Свальд стоял на носу, вглядываясь в приближающийся берег. Сзади подошел Сигурд, сказал радостно:
Как ты думаешь, ярл, твой брат устроит для нас пир? Тогда, на берегу, он был очень щедр
Взгляд Свальда скользнул вдоль темной стены скал, возвышавшихся на дальнем конце фьорда. Над ложбиной сверху поднимались высокие двухскатные крыши. И каждую, ярл это знал, венчали головы драконов, вырезанные из драгоценного мореного дуба.
Сейчас над крышами поднимались темные дымные струйки, отсюда казавшиеся тонкими нитками. Сразу четыре.
Он уже готовит для нас пир, Сигурд. Видишь эти дымы? С того места, где стоит дом моего брата, устье фьорда видно, как на ладони. Готов поспорить, что туши уже на вертелах, и рабы распечатывают бочонки с крепким зимним элем и медом
Он что, каждый драккар так встречает? С недоумением пробормотал викинг.
Свальд пожал плечами.
Не каждый. Но я уверен, что брат узнал мой драккар раньше, чем мы прошли середину фьорда. Глаз у него зоркий
А когда ты преподнесешь ему рабынь? С любопытством спросил Сигурд.
Ярл Огерсон несколько мгновений молчал, обдумывая. Сказал уверенно:
Там четыре дыма. Значит, пир затевается роскошный. И на него придут все воины из хирда братаи те, что живут в его поместье, и те, у которых есть дома поблизости. А еще их жены, родичи пожалуй, лучше я преподнесу рабынь прямо на пиру. Пусть все видят, что семья поддерживает Харальда. И понимает, что в жизни берсерка бывают определенные трудности
Это достойно воина. Растроганно согласился Сигурд.
Свальд метнул на помощника косой взгляд. Уж не издевается ли он над ним? Но на лице у Сигурда было лишь воодушевлениеи смотрел он, не отрываясь, на струйки густого дыма, встававшие над крышами Хааленсваге. Похоже, что растроганность на его лице относилась не к решению ярла, а к грядущему пиру
Рабынь приведешь ты. Объявил Свальд своему помощнику. Думаю, когда мы поднимемся к поместью, столы уже начнут накрывать. Как причалим, ты останешься тут, на драккаре. Подождешь ровно столько, сколько нужно, чтобы я и остальные дошли до поместья и расселись за столами. А потом выведешь девок. И поведешь по лестницам, но только осторожно, чтобы не свалились вниз. Иди не спеша, возьми себе еще одного человека в помощь.
Да я и один справлюсь. Сигурд пожал плечами. С двумя-то бабами? Или боишься, ярл, что они опять сбегут? Здесь им бежать некуда.
Возьми. Резко бросил Свальд.
Сигурд кивнул.
Как скажешь, ярл. На драккаре охрану оставить?
Огерсон задумался. Пристань под скалами, у которой стоял уже различимый отсюда драккар Харальда, наверняка охраняется. И сам фьорд сверху виден как на ладони. А ночью покой поместья лучше любого оружия охраняет слава берсерка Харальда
Не надо. Пусть все сойдут на берег, порадуются угощенью.
Корабль куда-то причалил, потому что качка стала едва заметной. Чужане тут же забегали по кораблю, перебрасываясь незнакомыми словами. Вскоре по доскам настила загремели тяжелые шагии гомон голосов чужан начал отдаляться.
Забава выглянула из-за занавеси, отодвинув тяжелый, пропитанный солью край. В трех шагах от чулана стояло двое чужанодин, стоявший вполоборота к занавесям, тут же кинул на нее злой взгляд. И страшно нахмурился, оскалив зубы. Забава, вздрогнув, торопливо подалась назад. Со стороны чужан послышался довольный гогот.
Отойди оттуда. Сердито сказала Красава. Опять меня под беду подвести хочешь? Сядь вон в углу, беспутная. Скоро за мной придут. И князь, что меня украл, поведет к своему брату. Тот, понятно, тоже княжеского рода
Голос сестры на последних словах смягчился, стал грудным, ласкающим.
Да какой чужанин князь, горько подумала Забава. Один корабль да десятка три воиновневелика дружина, такую и простой купец набрать может. Просто хочется Красаве приукрасить свой позор. Берут-то ее не в честные жены, а в постельные рабыни. Вот и чванится, что станет усладой-утехой не простому чужанину, а вроде как князю
Но вслух Забава ничего не сказала, наученная давним горьким опытом. Сестра сейчас была даже злее, чем в Ладогетам-то за нее все больше тетка Наста Забаву охаживала, где кулаком, а где скалкой. А здесь Красава сама старается, то пнет, то костяшками пальцев ткнет.
Чужанин меж тем сам отдал ее Красаве в услужение. Вдруг та и впрямь нажалуется, а чужанин ее своим воям бросит
Руки мне разотри. Заморенным голосом приказала Красава. Ох, боюсь, сомлею, как предстану перед тем князем, которому назначена. Хорошо ли на мне платье сидит?
Забава, присев на корточки и растирая руки Красавыбелые, мягкие, без единой мозоликивнула.
Как на тебя сшито.
Оно и есть на меня. Сердито проворчала сестра. Неношеное, сразу видно.
Забава промолчала. Помогая сестре одеться, под рукавами, в подмышках, она заметила потертости. Красива бархатная ткань, да многое выдает.
Что сталось с женщиной, носившей это платье до Красавы? И как оно у чужанина оказалось? Ответов Забава не знала, но сердцем чуяла, что нерадостные они
За Красавой и впрямь вскоре пришлите самые два чужанина, что остались на корабле. Один подхватил под локоть сестру, другойее, Забаву. Их потащили наружу, не отпуская
Выглянув в щель между занавесками до этого, Забава мало что увидела. Так, дощатый борт корабля, мачту с собранным парусом, да какие-то скалы вдалеке. Теперь же, выбравшись наружу, разглядела все.
Место вокруг было мрачное, несмотря на ярко светившее солнце. По одну сторону от корабля стелилась серо-синяя гладь воды, стиснутая по бокам темными скалами. По другую сторону шли мостки, с еще одним кораблем. А над всем этим стеной поднималась вверх все та же скала. Лепилась от одного горного уступа к другому лестницагде из камней, вбитых в расщелины, а где из бревен и досок
По лестнице чужане вели полонянок с осторожностью, поставив поближе к скале. Ограды не было, и от пропасти их отделяли лишь сами чужане. Потом лестница кончилась, оборвавшись в широкой расселине.
Прямо от края скалы тут поднималась вверх дорога, неширокая, но, что Забаву удивило, выложенная камнем. А дальше, по обе стороны ее, поднимались громадные, но чудные дома. Двухскатные крыши почти без стен, громадными шалашами уходящие в небо прямо от земли, темные головы незнакомых Забаве зверей на коньках.
Передние стены у всех домов сложены из больших глыб камня, сами крыши выложены дерном. И на каждом скате волнуется под порывами ветра, налетавшего со стороны воды, ярко-зеленая трава
Посередке, у дороги, горели костры. Крепкие парни крутили вертела с насаженными на них тушами. Пробегали женщины в платьях из грубой шерсти, под которыми виднелись холщовые рубахи. Кто со жбаном, кто с подносом в руках. Все они забегали в один из домов, стоявший у самой дороги. И выскакивали оттуда уже с пустыми руками
Над тем домом тоже курился дым, вытекая густой темной струей из прорези на крыше. Туда и вели чужане полонянок.
Тащивший Забаву мужчина задержался возле громадной бочки с водой. Недовольно глянул на нее, потом ткнул в бочку и отпустил девичий локоть. Сам взялся за ведро, поставленное рядом.
Она спешно умылась ледяной водой под струей, лившейся из ведра. Даже напилась украдкой из горстей. Вода оказалась свежая, сладковатая, от нее ломило зубы, но сил у Забавы сразу прибавилось.
И давящая тоска, подступившая к сердцу, едва она увидела чужие дома, вознесенные на скалы, стала немного меньше. Хоть и не отступила полностью. Чужбина, она и есть чужбина
Чужанин, отставив ведро, снова схватил Забаву за локоть и потащил. Шагал он прямо к дому, отмеченному струей дыма. Тому самому, куда уже завели Красаву.
Свальд, сидевший на почетном месте рядом с братомза столом в центре, спиной к ярко горевшему очагуждал появления полонянок с некоторым напряжением. Нет, он был уверен, что брат, даже если подарок ему не понравится, будет вести себя как обычно. Невозмутимо поблагодарит и может, даже выдавит улыбку.
Но Свальду хотелось действительно угодить Харальду. Отсветы от горевших факелов, освещавших главный хозяйский дом Хааленсваге изнутри, играли на впалых скулах и тяжелой нижней челюсти брата. Высокий лоб, длинный, слегка надломленный после одного из боев нос сбоку Харальд ничем не походил на драконов, головы которых венчали его дом. Но в нем, как и в них, было что-то гнетущее, пугающее.
Может, почти змеиный, неподвижный взгляд? Или то, как он брал со стола едубыстрым, практически незаметным движением. И при этом Харальд даже не глядел перед собой, словно пальцы находили кусок на блюде сами, без помощи глаз
Когда Сигурд ввел в зал самую красивую из двух рабынь, ярл Огерсон сначала покосился на брата, а уж потом встал. Объявил громко, перекрывая шум голосов воинов, начавших хмелеть:
Брат мой я приплыл к тебе не с пустыми руками. Прими от меня в дар эту пташку. Я поймал ее на тех берегах, где теперь сидит конунг Рюрик славянская девка, красивая и веселая, как зяблик по весне. Пусть она греет твою постель, да так, чтоб зима казалась летом.
Воины захохотали, жадно разглядывая девицу. Та, не поняв ни слова из того, что сказал Свальд, вскинула нежно-голубые, словно летнее небо, глаза, И улыбнулась двум чужанам, сидевшим спиной к огню. Белые руки легли на пышную темную косу, перекинутую на грудь, распиравшую платье двумя шарами. Мягко начали прокручивать кончик ее вокруг пальцев.
Хороша, подумал Свальд. Так хороша, что он и сам бы не отказался он оборвал свою мысль на половине, метнув взгляд на брата. Тот разглядывал пленницу бесстрастно, почти равнодушно. Неужели Харальду девка не понравилась? Сам он уже чувствовал, как призывно потяжелело тело ниже пояса. И губы пересохли, дыхание стало частым, распаленным
Большинство воинов тоже разглядывали темноволосую красавицу в дорогом бархате с хищными прищурами. Только несколько женщин, пришедших на пир, глядели на нее с жалостью.
Ярл Огерсон уже открыл рот, чтобы спросить брата, как понравился ему подарок, когда в зал ввалился Фарлаф, тащивший за собой вторую славянскую девку.
ГЛАВА 11. На пиру
Зря я приказал привести сюда вторую девицу, подумал Свальд, глядя, как Фарлаф тащит между столами худую, заморенную полонянку. Эта его добыча и раньше-то не была красавицейа теперь, после девяти дней на море, ее качало на каждом шагу. Щеки ввалились, и глаза стали казаться еще больше, распахнувшись на половину лица
Худое тело прикрывало потрепанное платье, под которым мелькали босые ноги. Что скажут на это воины брата? Свальд содрогнулся, потому что понялони начнут болтать, что ярл Огерсон схитрил, подарив брату рабыню, пригодную лишь для работы в свинарнике. Но сделал это на пиру, который устроили в его честь. И вел себя при этом так, будто неприглядная девкадрагоценный дар.
Это даже хуже, чем сплетни о том, что с его корабля сбегают рабыни. В конце концов, девок-то он поймал и вернул, к тому же сбежали они из-за оплошности его воина, а не его собственной. Тогда как привести на пир рабыню, годную лишь для черной работы, приказал он сам. И это даже не оплошностьэто глупость. Такое прощается обычному воину, но не ярлу
Эта страшная девка, брат, всего лишь служанка той красавицы, которую я тебе подарил. Звенящим голосом объявил Свальд.
Взгляды всех в зале обратились на него. Воины помоложе смотрели с недоумением. Те, что постарше, сохраняли невозмутимость. Пусть ярл сначала договорит, а потом уж станет понятно, смеяться тут или молча ухмыляться
Фарлаф, успевший дойти до Красавы, за спиной которой замер Сигурд, подтолкнул Забаву вперед. Она замерла по левую руку от сестры. Столько взглядови все пялятся на нее. Хотелось опустить голову, скукожиться, стать незаметной
Вот только внутри словно вставала непонятная сила, не дававшая ей это сделать. Даже не гордостьЗабава, с детства битая теткой Настой, понятия о таком не имела. Скорее просто упрямство. И поэтому она застыла с прямой спиной, вскинув голову. Только взгляд немного приспустила, стараясь ни на кого не смотреть.
А потом на нее светло и страшно сверкнул глазами воин, сидевший за столом напротив, прямо перед ней. Глаза у него были странные, светло-серые. С черными дырками зрачков
Тот чужанин, что приходил к ним в чулан на корабле, разряженный в рубаху дивного красного шелка с синим отливом, сейчас стоял за столом. И что-то говорилчужая речь звучала резко, грохочуще. По левую руку от него сидел человек со страшными глазами.
Ночью, на стоянке, она ударила по голове моего человека, поставленного стеречь добычу. Объявил тем временем Огерсон. А потом выкинула за борт голову дракона с моего драккара, спрыгнула и уплыла, цепляясь за нее. Да, и еще сманила с собой вторую девку, заставив ее бежать вместе с собой. Но мы вернули обеих беглянок. Не знаю, какая из нее выйдет рабыня, однако если ты, брат, захочешь принести жертву богам, тебе не надо будет искать, кого взять для этогоона вполне подойдет
Свальд смолк, потому что Харальд шевельнулся, выкинув перед собой прямую руку. Опер ее о стол раскрытой ладонью, а сам немного откинулся назад, вскинув головуи прищурился, разглядывая полонянку.
С того места, где стоял Свальд, нельзя было понять, на какую из двух девок брат смотрит так пристально. Но ярлу Огерсону почему-то казалось, что Харальд глядит на вторую, изможденную и жалкую. Обойдя при этом вниманием темноволосую красавицу.
Значит, она сумела сбежать, Свальд? Наконец спросил брат. Дала одному из твоих людей по голове, украла твоего дракона и уплыла на нем? Что ж, будь она мужчиной, я бы взял ее в свой хирд.
Викинги ответили дружным хохотом. Харальд медленно, как бы нехотя, улыбнулся. Свальд, опускаясь на свое место, облегченно выдохнул. Воины смеютсязначит, все воспринято как развлечение. Плох тот пир, на котором не расскажут забавную историю дважды плох тот, на котором никто ни разу не рассмеялся.
В конце концов, все вышло не так уж плохо. Он развлек воинов, рассказав им про рабыню, посмевшую бежать, и заставил улыбнуться брата.
Харальд, не глядя на него, повел ладонью. Рядом тут же привстал из-за стола Кейлев, состарившийся, но еще крепкий викинг, смотревший за Хааленсваге, когда хозяин уходил в походы. Как человек, близкий к ярлу, он сидел по левую руку от него
Убери отсюда девок. Негромко приказал Харальд. Эту, светловолосую, с синими глазамипомыть и ко мне в опочивальню. А вторую
Он на мгновенье задумался. Красавица все-таки подарок брата. Да и потом жизнь женщин, приходящих в его опочивальню, коротка. А зима на севере долгая.
Вторую запри там, где ее никто не тронет. Завтра переведешь в дом рабов.
От стола, где сидел чужанин со страшными глазами, к Забаве с Красавой подошел крепкий старик. С ярко-белыми волосами, заплетенными в две короткие косицыи не поймешь, то ли сам от рожденья такой беловолосый, то ли это седина выбелила голову. Подошедший что-то сказал, и чужане, приведшие их на пир, с гоготом отошли.
Старик махнул повелительно рукой, глядя на полонянок. Потом зашагал к выходу, не оглядываясь. Красава, не придав этому значения, по-прежнему стояла столбом, глядя на стол с двумя чужанамитем, что их сюда привез, и тем, у которого были страшные, светло-серые глаза.
Вроде бы нас зовут. Сказала Забава, глянув на сестру.
Она и сама не знала, зачем открыла рот. Может, потому, что Красава здесь была единственным человеком, кто говорил на одном с ней языке. К тому же если сестра попадет впросак, то ее же и отругаети обвинит в злом умысле. Промолчала, дескать, нарочно, чтобы ее снова под беду подвести
Но Красава, гордо глянув, сказала:
Это тебя зовут. Вот ты и иди, тебе в такой одежде тут не место. А меня, может, еще за стол к чужанскому князю посадят. Вон вокруг сколько бабзначит, тут так положено.
Забава молча развернулась и пошла за белоголовым, уже в дверях услышав, как Красава, громко охнув, принялась жаловаться:
Ты что, зверь? Я же вашему князю даренная. Куда тащишь?
Белоголовый старик оглянулся, лишь выйдя во двор. Нахмурился, глядя мимо Забавы. Она тоже повернулась, кинув взгляд в ту сторону.
Молодой чужанин за руку вытаскивал Красаву во двор. Старик разразился трескучими словами, с двух сторон набежали женщины
Забава не знала, куда утащили Красаву, но ее саму две крепкие, могучие тетки в шерстяных платьях повели назад, за дома. Втолкнули под низкий навес, едва поднимавшийся над землейи она поняла, что очутилась в бане. Только в чужанской, вырытой в земле и выложенной по низу камнями.
Женщины, что привели Забаву, уцепились за ее потрепанное платье, живо раздели и затолкали за дверь в стене, делившей землянку надвое. Одна, заскочив следом, швырнула ведро воды на каменку, примыкавшую к стене.