С другой стороны, я никогда не верила, что люди, которые страдают, сами виноваты в этом, так что это пробило брешь в моей космической теории справедливости.
Тем не менее, какая-то огненная яма с хихикающим дьяволом, держащим вилы, казалась скорее извращённой фантазией Диснея, чем чем-либо ещё.
Очевидно, я ошибалась.
Хотя никто ничего не говорил о Сатане. Если подумать, некоторые библейские проповедники утверждали, что первый падший ангел, Люцифер, был Сатаной, царём ада. Что на самом деле не соответствовало тому, что здесь происходило.
Мне было любопытно, но, по правде говоря, не только интеллектуальное любопытство заставляло меня остаться здесь.
Разиэль имел к этому какое-то отношение.
Ладно, он был слишком великолепен, а великолепные мужчины заставляли меня чувствовать себя троллем. Я могла сделать исключение. Нравилось мне это или нет, но меня тянуло к нему, привязывало к нему, возбуждало, и пока я тратила много энергии на борьбу с ним, я проигрывала битву. Это не имело значения, он был более чем способен сопротивляться мне, и я не собиралась выставлять себя дурой. Не в первый раз я испытывала юношеские муки безответной, э-э, похоти.
Солнце уже садилось, погружаясь в тёмно-зелёный океан, золотистый цвет тянулся ко мне жадными лучами. Я посмотрела вниз и увидела Разиэля, идущего по берегу вместе с Азазелем и другими. Они были поглощены разговором, и с такого расстояния я едва могла видеть их лица, не говоря уже о том, чтобы слышать о чём они говорили. Но что бы это ни было, ничего хорошего это не сулило.
И конечно среди них не было женщин. Никаких женщин-ангелов. Это действительно раздражало меняпатриархальный контроль, по-видимому, растянулся на тысячелетия.
Я отвернулась. По-видимому, единственный способ сделать детей падшими ангеламиэто иметь женщин-ангелов, но кто-то пренебрёг их созданием.
Я умирала с голоду. Как он доставил всю ту еду сюда прошлой ночью? Был ли это какой-то сказочный мир, где всё, что мне нужно было сделать, это захотеть, чтобы это произошло?
Я закрыла глаза и попыталась представить себе мороженое «Бэн энд Джеррис», затем снова открыла их. На кофейном столике передо мной ничего не было, но по воле прихоти я соскользнула с софы и подошла к морозилке, заглянув внутрь абсолютно ничего. Дерьмо.
Возможно, требовалось магическое прикосновение Разиэля.
Я начала беспокойно ходить по квартире, стараясь не думать о голоде. Одна спальняего, с двуспальной кроватью посередине.
Глядя на неё, я начала думать о точках к низу от моего живота, но потом быстро вернула свой разум к более невинным вопросам. Кто-то застелил постель, так что, возможно, в доме есть горничная, и это хорошо. Я не собиралась начинать убирать за ним, хотя, скорее всего, он был аккуратнее меня. Как и большинство людей.
Один шкаф и не так много одежды. Я уже порылась и позаимствовала то, что мне больше всего подходило. Остальное сидело бы до невозможности плотно на моей далеко не игривой фигуре, при условии, если вообще смогу натянуть это на себя. Кроме того, чёрное было почти таким же угнетающим, как и белое.
Наверное, мне придётся отказаться от мысли когда-либо быть гибкой или стройной. Я проведу вечность, находясь по эту сторону сладострастия, и мне это не нравилось.
С другой стороны, я никогда не растолстею, так что это уже кое-что.
Я побрела на кухню. Солнце теперь было огненно-красным, и солнечный свет отражался от окон передо мной, и только маленькая полоска серебра осталась над горизонтом.
Как только солнце сядет, всё погрузится во тьму, и я прислонилась к стойке, наблюдая. Если солнце встаёт и садится здесь, значит, это настоящий мир, и я должна быть жива. Иначе это не имело смысла. Зачем возиться со всеми атрибутами нормальной жизни, когда реальность так далека?
Последнее красное мерцание исчезло под пенистой поверхностью, и я не двигалась, находясь практически в медитативном состоянии, наблюдая, как вода вспенивается и плещется, а прохладный влажный воздух обдувает моё лицо. Я облизнула губы, почувствовала вкус соли и улыбнулась. Мать велела мне облизывать губы, когда мы выходили на берег моряэто души мёртвых младенцев целовали меня, пытаясь утащить за собой.
Хильдегарда Уотсон никогда не вызывала смеха. Почему она считала, что мёртвые дети оказываются в океане, мне никогда было не понять, но я никогда не пыталась урезонить свою мать. Это всегда было проигрышное предложение.
Но, чёрт возьми, старушка была бы в восторге, узнав, что её богохульная дочь общается с ангелами. На самом деле, спит с одним из них, хотя это было не совсем то «спит», о котором я обычно думала. И было безопаснее не позволять моим мыслям идти в этом направлении, не когда дело касалось Разиэля.
На самом деле, скорее всего, это был Нептун или Посейдон, который целовал меня потрескавшимися от соли губами. Боги Олимпа всегда были гораздо интереснее иудео-христианского Бога, который был одержим наказанием и грехом. Не то чтобы Хильдегарда верила в какого-то Бога, кроме своего сердитого моралиста, который каким-то образом превратился из нежного, любящего Иисуса.
Мне действительно следовало подстраховаться, поскольку именно мрачный Бог моей матери оказался тем, кто обладал силой. Хотя, похоже, он был даже до-иудео-христианином. Интересно, что подумала бы об этом Хильдегарда? Она бы слетела с катушек.
Мне следовало бы постараться убраться отсюда к чёртовой матери, и, возможно, я бы так и сделала, если бы знала, куда идти. У меня оставалось мало времени с Разиэелемрано или поздно он проникнет в мой мозг и увидит печальные мечты, с которыми я пыталась бороться, увидит непрошеные, похотливые чувства, которые были сильнее всего, что я когда-либо чувствовала в своей жизни. И это будет унизительно. Если я не смогу контролировать свою свою влюбленность, тогда мне нужно бежать. Мне просто нужно было знать, куда именно.
Я была так голодна, что могла съесть его белоснежную софу. Кто-то убрал мою посуду со вчерашнего вечера, так что я не могла поискать остатки. Пончики давно исчезли, и я была безутешна.
Я плюхнулась на софу, прикрыла глаза рукой и жалобно застонала. «Бэн энд Джеррис», с тоской подумала я. Для начала супер-кусок помадки или Черри Гарсия. Если бы я уже не придерживалась девиза «жизнь неопределенна, сначала съешь десерт», последние двадцать четыре часа или около того убедили бы меня. Но холодильник Разиэля был таким же пустым, как и эта квартира. Никакой помощи.
После этого, лазанью, густую и липкую, с кусочками чесночного хлеба и сыра, в сопровождении хорошего Каберне. С такой скоростью я бы согласилась бы на что угодно.
Я снова застонала, переворачиваясь на живот и пряча голову в подушки. Мысль о еде наполнила меня такой тоской, что я почти почувствовала её запах. Лазанья, которую я старательно избегала в течение многих лет диеты. Оглядываясь назад, я понимала, что это была вся моя взрослая жизнь.
Элли, мягкий голос Сары проник сквозь моё страдание.
Испугавшись, я повернулась и обнаружила Сару, стоявшую в гостиной рядом с молодой женщиной, держащей в руках поднос.
Я не слышала, как вы вошли, смущённо сказала я.
Очевидно, Сара не стучала.
Едва заметная улыбка Сары могла быть извинением, а может и нет.
Это Кэрри. Она жена Самаэля и одна из наших новых жильцов. Я подумала, вы двое захотите поговорить.
Я посмотрела на неё. Кэрри тоже была высокой, с длинными светлыми волосами, милой улыбкой и тенью в прекрасных голубых глазах. Очевидно, Падшие выбирали арийских амазонок в жены, и я проигрывала этот забег. «Не то чтобы я хотела участвовать в бегах», напомнила я себе. Мне даже удалось приветливо улыбнуться.
Это было бы здорово. Это ведь ужин, правда? я многозначительно посмотрела на поднос, моё настроение поднялось.
Надеюсь, ты любишь лазанью, весело сказала Сара. Пойду положу мороженое в морозилку.
Я узнала упаковку «Бен энд Джеррис» кто бы ни узнал? я даже не стала спрашивать какой вкус. Я знала.
Кэрри поставила поднос и села напротив меня, снимая крышки с тарелок.
Никакого чесночного хлеба, сказала она со слабой улыбкой. Он ухудшает движению крови.
Шальная дрожь протанцевала вниз по моему позвоночнику. Я внимательно посмотрела на молодую женщину, вероятно, лет на пять моложе меня, но на её шее и запястьях не было никаких следов. С другой стороны, на запястье Сары не было никаких следов сразу после того, как Разиэль испил её. Я поёжилась, всё ещё обеспокоенная этой мыслью.
Хотя мысль о Разиэле у тонкого запястья Сары с синими венами беспокоила куда больше, чем о ком-либо другом, кто питался бы от неё.
Какой крови? спросила я, накладывая себе лазанью, слишком голодная, чтобы брезговать.
Я не особо хотела знать, но старалась быть вежливой.
Кровь, которую я даю Самаэлю, просто ответила она. Чеснок влияет на время свёртывания.
Это звучало вполне разумно, если не учитывать, что они собственно делали с кровью и как они её получали. Я силой выкинула это из головы.
Хочешь чего-нибудь из этого? я указала на перегруженную тарелку.
Казалось, они принесли мне вдвое больше, чем я хотела. С такой скоростью я получу нет, не получу.
Я подожду и поем с Сэмаэлем. Он предпочитает обедать вместе. Прямо сейчас он с другими Падшими осматривает защиту перед встречей, чтобы убедиться, что Нефилимы не смогут прорваться. Ходят слухи, что они собираются попробовать.
Слухи ходят всегда, тихо сказала Сара, выходя из кухни. Лучше не обращать на них внимания. Мужчины могут ходить, бормотать и чувствовать себя важными, но, в конце концов, Нефилимы либо ворвутся, либо нет, и вряд ли мы можем как-то повлиять на это.
И Нефилимы являются пожирателями плоти? спросила я, внезапно взглянув на свою ярко-красную пасту.
Я снова поставила тарелку.
Сара кивнула.
Нет слов, чтобы описать их. Живой кошмар. Им никогда не удавалось пробить стены Шеола, но это не гарантирует, что они этого не сделают.
Она замолчала на мгновение, как будто смотрела куда-то вдаль, на что-то невыносимое. А потом она пришла в себя, спокойная, как всегда.
А пока всё, что мы можем сделатьэто жить своей жизнью. Они были угрозой с начала времёнбеспокойство ни к чему нас не приведёт.
Лазанья уже не очень хорошо лежала у меня в животе, но я знала, что мороженое справится с тошнотой. Не было ничего в этом мире, или в каком бы мире я ни была, что мороженое не могло бы исправить. Я направилась к холодильнику, но остановилась, чтобы посмотреть в окно на мужчин на широком пляже.
Когда они могут напасть? спросила я, глядя на них. На него.
После наступления темноты. Нефилимы не могут выходить днёмэто сжигает их плоть. Днём они спят, потом их будит голод, и они отправляются на поиски того, что могут найти. И, по-видимому, они нашли Шеол.
Нашли?
Шеол охраняется туманами. Они были подняты, когда вас принесли, и мы боимся, что этого было достаточно, чтобы предупредить монстров.
Хочешь сказать, что я повинна в привлечении психов? я отвернулась от пляжа.
Конечно, нет, сказала Сара успокаивающим голосом. Они не вошли и не войдут. Они могут штурмовать ворота и угрожать, но они не смогут войти, пока кто-то не пригласит их. А никто не будет приглашать свою собственную смерть.
Внезапно воздух стал холодным, почти липким и я не могла избавиться от дурного предчувствия. Вот тебе и весёлая загробная жизнь.
А как насчёт Падших? Они могут выходить днём. Должны ли они быть приглашены в место, прежде чем они смогут войти?
Она покачала головой.
Это только для нечистых.
А вампиры не нечисты?
Мы не используем этот термин, заговорила Кэрри. Они пожиратели крови.
У этого термина слишком много негативных коннотаций, объяснила Сара. Роли Падших и Нефилимов спутались за годы и люди превратили их в кошмары. Лишь только Нефилимымонстры.
Кто их создал? Ваш справедливый и любящий Бог?
Сара проигнорировала мой сарказм.
Бог послал новых ангелов за Падшими, чтобы уничтожить их. Чтобы убедиться, что они не поддадутся искушению, он сделал так, чтобы они ничего не чувствовали. Они всё равно пали и сошли с ума, и он проклял их, сделал их плотоядными и мерзкими. После этого он перестал пытаться.
Но они не могут войти, верно? Я имею в виду Нефилимов. И даже если бы они это сделали, им, вероятно, было бы трудно добраться до верхнего этажа этого места, не так ли? обычно я не была такой слабачкой, но я боялась каннибализма. Джеффри Дамер сделал меня физически больной. Я всегда считала, что меня съели в прошлой жизни, хотя, судя по тому, как шли дела, возможно, это было частью моего будущего, а не моего прошлого.
Если они войдут, все умрут, сказала Сара. Негде будет спрятаться, даже здесь наверху.
Она, должно быть, заметила выражение моего лица, потому что быстро рассмеялась лёгким, пренебрежительным смехом, который был почти что правдоподобен. Почти.
Но ты права, они не войдут. Падшие обеспокоены, потому что они достигли наших границ, чего никогда раньше не было. Они всё равно не смогут прорваться через последний барьер.
Она говорила очень уверенно. И я ни на минуту в это не поверила. Мне нужно мороженое.
Оно было вишневое и хоть частично могло мне поднять настроение. Я схватила один контейнер с ложкой и села, скрестив ноги, на чистой софе рядом с молчаливой Кэрри. Меня так и подмывало уронить немного мороженого, просто чтобы добавить красок этому месту. Я показала на круглый контейнер.
Вы хотите? Есть ещё ложки. Совместное поедание «Бен энд Джеррис» очень связывающий опыт.
Сара рассмеялась.
Мы уже связаны, Элли. Мороженое не нужно. Наслаждайся, она заняла место напротив меня. Как вы с Разиэлем ладите?
Он меня ненавидит, весело сказала я. Если я не могу его заполучить, то, по крайней мере, могу получить удовольствие, раздражая его.
О нет! сказала Сара. Разиэль никого не ненавидит. По крайней мере
Поверь мне, он ненавидит меня. Я тоже его не очень люблю, это была не совсем ложь. Он думает, что я заноза в заднице.
Конечно, нет, сказала Сара.
Конечно, да. И объясни мне про коллективный разум.
Что?
Откуда Разиэль знает, о чем я думаю, когда я с ним? Как ты узнала, что я хочу лазанью и «Бен энд Джеррис»? У кого-нибудь есть секреты, какая-нибудь личная жизнь в этом месте? я понимала, что прозвучала ворчливо, но не могла остановиться.
Секреты обычно приносят неприятности, пробормотала Сара. Но есть же уединение. В то время как большинство из нас может понять, что думают другие люди, если мы внимательно слушаем, более вежливо не делать этого. Мы можем понять твои основные потребности, если ты хочешь поесть, или хочешь пойти на прогулку, или хочешь компанию. Более важные вещи будут доступны только Разиэлю. И боюсь, что он не должен быть в твоей компании. Он знает, что у тебя на уме, даже когда он в другом месте.
Отлично, сказала я. Неудивительно, что я ему не нравлюсь. Мои мысли не были милосердными.
И не совсем невинными. Поэтому он узнал бы абсолютно всё. Если захотел. Он также мог отключить одностороннее радио. Я позволила себе короткую вспышку того, как я выглядела в колоритном нижнем белье, которое Джейсон купил мне в надежде разжечь нашу любовь. Я действительно выглядела очень соблазнительно, но было слишком поздно.
По крайней мере, это поможет мне выбросить Разиэля из головы.
Кэрри вдруг напряглась.
Нам нужно идти, сказала она, поднимаясь одним плавным движением, более грациозным, чем мне когда-либо удавалось.
Сара кивнула, её безмятежное выражение сменилось обеспокоенным хмурым взглядом, и тревожное чувство, которое ползло во мне, ударило с полной силой.
Я вскочила на ноги прежде, чем осознала это.
Время для собрания?
Сара кивнула.
Просто оставайся на месте. Если возникнут проблемы, Разиэль придёт за тобой.
Шанс невелик, начала я, но они уже ушли, оставив меня в стерильной квартире, когда темнота сомкнулась вокруг меня.
Глава 14
МНЕ УДАЛОСЬ ПРОДЕРЖАТЬСЯ МИНУТ ПЯТНАДЦАТЬ. Терпение никогда не было одной из моих добродетелей. Учитывая, что я провела время, расхаживая от окна на кухне до гостиной и обратно, присаживаясь и снова вскакивая, я бы сочла даже пять минут весьма примечательными. Пятнадцатьэто мировой рекорд, насколько я могла судить.
Но если Нефилимы придут, будь я проклята, если останусь в этих комнатах, как смиренно ожидающая утка, готовая стать чьим-то десертом. Я направилась к двери, готовясь к бесконечным лестничным пролётам. По крайней мере, это был спуск и если я не закончу как тушеное мясо, я заставлю Разиэля поднять меня обратно. От этой мысли у меня по спине побежали мурашки.