Это было самое странное чувство: я не могла доверять ничему, ни глазам, ни ушамдаже насыщенный солёный запах океана мог быть частью какой-то странной галлюцинации, которая Бог знает, когда началась. Я уставилась в темнеющее небо, пытаясь припомнить то немногое, что помнила. Я всё ещё чувствовала на себе его руки, когда он пытался бросить меня в какую-то глубокую, бездонную яму. Итак, серийный убийца, верно? Но он оттащил меня назад. Серийный убийца с совестью?
Но, возможно, он всё-таки не оттащил меня назад. Может быть, это и есть смертьдолгая, странная психоделическая галлюцинация с вампирами и мужчинами с крыльями мужчинами с крыльями? Откуда это вообще взялось? На миг я подумала, а не сесть ли мне, но потом передумала. Мне и так было хорошо. Растянувшись на каменистом пляже, я старалась не высовываться. Я могла просто лежать так, прислушиваясь к мягкому шуму океана, пока не кончится действие наркотиков или я не проснусь.
Или обнаружу, что нахожусь в аду, или в раю, или где-то посередине. Если я сяду, это будет означать, что я должна что-то сделать, а сейчас у меня просто не было сил.
Заходящее солнце на мгновение скрылось из виду и, подняв глаза, я увидела стоящего надо мной мужчину. Разиэль, так они его называли? Странное имя, просто ещё одна часть кошмара, который начался с его рук на мне.
И как долго ты собираешься тут лежать? у него был такой красивый голос, из тех, что могут заманить ангелов на верную смерть, но слова были спокойными и бесстрастными. Сейчас холодно, приближается прилив, к тому же тут коварное течение, оно может затянуть тебя в океан раньше, чем кто-нибудь поймёт, что произошло. С таким же успехом ты можешь встать бегство ничего не изменит.
Закат золотил его, создав нимб света вокруг его высокого тела. Я заставила себя расслабиться. Значит, не вампир. Я знала правилаони не переносят солнце.
Я и не заметила, что произнесла эти слова вслух. Пока он не ответил мне.
Так ты теперь эксперт по вампирам? спросил он.
Я подумала, не встать ли, но лежать, растянувшись перед ним, явно ставило меня в невыгодное положение, поэтому я села, не обратив внимания на скрип затёкших мышц. Я свирепо уставилась на него.
Вовсе нет. Я в них не верю и если ты и твои друзья втянуты в такие сцены, то можешь на меня не рассчитывать. Я хочу домой.
Он смотрел на меня с невозмутимым видом.
В какие сцены? эхом отозвался он.
Сейчас на его губах не было крови. Может, мне причудилось. Мой мозг, казалось, всё ещё не мог удержать две мысли вместе.
Я не полная идиотка, сказала я капризным голосом. Я знаю, что существует целая субкультура людей, которые любят притворяться вампирами. Они подпиливают свои зубы, они тусуются в готических клубах, они пьют кровь, они одеваются в Эдвардианскую одежду я умолкла.
Чёрные джинсы и поношенная чёрная джинсовая рубашка не шли ни в какое сравнение с Эдвардианским нарядом, и мы оба это знали, хотя я готова была поспорить, что он будет выглядеть чертовски великолепно в пышной белой рубашке. Учитывая, что он уже выглядел чертовски великолепно.
Я нигде здесь не вижу готического клуба, сказал он. Никто здесь не станет притворяться вампиром.
Тогда на что я наткнулась всего несколько минут назад?
Элли? прежде чем он успел продолжить, к нему подошла Сара, почти такая же высокая, а за ней ещё один мужчина. Что случилось?
Ты знаешь, что случилось, сказала я, чувствуя раздражение, несмотря на то, что мне нравилась Сара. Я видела его.
Видела его что?
Я посмотрела на её узкие запястья: нежные, с голубыми венами и нетронутые. Я подтянула колени к телу и обняла их.
Кто вы такие? спросила я со стоном разочарования.
Возвращайся в дом, Сара, нетерпеливо сказал мужчина. Это дело Разиэля и он должен с ним разобраться сам, в его голосе прозвучали странные собственнические нотки.
Минутку, сказала Сара, опустившись на колени рядом со мной и положив руку мне на плечо. Я не хочу, чтобы ты боялась, дитя. Никто тебя не обидит.
Я не была столь уверена, как она, ни в Разиэле, ни в другом мужчине. Он был одного роста с Разиэлем, с черными, как смоль волосами, холодными голубыми глазами и безжалостным выражением лица.
Я хочу домой, повторила я, чувствуя себя капризным, упрямым ребёнком.
Другой мужчина выругался.
Разиэль, сделай что-нибудь. Или позволь мне разгрести бардак, который ты устроил.
Дай ей минутку, Азазель, бросила Сара через плечо. Она шокирована и напугана, и неудивительно, ведь вы двое ходите вокруг и ведёте себя таинственно. Если Разиэль не даст ей нескольких простых ответов, то это сделаю я.
Женщина, ледяным тоном произнёс Азазель, быстро наверх и в постель.
Муж мой, ласково ответила Сара, я буду там, когда буду чертовски готова.
Ну, это было определённо странно. Азазелю было лет тридцать-тридцать пять; Саре, вероятно, за пятьдесят, а может, и больше. Вряд ли стоит удивляться этому
Сара была красивой женщиной, но большинство мужчин, которых я знала, любили цветущих молоденьких цыпочек. В зрелом тридцатилетнем возрасте меня уже однажды бросили ради какой-то более молодой и более податливой.
Она пойдёт внутрь, сказал Разиэль, дав понять, что выбора нет. Так он думал.
Я прищурила глаза, посмотрев на него.
И куда же она направится? потребовал ответа другой мужчина.
В мои комнаты, сказал Разиэль. Не вижу другого выхода.
Она точно не пойдёт с нами, отрезал Азазель.
Сара поднялась, грациозным, плавным движением, которое заставило меня отчаянно позавидовать ей. Если я вернусь домой, то обязательно начну заниматься йогой. А если никаких «если» не будет? Я не оставлю им никакого выбора. Я хочу вернуть свою жизнь.
Иди с Разиэлем, дитя, сказала она. Он не причинит тебе вреда. На самом деле, он присматривал за тобой. Когда он не умирал от отравления огнём, добавила она, лукаво взглянув на него. Иди с ним, и он ответит на все твои вопросы.
Чёрта с два, ответил Разиэль. Я отведу её к себе и оставлю там, пока не разберусь
Ты сделаешь то, что говорит Сара, сказал Азазель, его мягкий голос был холоден.
Разиэль бросил на него недовольный взгляд. А потом он подошёл ко мне и протянул руку.
Я смотрела на него, не двигаясь. Сейчас было не время замечать, что у него были сильные, красивые руки. Или что всё в нём было прекрасно, почти сверхъестественно прекрасно. Я не любила красивых мужчин, чёрт возьми. Хотя, видит Бог, я не была уверена, что когда-либо видела кого-то столь же великолепного, как он.
Не заставляй меня нести тебя, предупредил он.
Азазель и Сара уже направились в дом, он обнимал её за талию. Некоторое время я подумывала, а не вскочить ли мне на ноги и не побежать ли за ними; но Азазель пугал меня даже больше, чем этот необъяснимый мужчина.
Мне нужно было встать, а не восседать тут, как героиня Викторианской эпохи. Единственная проблема заключалась в том, что мои колени были как спагетти. Я такая же крепкая, как любая другая женщина, может быть, даже крепче, но в прошлом мне пришлось через многое пройти не важно. Был предел тому, с чем я могла справиться. Я попыталась встать, но он всё равно схватил меня за руки и поднял. Он довольно быстро отпустил меня и направился к странному дому, явно ожидая, что я последую за ним, как послушная невеста из третьего мира.
Чёрт с ним. Я огляделась в поисках какого-нибудь выхода и осталась ни с чем, если только я не хотела нацепить роль Вирджинии Вульф и уйти в океан. Мне некуда больше идти Приближался прилив, а за домом стояла туманная тьма и лес. Кроме того, я наконец-то получу ответы на свои вопросы, не так ли?
Мне удалось его догнать. Его длинные ноги легко преодолевали расстояние, но после неуверенного старта я умудрилась перейти на быструю поступь.
Не будь таким сварливым, сказала я, стараясь не пыхтеть. Это ты виноват, что я здесь.
На случай если ты не помнишь, я был без сознания, когда меня доставили сюда.
Это зависит от интерпретации, сказала я. Я не могу спорить, потому что у меня огромные провалы в памяти. Как, по-твоему, они тогда должны были поступить? Оставить меня в лесу? С этими дикими животными в темноте?
Он нахмурился. Как может мужчина так красиво хмуриться?
Нет, сказал он. Они не должны были оставлять тебя.
И какого чёрта мы вообще там делали? Что, во имя господа, со мной происходит?
Я ненавидела жалобные нотки в своём голосе, но, честно говоря, ничего не могла с собой поделать. Я могла быть сильной современной женщиной большую часть времени, но сейчас я была уставшей, раздражённой и полностью побеждённой.
Он не ответил. Вообще-то я и не ожидала этого.
Ты голодна? спросил он вместо этого.
Отвлекающий маневр оказался эффективным. Я вдруг вспомнила, что умираю с голоду.
Да. Почему бы тебе не отвести меня в «Макдональдс» и мы всё там обсудим? я решила, что это маловероятно, но попробовать стоит.
Никакого «Макдональдса», сказал он. Никаких ресторанов, но у нас есть люди, которые готовят. Скажи мне, чего ты хочешь, и они принесут это нам.
Вот так просто? язвительно спросила я.
Не то чтобы я ему поверила, но если это правда, то это место вполне может оказаться раем.
Вот так просто.
Я решила повредничать, просто потому, что могла. Кроме того, моя потребность в еде стала критической.
Мясной рулет, картофельное пюре, подливка, кукуруза, клубничный торт на десерт. И хорошее Каберне «Беринджер».
Может шампанского с клубникой? Красное вино немного тяжеловато на десерт.
Он, конечно, ехидничал, но я просто кивнула.
Конечно. Моёт, пожалуй. Не стоит перегибать палку с Дон Периньоном.
Он ничего не сказал, входя в дом. Я бросила последний тоскующий взгляд на улицу. Некуда идти. Пока я не выясню, что, чёрт возьми, происходит, я застряла.
В таком месте, предположительно, с безграничной, лёгкой едой и красивым мужчиной, который поцеловал меня. Наверное, могло быть и хуже, предположила я.
Мне пришлось бежать, чтобы догнать его. Он даже не пытался подстроиться под мой шаг, и будь я проклята, если стану жаловаться. Казалось прошла целая вечность, пока мы шли к его комнатаммы шли по лабиринту коридоров, и вверх по стольким лестницам, что я готова была броситься на полированный деревянный пол, задыхаясь, как выброшенная на берег рыба.
Далеко ещё? выдохнула я, цепляясь за толстые резные перила.
Он посмотрел на меня, прищурившись.
Ещё один пролёт. Мои комнаты наверху здания.
Ну конечно, мрачно сказала я. Полагаю, вы не верите в такие вещи, как лифт?
Они нам не нужны, сказал он.
Неудивительно, что Сара была такой стройной и подтянутой в свои пятьдесят с чем-то. Ей не нужна йога, ей просто нужна эта лестница.
Саре не пятьдесят с чем-то, сказал Разиэль.
Я замерла.
На этот раз я не произносила этого вслух.
Нет, не произносила. Тебя очень легко прочитать. Как и большинство людей.
Большинство людей? Какого хрена?
Подожди, пока не доберёмся до моих комнат.
Я не стала ничего говорить в этот раз. Ситуация меня серьёзно напугала. Не имело значения, сколько еды я получу или насколько он красив, всё это было странно. Поцелуй был приятным, насколько я помню, но не уверена, что поцелуя достаточно, чтобы.
Я не собираюсь снова тебя целовать. Я не целовал тебя и в первый разты тонула. Я помог тебе дышать.
Это было совершенно неправильно. Явно тишина не была тишиной для создания, за которым я следовала, поэтому я быстро сменила тему, постаравшись не думать о вкусе холодной соли его рта на моих губах.
Тогда сколько лет Саре? Она замужем за Аза как его зовут, кстати?
Азазель, ответил он. Да, они женаты; во всяком случае, это самое близкое определение, которое большинство людей смогут понять. И я не знаю, сколько лет Саре, и меня это вовсе не интересует.
Я посмотрела на него с удивлением.
Она, наверное, лет на двадцать старше его. А ему, сколько тридцать пять? Круто.
Он старше её, ответил он сдержанно. И тебе лучше дважды подумать, прежде чем выносить суждения о ком-то вроде Сары.
Если Азазель был старше Сары, тогда я была Девой Марией.
Я не выношу суждения, быстро выпалила я, следуя за ним вглубь коридора в сторону очередного ужасного, отвратительного, богом проклятого, грёбанного лестничного пролёта. И я серьёзно. Слишком часто как раз у мужчин более молодые возлюбленные. Я искренне добродушно отношусь к парням-игрушкам.
Думаешь, Азазельпарень-игрушка? Его повеселит эта идея.
Господи, только не говори ему, что я так сказала! Полагаю к этому времени их брак куда более платонический, чем что-либо ещё.
Он забавлялся, и это раздражало ещё больше.
Думаю, у них бурная сексуальная жизнь, хотя я могу попросить Азазеля рассказать тебе подробности, если пожелаешь.
Незачем, второпях произнесла я. Это не моё дело.
Не твоё, ответил он в странной полуформальной манере.
Я подняла глаза на непомерно высокую лестницу. «Это последняя», сказал он. Конечно же, она должна быть самой крутой и самой высокой. Сделав глубокий вдох, я приготовилась к подъёму. Я справлюсь. Даже если это убьёт меня, я сделаю это.
А что её дети думают о её новом муже?
Если я смогу заговорить его, может он не заметит, как долго я поднимаюсь по лестнице.
У неё нет детей, а Азазель не её новый муж. Он её единственный муж.
Я вспомнила нежное, чуткое отношение Сары.
Как печально, сказала я. Она была бы чудесной матерью.
Да, единственное слово в ответ, но в нём таилось огромное значение.
Внезапно я вспомнила полосу пляжа перед домом, широкое раздолье лужайки. На пляже не было разбросанных ни безделушек, ни игрушек. Что-то в этом месте было не так.
А где здесь живут дети? спросила я обеспокоенно.
Дети?
С Сарой были женщины она сказала, что они другие жёны. Некоторые из них довольно юные, тут должны быть дети.
Здесь нет детей.
То, что у вас происходит, идёт вразрез любому безумному культу. Вы отправляете детей прочь?
Я была праведно возмущена, и это прибавило мне сил. И конец ступенек был уже виден, слава Богу. Я уже готова была броситься на верхнюю площадку и, расплакавшись, прокричать «Земля!»
Женщины здесь не имеют детей.
Почему?
Чёрт, это была не верхняя ступенька, а просто площадка. Я замялась, свернув и посмотрев на то, что должно было быть последним рядом ступеней. Может быть. Мне захотелось заплакать, но я так и не заплакала.
Ещё до того, как я успела осознать, что он собирается сделать, он сгрёб меня в свои руки и начал подниматься по последнему пролёту ступенек.
Я была слишком шокирована, чтобы воспротивиться. Его руки были как железные обручи, его тело было твёрдым и холодным и неуютным, на долю секунды я подумала было заспорить, но потом передумала. Лучше так, чем самой подниматься.
Знаешь, если бы не ступеньки, я и сама бы без проблем справилась, сказала я, стараясь быть такой же окоченелой, как и он.
Он фыркнул, ничего не сказав. Достигнув верхней ступеньки, он поставил меня на ноги, буквально за секунду до того, как я смогла бы потребовать, чтобы он опустил меня. Коридор оказался короче, чем внизу. В центре коридора была всего одна двойная дверь. «Должно быть, я была почти на самой вершине этой проклятой высотки», подумала я, вспомнив консольные рифы, растянувшиеся над океаном.
Он снова оставил меня и уже открывал одну из дверей, и вновь я пошла вслед за ним, чертовски возмущённая, пока не шагнула в тускло освещённые апартаменты.
Дверь за мной закрылась автоматически, и у меня перехватило дыхание в изумлении.
Казалось будто я стаю на носу корабля. Внешняя сторона комнаты состояла из ряда окон, выходящих на чёрный как ночь океан. Несколько окон было открыто, и я смогла почувствовать богатый солёный запах, услышать шум волн, когда они плескались о скалы внизу. На расстоянии летали чайки, и я выдохнула короткий вздох облегчения. Хоть что-то в этом безумном месте было нормальным.
Сядь, сказал он.
Он стоял в тени. В комнате было две на вид старинные испанские софы, обитые белым льном, и между ними стоял низкий столик. На столике стоял накрытый крышкой поднос, ведро со льдом и бутылкой шампанского, и открытая бутылка красного вина.
Я подозрительно уставилась на столик.
Чёрт, сказала я.