Да, я перенервничала утром, и ярко-зеленый квадратик превратился в салатовый. Но сейчас он приближается к красному.
У нормальных людей запас так быстро не тратится.
У нормальных.
Я не вписываюсь в эту категорию.
Обдумываю события уходящего дня. Вроде не совершила ничего, за что у меня отняли бы карму. Наоборот, в кабине я уступила место ребенку. За такое прибавляют пару байтов. Немного, но приятно.
Эклеры не стоят и четверти гига. Электрошокер я купила за тридцать метров.
Спокойно. Заработки от просмотров немалые. Хватит.
«На пару недель, если будешь пожирать карму такими темпами», причитает моя внутренняя пессимистка. Или реалистка?
Сейчас я с ней согласна.
Я хватаю эклеры и мчусь домой.
Элла, угадай, что у меня есть! кричу я с порога.
Мне отвечает тишина.
Элла?
Я мечтаю, чтобы раздался истошный писк звонка. Топот, голоса, что угодно. Лишь бы не гнетущее молчание.
Оббегаю комнаты сестры нет. Да, да, она взрослая и гуляет, когда захочет. Но она всегда предупреждает.
Я переступаю порог кухни. На столе лежит записка: «Я на Игру. Буду в девять».
Что за Игра?
«Давай сходим. Пожалуйста!»
«Развеешься».
«Это все от депрессии!»
Отлично. Увлеченная собственными призрачными страхами, я забыла о нашем утреннем разговоре.
Прикрыв глаза, я опускаюсь на стул, и он жалобно скрипит под моим весом Что?
Я вскакиваю и тянусь к оставленной на столе биомаске.
Элла вышла на улицу с открытым лицом.
С открытым. Лицом.
Я включаю планшет и набираю ее номер. Какие же длинные гудки! Из спальни доносится песня в жанре скримо, установленная на звонке у сестры.
Элла обрезала ниточки, оборвала мосты и забаррикадировала дороги. Не оставила мне ни единого шанса.
Ужас подкрадывается к сердцу, и оно отзывается: стучит, едва не проламывая ребра. Я ощущаю мир до боли пронзительно. Ноги несут меня на улицу.
Я обязана найти Эллу. Вот что пульсирует в висках. Вот что обжигает мышцы.
А если Нет, забудь о плохом, Шейра. Ты не опоздаешь.
Мелькают дома и дороги. Я прыгаю взглядом с небоскреба на небоскреб. Элла упоминала какую-то стройку. Стройку, на которой должна победить.
Я застываю посреди центральной улицы. Монотонное движение подхватывает меня. Два шага в секунду.
Крик не находит выхода и превращается в слезы. Я прижимаю кулак к губам.
Думай, Шейра, думай!
Где в городе опаснее всего?
Ответ до смешного прост.
Там, где Эллу поджидают сущности.
Моя сестра отправилась на стройку, где обитают голодные и беспощадные существа. Люди, лишенные кармы.
Люди, не прощающие ошибок.
А если Игра заключается в том, чтобы выбраться со стройки не обнуленным, с зеленым индикатором? Если Элла не надела маску специально?
«Нынче модно по опасным местечкам шляться. Там подростков партиями вывозят. По сто штук. Вот дурные, да? Экстрима им подавай».
«Экстремалов» обезвреживают люди в белых костюмах и масках. Вчера перед пранком мы это обсуждали. Я помню. И до сих пор стою за черт знает сколько остановок до штаба.
Я будто просыпаюсь расталкиваю прохожих, они ругаются, но это неважно. Два шага в секунду слишком медленно, чтобы не умереть.
Глупая наивная девчонка! Во мне борются раскаленная злость и страх, всепоглощающий страх.
Как она могла так поступить? Как я могла не прислушаться к ней?
Я сажусь в кабину на неизвестном мне небоскребе. Еду в тысячный раз, но лишь сейчас понимаю, какой это нерасторопный транспорт. Клянусь себе, что теперь буду ездить на поездах.
Разбить бы экран управления, растоптать, выкинуть в окно. Если бы в кабине был водитель, а не компьютер, я бы заставила его выставить максимальную скорость.
Жарко. Струйки пота щекочут шею. Я задыхаюсь и начинаю подвывать. На меня косятся картонки-люди. Царапаю сиденье лишь бы отвлечься. Пусть из моего запаса вычтут полметра Или какой там штраф за мелкое хулиганство?
Наконец двери открываются. Остановка. Лифт. Долгие пятьдесят две секунды. Мне больше не нравится кататься в стеклянном цилиндре. Я его ненавижу.
И возненавижу этот город, если он украдет у меня Эллу.
Шаг. Еще шаг.
Еще тысячи шагов до того места, где решится судьба сестры.
Или уже решилась.
Я несусь мимо домов и заросших садов. Справа маячит штаб. Мне некогда звать Кира. Я впервые пойду на стройку одна.
Мы были там трижды, изучали поведение сущностей для пранка.
Эти твари иногда охотятся в городе, поэтому людям запрещено снимать биомаски на улице.
Я пытаюсь выровнять дыхание, но тело, словно проколотый шарик, сдувается.
Может, я ошибаюсь и Элла выбрала менее опасное развлечение?
Вскоре передо мной вырастают заплесневелые стены. Под ногами разбитые кирпичи, у зданий нет крыш сплошные серые лабиринты. На дорогах желтеет засохшая трава. Тихо. Здесь всегда тихо.
Они любят молчать, когда нащупывают уязвимые места своих жертв.
Я скольжу пальцами по лбу. Биомаска скрывает лицо. Они не увидят главного глаз.
Я мягко ступаю по заросшей тропе. Между сухими стеблями-иголками похрустывают камни. Колени пружинят. Я готова убежать в любой момент.
Или сделать так, чтобы убежали они.
Я отошла от штаба метров на четыреста. Этого мало. Нужно пробраться в сердце их логова на арену разрушенного цирка.
Раз в неделю Утешители обыскивают стройку. Как по мне, редко.
Стены расступаются. Поздравляю, Шейра, ты прошла первый этап Игры. Правда, нечестно с маской.
Трава и кусты обступают черный круг арены. Лет пятьдесят назад она была красной и сюда приходили дети, чтобы поглазеть на львов и смешных людей.
Что теперь?
Сюда приходят такие же дети. Приходят и отдают свои жизни сущностям непонятно во имя чего.
Хруст.
Им надоело молчать. Они пришли за мной.
Я осматриваюсь: Эллы нигде не видно. Тварей тоже прячутся. Готовятся к нападению.
Шейра! раздается за спиной до дрожи знакомый голос. Я рада, я безумно рада его слышать.
Я оборачиваюсь и молю небеса, чтобы волосы сестренки не оказались седыми. Чтобы ее море плескалось, а не спало подо льдом.
Вот ты где, Элла. Моя родная Элла.
Зачем? слетает с моих губ. Я едва сдерживаю слезы. Вот Испуганная до чертиков, я забыла маску сестры дома, поэтому делюсь своей. Тебе нужнее.
Но Элла не спешит становиться безликой.
Мне неуютно, будто с меня сняли одежду, а затем привязали к столбу на центральной улице.
Успокойся, качает головой Элла. Игра не окончена.
Границы моего терпения постепенно стираются.
Что не так?
Игра заключается в том, чтобы добраться до арены и не обнулиться. Я последняя.
Тогда где остальные?
Вот.
Из-за стен появляются десятки седых подростков с белыми зрачками и гематомами. Маленькие, худые, но больше не добрые и не наивные. Больше не дети.
Мне хочется кричать, срывать голос, чтобы добраться до их сердец. Я уверена: чувства тех, чьи волосы больше не будут ни русыми, ни черными, еще теплятся в этих телах.
И, возможно, они позволят нам уйти. Совершат последний добрый поступок, прежде чем перемолоть себя в мясорубке голода.
Пожалуйста шепчу я.
В городе, на улицах, дежурят Утешители. Появляется сущность ее увозят в третий блок. Туда, где она никого не «съест». Только это бессмысленно. Обнуленные все равно сбегают.
Но кому нужна стройка? Люди в здравом уме сюда не суются. Кроме тех, для кого адреналин дороже жизни. Кроме тех, кто готов заплатить кармой за проигрыш в Игре.
На фонарном столбе, у арены, краснеет кнопка. Она подает сигнал Утешителям.
Если не нажму они приедут через неделю.
Нас с Эллой найдут в понедельник, как раз тогда, когда мы, новые монстры, уже сойдем с ума от голода и забудем, что такое жалость.
Я плавно приближаюсь к столбу. Сущности следят за каждым моим движением.
Надень маску, умоляю я сестру и замираю от ужаса.
Элла отдает ее бывшим друзьям, а сама растет, худеет, бледнеет. Лицо теряет форму лишь на миг, затем становится овальным. Чужим.
Волосы седеют. Зрачки покрываются белым налетом.
Передо мной не моя сестра. Я отдала биомаску сущности и добровольно согласилась обнулиться.
Дура.
Я знаю, как эти твари умеют обезоруживать. Как притворяются, копируют голос и внешность. И все равно попалась.
Шейра, я здесь! Ко мне бежит еще одна Элла.
Настоящая ли? Истерические всхлипы, трясущиеся пальцы, шрам на мизинце в пять лет ей на руку упала железная игрушка-птичка Она. Она!
Сущности скалятся. Ликуют. У них две жертвы. Первые жертвы, у которых они украдут здоровье.
Сестра жмется ко мне. Я прикрываю ее собой. Пара шагов до столба и мы спасены. Утешители приедут быстро, вот только дождемся ли мы?
Над стройкой тянется едва заметная дорога. Одна. Странно не видеть паутины маршрутов.
Давай я их отвлеку, предлагает Элла.
Не высовывайся.
Это я виновата. Голос дрожит. Она плачет.
Не спорю, мрачно хмыкаю я. Приготовься.
Я нажимаю на кнопку. Арена тонет в тишине. Внезапно «недети» кидаются на Эллу. Я не успеваю ее защитить. Сущности выстраиваются в полукруг и шипят. Девчонка, одурачившая меня, подбегает к моей сестре. Из глаз этой твари к глазам Эллы тянутся нити.
Она ее ест.
Ко мне ковыляют две сущности.
Я вспоминаю об электрошокере он слабый, но этого достаточно, чтобы их отпугнуть, и хватаю за кисть девочку лет одиннадцати. Раз за разом умираю, причиняя боль ребенку. У сущностей от малейшего удара током на теле возникают гематомы, но у меня нет выбора.
Первая девочка испуганно отпрыгивает. Затем вторая. Спазмы в желудке не дают мне покоя ужин просится на свободу. Я со всех ног несусь к маске. Сущности бросили ее неподалеку от арены. Успею.
Десять шагов в секунду. Вот, что мне нужно!
Я прыгаю и растягиваюсь на земле. За мной идут. Захлебываясь в песке и пыли, я продолжаю ползти к маске.
Пальцы касаются шершавого мягкого материала. Я отчаянно сжимаю наше спасение и поднимаюсь. Я вновь безлика. Вновь в одежде. И больше не боюсь маленьких монстров.
Элла не кричит. Ниточки с каждым мгновением тоньше, а ее лицо бледнее. Сестра не шевелится не может. Когда из тебя выкачивают столько кармы, мышцы становятся деревянными.
Отпустите ее! визжу я и бросаюсь к Элле.
На тросе появляется черная кабина. Крепление удлиняется и опускает ее к нам.
Я рада. Счастлива.
И мчусь к Элле, но кто-то бьет меня по голове. Я падаю. Хватаюсь за края реальности, только бы не выпустить из виду сестру. Сейчас я ничем не смогу ей помочь, но должна видеть. Я не потеряю сознание и не брошу ее одну наедине с этими тварями.
Утешителям остается совсем чуть-чуть, когда локоны Эллы начинают седеть волосок за волоском, быстро, нестерпимо быстро.
Я воплю, надрываюсь, но ползу к ней.
А она как ни в чем не бывало смотрит на сущность, нагло выкачивающую из нее последние капли жизни. Методично и беспощадно. Для седой девчонки это способ утолить голод на пару часов, а для моей сестры конечная станция под названием «необратимость».
Элла! Я цепляюсь за ее лодыжку. Встать не получается. Мир танцует, а я не попадаю в ритм. Пожалуйста, опомнись! Умоляю!
Элла ничего не замечает. В ней бурлит сомнение, но кокон слишком плотен, чтобы она смогла пробить его и разорвать связь между собой и сущностью. У моей любимой сестренки седые локоны.
Они тебе не идут, Элла.
Из кабины выпрыгивают две безликие женщины в светлых костюмах рубашках и брюках. Они безупречны. Идеальны. Одинаковы. Стройные фигуры, длинные ноги, сильные мышцы.
Движения Утешительниц резки и четки. Без лишней суеты они оглушают сущностей. По очереди, одну за другой, словно щелкают орехи, без жалости и сожаления. Они понимают, что перед ними не дети, и работают.
Маленьких монстров ждут палаты в третьем блоке. Им там даже понравится.
Головы Утешительниц пропитаны информацией о болевых точках, а сердца тверды. Со временем привыкаешь к сломанным судьбам. Вырабатывается иммунитет. Эти женщины разучились жалеть. И я не знаю, завидовать им или сочувствовать.
Сущности не сопротивляются вялые удары не в счет. Они истощены и поэтому слабее людей. Без кармы так будет всегда, а восполнить ее после черного порога невозможно.
Не проходит и минуты, как Утешительницы побеждают. Седые дети без сознания. Теперь они не выглядят угрожающе. Они снова маленькие и наивные.
Связь между сущностью и Эллой тает, и сестра хрипло втягивает воздух. Я до сих пор сжимаю ее лодыжку.
Все позади, шепчу я. Все позади
Женщины смотрят на Эллу.
Она не переступила черный порог, убеждаю я сама себя. Не успела.
Поднимаю голову, чтобы обрадоваться светлым кудрям, и сердце тонет в море ужаса. Моя сестренка опускает глаза. Белые глаза.
Прости меня, Шейра. Мне жаль. Не проболтайся родителям, хорошо?
Она будто не понимает. Будто не ощущает, что пересекла черту.
Вставай, родная. Она подает мне руку, но я пячусь.
Нет, это ложь. Я сплю.
Давай, Шейра, просыпайся. Просыпайся!
Почему так светло? хмурится Элла, поворачиваясь к Утешительницам.
О, сестренка, теперь ты всегда будешь видеть слишком ярко, слишком пронзительно. Чтобы не давать шансов жертве. Чтобы ни на миг не забывать, в кого превратилась. Ты наказана, как наказывают серийных убийц и маньяков. За что? За то, что проиграла.
Мы ее забираем, цедит одна из Утешительниц, а затем обращается к Элле: Надеюсь, тебя не надо обрабатывать, как этих?
Почему Сестра закусывает губу. Почему так тошнит? И кружится все. Холодно. Мне Мне плохо
Пойдем. Женщина увлекает ее в кабину.
Вторая Утешительница переносит в салон безжизненных детей.
Нет! Не надо! воплю я. Сердце-молот стучит в каждой клеточке тела. Откуда-то появляется немного силы, и я трачу ее на то, чтобы вскочить. Пожалуйста! Элла! ЭЛЛА!
Я сущность? одними губами спрашивает сестренка. Она спокойна, но мне ли не знать, что за тонкой корочкой льда отчаянное пламя. Шейра, не говори им. Хотя бы сейчас, пока они в командировке.
Элла переступает порог кабины.
Да послушайте вы меня! Я цепляюсь за плечо Утешительницы, поднимающей чумазого мальчишку. Она не виновата! Она не хотела, чтобы так произошло!
А они хотели?
Нет, хриплю я. Разве это честно?
Понедельник и пятница дни открытых дверей. Блок номер три, отделение невиновных.
Так нельзя! Нельзя! Отпустите ее! Я пытаюсь ее ударить, но она перехватывает мой кулак.
Вы тоже поедете с нами. Мы довезем вас до первой безопасной остановки.
Лицо Эллы не выражает ни грусти, ни страха, ни сожаления. Неужели она сдалась? Неужели смирилась с тем, что ее заберут? Неужели не поняла, что это навсегда? На всю жизнь.
Я задыхаюсь. В голове ни одного убедительного довода.
Я марионетка. Снова.
Что я скажу родителям? Как буду оправдываться перед собой? Мою сестру лишили жизни, счастливой и здоровой, а я не нашла в себе сил победить сущностей.
Я ненавижу себя дважды. За Ника и за Эллу.
Из раздумий меня вытягивает писк. Он разносится по венам, превращается в хор. Индикатор краснеет, моргает, плавится.
Стук-стук. Стук-стук.
А дальше тишина. Я ослепла, оглохла, заблудилась во мраке. Но мне все равно. Я вдвойне заслуживаю кошмары. Заслуживаю обнуление. Заслуживаю.
Глава 4
Что-то мягкое и теплое обволакивает тело. Мне приятно слышать тихие разговоры и шаги. Но
Почему так болит голова?
В нее будто налили кипящей воды и встряхнули.
Я распахиваю веки и вижу белый потолок. Ярко, до чего же ярко.
Колышутся занавески, открыто окно, сквозняк хлещет меня по высунутой из-под одеяла лодыжке.
Что со мной случилось?
Силюсь вспомнить не получается. Я в больнице. Почему? Как я здесь оказалась?
Я закатываю рукав кофты. На запястье зеленеет индикатор. Значит, дело не в нем.
Пытаюсь подняться затылок тянет к подушке, невидимая сила вжимает меня в постель, и я не смею сопротивляться.
Набрать Кира? Или родителей? Но они в командировке, им лучше позвонить вечеро
Стоп.
Элла. Сестренка.
Словно внезапно налетевшая темная буря, в мой рай врываются воспоминания. Спокойствие гаснет, словно вывеска магазина с рассветом.
Десятки седых макушек. Десятки мутных пар глаз без жалости и сожаления.