даже не догадывался.
С изумлением великий маг узнал, что где-то в недрах Академии есть люди, которые по-прежнему пытаются постичь его возможности. Более того, они не теряли надежды получить из своих чисто теоретических рассуждений практический результат. В частности, в данный момент Ликатиус бился над вопросом, который он сам довольно поэтично называл «как оседлать возмущение». Однако для этого ему нужно было понять, что представляет собой ткань возмущенияпереплетённые нити, похожие на рыбацкую сеть, или же некий струящийся поток, подобный бесконечному канату.
По гипотезе Ликатиуса, которую он подтверждал двумя страницами каких-то вычислений, совершенно непонятных Каладиусу, хоть тот и изучил курс математики и геометрии, если возмущение обладало свойствами пространственной перераспределённости (что бы это не значило), то вполне можно было бы почти мгновенно перемещаться на значительные расстояния, создав некую волну в поле возмущения, и «оседлав» её.
Ликатиус утверждал, что если поле возмущения имеет структуру решётки или сети, то при определённых условиях возможен перенос любой энергии от одной ячейки к другой. Математически это было, кажется, вполне реально, но получить данный эффект на практике не удавалось, ведь для этого необходимо было углубиться в структуру возмущения, что мог только Каладиус.
Великий маг, который давно уже маялся от скуки, пришёл в восторг от подобных исследований, ведь они обещали ему, в худшем случае, хоть какие-то развлечения, а в лучшем же могли значительно расширить его возможности. Действительно, если он сможет мгновенно перемещаться в пространственасколько могущественнее он станет! Внезапно появиться в осаждённом вражеском городе, или не тратить время на очередную поездку в Варс или Шеар Правда, исходя из вычислений, выходило, что на это потребуется почти немыслимое количество энергии, но эту проблему и Каладиус, и Ликатиус планировали решить в своё время.
И вот сейчас, на протяжении уже более полутора лет, Каладиус был занят тем, что пытался проверить какие-нибудь теоретические выкладки, которые предлагал ему Ликатиус. Конечно, с этим были огромные сложности, ведь великий маг по-прежнему слабо разбирался в той силе, что была ему дана. Он мог пользоваться ею, но не всегда мог управлять, подобно тому, как человек не может контролировать температуру собственного тела или скорость роста волос.
И всё же это было чертовски увлекательно, и великий маг с упоением занимался данной проблемой. И вот, как мы уже говорили ранее, прямо посреди ночи, едва лишь очередная идея проблеснула в его мозгу, Каладиус тут же помчался к Ликатиусу, зная, что тот живёт прямо в своём рабочем кабинете. Ликатиусу было восемьдесят четыре года, и, как у всех стариков, сон его был довольно капризным гостем, так что он частенько мучился от бессонницы, поэтому Каладиус почти не боялся разбудить коллегу, сделавшегося уже приятелем.
Ликатиус действительно был в постели, если можно таковой назвать кушетку, на которой Каладиус не решился бы провести ночь даже под угрозой казни, но он то ли всё ещё не спал, то ли уже проснулся, услыхав шаги великого мага.
Я привёз две бутылки биррийского, друг мой, с порога объявил Каладиус, демонстрируя бутылки, которые он держал в руках. Вставайте, у меня родилась отличная идея!
Которая не могла подождать до утра? по ворчливому тону Ликатиуса стало ясно, что он всё-таки в кои-то веки сумел уснуть, и теперь был не слишком-то доволен, что его столь желанный сон был так бесцеремонно спугнут.
Конечно могла, сдвинув стопку бумаг, Каладиус поставил бутылки на стол и уселся в кресло, которое он когда-то специально приказал доставить сюда, поскольку аскетичный Ликатиус вполне обходился простыми жёсткими стульями. Так же, как и это превосходное вино могло бы подождать до утра, но тогда мы не смогли бы насладиться им сейчас.
Ваши слова лишены логики, мессирпроворчал Ликатиус, но выполз из-под стёганого одеяла и направился к столу, благо, что он спал одетым.
Так же, как и это вино, усмехнулся маг, откровенно потешаясь над раздражением учёного. Оно туманит разум, приучает нас к сладострастию, да и вообщеоно чертовски дорого для скисшего виноградного сока. Но именно за это мы его и любим!
Простите, мессир, но я не в том расположении духа, чтобы по достоинству оценить ваши остротыбуркнул Ликатиус. Мне с таким трудом удалось наконец уснуть
Я не знаю лучшего снотворного, чем бутылка биррийского, урожая тысяча триста восемьдесят шестого! Славный был год для вина, хотя в этот же год почил король ВилиодийКаладиус ловким движением, говорившем об огромном опыте, срезал сургуч и извлёк пробку, а затем разлил густое бордовое вино по бокалам.
Так что же за идея пригнала вас ко мне посреди ночи? отхлебнув вина, Ликатиус избавился наконец от ворчливого тона.
Зачарованные животные! провозгласил Каладиус, поднимая бокал, словно говорил тост. Вы никогда не задумывались, почему они такие быстрые? Ведь дело не только в том, что заклинанием мы заставляем их мышцы сокращаться быстрее. Они сами явно начинают двигаться быстрее в пространстве
Словно они оседлали возмущение! просияв и моментально забыв про сон, воскликнул Ликатиус.
Скорее их просто посадили на гребень волны, с деланым равнодушием поправил его великий маг. Но в нашем случае это и неважно. Если мы поймём механизм зачарования животных, то значительно продвинемся и в нашем деле.
Зачарованиевполне стандартная процедура, она практически неизменно применяется ко всем животным, учёного мага уже охватил азарт, и теперь он уже, похоже, готов был не спать сутками. Если мы сумеем распутать это заклинание на составляющие части, то, возможно, найдём тот элемент, который позволяет воспользоваться волной.
Боюсь, что это будет сложно даже для наспокачал головой Каладиус. Вполне вероятно, что основная часть этого заклинанияне более чем мусор, огромный стог сена, в котором нам нужно будет отыскать иглу. Один мой знакомый алхимик признавался, что бросает в свои отвары три десятка трав в надежде, что среди них найдётся одна, которая будет иметь реальный эффект. При этом он иногда даже не знаеткоторая именно. Просто такой рецепт он получил от бабки, а онаот своей бабки, и так далее. То же самое и с формулами заклинаний. Напомню, друг мой, их создавали люди, которые неспособны проникнуть в ткань возмущения!
А если они были способны?.. подслеповатые глазки Ликатиуса вдруг распахнулись от очередного озарения. Откуда к нам пришла методика зачарования, мессир? Из Саррассы, от чернокнижников, не так ли?
Дьяволы, а ведь вы правы, друг мой! вскричал Каладиус и, забыв, что у него в руках бокал с вином, расплескал добрую половину. Все эти штуки пришли от чернокнижников, а многие полагают, что в основе их магии лежат знания Эллора! Если это так, то заклинание зачарования может иметь корни именно там! Всем известно, что Гурр может создавать гомункулов, а это значит, что он проникает в ткань возмущения гораздо глубже меня! Значит, если как следует покопаться в библиотеках чернокнижниковвозможно, удастся найти что-то важное!
Вот только есть одно «но», заметно погрустнел Ликатиус. Чтобы покопаться в библиотеках чернокнижников, нужно самому быть чернокнижником, причём не из низших.
Да уж, эти гробокопатели берегут свои тайны пуще лирр!.. с явной досадой проворчал Каладиус. Лицемеры
У великого мага были все основания досадовать на чернокнижников. Действительно, анналы этого древнего ордена были закрыты для непосвящённых, что объяснялось опасностью этих знаний для неподготовленного человечества. Ни для кого не являлось секретом, что в некоторых вещах они достигли куда больших результатов, нежели выпускники классических школ магии вроде той же Латионской Академии. Особенно это касалось боевой магии, а также такой довольно специфической сферы волховства как некромантия.
Действительно, испокон веков чернокнижники пытались докопаться до самых основ мироздания, и, конечно, одними из главных предметов их исследований были жизнь и смерть. Похоже, что Каладиус был прав, и истоки знаний Ордена чернокнижников действительно могли иметь эллорское происхождениеслишком уж похожи были результаты их практик с тем, что делали Двенадцать Герцогов Эллора.
Некоторые из чернокнижников пошли дальше, перешагнув одну за другой все грани человеческой морали. Они стали работать с мертвецами, пытаясь вернуть их к жизни. Со временем стало очевидно, что законы Сферы непреложны для всех, даже для самых дерзких из магов, и любая душа, ступившая на Белый Путь по ту сторону Белого Моста, уже никогда не вернётся обратно. Однако же маги-ренегаты добились определённых успеховони научились заклинать демонов и помещать их в мёртвые тела.
Официальный Орден чернокнижников поспешил отречься от этих заклинателей демонов, или некромантов, как вскоре стали их называть. Какое-то время их ещё терпели, понимая, что результаты их исследований могут быть весьма полезны, но в какой-то момент стало известно, что некроманты скупают рабов и отлавливают нищих для своих нужд, и после этого произошёл окончательный разрыв.
Орден некромантов, как иногда их называли, хотя на самом деле у этих колдунов-изгоев не было чёткой организации, откололся от чернокнижников. Наиболее одиозные из его представителей ушли в подполье, не связанные более никакими ограничениями. Другие продолжали жить в Золотом Шатре, формально удалившись от дел, но не порывая до конца с чернокнижниками. Были и такие, что всё также посещали башню Кантакалла, словно ничего и не произошло, хотя таких были единицы.
Магистры Ордена чернокнижников словно бы провели некую красную черту, переступать которую, не опасаясь лишиться членства в Ордене, не должен был ни один адепт. Это не значит, что неприкосновенность черты никогда не нарушаласьвсе понимали, что и сами чернокнижники во многом ходили по самой грани. Однако же правовой статус кво был восстановлен, Орден вновь мог претендовать на официальное существование, и в конечном итоге все были довольны, в том числе и император Саррассы, могущество которого в значительной мере опиралось на мощь его магов.
Конечно, наиболее тёмные и запрещённые из книг, вероятно, теперь принадлежали самым влиятельным и могущественным из некромантов, но для Каладиуса сейчас были важны именно истоки, корни магии чернокнижников, ведь где-то в них, вероятно, крылись ответы на интересующие его вопросы. Эти первоосновы хранились в книгах, которые были у Ордена ещё до раскола и, наверняка, продолжали пребывать в его библиотеках.
Впрочем, есть выход, задумавшись на мгновение, проговорил Каладиус. Если для того, чтобы покопаться в этих книгах, нужно быть чернокнижникомстанем чернокнижником!
Вы, должно быть, забыли, мессир, что чернокнижником может быть лишь саррассанский подданный.
Я ничего не забыл, мой любезный друг, но, думаю, что у меня есть решение данной ситуации, улыбнулся великий маг. В крайнем случае, им придётся сделать исключение для меня.
Это было сказано с такой потрясающей самоуверенностью, что учёный ни на секунду не засомневался, что именно так всё и будет. Ну а сам Каладиус, слова которого обычно не расходились с делом, уже через неделю отбыл в Саррассанскую империю, прихватив с собой ещё и Ликатиуса.
Глава 50. Ультиматум
Саррасса встретила легендарного мага соответственно его статусу. Несмотря на то, что в империи существовал собственный культ, он признавал существование Арионна и Асса, и среди имперцев особенно почиталось как раз ассианство. Поэтому совершенно неудивительно, что когда Каладиус в роскошном паланкине направлялся во дворец императора, многие жители Шатра, уже прознавшие, что за важный гость посетил их, падали ниц перед тем, кто считался живым воплощением Асса.
Великий маг принимал это спокойно, как должное. Он встречался с подобным даже в Латионе, хотя и гораздо реже. Здесь же, особенно среди простонародья, почитание Каладиуса превратилось едва ли не культ. Позже ему показали пару ассианских храмов в Шатре, где неподалёку от алтаря стояла грубо вырезанная из дерева статуя, изображающая Асшиани, или, в переводе с саррассанского, «Асса-гостя», как называли знаменитого волшебника здесь, в империи.
Несмотря на то, что сам Каладиус напускал на себя величественный и равнодушный вид, словно он действительно был аватаром Чёрного бога, он всё же отчасти был шокирован такой популярностью здесь, где он не бывал уже многие столетия. Но ещё больше он был неприятно поражён контрастом между подобным обожествлением черни и достаточно холодным приёмом со стороны императора и его окружения.
Здесь на Каладиуса смотрели скорее как на первого министра достаточно недружественного королевства, и ожидали в его приезде какого-то подвоха. И то, что он самолично приехал в империю, вызывало скорее беспокойство, нежели восторг. И уж подавно ни сам монарх, ни его советники не спешили видеть в великом маге бога. Именно поэтому император Кисиана был безупречно вежлив, но холоден и насторожен.
Какой счастливой звезде обязан я визитом столь достопочтенного и великого человека как вы, мессир? тон этих слов и близко не соответствовал их значению.
В Саррассе, конечно же, имелся собственный язык, но среди знати знание так называемого имперского языка, то есть языка Кидуанской империи, на котором теперь говорила вся Паэтта севернее саррассанских границ, считалось хорошим тоном. Поэтому Кисиана вполне хорошо изъяснялся на нём, и даже акцент его не мешал Каладиусу свободно понимать сказанное.
Я посчитал трагическим упущением, ваше величество, что за последние пять столетий ни разу не побывал в вашей великой империи, с которой у меня связано столько добрых воспоминаний, тон великого мага, напротив, был весьма тёплым и дружеским, хотя цена этой теплоте была и невелика. И я поспешил исправить этот досадный промах.
Для менявеличайшая честь принимать вас в моих чертогах, мессир, но всё же не могу не признать, что испытываю беспокойство по этому поводу. Надеюсь, вы не привезли дурные вести, мессир?
Саррассанцы славились своим умением плести многочасовые разговоры из вязи ничего не значащих слов, и то, что император Кисиана сразу же перешёл к делу, означало лишь степень его озабоченности и то, что он видит в этом визите какую-то политическую подоплёку. Можно было подумать, что опасается того, что латионские легионы уже стоят на границе.
Никогда бы не подумал, что у меня здесь репутация буревестника, придав лицу скорбное выражение, воскликнул Каладиус. Прошу, ваше величество, поверьте, что я прибыл с исключительно мирными и дружескими намерениями. Более того, моя миссия заключается в том, чтобы ещё больше сблизить наши государства!
И какова же ваша миссия, мессир? поинтересовался император.
Не думал я, ваше величество, что законы гостеприимства при саррассанском дворе настолько изменились за последнее время, проговорил Каладиус. И что гостя, утомлённого путешествием, станут подвергать допросам прежде, чем дадут ему отдых и пищу!
Хитрый маг, видя неприветливый приём, надеялся выиграть время. Он хотел, чтобы саррассанцы перестали относиться к нему с подозрительностью. Каладиус верил в свою харизматичность и надеялся очаровать императора. Судя по всему, для этого ему придётся провести при саррассанском дворе чуть больше времени, но это его не смущало.
Простите, мессир, спохватился Кисиана. Я действительно повёл себя недостойно гостеприимного хозяина. Прошу, располагайте мною и моим домом! Сейчас же вас и ваших спутников накормят и проводят в ваши покои, а вечером мы устроим пир в вашу честь! Клянусь, таких яств, которые подают при моём дворе, вы не испробуете больше нигде!
Действительно, тут же слуги провели Каладиуса и его небольшую свиту в небольшой зал, где уже был накрыт стол, причём количество разнообразных блюд было таким, словно обещанный пир уже начался. Вероятно, его всё же накрыли заранее, когда ещё только стало известно о прибытии великого мага, потому что в противном случае Каладиусу пришлось бы поверить в джиннов из саррассанских сказок, что в мгновение ока исполняют любые желания.