Сдерживающая магия ослабевает, и дом становится неуправляемым, волк открыл дверь, толкнув ее носом, и добавил: Тебе лучше держаться рядом со мной, госпожа. Так будет безопаснее.
Я осторожно положила правую руку на загривок волку, и мы вместе вышли в коридор.
Там было почти темно, лишь одинокая лампа светила где-то впереди. Издалека долетел высокий, пронзительный крик.
Держись ближе, напомнил волк. Рядом со мной ничто не сможет причинить тебе вреда.
Волчий бок рядом с моим коленом казался еще теплее по сравнению с окружавшим нас холодным воздухом. Я невольно задалась вопросом: если в полночь неуправляемым становится дом, то что же тогда происходит с волком? Может быть, и он становится совершенно диким зверем? Я глубоко вдохнула и постаралась не развивать эту мысль, отметая воспоминания о кровавых пятнах на его шкуре.
Темнота все плотнее смыкалась вокруг нас. Возникло ощущение, что темнота ожилаона присматривается к нам, прислушивается. Под нашими ногами поскрипывали половицы. Было слышно, как где-то в темноте сами собой открываются и захлопываются двери. Звенели ключи, раздавался смех, громко звонили колокола, скрежетали железные цепи, царапая камень. До меня долетел запах зимнего лесарезкий, острый, обжигающе холодный.
А рядом со мной по-прежнему был сильный теплый волк, он уверенно и тихо продолжал идти вперед.
Как тебя зовут? спросил он меня спустя некоторое время.
Я уставилась на единственную зажженную лампу. Она по-прежнему горела где-то далеко впереди, и за все это время мы с волком, казалось, не приблизились к ней ни на шаг.
Эхо. В честь маминого сердца, эхом звучащего в моей груди.
Мы поднялись по лестнице, завернули за угол. В темноте кто-то рыдал.
Однажды я слышал историю о девушке с таким именем.
И чем закончилась ее история? Я затаила дыхание, но
Не помню. Ничего не помню.
А как тебя зовут? спросила я.
У меня нет имени.
Как же мне тогда тебя называть?
Как хочешь.
Мы прошли мимо вереницы дверей, от которых пахло дымом. Затем еще мимо ряда дверей, пахнувших дождем. В воздухе начали кружиться завитки света, похожие на разноцветных светлячков с длинными хвостами. Я протянула руку, чтобы коснуться одного из них. Он оказался теплым и упругим на ощупь, словно ивовый прутик.
Что это такое?
Лампы. Они вырываются на свободу в самую последнюю очередь. Надо спешить.
Волк прибавил шаг, и теперь мне приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ним. Что-то шипастое обмоталось вокруг моей лодыжки, потянуло ее, и я вскрикнула, упав на пол рядом с волком.
Но в следующую секунду, подняв взгляд, я увидела перед собой резную красную дверь. Рядом с ней на стене ровным светом горела знакомая лампа.
Как раз вовремя, сказал волк, шагнув внутрь.
Я вскочила на ноги и последовала за ним.
Глава 7
Комната за красной дверью оказалась довольно уютной, с большой кроватью под балдахином. Кроме кровати здесь был также туалетный столик и просторный шкаф. Высоко на задней стене комнаты блестело стеклами маленькое круглое окошкотолько сейчас я поняла, что это первое окно, которое я увидела в доме волка.
А волк внезапно напрягся, как-то странно посмотрел на меня и смущенно произнес.
Видишь ли, госпожа Есть одно условие при котором ты можешь находиться здесь
У меня все похолодело внутри. Я судорожно схватилась за свои часы с компасомих тиканье странным образом успокаивало меня.
Какое еще условие?
Волк переминался перед дверью. Перекатывались под кожей его могучие мышцы, темнели на белой шерсти засохшие бурые пятна крови.
Здесь, в комнате за красной резной дверью, я была в безопасности от остального дома, но была ли при этом в безопасности рядом с ним?
Волк уставился на меня, приковал к месту своим взглядом.
Ты должна позволить, чтобы я оставался в этой комнате с тобой каждую ночь, сказал он. И еще ты должна поклясться, что никогда не сделаешь одну вещь.
Чего именно я не должна делать, господин Волк? тяжело сглотнула я, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце.
От обращения «господин» волка почему-то передернуло, и его голос сразу стал еще нижепревратился, можно сказать, в рычание.
Ты должна поклясться, что никогда не зажжешь лампу и не взглянешь на меня ночью. Ни разу. Никогда. Если же ты не янтарные глаза волка сузились, превратившись в щелочки. Если же ты не согласишься на это условие, я сейчас выгоню тебя из комнаты, оставив на милость дома и леса. Ты клянешься?
Там, за дверью, я не продержалась бы и двух секунд. Волку это было известно так же хорошо, как и мне. Но до чего же жестоко предлагать человеку выбор, заранее зная, что у него нет выбора!
Госпожа, уже намного мягче продолжил волк, я не причиню тебе никакого вреда. Со мной ты всегда будешь в безопасности. Надеюсь, ты это знаешь.
Я этого не знала. Я знала совершенно другое, и могла доказать это, показав свои шрамы на лице. Впрочем, ответить отказом волку я все равно не могла. Я медленно опустилась на колени, чтобы взглянуть волку прямо в глаза, и сказала, склонив перед ним, словно перед королем, свою голову.
Клянусь, господин Волк, что я никогда не зажгу лампу и не стану смотреть на тебя среди ночи.
Благодарю тебя, госпожа Эхо, волк кивнул белой мордой, отвел глаза, а затем и сам отошел в сторону. Пока ты будешь переодеваться, я отвернусь. А ты, когда ляжешь, сама сможешь задуть лампу.
Обо всем этом волк говорил так, словно речь шла о какой-то самой обычной вещи, а мое обещание было чем-то само собой разумеющимся. Несколько секунд я все еще оставалась на коленях, боролась с охватившим меня гневом, но потом поднялась и начала возиться с завязками своей блузки. Ночной рубашки у меня не было, поэтому я сняла сапоги, юбку и блузку, оставшись в одной нижней сорочке, как можно скорее заползла в огромную кровать и улеглась с краю.
Ты переоделась? спросил волк, не оборачиваясь.
Мой гнев сменился горечью, и я ответила, натянув свое одеяло до самого подбородка.
Да.
Волк обогнул кровать и лег по другую от меня сторону прямо на полу, возле шкафа. Открыл один глаз, взглянул им на меня и спросил:
Ты не забудешь про свое обещание?
Тут у меня в голове закрутились обрывки из нашего разговора.
«А что происходит в полночь?»
«Сдерживающая магия ослабевает, и дом становится неуправляемым».
А не значит ли это, что и волк при этом становится неуправляемым? И что произойдет, когда я потушу лампу? А что случится, если я вновь зажгу ее?
Не забуду, буркнула я и поскорее задула лампу, опасаясь, что передумаю, если буду медлить.
Спальня погрузилась в темноту. Я лежала с открытыми глазами, всеми нервами ощущая близкое присутствие волка. Слышала, как он шуршит, возится, царапает когтями, устраиваясь удобнее.
«Дом похож на дикого зверя, которого приручили. Иногда он бывает безопасен, иногда нет».
Мои шрамы заныли при мысли о той давней боли, и я беспокойно заерзала в постели. Что должно удержать волка от того, чтобы прыгнуть на кровать и загрызть меня в темноте?
«Помни о том, что он дикий, и оставайся настороже».
А может это сама тьма и держит волка в узде? Что, если именно она сохраняет в себе какие-то остатки магической силы? Тогда понятно, почему волк должен оставаться на ночь в этой комнате, а я не должна зажигать лампу.
Дыхание волка стало ровным, глубокимон уснул. А вот ко мне сон никак не шел. Я не могла перестать думать о моем отце, о ненависти во взгляде Донии, о рассыпавшемся в прах письме из университета. О той минуте в лесу, когда волк впервые заговорил со мной. Все, что произошло со мной после этого, казалось просто невероятнымможет быть, я все-таки действительно замерзла тогда до смерти в сугробе?
Но подушка у меня под щекой была такой мягкой, одеяло теплым, а дыхание волка таким убаюкивающим
А как там отец? С ним все хорошо? Добрался он до дома тогда?
Часть души болела за него, заставляла плакать в подушку, ненавидя себя за то, что я бросила его тогда в лесу. Но втораябо́льшаячасть меня об этом не жалела. Да, я оставила отца, но вместе с этим оставила и Донию, и презирающих меня жителей городка, и все-все-все, что оковами лежало на моей прежней жизни. И это давало чудесное, неведомое раньше ощущение свободы.
А потом я все-таки уснула.
Я внезапно проснулась в темноте в насквозь промокшей от пота сорочке. Кто-то ломился в дверь спальни, пытаясь войти, и ревел в коридоре. На меня накатывали волны жара, как от печки. Я инстинктивно потянулась к лампе, затем вспомнила про свое клятвенное обещание и отдернула руку.
Волк, позвала я, тщетно пытаясь рассмотреть его на полу. Волк!
Эхо? каким-то страннымото сна, наверное, голосом откликнулся он.
Там кто-то есть.
В дверь что-то ударило, взвыл ветер. Затем раздался высокий жуткий смех, от которого, казалось, заходила ходуном вся комната.
Волк?
Все в порядке, Эхо. Здесь нам ничего не грозит.
Волк должен был уже полностью проснуться, однако его странный акцент при этом не исчез.
Раздался новый, настойчивый и громкий стук в дверь. Он становился все громче, смешиваясь с ревом какого-то неизвестного, но явно огромного и злобного зверя.
Ничего не делай, предупредил меня волк. Ничего не делай, все само кончится.
Я дрожала, сидя в постели с натянутым до самого подбородка одеялом. Под сорочкой тикали часы с компасом, которые я никогда не снимала. По коридору разлетелся смех, зашептали голоса на незнакомом мне языке. Было страшно. Хотелось, чтобы в комнате стало хотя бы немного светлей, и я невольно вновь потянулась к стоявшей на прикроватном столике лампе.
Оно сюда прорвется, прошептала я. Прорвется и уничтожит нас.
Нет, мы в безопасности до тех пор, пока не откроем дверь. Или пока ты не зажжешь лампу. Она Она искушает тебя. Проверяет на прочность.
Онаэто кто?
Сила леса. Сила, скрепляющая этот дом.
Вся комната вновь задрожала, когда что-то ударило в дверь с такой силой, словно кто-то таранил ее вырванным из земли стволом дерева.
Не думай об этом. Отвлекись. Огонь не может причинить тебе вреда. Она не сможет причинить тебе вреда.
Я вцепилась пальцами в край одеяла. Новый удар, и дверь оглушительно затрещала. Жар усилился, обжигал мою кожу. Меня трясло. Я думала, что разорвусь на части.
Расскажи мне о своем отце, неожиданно попросил волк.
Что?
БАБАХ! новый удар в дверь.
О своем отце, волку приходилось кричать, чтобы перекрыть вой налетевшего ветра.
Он хороший и добрый, ответила я, еще сильнее стискивая своими пальцами матрас. Даже со мной. Особенно со мной.
А почему ему не быть добрым с тобой?
Потому что я такая.
Какая такая?
Я чудовище!
Неправда, ты не чудовище!
Вокруг нас завывал, кружился ветер. Теперь я хваталась уже за каркас кровати. Меня трясло.
Расскажи мне еще о своем отце!
И я заговорилаэто удивительным образом помогало мне преодолевать страх.
Он любит мою мачеху. Не знаю почему, но любит. И он никогда Да, никогда не смеялся надо мной. И не крестился, чтобы оградить себя от моего лица, которое изуродовал дьявол.
Твое лицо изуродовал не дьявол, ветер внезапно пропал и следующие слова волка эхом отозвались в наступившей тишине. Твое лицо изуродовал я!
Нас с волком разделяло пустое пространство комнаты. Жара стремительно отступала, словно странным образом выскальзывала под дверь в коридор, откуда и явилась.
Так это ты был в тот день в капкане?
Да.
А как ты в нем оказался?
Я следил за тобой.
Почему?
Меня всегда тянуло к тебе, Эхо Алкаева. Даже когда я не мог вспомнить, почему именно.
Это был явно неполный ответ, однако слова волка странным образом запали мне в душу, хотя их истинный смысл ускользал от моего понимания. А ведь не окажись я в тот день на окраине городка, лицо осталось бы мягким и гладким. И меня приняли бы все жители городка. И Дония не стала бы меня презирать У меня бы было будущее.
Но почему-то я не винила волка, не ненавидела его, как должна была бы.
Я пожевала свою губу, скользнула назад под одеяло, положила голову на подушку.
Все закончилось? спросила я.
Не знаю. Наверное, ответил волк. Но я буду охранять дверь до самого утра. Ничто тебе не причинит вреда, не бойся.
И я поверила ему.
Поверила, а затем уснула, и мне снились странные сны. В них я ходила, не находя выхода, по заколдованному лесу, где волк бежал в одну сторону, а отец уезжал в другую на санях старика Тинкера. Потом все вокруг начинало пылать, и по моему лицу струилась кровь из свежей раны, а из темноты вдруг появлялась Дония. Ее глаза злобно сверкали. Она хватала меня и толкала в огонь, хихикая, словно ведьма, и приговаривая: «Ты чудовище, и ты должна гореть в огне. Дьявол создал тебя, так возвращайся же к нему!» А затем я рыдала, уткнувшись лицом в сугроб, и становилась вдруг страницей в сожженной и утерянной навсегда книге
Когда я проснулась, уже наступило утро. В окно струился тусклый серый свет.
А волк исчез.
Глава 8
Волк!
Я покинула безопасную спальню и выглянула в коридорпустынный, совершенно обычный на вид, далеко протянувшийся вправо и влево. На стене, не мигая, светила зажженная лампа. Не осталось ни малейшего намека на творившиеся здесь вчера странные вещи.
Волк?
Страх давил на меня словно промокшая насквозь одежда на утопающего в реке. Ночью волк обещал до самого утра охранять дверь, и что? Интересно, как давно он исчез? Как давно бросил меня одну на произвол судьбы, оставив в руках этого жуткого, опасного дома?
Волк!
Я побежала налево. В ту сторону, где, как мне вспомнилось, находилась столовая. Сбежала вниз по резной лестнице из слоновой кости, поднялась вверх по другой узкой лестнице со скрипучими деревянными ступеньками. И дальше, дальше по коридорам, которыхв этом я была готова поклястьсяне видела до этого никогда. Я миновала двери, переливавшиеся всеми оттенками яркого синего, зеленого, фиолетового цветов. Одна дверь казалась сотворенной из травы, другая из цветов. Я пробегала мимо огненных дверей и дверей снежных, по коридору из дождя, и снова вниз по винтовой металлической лестнице, колоколом звеневшей под моими шагами.
Волк!
Но я так и не смогла его найти.
Выбившись из сил, я привалилась спиной к стенеона оказалась выложенной драгоценными камнями. Изумруды впились мне в спину, налетел теплый шепчущий ветерок и обвил мне лодыжки. Где-то вдалеке засмеялась женщина. Промежутки между переливами ее смеха заполняла невидимая арфа своими быстрыми пассажами. Я почувствовала, что окончательно потерялась в этом странном лабиринте.
Подняв голову, я увидела впереди узкий, тускло освещенный коридор и черную дверь в конце. Открывать другие двери у меня не было ни малейшего желания, но эта черная дверь почему-то манила меня. Я подошла ближе. Дверь оказалась сделанной из гладкого, твердого вулканического стеклаобсидиана.
От моего прикосновения она легко и бесшумно открылась, и я шагнула в чернильную тьму. Было ощущение, что эта непроглядная темнота уходит куда-то в бесконечность. В ней поблескивали свисающие с невидимого потолка подвески, похожие на сделанные из разноцветного хрусталя елочные игрушки. Здесь были и птицы, медведи, какие-то петли, и светящиеся пульсирующим светом шары. Сильнее всего это напоминало застывшие в момент своего падения звезды.
Я шла вперед, то и дело касаясь этих подвесок плечами. Одни из них оказались теплыми, другие холодными, а некоторые были настолько острыми, что легко пронзали насквозь ткань блузки, оставляя горячие болезненные порезы на моей коже.
Поначалу казалось, что этой комнате нет ни конца, ни края. И тем неожиданней было наткнуться на ее дальнюю стену. Здесь я увидела очень странный, высокий, негромко жужжащий предмет со стеклянным циферблатом и сотнямиможет быть, тысячамитонких, похожих на паучьи лапы, подвижных и щелкающих рычагов. Несмотря на совершенно необычный вид предмета, я почему-то догадалась, что передо мной своего рода часы. Внутри стеклянного циферблата что-то лежало. Присмотревшись, я разглядела перевязанную ленточкой прядь светлых волос и темное пятно засохшей жидкости, которая не могла быть ничем иным, кроме крови.
У меня по спине пробежал холодок. Я в ужасе отступила, обернулась и увидела появившегося у меня за спиной волкашерсть у него на загривке стояла дыбом, на белой шкуре виднелись свежие алые пятна.