И ещё четвёртый человек лежал куском мяса у стены скального убежища. Завёрнутый в некий материал, сильно похожий на синий дырявый брезент, он тихо, не подавая значимых признаков жизни, просто лежал ничком рядом с массивом горной породы.
Сидевший на деревянном ящике мужчина взял палку и помешал то, что стало углями в костре. Тут же в воздух снова устремились едкие запахи, но сидящие возле огня даже носов не поморщили. В его глазах отразилось пламя огня, а по серебряным сединам пробежали отблески костра.
Дюпон, заговорил спокойно рядом сидящий человек, что мы будем делать дальше? Почему именно тут мы должны сойти?
Мужчина аккуратно убрал палку в сторону, положив её на ящик рядом с собой. Своей правой рукой он залез в передний нагрудный карман военной куртки. Боевая походная куртка была выкрашена в чёрный цвет, обшита дублёной кожей, усилена бронепластинками и утеплена меховым воротником. Как только его пальцы выскользнули из кармана, и достали оттуда свёрток бумаги, мужчина быстро развернул его с бумажным хрустом.
Вот смотри, протянул мужчина своему собеседнику бумагу, тут на карте показаны расположения и данные войск на Северо-Балканской и Восточно-Балканской Территории, собранные нашими последними агентами.
Хм, мы попадаем в мешок? Одетый в такую же одежду, но с ботинками, вместо берц, вопросил второй мужчина. Похоже, выхода там для нас не будет и если мы туда сунемся, то уже не уйдём.
Да, Ганс, и не только. По последним данным туда были передислоцированы части из Конгрегации Веры в Государство, целый полк Корпуса Веры, шестнадцать инквизиторов и создано ещё несколько оперативных баз для смешенных полков. Как сообщают наши агенты, там усиливается идеологический гнёт и с каждым днём находят всё больше «отступников». Похоже, близость с Директорией Коммун не просто пугает Архиканцлера, а повергает в параноидальный ужас, и он боится даже деревенского митинга. Как только мы туда сойдём, нас поймают и скорее всего, расстреляют, как предателей. Грубо и безрадостно заключил Ульрих.
Что ж, выходов тогда нет. Передовое звено «Дельта» всё ещё не вернулось с разведки местности. У нас нет достоверной информации, что нас ждёт за пределами этой пещеры.
Не позорь наш мёртвый орден, Ганс. Озлобленно кинул Дюпон. Много ребят погибло в той радиационной пустыни, чтобы мы могли выйти оттуда. Мы много пережили, чтобы так просто и глупо погибать. Ты должен понимать, что есть ещё пара выходов, но и вижу только один.
В словах, в их сути и тембре собеседник почувствовал, как в душе Дюпона растёт злоба, ненависть и фанатизм, но всё же не предал этому значения, списав на сильную утомлённость.
Какой? Разведя руками, с заинтересованностью вопросил Ганс. Куда мы пойдём, маршал-командор? Куда ты двинешь остатки ордена?
Что ж, Ганс, ты всегда был верным сержантом, им и остаёшься. Ты всегда ждёшь того, кто поведёт солдат. Усмехнулся Дюпон. У меня есть некоторые данные, что Архиканлер перебросил войска с Восточно-Балканской, Центрально-Балканской Территории на Юг полуострова и готовиться двинуть их в море. Похоже, намечается нечто большое.
Нам открыли путь? Обычные учения позволяют нам перейти через Балканы и выйти к морю?
Это не просто учения. Похоже, наш новый император готовится к войне. На верфях у Афин и новых городовГекары, Мальтрары и Визиара строятся новейшие корабли и боевые морские платформы.
С кем он собрался воевать? Вкрадчиво вопросил Ганс. На войну с Турецким Султанатом или Аравийской Конфедерацией у него сил не хватит.
Вспомни, едва ли не рыком начал Дюпон, а кто к нам тогда пришёл за помощью, несколько дней назад? Кто выкрал «приз» Архиканцлера прямо у него из-под носа? Ради кого мы держали оборону в том городке? Кто забрал у нас Калью, думая, что они смогут её уберечь?
Орден Лампады. Безрадостно выдал собеседник.
Да, это он. Но так же, судя по всему, к войне готовятся и в Аравийской Конфедерации. Они так же на верфях строят корабли, собирают сотни литров военного религиозного масла и готовят целую армию фанатиков к бою. Похоже, тот орден, перешёл дорогу богатым шейхам и безумным имамам. И сложив руки на груди, Дюпон продолжил более спокойно. А поэтому наш план теперь таков: подойти к морю, найти транспорт, миновать «Морской периметр» и попасть в наши тренировочные лагеря у новой Кирены.
Вы собираетесь
Да, грубо оборвал Дюпон сержанта, мы вступаем в эту маленькую войну. Это сражение станет предопределяющим, ибо оно хоть на немного, но определит будущее трёх стран. Долго мы хранили верность сначала первому, а потом второму Канцлеру, но он был предательски убит. Новый правитель не наш хозяин. Мы ему не верны, не давали «Вечной Клятвы», а поэтому выступим на стороне тех, кто встал против узурпатора, несмотря на преследуемые идеалы.
Внезапно в стороне, у стенки пещеры послышались жалобные стоны и всхлипывания, прерываемые шуршанием материала, похожего на брезент. Шелест материала стал подобен грому. Стоны и кряхтения становились всё сильнее, говоря о том, что человек всё ещё жив, несмотря на то, что его считали мертвецом.
Дюпон встал с ящика и буквально в два шага, оказался рядом с внезапно ожившим человеком. Суровые, как север, глаза маршал-командора глядели на словно воскресшего мужчину. Покрывала человека изорванная в клочья чёрная одежда: монохромная военная куртка без бронижелета, прожжённая в многих местах, такие же штаны, похожие на лоскуты разорванной ткани, ободранные берцы, превращённые просто в рваный шмоткож. зама. Всё, что ещё можно было назвать одеждой, было покрыта сажей, грязью и липким слоем крови самого мужчины. Ульрих, посмотрев на ссадины, царапины и раны пришёл к выводу, что мужчина балансирует на грани смерти и жизни.
Лицо лежащего полумёртвого человека имело грубые квадратные очертания, как у древних дикарей. При этом весь лик мужчины был покрыт сетью ссадин, царапин и более серьёзных шрамов. Светло-голубые глаза так и источали последнюю надежду на жизнь, которая цепляется за остатки сохраняемого сознания. Сила воли этого бойца была невообразимо и он только волей цеплялся за остатки жизни.
Мужчина прерывисто и очень тяжело дышал. И при каждом вздохе его грудь поднималась к верху, просвечиваясь через куски порванной материи, показывая окровавленный торс, покрытый ушибами и царапинами. Но дышать глубоко не удавалось, ибо кожа так и была готова разойтись по швам.
Ох, да тебе повезло, Тит, брат-лейтенант прославленного полк-ордена, а затем и ордена Лампады. С восхищением достойным фанатизма вымолвил Дюпон. Да и ещё целых три раза. Возле твоей головы не взорвался снаряд. Тебя успели вытащить из-под обломков. И тебя вынесли за секунду до того, как по твоей позиции дали залп танки «Пламя Солнца». Тебя бы испарило их плазмой. Похоже, сам господь и его Архангелы в тот день были на твоей стороне.
Кхм-кхм, сквозь стоны и боль прокашлялся мужчина, сплюнув сгустки крови, и тяжко вопросил. Где я?
Ты сейчас в полной безопасности. Наш медик смог тебя подлатать, насколько это позволяли условия, что бы в тебе осталась хоть какая-то жизнь. Потом тебя везли к этой горной тропе и теперь ты тут. Израненный, поломанный, на грани смерти, но ты всё ещё живой. И это радует.
Где я точно? Отделяя слово от слова из-за внутренней сжирающей боли, снова вопросил Тит.
Южные Карпаты. Тривиально ответил Дюпон. Ты в пещере.
Сколько времени прошло? Так же тяжко прозвучал вопрос.
Чуть больше недели. Мы выходили сюда около семи дней. Пояснил маршал-командор и потянулся к заднему карману.
ОрденДантеСквозь кряхтения проскрипел через боль Тит и попытался подняться.
Но уже через секунду его снова приковало к койке. Тяжёлая и жгучая боль чёрным раствором изливалась по его венам, пульсирующей энергией била по всему телу, заставляя, корчится от адских мук.
Ты выжил после стольких ранений. Легко начал Дюпон. После боя с Золотым Тираном из ордена Стражей Шпиля. Тебе повезло. Орден и твой магистр никуда не денутся, да и к тому же, мы скоро к ним наведаемся. Только соберём ребят, подлечим тебя и снова в бой. И вынув из-за спины странный предмет, и протянул его искалеченному мужчине. Это твой пистолет, которым ты сразил Золотого Тирана. Уникальная конструкция и принцип действия.
Твой орден. Внезапно вырвалось с губ Тита. Мне жаль
Ох, не стоит. Те ребята исполняли своей единственный и стоящий долг. Они защищали вдову того мужа, которому поклялись служить до самого конца. И они его исполнили. Стряхнув влагу с тяжёлой военной куртки, вымолвил Дюпон и минорно заключил. Нет теперь ордена Пурпурного Креста. Нас порвали собственные же союзники. Теперь мы разбитый пурпур, который, даже не упомянут в истории Рейха.
Жаль васСквозь боль и стоны всё продолжал твердить Тит.
Но наши разбитые осколки соберутся. Впав в приступ ностальгии и полёт мечты, с блеском в глазах и улыбкой на бледных губах, продолжил Ульрих. Мы павшее воинство, но вы воспарим на крыльях огня и явим свою новую ипостась в блеске великой славы.
Для Тита, чей мозг работал на грани того, чтобы снова не отключиться и не уйти в бессознательное состояние, эти слова показались слишком помпезными. Но, сквозь боль и тяжкую болезненную усталость, брат-лейтенант видел, что Дюпон не лжёт. Сбросив бремя данного перед Кальей и Ротмайром долга, он стал свободен и теперь сам волен решать собственную судьбу. И когда он получил в руки свою жизнь, наследник ордена, созданного в час нужды, поведёт свою силу против тех, кого посчитает врагом. Тит ощущал всё безумство в голосе Дюпона, но он знал, что это ценный союзник.
Мы не орден Пурпурного Креста! Вновь воскликнул Ульрих. Мы теперь воинство разбитого пурпура, мыКаратели.
Новое название для ордена прозвучало несколько зловеще, но Тит понимал, что этим Дюпон стремиться прийти к мести. Он не перед чем ни остановится, чтобы свершить суд над новым Архиканцлером, за те жертвы, что пришлось принести, итак, канувшему во мрак ордену.
Внезапно со стороны входа в пещеру послышалось шуршание и скрип снега, окутанные голосами приветствия. Тит обратил свой взгляд туда, но глаза заплыли кровью и гноем, и всё изображение плыло. Поэтому он видел всё довольно расплывчато и несуразно, словно глядит через воду.
В пещеру зашли три объекта, похожих на людей, полностью в белом. Брат-лейтенант понял, что это разведывательная группа.
Принесли. Подойдя к ним, кратко вопросил Дюпон и с беспокойством посмотрел на Тита.
Да. Ответил один из разведчиков, облачённый в белоснежные одежды и передал хирургические инструменты в свёртке. Но нашмедик сорвался на подъёме и сломал себе пальцы.
Что ж, надеюсь, я ещё не забыл навыки операции. Усмехнулся Дюпон и развернул свёрток с заигравшими в свете костра хирургическими инструментами.
Глава третья. Высокие слова о высоком чувстве
Полдень. Остров Анафи. Замок Сарагона Мальтийского.
Солнце торжествовало в чистом небосводе, разогнав все возможные облачка. Небесная твердь так и сияла тёплой лазурью, изливая это тепло на землю под ней. Бирюзовое, светло-голубое небо, повисло над землёй, подобно растянутому мягкому покрывалу.
Остров полностью попал под потоки тёплого и даже жарящего света, но порывы прекрасного быстрого ветра остужали солнечный пыл, сцепляясь в единый погодный каскад, даруя небывалую свежесть.
Не исключением этой погодной симфонии стал даже восхитительный и великолепный замок, исполненный в неоготическом архитектурном стиле, того великого философа и знаменитого мудреца, что однажды тут жил, доживая последние дни своей долгой жизни. Это строение было возведено на деньги самого любомудра и при помощи одного из местных мелких монархов, который считал себя королём здешних островов и свою династиювечной. До тех пор, пока эти места не вычистили войска Рейха с поддержкой полк-ордена.
Во истину, они тут встретили жалкое зрелище: от некогда сносно существовавшего островного королевства, достойно продержавшегося на заре и пике Великой Европейской Ночи, превратилось в отвратительную помойку, повергавшей в ужас только одним своим видом. Озверевшие стаи бездомных и бесчисленные орды нищих жили средь некогда пригожих городков и селений. Грабежи, бандитизм, убийства, нищета и сточные реки крови и помоев стали сутью островов, оросив их до верхов. Старуха с костлявыми руками и с ржавой косой стала новым стягом этого некогда гордого королевства, превратив его в мелкую тиранию изжившей династии.
Когда сюда пришли солдаты армии нового Рейха, вновь созданной Инквизиции, Корпуса Веры и «ЛексМилитрарис» (Гвардии Трибунала), то им оставалось лишь пройти очистительным маршем по островам, отмывая их огнём и кровью. Но эти земли настолько погрязли в похоти, нищете, разврате, жестокости и тьме, что воины первого Канцлера крестовым походом прошлись по островкам, вычищая всякую нечисть, не оставляя за собой не единой живой души. А когда великий очистительный поход был завершён, то солдаты покинули эти мрачные места, скинув их защиту на полк-орден, который стал единственным владельцем этих мест, потеснив в этом и власти Рейха.
Консул Данте заприметил этот островок и стал его обживать, перебросив туда половину ресурсов полк-ордена. И первое, что он сделал, так это облагородил замок Сарагона Мальтийского, сделав его снова достойным жильём, вычистив его до основания. И по этому поводу он распорядился высадить целый сад в северной части замка, прямо напротив библиотеки.
Сад был действительно прекрасен и живописен, заставляя испытать эстетический оргазм всякого любителя прекрасного. В нём росли аккуратно подстриженные деревья, так и пышущие своей живостью, и сверкая своим изумрудным блеском; цветы, вроде роз, тюльпанов, алых, как багровый закат, и жёлтых тигровых лилий, источавших изумительный и пленяющий обоняние аромат. И деревья, и цветы, и декоративные кустики образовывали в своих клумбах замысловатые рисунки, похожие на слова, начерченные древними и забытыми всеми буквами из погибшего языка, образуя между символикой извилистые тропинки, выложенные камнем и зелёным мрамором
И каждый аромат, детали вида сада действительно завораживали всякого, кто сюда приходил, пленяя его воображение своим помпезным видом, напоминавшей о той роскоши и красоте, что существовала задолго до начала событий, которые лучше бы не случались. А в самом центре сада бил маленький фонтанчик, совершенно миниатюрный, не тот, что находился посреди внешнего двора.
Вся эта садовская фантасмагория простиралась примерно на целый километр, упираясь прямо во вторые ворота замка. Сквозь сад проходили десятки дорожек, умощённых мраморной плиткой и камнем, специально сюда завезённой из далёких карьеров империи. У этих дорожек стояло множество лавочек, на которых можно было отдохнуть от долгой прогулки по саду или несколько часов в тени переждать гнетущую жару над островом.
Единственные сады, которые могли сравниться во всей империи с этим, располагались в самых огромных и важных городах Рейха. Это был сад «Величие Империи» в Риме, комплекс садов «Филигрань Веры» в Константинополе, сад «Длань Господня» во Флоренции и пышный садик, в новом городе, построенном на восточной ИберииСанторино, под названием «SantiKancler», ставший самым огромным в Автократорстве.
Большинство больших и интересных садов было уничтожено во время Великой Европейской Ночи и времён Очистительного Крестового Похода первого Канцлера, всю ярость которого он направил против еретиков и отступников европейского юга. Да и сейчас, когда наступил час Автократорства, эти сады оказались под одной из самых величайших угроз, исходившей от Конгрегации Веры в Государство, так как: «эти морально противныесооружения и декадентские ваяния, вселяют своей широкой цветовой насыщенностью в души граждан дух праздности, что отворачивает их помыслы от труда и верного служения своей родине. А это может стать началом для актов гражданского неповиновения, сепаратизма или даже политической ереси». Как говорилось в отчёте одного из глав Культополисариев
Но этот сад, на острове Анафи, оставался вне досягаемости сумасбродного Культа Государства или как сейчас её зовутКонгрегации Веры в Государство. Магистр Данте был готов залпом тысячи орудий оградить эту красоту от загребущих лап опьянённых фанатиков. Это растительное произведение искусства продолжало дарить своё великолепие, воплощённое в прекрасных цветках и изумрудных древах, всем его посетителям, даже сейчас