Этим утром я впервые почувствовал, что значит быть смертным. И не только лично для себя. Я понял глубокий старый символ временидве стрелки на циферблате и молния между ними, словно пальцы, сложенные в треугольник, замыкающий в себе крупицу самой судьбы. Треугольник, из которого нет возврата.
Чакас прервал мои мысли, прикоснувшись к плечу. Он смотрел на колонны с откровенным страхом на лице.
Они приближаются с востока, сказал он.
Через озеро, над мерсом?
Нет. Корабли по всему небу. Библиотекарь больше нас не защищает.
Дидакт знает?
Какая мне разница? сказал Чакас. Он чудовище.
Он великий герой, сказал я.
Ты дурак, сказал Чакас и бросился назад, петляя между деревьями.
Глава 9
Корабли медленно двигались громадными серо-черными волнами с востока на запад. Казалось, небо рассекла исполинская лента из стали и адамантиума. Сколько же их! Я никогда не видел так много кораблей в одном месте, даже в дни церемоний на родной планете родителей. Чего я не мог понять, так это причины, по которой они собрались в таком количестве, если только речь не шла о том, чтобы схватить и поместить под стражу одного-единственного Воина-Служителя.
Такая демонстрация силы казалась чрезмерной.
Но похоже, все вокруг считали меня простофилей. Я держался у внутреннего берега, валялся на песке и смотрел, как корабли выстраиваются в плотные кольца, двигающиеся по спирали в направлении кратера Джамонкин. В центре кольца находился корабль строителейкрупнейший из всех, какие я видел, и шахтерский корабль, размерами превышающий любой из тех, которыми владела моя обменная семья. Он устойчиво держался в бинарном облаке буферных энергий. Сам воздух стал каким-то жестким и резким от давления замершей в небе армады.
На мое лицо упала тень. Я поднял голову и в считаных метрах увидел боевого сфинкса, возвышающегося на кривых ногах.
Примечания
1
Разновидность органа, приводимая в действие паром. (Здесь и далеепримеч. ред.)