Уже после окончания штурма, когда силы немного вернулись к великому магу, он велел отнести его в покорённый город. Теперь летняя кампания была официально завершена, и он мог со спокойной совестью отправляться назад в Латион. Здесь, в западном Палатие, оставались значительные силы, которые уже будущей весной начнут неумолимое шествие на восток, к Труону.
Однако на душе у Каладиуса было какое-то непонятное опустошение. Возможно, это было последствие болезни и истощения, но почему-то здесь и сейчас он не ощущал себя победителем. Глядя на лица измождённых горожан, которым, если они доживут, предстоит однажды стать подданными его империи, великий маг почему-то чувствовал лишь усталость и разочарование.
Вскоре он вернулся в свой шатёр, поскольку чувствовал себя на грани обморока. Там его уже поджидал верный Петан с неизменной чашей отвара, к чьему вкусу волшебник так и не привык, хотя и глотал его почти целый месяц по нескольку раз в день.
Теперь, когда компания этого года была завершена, можно было подумать о возвращении. Конечно, в нынешнем состоянии Каладиуса было бы лучше никуда не ехать и отлежаться месяц, а то и два, но мэтр Петан категорически возражал против этого, утверждая, что здешний климат способен убить и здорового. Уже в ближайшее время на побережье Лионкая должно было стать совсем холодно и сыро, что лишь усугубило бы лихорадку.
Дабы не подвергать великого мага тяготам обратного пути по разбитым легионами дорогам, было решено отправить в Шайтру голубя, чтобы оттуда в Пиннор был прислан корабль. Каладиус должен был отправиться по воде до самого Киная, а уж оттуда по сухопутному торговому пути можно было бы добраться до Варса, а затем и до Латиона. Этот путь был не только куда более комфортным, но и, вполне возможно, более быстрым и безопасным.
Судно за великим магом пришло спустя двенадцать дней. Это была отличная шхуна, на которой при должной удаче вполне можно было бы отправиться и до Эллора, а уж для путешествия вдоль побережья, да ещё и сейчас, когда до окончания навигации было довольно далеко, оно и вовсе подходило как нельзя лучше.
Часть трюма была переоборудована в большую и достаточно комфортную каюту для знатного пассажира. Там не было иллюминаторов, но зато хватало места для всевозможных предметов мебели, которые, разумеется, были совершенно необходимы великому магу в пути.
Ступив на борт, Каладиус почувствовал нечто вроде лёгкой ностальгии. Он уже полтысячелетия не бывал на палубе корабля, и сейчас в нём внезапно проснулись некие смутные ощущения, похожие на отзвуки чего-то давно забытого. Великий маг был удивлёнказалось бы, его морские похождения в компании с мессиром были уже так давно, что должны были бы прочно забыться. Но на самом деле он вдруг вспомнил даже лицо того, чьё имя однажды присвоил.
Он словно увидел мессира на палубеухмыляющегося, словоохотливого, вечно захваченного какими-то бредовыми идеями. Этот запах просоленного дерева, этот скрип переборок, этот напев ветра в такелажевсё казалось таким знакомым, будто он лишь вчера ещё бороздил океан, охраняя торговые суда от пиратов.
Ощущения были на удивление приятными, так что Каладиус даже невольно улыбнулся, хотя улыбка вышла бледной и кривой из-за плохого самочувствия. Впрочем, воспоминания словно придали волшебнику силон, отмахнувшись от помощи вездесущего Петана, твёрдо встал, крепко ухватившись за фальшборт, и впервые за долгое время вздохнул полной грудью, не скорчившись от жестокого приступа кашля при этом.
Путешествие прошло замечательнотело великого мага будто бы сразу вспомнило все навыки морехода. Морская болезнь совершенно не мучила его, в отличие от того же Петана, который подрастерял значительную часть своей жизнерадостности. Погода была вполне приличная, волнениеслабым, и этот восхитительный круиз словно бы вдохнул в Каладиуса свежие силы. Он даже и не подозревал, насколько соскучился по этому!
Знаменитый порт Киная значительно изменился с тех времён, когда его в последний раз видели два авантюристамессиры Каррис и Каладиус. Он заметно разросся, всё больше напоминая этакий город в городе. Яркое, но не слишком жаркое солнце заливало причалы искристым светом, множество солнечных зайчиков, отразившись от волн, плясало на бортах кораблей, сваях и помостах.
Несмотря на то, что Кидуа выразила решительный протест в связи с неожиданной и совершенно необоснованной агрессией Латиона в отношении Палатия, дипломатические отношения разорваны всё же не были, поскольку княжество, похоже, всерьёз испугалось того, как разворачивались события и надеялось, что беспокойный сосед ограничится лишь северными территориями.
Естественно, что прибытие столь высокопоставленного гостя не осталось незамеченным. Каладиуса встречали как короля, а может быть даже и с ещё бо́льшим пиететом. Дюк Кидуи даже не пожелал слышать ничего о гостиницевеликого мага тут же доставили во дворец, предложив лучшие покои.
Ласковый климат Киная благотворно сказывался на самочувствии волшебникаему явно стало намного лучше, и болезнь, похоже, понемногу отступала. Кажется, и в этот раз могучий маг сумел выйти победителем из этой, казалось бы, обречённой заранее схватки. Кроме того, виды этого древнего города будили в Каладиусе массу воспоминаний, и, в большинстве своём, воспоминаний приятных. Странно, но он почти не вспоминал убийство мессира, зато то и дело в памяти всплывали какие-то моменты их весёлой совместной жизни.
Всё это было так замечательно, что Каладиус сперва принял решение задержаться в столице Кидуи, а затем и вовсе решил остаться здесь на всю зиму. Более мягкий, в сравнении с латионским, климат должен был способствовать лучшему выздоровлению тела, а воспоминания, окутывающие его мысли тёплой ностальгией, могли бы немного подлатать душу.
Какое-то время великий маг просто отлёживался, наслаждаясь тем, что вокруг негодобротные стены, которые не нужно будет утром складывать в тюки, что вместо жаровеннастоящий камин таких размеров, что в нём спокойно могли бы переночевать несколько легионеров, и что сейчас, в разгар осени, когда Латион стал уже совсем серым под обложными дождями, здесь всё ещё светило солнце, посылая последние приветы от уходящего лета.
Когда же Каладиус поправился настолько, что мог свободно ходить, не держась постоянно за стены, он начал совершать прогулки сперва в уютный внутренний дворик, а затем и в город. Он уже плохо помнил Кинай, и очень часто, когда ему казалось, что он вспоминал какие-то места, оказывалось, что память подсовывает ему виды Латиона. Нельзя сказать, что эти два города были очень уж похожи, просто великий маг слишком давно здесь не был.
В один из дней он попросил отвезти его на развалины Кидуи, но слуга ответил, что ничего не знает об этом месте. То же самое сказал и другой, и третий. Случилось то, что должно было случитьсяКинай разросся настолько, что полностью поглотил останки столицы древней империи, и теперь на месте, где маг когда-то изучал остовы давно погибших зданий, стояли новые кварталы.
И Каладиус не испытал по этому поводу особенной горечи, хотя аллюзия на его собственную судьбу была налицо. Однажды и он станет такой же историей, известной лишь единицам. Пожалуй, так и должно быть: старое должно уступать место новому, чтобы обеспечить развитие и саму жизнь. Да, на месте древней Кидуи сейчас стояли неряшливые кварталы бедноты, но в них кипела жизнь, в отличие от того кладбища домов и воспоминаний, которое он посетил когда-то.
Усмехнувшись своим мыслям, великий маг отменил поездку, велев вместо этого принести ему старого биррийского. И затем он много часов просидел у камина в качающемся кресле, заворожённо глядя на огонь и позабыв о полупустом бокале.
***
Новость о том, что Латион и Палатий заключили перемирие, стала для Каладиуса громом среди ясного неба. Он даже не поверил сперва своим ушам и попросил своего дворецкого повторить сказанное.
Ты, верно, всё не так понял, болван! наконец вскричал он, изменяя своей обычной вежливой тактичности в общении со слугами.
Порывисто встав с кресла, великий маг со всей доступной ему прытью зашагал прямо к дюку Лебардо, поскольку уж он-то наверняка владел информацией в полной мере.
А, вот и вы, мессир, приветственно воскликнул дюк, когда ему доложили о приходе волшебника. Я ждал вашего прихода. Стало быть, вы уже слыхали новость.
Мой разум отказывается верить в то, что слыхали мои уши, ваша светлость, поэтому я и пришёл за разъяснениями, ответил запыхавшийся маг, падая в кресло. Неужели это правда?
Я получил эту весть около часа назад, мессир. Её принёс голубь из Шинтана. Пока я не имею других подробностей, поскольку послание было очень лаконично. Думаю, что вскоре мы узнаем больше. На всякий случай я отослал гонца в Латион. Возможно, до его возвращения я сумею добыть сведения из других источников.
Пожалуйста, держите меня в курсе, ваша светлость. А впрочем Похоже, мне пора возвращаться. Кажется, его величество слишком быстро списал меня со счетовтоном, не предвещающим ничего доброго, произнёс Каладиус.
Знаете, мессир, усмехнулся Лебардо. Вы, конечно, великий человек, но я всё же рад, что выне подданный герцогства.
Как-то император Кисиана сказал мне то же самое, ухмыльнулся волшебник в ответ. Что ж, будем считать, что монархам Латиона не повезло
***
Четверо странных людей пробирались по улицам Латиона в вечерней мгле. Трое из них были одеты как мелкие буржуа, но двое выказывали явное почтение третьему, и иногда даже величали его «ваша милость», хотя тот и цыкал на них, встревоженно озираясь по сторонам. По характерному выговору в них можно было узнать палатийцев, поэтому они старались говорить тихо, или вовсе помалкивать. Четвёртый был одет поприличнее, скорее походя на мелкого дворянчика. Он, похоже, был местным и, судя по всему, служил провожатым для этой троицы. Кроме того, в отличие от остальных, он старался прятать лицо за отворотами большого модного воротника, который он приподнял таким образом, чтобы тот доставал почти до уровня глаз.
Поскольку время было позднее, а странная компания ошивалась в Заречном квартале, где подобной публики обычно не бывало, они, конечно же, привлекли внимание патруля. Стражники, услыхав акцент, наставили было на палатийцев алебарды, но тут четвёртый скинул шляпу и опустил воротник.
Отставить! властно скомандовал он.
Стражники невольно опустили оружие, хотя и не признали ещё в темноте, кто перед ними, но по голосу и тону было ясно, что он привык повелевать. Сержант поднял фонарь так, чтобы осветить лицо этого человека.
Милордахнул он секунду спустя, опуская фонарь.
Сержант долгое время служил во внешней страже дворца и привык видеть сильных мира сего, поэтому он тут же узнал министра финансов Делайни.
Тише, сержант, одёрнул его министр. Нам нужно попасть во дворец. Дело государственной важности. И чтобы нас больше не останавливали разные олухи, сопроводите нас до места.
Слушаюсь, ваша милость, старый солдат сделал бесстрастное лицо, так, будто бы он каждый день видел министров, одетых, словно оборванцы, в сопровождении представителей вражеского государства. Жизненный опыт подсказывал, что чем меньше он будет удивляться подобным мелочам, тем меньше проблем будет иметь в будущем.
Поскольку до дворца было уже недалеко, через какие-нибудь четверть часа Делайни и его спутники оказались у одного из служебных входов во дворец. Там они расстались со стражниками, даже не удосужившись поблагодарить их. Затем в одной из комнат все четверо избавились от своего маскарадау каждого под плащами оказались великолепные дорогие камзолы.
Делайни давно замыслил эту встречу. Как только стало известно, что проклятый колдун решил провести зиму в Кинае, министр начал свою игру. Убедить безвольного Бейгона было несложнотот, конечно, очень боялся Каладиуса, но маг отсутствовал, а вот Делайни был здесь, и он тоже знал точки, на которые нужно давить. Затем он послал голубя в Шинтан с предложением о тайных переговорах. Он понимал, что палатийцы с подозрением отнесутся к этой записке, но, к его удивлению, ответ оказался положительным. Более того, палатийский король послал на встречу собственного фаворита, одного из влиятельнейших людей Палатия, графа Плиттана. Было очевидно, что правительство королевства в полном отчаянии, и с радостью готово ухватиться даже за самую эфемерную надежду.
И вот палатийские посланцы тайком прибыли в Латион, притворяясь мелкими купцами. Здесь они встретились в условленном месте с самим Делайни, который и провёл их во дворец. Теперь предстояла встреча с королём.
Бейгон нервно ожидал этой встречи. Он всё ещё представлял, каким будет гнев Каладиуса, и это заставляло его содрогаться. Будь Делайни менее настойчив, и не пользуйся он таким влиянием на короля, тот, пожалуй, отказался бы от опасного свидания. Ну а теперь оставалось лишь молиться, чтобы его первый министр, вернувшись, не устроил бы государственный переворот.
Ваше величество, заговорил граф Плиттан, едва лишь было покончено с приветствиями. От всего сердца, и от имени всего нашего народа благодарю за эту встречу. Сейчас, когда на севере уже почти по-зимнему холодно, моих сограждан согревает надежда на благоприятный исход наших переговоров. Эта ужасная война не нужна никому.
О завершении войны речи пока не идёт, милорд, осторожно произнёс король, нервно теребя кружево на своём рукаве. Мы лишь хотим поговорить о перспективах.
Война не несёт никаких перспектив ни Палатию, ни Латиону, ваше величество! горячо возразил граф. Мы теряем многое, но и ваше королевство несёт большие убытки. Разве, будучи друзьями, мы не более взаимовыгодны друг другу, нежели в качестве врагов?
Не всякую пользу можно измерить деньгами, милорд.
Да, я знаю, лицо Плиттана исказилось ненавистью. Вся эта войнаприхоть одного старика, который решил возродить империю! За последние полтысячелетия наши государства дважды вступали в кровавое противоборство, и оба раза по вине этого проклятого колдуна!
Даже зная, что Каладиус сейчас находится во многих сотнях милях отсюда, Бейгон непроизвольно оглянулся, будто боялся, что эти дерзкие слова дойдут до его ушей.
Латионсильнейшее государство в мире, с явной нервозностью в голосе ответил он. Будучи полноценной империей, мы могли бы в конечном итоге противостоять любой агрессии со стороны Саррассы. Кроме того, мы могли бы более эффективно использовать мангиловые рудники
Министр Делайни уже упомянул о наших колониях на Эллоре, пользуясь моментом, заговорил Плиттан. Спешу сообщить вашему величеству, что мы готовы передать под ваше управление четыре из семи наших колоний с полным правом на весь мангил, что там добывается. Более того, мы берём на себя отправку этого мангила на материк собственными силами.
Всё это хорошо, но
Мы также берём на себя обязательство ежегодно в течение десяти лет выплачивать Латиону по двенадцать миллионов тоинов, вновь заговорил посол. Не говоря уж о праве беспошлинной торговли для всех латионских купцов.
Это щедрые посулы, однако
Палатий готов признать всё течение Труона латионской зоной влияния, вновь не слишком-то вежливо палатиец перебил короля. Вероятно, подобную стратегию поведения подсказал ему Делайни. Король Бейгон действительно терялся перед напором. Кроме того, мы будем поставлять наши строевые леса с северо-запада по трети рыночной стоимости. Мы будем ввозить для вас пунтийское зерно, компенсируя стоимость таможенных пошлин и перевозки. Это позволит вам вскоре отказаться от поставок из Саррассы. Только подумайте, ваше величество, не потеряв больше ни единого легионера и ни одного доррина, вы получите невероятные преференции!
Вас сопроводят в приготовленные для вас комнаты, милорд, помолчав немного, заговорил Бейгон. Мне нужно поговорить с моим министром наедине. Завтра я объявлю о своём решении.
Благодарю, ваше величество, Плиттан, похоже, не слишком-то расстроился, вероятно, Делайни предсказал именно такой ход развития событий. Но, прежде чем уйти, у меня есть к вам ещё одна просьба. Маркиз Келль, посланник нашего королевства в Латионе, вот уже почти пять месяцев томится в темнице, не совершив никакого преступления. Прошу, нельзя ли освободить его прямо сейчас? Я не смогу спать в мягкой постели в этом дворце, зная, что в это время он где-то лежит на охапке гнилой соломы.