Через два часа милорд Келль будет у вас, господин граф, вопросительно взглянув на короля и заручившись его кивком, заверил Плиттана министр Делайни. Смею заверить, что маркиз содержится в неплохих условиях, хотя ему и потребуется некоторое время, чтобы привести себя в порядок.
Благодарю вас, ваше величество! низко склонившись напоследок, Плиттан вышел.
Мы должны принять эти условия, ваше величество! тут же горячо заговорил Делайни. Они поистине щедры и намного превосходят самые смелые желания.
Но что скажет Каладиус? теперь, в отсутствие палатийца, Бейгон уже не стеснялся выказывать страх перед великим магом.
В этом королевстве корольвы, ваше величество, напомнил ему Делайни.
То, что ко мне обращаются «ваше величество», ещё не делает меня королём, печально возразил Бейгон. И вы это прекрасно знаете. Мессир Каладиусвот истинный король Латиона, когда ему это требуется.
Я понимаю, ваше величество, скрипнув зубами, кивнул министр. Я и сам испытываю суеверный ужас перед этим колдуном. Но он далеко отсюда, и, как говорят, он умирает.
Думаю, за минувшие восемьсот лет многие его недруги ожидали, когда он умрёт, горько усмехнулся Бейгон. И вот их кости стали прахом, а он по-прежнему жив. Помните, Делайни, те величественные вековые деревья, что растут в южной части королевского парка? Эти великаны, которым уже много сотен лет, и которые укрывают своей сенью прочие деревца? Как-то, глядя на них, на их мощные стволы в десять обхватов, я вдруг поймал себя на мысли, что мессир Каладиус видел этих исполинов, когда они были ещё маленькими ростками, и садовник ограждал их жёрдочками, чтобы дети, играя, не растоптали их.
Это правда, ваше величество, но если спилить одно из этих деревьев, то вы увидете, что его сердцевина давно уж сгнила. Пройдёт какое-то время, и они иссохнут, а после их срубит далёкий потомок того самого садовника. Так и Каладиусего время уже прошло. Он воображает, что может десятилетиями отсиживаться в своём дворце, а затем прибегать сюда и начинать войны! Разве он подумал о том, что будет с нашей экономикой, что будет с нашей торговлей? Или он подумал о вдовах и сиротах наших легионеров?
Бейгон хотел было позвонить в колокольчик, чтобы приказать слуге налить ему вина из графина, стоящего на столе, но передумал и сделал это сам. Когда он отпил из бокала, зубы выбили по хрусталю мелкую дробь.
Потратив массу денег и потеряв почти три с половиной тысячи человек, мы захватили западное побережье Палатия! продолжал Делайни. Но что мы будем с ним делать? Каладиус воображал, что, стоит нам захватить побережье, и мы тут же покорим эллорские колонии. Но это не так! На западном побережье почти нет крупных портов, приспособленных для того, чтобы обслуживать такой флот! Там не так много селений, там отвратительные дороги Прибрежная полоса Палатия мало чем отличается от его восточной частиэто глухомань. Но старик вообразил себя великим стратегом, и вот сто пятьдесят тысяч наших солдат теперь вынуждены провести там зиму! Правда, великий стратег не подумал о том, как мы организуем их снабжение!
Всё это так, но смогли бы вы сказать это самому Каладиусу, будь он здесь? резонно спросил король.
Но его здесь нет! не менее резонно возразил Делайни. Кроме того, возможно, пришла пора что-то изменить. Представьте, ваше величество, мы с вами можем войти в историю королевства, как люди, посмевшие пойти наперекор самому Каладиусу! Лично я давно не прочь освободиться от его опеки! А вообщепусть остаётся в Кидуе! Полагаю, здесь мы справимся и без него!
То есть вы хотите бросить вызов Каладиусу? с почти мистическим ужасом спросил Бейгон.
Дьяволы меня разорвида! решительно ответил Делайни. Его местов исторических трудах, а будущее должно принадлежать нам! Надеюсь, он не вернётся, а если всё же вернётся Ему придётся привыкать к тому, что мир изменился!
Вам легко говорить, Делайни, вздохнул король. Когда он вернётся, то именно мне придётся держать ответ за всё. Онкак меч, что постоянно нависает надо мною
Тогда я буду вашим щитом, государь, пафосно ответил министр. Прикрывайтесь мною, не стесняясь! Главное сейчаспрекратить эту безумную и бесполезную войну! Согласны ли вы с этим, ваше величество?
Да, едва слышно ответил Бейгон, которого слегка приободрила перспектива поставить между собой и великим магом ушлого Делайни.
Хвала богам! Выподлинный король этой земли, ваше величество! И это подтверждается вашими делами! Завтра ваше имя сделается самым благословляемым на территории двух королевств!
Бейгон улыбнулся в ответ, но улыбка вышла довольно кислой.
***
Каладиус смотрел на сидящего напротив Делайни и понимал, что его время прошло. Прошло время, когда на него глядели, словно на некое древнее божество, боясь прогневить словом или, тем более, делом. За всем этим мистическим страхом люди совершенно позабыли главное: онвсего лишь человек. И вот, спустя десятки поколений королей и министров нашёлся человек, который, похоже, это понял.
Вот он, этот Делайни. Он прямо пошёл против воли Каладиуса, причём не в какой-то ничего не значащей мелочи. Этот слегка полноватый и начинающий уже лысеть человечек скомкал и растоптал то, что великий маг в последнее время считал делом своей жизни. И что же? Сейчас он сидел напротив и смотрел на волшебника, словно вопрошая: «Ну что же ты сделаешь? Испепелишь меня, или превратишь в жабу?».
И Каладиус внезапно понял, что он ничего не может сделать с этим наглецом. Не убивать же его, в самом деле! А вот политических рычагов у него, похоже, не осталось. Если бы он сейчас приказал страже арестовать Делайнибыл бы исполнен этот приказ? Великий маг был растерян, как мог бы быть растерян строгий учитель, чьи школяры, всегда робеющие перед наставником, внезапно вышли из-под контроля. Они перешагнули невидимую чертуи небеса не обрушили на них карающие молнии. И вот они уже поняли, что эта чертане более чем кем-то проведённая линия, и в ней нет абсолютно ничего сакрального.
Каладиус остро и абсолютно ясно понял, что его эра закончилась. Он, конечно, может оставаться при дворе, превращаясь в замшелое посмешище, но влиять на судьбы он больше не будет. Он был сам виноват в этом, отдалившись от дел и полностью исчезнув на многие годы. Молодые волчата подросли, ни разу не испытав на себе клыков старого вожака, и теперь они уже больше его не боялись.
Империи не создаются по воле одного человека, мессир, даже если этот человеквы, спокойно продолжал Делайни. Такого не было никогда. Нужно желание многих людей, нужна их совместная воля. Считайте, что Латион просто ещё не готов к тому, чтобы стать империей. Не в этот раз.
А ведь этот Делайни ему даже нравился! Слишком давно никто не пытался говорить с великим магом на равных. Что ж, возможно, так оно и должно быть. В конце концов, всё в этом мире когда-нибудь приходит к логическому завершению. Глядя в глаза собеседнику, Каладиус видел в них решимость и ум. И он понимал, что этот человек вполне готов управлять королевством и его непутёвым королём.
Знаете, что я думаю, милорд? внезапно улыбнулся великий маг. Я думаю, что из вас получится отличный первый министр.
Изумление на лице Делайни было настолько комичным, что Каладиус расхохотался. Он хохотал от души, потому что внезапно почувствовал такое облегчение, будто с него сняли груз, который непосильной ношей висел на шее много лет. Странно, но именно сейчас великий маг чувствовал себя более живым, чем когда бы то ни было в последние десятилетия.
Эпилог. Затишье во время бури
Каладиус сидел, прислонясь спиной к шершавому боку громадного красноватого валуна, и глядел на пустыню, расстилавшуюся перед ним. Солнце плавило сейчас обратную сторону этой небольшой скалы, так что великий маг находился в тени, но по ощущениям он был в пекле. Пеклом дышала растрескавшаяся, окаменевшая земля, пеклом дышали белёсые, словно выгоревшие на солнце небеса.
Несмотря на это, Каладиус не скинул своих просторных чёрных одежд, хотя они сейчас прилипли к телу от пота. Полное безветрие царило в этом царстве вечного жара, лишь воздух сотрясался из-за восходящих от раскалённой земли потоков. Солнце клонилось к западу, постепенно окрашивая пустыню в причудливые сиреневые тона, но пока что жара не спадала ни на йоту. Каладиус знал, что пройдёт всего несколько часов, и жесточайший холод будет терзать эти самые камни.
Он испытал всё это в полной мере в течение тех месяцев, пока ему приходилось ночевать в небольшой пещере, полной гномов. Удивительно, но несмотря на то, что гномы целыми днями работали, не покладая рук, при этом используя воду только для утоления жажды, от них совсем не пахло потом. Хотя, вполне возможно, великий маг просто не ощущал уже этого запаха. Скорее всего, и от него самого несло, как от последнего бродяги.
Сегодняшний день, возможно, станет его последним днём на поверхности. Дворец ещё не был полностью готов, но Траббон заверил, что внутри уже всё готово для того, чтобы принять хозяина. Главные жилые залы были вычищены до блеска баининами и меблированы. Поэтому эту ночь Каладиус хотел провести уже внизу, у себя.
Гномы показали себя непревзойдёнными мастерами и знатоками своего дела. Они безошибочно определили место, где на глубине более ста футов проходила водоносная жила, поящая несколько оазисов в некотором удалении отсюда. Также они отыскали этот великолепный кратер, являющийся естественной защитой от пустынных ветров, а также случайных глаз. И всего за каких-нибудь пять-шесть месяцев они соорудили чудо.
Конечно, сами гномы с явно ложной скромностью фыркали и говорили, что в сравнении с Дак-Анбуром вырытый ими дворец был скорее ямой для нужника, но при этом глаза их блестели настоящей гордостью, тем более, что всё это великолепие было создано руками всего двух с половиной десятков работников.
Гномы мало преуспели в боевой или прочих видах магии, но в том, что касалось горных работ, их волшба не знала себе равных. Тысяча людей, работая вдвое больше времени, вряд ли сумели создать нечто хоть приблизительно похожее на новый дворец Каладиуса. Его размеры просто потрясалион располагался на глубине около ста пятидесяти футов, точнее, здесь находился его верхний ярус, поскольку дальше он опускался ещё на три яруса вниз, подобно постепенно сужающейся воронке. Диаметр верхнего яруса был около четырёхсот футов, диаметр нижнегопорядка двухсот. Всё это было грамотно и удобно разбито на множество залов и комнат.
Для лишней породы гномы использовали весьма интересное заклинание, которое превращало песчаник в мелкую пыль. Очевидно, часть веществ, составлявших камень, при этом то ли испарялась, то ли ещё каким-либо образом исчезала, поскольку от кучи камней весом около сотни стоунов оставалась кучка пыли, похожей на пепел, которая весила уже не больше пяти стоунов, так что любой из этих силачей мог засыпать её в большое железное ведро и вынести на поверхность, даже не запыхавшись. Также гномы использовали похожую магию и для пробивания проходов. Не говоря уж о том, что их кирки и заступы были зачарованы и выплавлены явно не из простого железа.
Каладиус с удовольствием наблюдал за гномами. Кажется, это были единственные разумные существа на всей Паэтте, которые чётко знали своё предназначение. На их фоне и люди, и лирры выглядели мятущимися бездельниками или растерянными детишками.
Познания гномов и их мастерство восхищали великого мага. Они сумели так вырыть полость для дворца, чтобы подземная река, слегка изгибаясь, проходила над значительной его частью, являясь не только источником пресной воды, но и естественным охладителем, так что Каладиусу позднее нужно было тратить значительно меньше сил на поддержание климата.
Не говоря уж о том, что дворец был просто напичкан мангилом. Гномы знали толк в рунах, поэтому пол, стены, и даже потолки многих залов были покрыты ими, начертанными измельчённым в пудру магическим металлом. Они были почти не видны, но отлично выполняли свои функции. Какие-то служили для магической защиты, какие-тодля фокусирования возмущения, давая Каладиусу, по сути, неисчерпаемые запасы силы, которые можно было быстро пополнять.
Особые руны, выполненные по рисункам самого великого мага, были нанесены в нескольких ключевых местах, давая хозяину возможность почти мгновенно перемещаться между этими точками, тратя минимум энергии. Также по особой просьбе Каладиуса в центральном холле было сделано ложное окнониша, закрытая слюдой, внутри которой были созданы особо мощные и изощрённые фокусы возмущения, которые позволяли словно поймать в ловушку само волшебство. Система была столь хитрой, что однажды воспроизведённая манипуляция оказывалась заперта в этой нише, почти бесконечно отражаясь от рунных зеркал.
Каладиус потратил на это «окно» едва ли не столько же мангила, сколько и на весь остальной дворец, зато теперь он мог создать там иллюзию, которая поможет ему даже находясь глубоко под землёй, не ощущать этого. Он мог воссоздать там любой видхоть панораму Латиона, хоть побережье океана, хоть бескрайние сады Пунта. Более того, отражающая система была столь совершенна, что иллюзия могла держаться несколько десятков дней, прежде чем основополагающие законы бытия начинали брать над ней верх.
Во всём дворце должно было проживать порядка полусотни слуг, причём все они были исключительно из числа местных племён. Сейчас Каладиусу меньше всего хотелось видеть испорченных цивилизацией людей, поэтому он рассчитал даже своего камердинера, обеспечив безбедную старость не только ему, но и, наверное, его правнукам.
Длинная тень, повторяющая очертания кромки кратера, доползла уже почти до входа в его дворец. Оттуда как раз появился очередной гном, держа в руках ведро того, что ещё недавно было грудой битого камня. Потная борода сосульками свисала с усталого, но довольного лица. Педанты-гномы не позволяли себе высыпать мусор неподалёку от входаего ссыпали в специальные тележки, которые потом, в конце дня, вывозились за пределы кратера.
Вскоре стали показываться и другие рабочие. Почти каждый из них нёс по ведру, а это значит, что там, внизу, появились новые комнаты, или же уже имеющиеся приняли наконец тот вид, который был изначально задуман гномами. По утверждению Траббона, бригадира бородатого отряда, работы сейчас велись уже на самых нижних, технических ярусахтам будут располагаться кладовые и прочие вспомогательные помещения. Верхнийжилой ярусбыл уже полностью готов. Баинины уже были там, наводя последний порядок перед заездом хозяина.
Добро пожаловать домой, мессир! проходя мимо, Траббон сделал приглашающий жест в сторону входа. Ишшу уже приготовил ужин и ворчит, что всё стынет.
Благодарю, друг мой, задумчиво кивнул Каладиус. Думаю, этот несносный баинин подождёт ещё немного. В конце концов, кто знаетувижу ли я ещё когда-нибудь это небо?
Гном понимающе кивнул в ответ, хотя горный народ и не испытывал особенных сентиментальных чувств ни к небу, ни к солнцу, ни к прочим прелестям поверхности. Рядом с пещерой, где Каладиус провёл несколько месяцев с гномами, уже булькал котёлнепритязательных к пище гномов ждала привычная похлёбка из сушёной козлятины, поэтому усталые бородачи не стали задерживаться и поспешили к костру.
Меланхолично улыбнувшись этому зрелищу, великий маг вновь откинулся спиной к шершавому валуну и, глядя на постепенно розовеющее небо, вновь задумался.
***
Из Киная великий маг ринулся на восток подобно грозовой туче, но уже несколько часов размышлений в дороге заставили его пересмотреть отношение к произошедшему, так что в Латион он уже прибыл скорее как хмурое облако, сеющее мелким дождём. Он уже не спешил, не загонял лошадей, то и дело останавливался в добротных трактирах, во множестве паразитирующих на Кидуанском торговом тракте.
Общение с Делайни окончательно отрезвило его. Каладиус даже не стал встречаться с королём, понимая, что тот только и сможет, что юлить и сваливать вину на других. Делайни же повёл себя спокойно и с достоинством, понимая, что переиграл великого мага. Он ясно дал понять, что королевство не намерено тратить свои ресурсы на удовлетворение амбиций одного человека, и что условия мирного договора, который вот-вот должен был быть подписан, более чем выгодны для Латиона, в отличие от перспектив этой неясной войны.
Мы знаем, что Каладиус не стал спорить и переубеждать. Злость покинула его ещё раньше, а теперь он избавился и от разочарования. Ещё недавно великий маг кипел жаждой деятельности, но теперь внезапно остыл, поскольку понял, что даже его ярко горящий факел не способен рассеять тьму вокруг.