Вязкий страх сковал грудь, скользнул вниз по позвоночнику, и Риннон судорожно сглотнула, вспомнив, как она вообще здесь оказаласьона искала спасения от преследования стражников. Нашла, но, как оказалось, это не избавило ее от опасности, ведь ее до сих пор ищут.
Зачем я ему?
Затем, что твой Учитель был чернокнижником, так говорят люди, которых мне удалось разговорить, так шепчут книги, которые я нашел. Эта магия считается мертвой, но, как видишь, она еще существует. Ты находилась с ним рядом с самого детства и кто знает, насколько усердной ты была ученицей.
Я не знаю мертвой магии, она помотала головой, рефлекторно сделав шаг назад и вновь увязая в обвинениях. Ты так и не веришь мне.
Верю. Верю в то, что ты спасла повелителя, верю в то, что была не причастна к его безумию, верю в то, что твое сердце столь же преданно как сердце волчицы. А еще я верю в то, что ты приведешь за собой зло, так же, как привела его когда-то в Крепость. Оно идет по твоим стопам и доберется до сюда, и тогда Альмоду придется делать выбор: ты или его народ, который пойдет за ним в любом случае. Пойдет за тобой, потому что наперекор всему он выберет именно тебя. Вот только это будет слишком дорого стоить, снизив голос до шепота, произнес Эйнард. Его взгляд был до предела проникновенным, и сжавшаяся от страха Риннон понимающе кивнула. Он не говорил на прямую, но она и так понялаон намекал на жертву, которую она могла принести в случае, если Темный маг зайдет слишком далеко в своем желании заполучить ее.
Волки готовы жертвовать собой ради других, а она и есть настоящая волчицатак говорит Альмод, сжимая ее в крепких объятиях и лаская поцелуями кожу.
Что-то тяжелое и гнетущее вновь коснулось сердца, и Риннон, не сказав ни слова, покинула комнату Эйнарда. В задумчивости она вернулась в свои покои, прогнала прочь Равиду и осталась в унылом одиночестве, обдумывая разговор с волком, посеявшим в ее душе сомнения. За стенами замка крепчал мороз, в черной гуще неба сияли полосы разноцветного света, а Риннон, обняв себя за плечи, думала о том, что она не познает счастья рядом с Альмодом.
Только не в этой жизни.
И она была права, потому что маленькое сердце, терзаемое непонятной тоской, ныло от приближения беды; потому что совсем скоро слова Эйнарда оживут, рассекут воздух противным скрипом колес, тихим шорохом походных плащей, строгим окриком стражников, что приведут в замок беглеца, все-таки нашедшего мага
Глава 20
Он был серьезен и напряжен, и Риннон, успевшая изучить Альмода, понимала истинную причину угрюмостион до ужаса не любил церемониальные правила, что загоняли его в рамки и вынуждали следовать обычаям, по которым каждый из глав волчьих кланов считал необходимым выразить верность королеве. Они следовали один за другим и, утомляя приторными речами, ввергали ее в смущение, от которого алели щеки и дрожали пальцы. Находиться в центре внимания, под сотнями любопытных взглядов, было для нее сущей мукой, и она прекрасно понимала раздражение вожака, явно желающего, чтобы официальная часть приема была закончена. Они сидели на возвышении, во главе просторной залы, по периметру которого стояли подданные, и в обязанности Риннон входило вежливо улыбаться, выслушивать клятву верности и коротко кивать, в то время как Альмод с едва скрываемым недовольством наблюдал за этим со стороны.
Его бесило то, что у них отнимали время, и принадлежащая им по праву ночь безвозвратно ускользала. А ведь он мог насладиться своей самкой, прикоснуться к шелку ее кожи и затеряться в ее ласках, настолько искренних, что он уже не сомневался насчет ее любви к нему. Маленькая ведьма отдала не только свое тело, но и сердце, которое он бережно сжимал в своих ладонях. Сейчас она выглядела несколько растерянной и утомленной, в изумрудных глазах терялись блики сотен свечей, а стянутая платьем грудь вздымалась от неровного дыхания. На фоне бледной кожи яркие губы казались нереальными, не вписывающимися в общий портрет, и Альмод остановился на них взглядом, совершенно пропуская раболепные речи пожилого волка, того самого, что когда-то предлагал ему свою дочь.
Теперь ни одна из волчиц не интересовала его, и он был сыт от обладания одной, выбранной им.
Не удержавшись, он протянул руку и, поймав момент, сжал тонкие пальцы в ладони. Они были холодными как лед, и Альмод гневно остановил речь лорда:
Достаточно, госпожа устала, благодарная улыбка подтвердила его слова, и Риннон задумчиво посмотрела на их переплетенные пальцы. Предчувствие беды накатило волной, стало до предела острым, и она встревоженно вскинула голову, вглядываясь в каждую фигуру и не понимая, откуда всплыла эта странная тревога. И пока она прислушивалась к ощущениям, Альмод склонился к ее уху и жарко шепнул:Только скажи, и я избавлю тебя от их общества, он показал ладонью в сторону, но Риннон не пошевелилась, не обратила на него внимания, вся она была поглощена страхом, холодным и до боли отчаянным. Что с тобой? нахмурился он, но, услышав нарастающий гул, развернулся. Это шумели волки, расступаясь в стороны и пропуская вперед двух человек: один из них, высокий и статный, одетый в длинную белую мантию, внизу заляпанную грязью, шагал по-королевски уверенно, держа в руке холщовую сумку, тогда как другой, поникший и ссутулившийся, валился с ног от усталости.
Ведь даже волчья кровь не могла восстановить силы, потраченные во имя вожака. Для того только, чтобы он дышал, назло черной магии, отравившей его когда-то. Давным-давно, в Крепости, где и началась история ведьмы, сегодня подошедшая к концуРиннон поняла это едва увидев взгляд незнакомца. Он был пронизывающе холодным, и обжег кожу ненормальным интересом, смешанным с восторгом безумца. Так смотрят на давно утерянную вещь, поиск которой стал смыслом жизни, единственным вдохом, непререкаемой истиной.
Лаго-о-рд с возвращением тебя, с ноткой сарказма произнес Альмод, он едва ли взглянул на незваного гостя, не уловив в нем никакой опасности, и угрожающе сжал челюсти, когда Лагорд опустился на одно колено, показывая абсолютную покорность. Молодой волк выглядел измотанным и уставшим, а впалые щеки и потемневшая от загара кожа старили его на несколько лет. Сейчас наряду с усталостью его переполняло облегчение, потому что вожак, ради которого он прошел тысячи арканов, жив и здоров. И даже зря потраченное время и силы не смогли умалить его радость. Признаться, я не ожидал тебя увидеть. Ты ведь знаешь, что тебя ждет? и пока Альмод разглядывал склоненного волка, Риннон пребывала в волнительном страхе, от которого становилось дурно. Перед глазами плясали разноцветные круги и зажженные свечи сливались в сплошную огненную массу, сосредоточенную в самом центре. Там, где стоял незнакомец, вызвавший в ней волну паники.
Знаю, мой король, но я не мог иначе, потому что на кону стояла ваша жизнь. Этот маг единственный, кто согласился помочь, Лагорд указал на стоящего рядом мужчину, тут же склонившего голову, как показалось Альмоду не из-за уважения к нему, а из-за наигранной лести. Каждый его жест был до приторного фальшив, и он вызывал вполне обоснованную неприязнь, которую Альмод не смог сдержать.
Мне не нужна твоя помощь. Ты можешь остаться здесь на ночь, но завтра уйдешь из моего дома. Воины проводят тебя до границы, обращаясь к нему, сказал Альмод. Он пристальнее вгляделся в бледное лицо, судя по чистому от щетины подбородку принадлежащее юнцу, и подозрительно нахмурился, когда тонкие губы мага изогнулись в подобие ухмылки. Высокий и обладающий тонкой статью он больше походил на девчонку, чем на зрелого мужа. Его худое миловидное лицо было привлекательно отталкивающим, потому что север привык к грубой красоте и волки не обладали той утонченностью, которая сквозила в каждой его черте. Удручали картину волосы: пепельно-белые, перетянутые тесьмой в нескольких местах, они доходили ему до лопаток. Эйнард, проводи гостя.
Но едва Эйнард сделал шаг в сторону мага, как тот вскинул руку, недобро сверкнув холодом взгляда.
Волки никогда не отличались гостеприимством, ему понадобилась всего лишь одна фраза, чтобы Альмод почуял неладное и оскалился, смутно догадываясь, кто перед ним стоит. Но я закрою на это глаза, если ты отдашь мне ее, он показал пальцем на Риннон и бесстрашно выдержал тяжелый взор вожака.
Ты нарушил мои границы, пришел в мой дом и хочешь забрать мою женщину? Не слишком ли ты многого просишь, маг? Альмод подался вперед всем корпусом, словно желая прикрыть собой Риннон, и его мышцы заметно напряглисьволк в нем пытался вырваться, чтобы встать на защиту самки. Внезапно кости свело судорогой, и он обессиленно заскрипел зубами, не понимая, что с ним происходитчто происходит со всеми волками в зале, потому что каждый из них испытывал то же самое: они застывали в нелепых позах, проигрывая окаменевшим мышцам, и рычали от бессилия, сдаваясь под натиском сильной магии. От нее искрился воздух, и уверенный в своей власти маг, перешагнув упавшего к его ногам Лагорда, смело пошел навстречунавстречу к той, ради которой он перерыл все вселенные.
Чародейка проигнорировав слова Альмода, прошептал он. Его взгляд наполнялся безумным восторгом, пальцы дрожали от предвкушения, и лицо постепенно менялось: сетка голубых вен проступала через бледную кожу, под глазами появлялись тени и губы лишались живых красок, превращая его в безжизненную тень. Он остановился на почтительном расстоянии от вожака, будто опасаясь внезапности его порывов, и протянул руку Риннон, ладонью вверх, приглашая подойти ближе. Иди ко мне я не причиню тебе зла.
В наступившей тишине раздалось яростное рычание Альмода, и Риннон поджала губы, со слезами на глазах наблюдая за тем, как он борется с магией. Его побагровевшее от усилий лицо покрылось испариной, и на шее выступили жилы, готовые вот-вот лопнуть. Он не мог произнести ни слова, но его ненавидящий взгляд говорил громче всех проклятийон ненавидел мага всей душой, и тонул в собственном бессилии, потому что оказался слабее его.
Ты чувствуешь ее? Силу, что течет по твоим венам? с ощутимой завистью сказал маг. Давай же, я научу тебя контролировать ее и покажу все ее возможности. Волки задушат в тебе магию, поэтому ты должна быть там, где тебе смогут помочь, при этих словах Риннон безнадежно улыбнулась. Она помотала головой, различая в его словах ложь, и положила холодную ладонь на сжатый кулак Альмода, продолжающего отчаянно бороться с невидимыми оковами, от которых густела кровь.
Что вы имеете в виду под понятием помощь? Пламя костра, что ждет меня там, за перевалом? она продолжала отчаянно цепляться за Альмода, вовсе не ища в нем спасения, а пытаясь поддержать. Страх, властвующий в ней до этого, притупился, и сейчас в ней говорила настоящая волчица, готовая бросить вызов. Пусть даже если этот вызов будет последним ее шагом.
Альмод должен знать, что сделал достойный выбор.
А ты смелая, он иронично скривил губы, всего на миг восхитившись ведьмой, а потом провел рукой по воздуху, призывая к себе светящиеся нити. Но я знаю, что сильнее твоей смелости, королева волков, это преданность, они словно змеи стелились вокруг него, а потом, от одного лишь его взмаха, метнулись к Альмоду, вонзившись в его тело острыми иглами. Душераздирающий крик разбился о каменные своды, и Риннон бросилась к волку, из груди которого слышались натужные хрипы. Его жизнь в твоих руках, так же, как и мир между нашими землями, голос мага был размеренно спокойным, словно его слова не несли разрушения, словно он не произносил приговор, и Риннон беспомощно сникла, обхватив лицо Альмода ладонями и с грустью заглядывая в пылающие звериной яростью глаза.
Предчувствие ее не подвело и у них не получилось счастья.
Она гладила кончиками пальцев колючие от щетины щеки, прикасалась к окровавленным губам поверхностными поцелуями и молила святую Наид, чтобы Альмод прожил долгую счастливую жизнь, пусть и без нее.
Я знаю, вы поступили бы также: ради меня, ради своего народа, она различала в его глазах просьбу, смешанную со злостью, потому что он не хотел, чтобы она жертвовала. Я всегда буду вашей маленькой ведьмой, мой король, шепнула она, нехотя опуская руки и расставаясь с его теплом. И под его умоляющий взгляд она сделала шаг назад, затем еще один, еще, пока цепкие пальцы не обхватили ее предплечье, и маг, наконец заполучивший желаемое, не притянул ее к себе. Он прощупывал ее магическую ауру и с жадностью прислушивался к струящейся по ее венам силе, странным образом переплетенной с волчьей кровью. Хмурился, не понимая, в чем дело, и даже на миг допуская, что она действительно имеет природу волка.
Знаешь ли ты, как долго я тебя искал? растягивая слова, прошипел он. Его хватка становилась сильнее, и место, где он держал ее за руку, невыносимо жгло. Вокруг них сгущалось свечение, преобразуясь в прозрачно-мутную стену, и Риннон, отвернувшись от него, взглянула в сторону Альмода. Она видела, каких усилий стоило ему подняться с места, как от напряжения лопались капилляры в его глазах, как по его вискам скатывались капельки пота, доказывая всем, а особенно магу, что его сила не может сломить волю вожака. Сквозь нарастающий шум, похожий на хлопанье крыльев, она слышала его громкое "Риннон!", когда он бросился на неприступную магическую стену и в отчаянии начал бить по ней кулаками. Она чувствовала его ярость каждой клеточкой тела и не обращала внимания на мага, шепчущего заклинание на неизвестном ей языке.
Она не шевелилась, глядя на своего волка и стараясь запомнить каждую его черту, потому что их встреча была последней и совсем скоро его объятия заменятся на жадные языки пламени.
Она думала, что сгорит в огне, тогда как ее ждала совсем иная участь.
Что ж, надеюсь, волчонок, зародившийся в твоей утробе, предаст тебе сил, потому что сейчас они нам понадобятся, поняв истинную причину своих ощущений, сказал маг, и при этих словах Риннон растерянно опустила голову. Она положила ладони на живот, не веря в происходящее, и всхлипнула от отчаяния, встретившись с ошарашенным взглядом Альмода.
Когда-то он думал, что ее тело не способно выносить жизнь, но людям свойственно ошибаться
Сильными пальцами он обхватил ее за затылок и, небрежно зарывшись в волосы, склонился к ее лицу, близко-близко, так, что она смогла различить все зло, притаившееся в его глазах. Черная душа и не менее черное сердце, жаждущее владеть всем миром.
Позволишь? он не спрашивал ее разрешения и не блистал вежливостьюбрал что хотел, демонстрируя свою власть, ту самую, от которой сотрясалась вся Центральная равнина. От резкой боли, пронзившей тело, Риннон выгнулась дугой, но, удерживаемая крепкими объятиями, смогла устоять на ногах. Горячие нити энергии медленно потянулись по ее венам, и знакомая обстановка постепенно смазывалась, заменяясь на ослепительно яркий свет. Крики Альмода затихли, звуки перестали существовать, и во всем мире осталась только она и маг, тянувший ее за собой, туда, откуда она бежала когда-то. Туда, где нет снега и безжалостной вьюги, где нет горячих объятий волка и блеска его глаз, лишь белые стены каменной Цитадели и смрад пылающих костров, пламя которых съедало иссушенные, лишенные магии тела.
Она видела лишь ненавистное лицо, менявшееся на глазахутонченно юные черты пропадали, прятались под возрастными морщинами и грубой кожей. До этого пепельно-русые волосы покрывались сединой, и маг, до сих крепко ее удерживающий, мало напоминал того юнца, что посмел заявиться в самое сердце Северной Империи. И когда она почувствовала твердость под ногами, он отпустил ее, закашлявшись и отшатнувшись в сторону. Согнулся пополам, пряча лицо за седыми прядями и не позволяя ей увидеть свой истинный лик. Для возвращения в Цитадель потребовалось много энергии, не только его, поэтому Риннон устало осела на пол, опираясь о него двумя руками и жадно глотая воздух. Перед глазами всплывали яркие круги, и загнанное страхом сердце отдавало в ушах громким стуком, но все это постепенно проходило, силы возвращались, вновь наполняя ее бесконечной энергией, из-за которой она здесь оказалась.
Потому что в отличие от нее силы мага были ограничены, и лишь чужая магия поддерживала его безмерные аппетиты.
Спустя некоторое время он выпрямился, гордо подняв голову и бросив на лежащую на полу Риннон горящий взгляд. Маленькая ведьма лежала с закрытыми глазами, глубоко дыша и дрожа от напряжения, она не увидела его довольной улыбки, морщинок, скопившихся в уголках глаз, по-старчески дрожащих рук, когда он рисовал в воздухе символы, запечатывая комнату заклинанием и лишая ее всякой возможности покинуть стены темницы. Ей предстоял долгий и мучительный путь, ответы на многие вопросы и тоска по Северу, где на осколках поражения, рыча от ярости и отчаяния, метался ее волк, лишившийся своей самки, своей крови