Я женюсь на тебе, пообещал он. Честно, как положено.
Пора это прекращать, решила Света. Иначе он прямо сейчас приступит к обещанномуи начнет при этом с финала, с брачной ночи
Она попыталась отдернуть руку, но Ульф стиснул её пальцы. Короткое мгновение удерживал ладонь, глядя ей в глаза. Потом с ухмылкой отпустил. Распорядился низким голосом:
Шей платья.
И снова ушел.
Света, как только дверь за ним захлопнулась, нервно сжала в кулак ту самую ладонь, которой оборотень касался. Потерла её другой рукой.
Ладонь все ещё помнила ощущение от прикосновения к его коже. Жесткой, чуть колючейто ли от короткой щетины, то ли от оборотневой шерсти.
Может, она позволила ему слишком много? С другой стороны, он всего лишь подержал её за ручку.
И как только этот Ульф захочет чего-то большего, она его возненавидит. На этом все кончится, как для него, так и для неё.
А теперь следовало заняться делом.
Света решительно направилась к постели в углу. Ткани, расстелившиеся по меховому покрывалу, переливались яркими цветами. Бордовый с синевой, зеленый, темно-желтый
Она присела на корточки, коснулась яркой груды. Пара отрезов на ощупь напоминала шелк. Ткань оказалась плотной на ощупь, и под рукой шуршала.
Остальные отрезы походили на хлопковое полотнотолько чуть жестче.
Осталось совершить подвиг, уныло подумала Света. Соорудить из этого одежду, которая надежно укроет её от шеи до пят. Что-то в стиле нарядов местных женщинрубахи с короткими рукавами, длиной до щиколоток, поверх которых надето что-то вроде сарафанов, из двух кусков ткани, сшитых между собой начиная с бедра. И все это запоясано поясами из металлических блях, украшено ожерельями и брошами на бретелях
***
Пусть Свейтлан пока посидит и подумает, решил Ульф, выходя на палубу.
А он тем временем сходит к Ауг. Узнает, что такого страшного старуха рассказала темному альву, после чего все его собратья спешно покинули крепость. Даже опередив в этом оборотневую стражу Олафа.
Ульф пересек площадь и свернул влево, в сторону скал над гаванью.
То, что в доме Ауг не все ладно, он понял, ещё только подходя к нему. Пес с желтыми подпалинами молчал. Хотя уже должен был почуять оборотня
Насторожившийся Ульф на всякий случай присел над тропинкой. Принюхался.
Пахло темным альвом и ещё какой-то бабой. Не Свейтланхотя её запах, уже наполовину выветрившийся, все ещё плыл над камнями и утоптанной землей, по которой она прошлась.
Кроме того, на тропинке остался слабый отзвук его собственного запаха. Вот и все.
Но пес молчал, вот что странно.
И Ульф бесшумно нырнул в кусты слева от тропинки. Отыскал в каменных склонах расселину, забрался вверх, на скалы. Потом пробежался кругом, пригнувшисьтак, чтобы выйти к дому Ауг с обратной стороны, глядевшей не на город с гаванью, а на море. Добрался до ограды, сложенной из валунов
Замер, прислушиваясь и принюхиваясь.
Кто бы ни успел побывать на подворьесейчас там было тихо. В посвистывание ветра, долетавшего с моря, не вплетались лишние звуки или шорохи. А вот запах пса, текший из-за ограды, был явственно приправлен вонью крови
Ульф дернул поясную перевязь, двумя концами сходившуюся на ножнах, поворачивая её так, чтобы рукоять меча оказалась сзади, за спинойи клинок не грохотнул по камням.
Потом подпрыгнул, уцепился за верх ограды. Перемахнул на ту сторону.
Первое, что ему бросилось в глазатело пса с развороченным животом, лежавшее за домом. Его не разрубили
Ульф замер. Похожие раны он видел. Инеистые йотуны не используют оружие. Взмах рукии широкое ледяное лезвие вырастает в воздухе прямо перед жертвой. А потом вонзается в тело и тает, принеся смерть.
Он торопливо двинулся к крыльцу, поглядывая себе под ноги. Каменистая земля скупо поросла низкой травой. Стебли, примятые тем, кто недавно прошелся по двору, ещё не успели оправиться.
И следы инеистого ясно различимой цепочкой вели к крыльцу. К ним Ульф даже не пытался принюхатьсяинеистые не пахнут, их стихия лед.
Зато на ступенях остались грязные разводы. Инеистый, идя в бой, покрывается инеем. К ногам того, кто убил пса, примерзла земля. Но на каменных плитах, нагретых солнцем, иней растаял. Остались следы
Ульф замер, рассматривая крыльцо. Опять прислушался, чуть повернув головутак, чтобы одно ухо смотрело на дверь дома.
Никого, только свист ветра. Почему-то пахло диким медомсильно, сладко. Пара ос уже крутилась возле двери.
Он быстро присел, пригляделся к грязным разводам на каменных ступенях. Принюхался к запахам земли и смятой травы, оставленным ногами инеистого.
Цепочка грязных отпечатков была лишь одна. И заканчивались ею следы, ведущие от убитого пса к крыльцу.
Похоже, инеистый сначала попал во двор, убил псаи только потом поднялся на крыльцо, подумал Ульф.
Но второй цепочки следов, пусть не различимой глазом, однако пахнущей землей и раздавленной травой, при этом лишенной любого другого запаха, Ульф не почуял. Хотя йотун, уходя, должен был её оставить. Словно инеистый вошел в домно обратно уже не вышел. Возможно, он и сейчас там
Запашок темного альва, реявший над ступеньками, сливался с запахом меда и какой-то бабы. Та прошлась по ступенькам совсем недавно. Её следы вели в дом и обратно, как и следы альва
Ульф выпрямился, перешагнул через три ступеньки, сразу очутившись у двери. Мягко выхватил меч, одним пальцем поддел гривну, вытягивая её из-под рубахи и выкладывая поверх ворота.
Жаль, что пришлось разодрать рубаху, отстраненно подумал он. Теперь серебро может коснуться кожи на груди. Но что поделаешь, если Свейтлан следовало показать и гривну, и шрам под нейиначе она могла не поверить
Ульф сдвинулся вбок, к косяку. Толкнул дверь, быстро заглянул в дом. И сразу понял, откуда пахло медом. В двух шагах от двери кто-то разбил горшок. Янтарно-прозрачная лужа разлилась по неровным плитам пола, черепки завязли в меде.
И было тихо. Никто не спешил швыряться в него ледяными лезвиями. Осы, до этого кружившиеся перед дверью, радостно залетели внутрь.
Никаких других звуков, только жужжаниеи свист ветра над подворьем. Запах дикого меда бил в ноздри, но теперь на него накладывался ещё и пряный запашок человеческой крови, пролившейся совсем недавно. Причем тянуло не только кровью
А ещё Ульф заметил то, от чего по скулам сразу стрельнуло подшерстком. И челюсти тихо хрустнули, вытягиваясь вперед.
У очага лежала Ауг. Дыхания не было слышно, тело скорчилось, завалившись на левый бок. Тут, внутри, попахивало смертью
Ульф перешагнул через порог, стремительно обошел медовую лужу. Торопливо заглянул за перегородку в углу, прикрывавшую кроватьдва широких, текуче-быстрых шага, один короткий взгляд
Там никого не оказалось.
Лишь после этого он позволил себе вернуться к телуи замереть над ним, разглядывая. Когда имеешь дело с инеистыми, главное двигаться не переставая, и двигаться стремительно. С быстротой у них не слишком хорошо, зачастую только это и спасаетпричем не только оборотней, но и людей
Смерть настигла Ауг возле стола, стоявшего у очага. Убили старуху так же, как и псаживот разворочен, ледяное лезвие уже растаяло. Однако было и ещё кое-что.
Рядом с правой рукой Ауг по каменному полу рассыпались костяные фишки с рунами. Большая часть из них завязла в багровой луже рядом с животом старухи, уже подсыхавшей по краям. Но из четырех фишек кто-то выложил неровный кружокпрямо напротив бескровно-белого лица Ауг, на расстоянии двух ладоней от заострившегося носа.
Ульф присел, запоминая то, как лежат фишки. Тут была руна Одал, Тейвас, Урус и Альгис, лосиная руна.
Или Отфил, Тивар, Урур и Эйхаз, как их называли оборотни. То есть руна наследная, руна копья, бури и защиты богов.
Все они лежали перевернутыми.
Сама ли Ауг оставила это посланиеили тот, кто её убил? Старуха умерла не сразу, судя по ране. Попадая в живот, ледяное лезвие инеистых убивает не спеша. Сначала залепляет разодранные кишки ледяными гранями, и лишь потом тает, позволяя жизни утекать из тела вместе с кровью.
Ульф нахмурился, одним движением сгреб выложенные в кружок фишки и встал. Сунул меч в ножны, выходя. Живых тут не было, опасаться некого
Покидать двор через калитку не хотелосьон и так достаточно наследил в доме и во дворе. Как знать, вдруг кто-нибудь решит найти убийцу Ауг с собаками. А те могут взять след и через два дня.
Поэтому Ульф, спрятав фишки в кошель на поясе, опять перемахнул через стену. Направился в город, избегая тропыпо склонам, по зарослям, на всякий случай петляя, чтобы запутать собак.
Он скользил между кустами, привычно пригнувшись, а в голове крутились мысли.
Разбитый горшок с медом и женские следы. Похоже, уже после убийства в дом Ауг приходила баба из города. Принесла мед, чтобы расплатиться то ли за гаданье, то ли за какое-то зелье. Зашла в дом, не заметив пса, валявшегося на задах двора, увидела мертвую колдуньюи убежала, выронив горшок.
Сложнее было с инеистым. Раз осталась лишь одна цепочка следов, пахнущих влажной землей и травой, то
То йотун или прошелся сначала по двору, убил пса и исчез в домеили наоборот, вошел в дом, вышел, убил пса и опять вернулся. Вот только куда он делся потом?
В любом случае, из дома колдуньи инеистый исчез, не оставив следов. В точности как Олаф. Или труп Олафаесли Гуннульф прав, и конунг уже мертв.
Дойдя до того места, где заросли граничили с улочкой Нордмарка, Ульф спрятал гривну под рубаху. Как и все оборотни, серебро поверх одежды он выкладывал только перед боем. На городских улицах поблескивать оборотневой гривной было ни к чему.
Да и нельзя себя приучать жить без серебра на коже, это могло плохо кончиться. Волчьей шкурой и лесом
Но прежде чем отправиться к причалам, Ульф заскочил в эльхюс (пивная) неподалеку от крепости.
Тут всегда можно было встретить кто-нибудь из волчьего хирда Олафаи Ульф хотел передать с ними весточку Хродульфу, хирдману оборотней. Снова идти в крепость, чтобы поговорить с ним, не хотелось. Гудбранду могли доложить, что морской ярл зачем-то снова приходилно не ради встречи с ним
В эльхюсе и впрямь сидела пара парней, сменившихся с ночной стражи и теперь цедивших эль в темном углу. Ульф подсел к ним за стол, кивнул тому, кого зналМеркульфу. Выложил все, приглушив голос. И о том, что темные альвы, похоже, сбежали из крепости лишь после того, как один из них сходил к Ауг, и о смерти колдуньи.
И об инеистом.
Оборотни выслушали молча. Потом Меркульф буркнул:
Пойду повидаю Хродульфа.
Оба парня встали из-за стола вместе с Ульфоми вышли вместе с ним. Попрощались кивками у двери, потом скорыми шагами двинулись к крепости.
А он направился к причалам. И уже подходя к своему драккару, расслышал разговор на его палубе. Его люди обсуждали весть о пропаже конунга.