Тебе не здоровится? его тихий голос заставил ее задержать дыхание, и Риннон застыла, сдержав готовый вырваться из груди всхлип. Краска стыда залила щеки, затем шею и участок груди, потому что она не ожидала увидеть его рядом, в минуту ее слабости, в выдуманных образах, где он ласкал другую.
Все хорошо.
Твой голос что случилось? от дотронулся до ее волос и глубоко вдохнулчистый запах самки бил по рецепторам и разгонял кровь в жилах. Весь вечер он наслаждался ее близостью, думал о ее теле, и вот, наконец, они были вдвоем, только в воздухе ощущался вкус ее слез, горьких, как ядовитый аконит. Он не знал их причину, и это раздражало, потому что он хотел знать все ее мысли. Она продолжала лежать на животе, будто прячась от него и повернув голову в сторону. Молчала, еще больше нагнетая обстановку. Кхира когда-то я просил тебя быть откровенной со мной.
Не удержался, проведя кончиками пальцев по выпуклым ягодицам, скользнул ниже, до лодыжек, и обхватил ногу сильной ладонью. Нежная кожа требовала ласк, и он двинулся выше, по дороге задирая подол платья. Погладил участок под коленкой и достиг бедра, заставив Риннон напрячься и крепче сжать ноги.
Если ты не хочешь разговаривать, я могу оставить тебя, вряд ли, потому что волк в нем рычал от желания, бился о стену контроля и жалобно скулил, чувствуя свою самку. При этих словах Риннон резко приподнялась на локте и развернулась к нему, блеснув злым чарующим взором.
Вы сказали, что сделали свой выбор, и тем не менее эти девушки вы так смотрели на них.
Он изогнул брови от удивления, глядя в устремленные на него зеленые глаза, а потом запрокинул голову от смеха, потому что маленькая волчица, оказывается, отважно защищала свою территорию. И пока он смеялся, она хмурилась, уже пожалев о своей откровенности.
Теперь ты знаешь, что я чувствовал, когда узнал о ваших встречах с Лагордом, вмиг став серьезным, сказал он. На его губах не осталось и тени от улыбки, и Альмод вернул былую суровость.
Это было во имя вашего спасения.
Знаю, но от этого не легче, Кхира. Нисколько. Когда-нибудь ты поймешь природу волкамы не любим делиться своим, он так резко склонился к ней, что она не успела даже моргнуть, как его мягкие губы завладели ее губами, а широкая ладонь обхватила за затылок, не давая отстраниться. Целовал ее жадно, проникая языком в рот, и сгорал в желании обладать ею, полностью и абсолютно, чтобы даже взгляд ее принадлежал ему только. И когда он выпрямился, прервав поцелуй, его глаза налились пламенем. Он несдержанно снимал с себя одежду, обнажая сильное мускулистое тело, и, справившись, осторожно прикоснулся к плечу Риннон, вернув ее в то положение, в котором застал. Меньше всего ему хотелось причинить ей боль. Ты можешь остановить меня. В любой момент, дополнил он, вставая перед кроватью на колени и осыпая поцелуями ее ноги, начиная от лодыжек и заканчивая ягодицами. Гладил и сжимал мягкую плоть, проникая ладонью между сжатых ног и теперь уже лаская внутреннюю сторону бедер.
Она дрожала от предвкушения и вовсе не хотела его останавливать, лишь крепче уцепилась за простынь, когда он задел ее складки и скользнул по ним указательным пальцем. Судорожный выдох слетел с ее губ, и Риннон зажмурила глаза, подаваясь навстречу ласке и приподнимая бедра. Низ живота полыхал огнем и при каждом движении пальца этот огонь разгорался сильнее. Он вынуждал ее двигаться в такт и хотеть большегоощутить его в себе. Альмод дрожал тоже, напрягаясь от желания, и медленно лег сверху, стараясь перенести тяжесть тела на вытянутую руку.
Вторую просунул между кроватью и животом Риннон, чуть приподнял, устроившись между ее ног, и медленно заполнил собой, сорвав с ее губ протяжный стон. Она была до предела горячей, влажной и узкой, и при каждом толчке он приближался к разрядке. Иногда подносил к носу свои пальцы, вдыхая любимый запах, и двигался аккуратно медленно, целуя ее в макушку, дотягиваясь до виска и скулы.
Платье ее собралось складками на спине, скрывая уродливые раны и лишая его возможности ласкать неповрежденную кожу, поэтому он прикусывал нежную кожу шеи, всасывал мочку уха, проводил языком по линии роста волос. Его движения становились все более резкими, тело влажным от пота и дыхание шумным и глубоким. Он не смог сдержаться, с громким рыком наполнив ее своим семенем и точно зная, что она не успела, не пришла с ним в одно время, поэтому, переведя дыхание, дрожа от напряжения, вновь начал двигаться, но уже не выходя из ее тела, а лаская внутри, там, его разбухающий член упирался в нее.
Напрягшееся как тетива тело, громкий стон и последующая расслабленность свидетельствовали о том, что Риннон достигла удовольствия, и Альмод застыл, уткнувшись лбом в ее плечо. Ему нужно было время, чтобы отпустить ее, а ей, чтобы собрать себя по крупицам, потому что его ласки сводили ее с ума.
Я не ненавижу вас, глухо, в подушку, вспоминая их сегодняшний разговор, сказала она. И мне будет больно, если вы предпочтете другую, если вдруг встретите свою пару и решите выгнать меня из своей жизни.
Этого не будет, моя Кхира, сдерживая улыбку, ответил он. Провел кончиком носа по влажному от пота виску и прижался к нему губами, пробуя на вкус соленую влагу.
С чего вы взяли? Разве я могу быть сильнее природы, которая призовет вас к своей волчице?
Ты и есть моя волчица, его уверенность отчасти успокоила ее, но все же не до конца, не до самого сердца, где затаились сомнения. Она вспомнила, как Равида рассказывала ей о любви истинной парыкороля Брендгерда и королевы Ории, и чувствовала легкую грусть, потому что им этого никогда не испытать.
Мне жаль, что со мной вы не сможете познать любовь, которую познал ваш отец, встретив предназначенную ему волчицу.
А кто сказал, что моя мать была волчицей? он наконец покинул ее, тяжело опустившись рядом и попав в поле ее зрения. Смотрел прямо в глаза, не отводя сытого взгляда, и, протянув руки, вынудил ее лечь на его грудь.
То есть
Она была обыкновенной женщиной, а легенда о их парностилишь вымысел глупых служанок, таких как Равида, он сказал это между прочим, и слова эти для него ничего не значили, в то время как Риннон часто-часто хлопала ресницами, прогоняя непрошенные слезызначит, у нее тоже есть шанс стать единственной для Альмода. Он накручивал на палец локон ее волос, обнимая крепко, по-собственнически, а Риннон улыбалась, предчувствуя новый виток своей жизни, теперь уже не в роли его любовницы, а в роли его избранницы, будущей королевы.
Глава 19
Каждой тишине приходит конец и она подозревала об этом, предчувствуя что-то неминуемо страшное для их тихого, почти идеального счастья, правда, омраченного ее мыслями о себе и поисками себя, потому что данная богами сила оказалась совершенно бесполезной и после случая с Альмодом никак не проявлялась. Только ночами, когда Риннон засыпала в горячих объятиях волка, в ее сон врывались чужие и беспорядочные символы, которые она пыталась воспроизвести утром. Рисовала их в воздухе, ожидая зарождения магии, но разочарованно сникала, еще больше теряясь в непониманиикто она и для чего ей обретенные знания, если от них нет никакого толка? И где искать ответов, если волки не терпят магию и избавляются от всякого ее проявления?
Исключением стала только она, и то по причине того, что сам вожак захотел этого, впустив ее в свой суровый мир, ставший для нее истинным домом. И даже сверкающая изморозь, покрывшая стены, стала родной, привычной и не такой пугающей как раньше.
Риннон задумчиво провела по узорам, украсившим окно, кончиками пальцев и вгляделась в туманную даль, срывающую в себе необъятные, покрытые снегом землито, что подарил ей Альмод, назвав своей волчицей. Утро выдалось студеным и одновременно хмурымлютый холод стелился по земле, постепенно поднимался вверх, укутывая шпили башен, и пропитывал небо, окончательно растворяясь где-то высоко-высоко, где начиналась другая вселенная. Риннон знала о ней, как и о том, что таких вселенных существует великое множествоона видела это во время транса, когда магическая сила стала частью ее. А еще она знала, что в одной из них нашла свое пристанище душа учителя, даже несмотря на то, в чем его обвиняли. Его книги до сих пор хранились под надежным замком, хоть Альмод и говорил, что в них не было никакого прокувряд ли кто-нибудь из живущих в замке, да и пожалуй во всей Северной империи, мог прочесть мертвый язык, на котором они написаны.
Тебя что-то беспокоит? крепкое тело прижалось сзади, и Риннон вздрогнула, в очередной раз не услышав его тихой поступи. В кольце сильных рук стало тепло и уютно, и неприятная грусть затаилась на дне сердца, позволив вдохнуть полной грудью. Альмод, почувствовав вибрацию хрупкого тела, еще сильнее обнял Риннон и коснулся губами ярких волос, до боли втянув вкусный запах. Ее запах прочно перемешался с его, и это являлолсь главным доказательством его власти, его обладания, его выбораи даже сам Тогерд не смог бы вырвать ее из его рук.
Я хочу быть откровенной с вами, но боюсь вашего гнева.
Тайные мысли намного хуже откровенности, Кхира. Они как яд разлагают доверие, вызывая подозрения и ошибочные предположения. Что бы ты не думала, я хочу знать твои мысли, даже если они причинят боль, его шепот затерялся в шелковых прядях, и Риннон покрылась мурашками, когда Альмод оставил поцелуй на ее шее, как раз под ухом.
Я думаю о том, что прошло достаточно времени, чтобы Лагорд вернулся. С магом или без него. Быть может, с ним что-то случилось, быть может, он попал в беду
Быть может.
Вы говорите об этом с таким спокойствием, Риннон уловила нотки раздражения в его голосе и тут же почувствовала свободу от надежных объятий. Наступившая тишина, тяжелая и удушливая, легла на плечи, заменив тепло близости, и вновь всколыхнула неприятное предчувствие надвигающихся перемен. Разве вы не переживаете за судьбу своего воина?
Переживаю? брови Альмода взметнулись вверх, и на губах появилась ироничная ухмылка, когда Риннон повернулась к нему и, упрямо вздернув подбородок, заглянула в его лицо. Каковы бы ни были его намерения, он позволил себе играть за моей спиной. Ты не понимаешь одного, волчица, я его король, неважно: отравленный или неотравленный тьмой, но король. И прежде чем шептаться с моей женщиной, он должен был вспомнить кому на самом деле служит.
Именно поэтому он рискнул жизнью, отправившись на Равнину. Я хочу, чтобы вы зналион не сомневался ни секунды, услышав, в какой беде вы оказались. Он не задумывался о том, что ждет его там, потому что всем сердцем хотел помочь. И каково бы ни было ваше решение, я точно знаю: он не пожалеет о своем, ведь это и есть истинный долг волкаотдать жизнь за своего вожака, почти шепотом произнесла Риннон. Она разочарованно поджала губы, натолкнувшись на хмурый непробиваемый взгляд, и устало сникла, ощутив еще более горькую тоску.
Хватит об этом. Вряд ли он вернется, зная, что его ждет. Волкам запрещено покидать северные земли без моего приказа. Предателей и перебежчиков ждет смертная казнь. Не думаю, что я был настолько безумен, чтобы не смог понять его, понять тебя, ведь даже перед лицом смерти, плавая во мраке, мне хватило благоразумия решить твою дальнейшую судьбу.
И что бы со мной стало? Если бы если бы вы не вернулись? слова о его смерти дались с трудом, они словно цеплялись за горло, не желая обретать звуки, и Риннон почувствовала, как глаза защипало от подступивших слез. Если одна мысль о его смерти делает больно, то что будет, когда их действительно коснется разлука?
На краю моего миратам, где земля сталкивается с океаном и падает вниз высокими льдами, есть святая обитель. Ни один маг не смог бы найти тебя там, потому что души умерших предков надежно скрывают ее от темной магии, он говорил это, решительно глядя в устремленные на него глаза, не подозревая, что заковав ее в вечные льды, он не подарил бы ей свободу, потому что забвение на краю земли вряд ли лучше пламени костра. Эйнард. Он единственный, кто знал бы о том, где ты. И это знание умерло бы вместе с ним, потому что после того, как он доставил тебя до места, он должен был отправиться вслед за мной, выполнив свой последний долг передо своим королем. Это я называю настоящей преданностью. И если уж на то пошло, в том, что он исполнит мой приказ, я нисколько не сомневался. Даже если этот приказ вынуждал его закончить земной путь. Потому что ни пытки, ни проклятая магия не должны были развязать ему язык, заметив истинное изумление, пояснил Альмод.
Безрассудство, ошарашенно мотая головой прошептала Риннон, в полной мере осознав силу волчьей преданности.
Называй это как хочешь, но это стоило того, чтобы ты дышала, в его до этого грозном взгляде что-то изменилось, потеплело, и Альмод, не дождавшись ответа, развернулся. Маленькой ведьме еще предстояло понять все тонкости их жизни, их веры, их понятий. Она молча смотрела в его широкую спину, прижимая к груди накинутую на нагое тело простыню, и пыталась понять душу волка, только что обнажившего свои чувства к ней. Холодный воздух скользнул по босым стопам, когда Альмод вышел из покоев, оставив ее в растерянном одиночестве, с так и не озвученными вопросами, противоречивыми мыслями, даже злостью, потому что он не желал ее слушать и уже заранее решил судьбу ни в чем неповинного Лагорда.
***
Она решительно шла по мрачному коридору, с опаской рассматривая ряд дверей и разыскивая комнату Эйнардаединственно знакомого волка, который мог ее выслушать. И пусть после всего случившегося их отношения были несколько натянуты, но она не могла не попробовать поговорить с ним. Изредка на ее пути встречались королевские стражники, которые при встрече с ней опускали головы и, уважительно уступив дорогу, перекидывались удивленными взглядамиувидеть здесь самку вожака было так же странно, как среди зимы оказаться в цветущем саду. И она рисковала, прекрасно понимая, как разгневается король, узнав о ее вылазке в крыло воинов, но чувство вины и ответственности за жизнь Лагорда толкали ее на отчаянные шаги.
Эйнард встретил ее недоуменным взором, тут же сменившимся на хмурое недовольстводевчонка поступала опрометчиво и могла с легкостью его подставить. Так же как подставила Лагорда, попавшего в немилость вожака.
Уходи, от грубого тона Риннон растеряла былую решимость и застыла в дверях, не зная, как подступиться. В комнате было неуютно и холодно, кое-где на стенах блестел иней, а по ногам и вовсе дуло стужей, но обнаженный по пояс Эйнард, только что ополоснувший торс водой, не чувствовал дискомфорта. От его горячего тела шел пар, и Риннон смущенно опустила глаза, впервые столкнувшись с кем-то кроме своего господина.
Мне нужно поговорить с тобой. Просто выслушай меня.
И что же ты хочешь? По-видимому моей смерти, раз ты пришла сюда и явно без ведома короля, он накинул на себя рубаху, скрыв подкаченное тело, и подошел ближе, желая выставить маленькую ведьму за дверь. Уж лучше он прослывет грубияном, чем лишится доверия Альмода. Риннон глубоко вздохнула и, взяв себя в руки, смело заглянула в его лицо. После его возвращения прошло чуть более месяца, и Эйнард вернул себе былой вид: сбрил бороду и набрал в весе, сменив худощавую подтянутость на крепкие, натренированные мышцы. Он выглядел точно так же, как в первое их знакомство, разве только во взгляде его затаилась колючая неприступность, словно после случившегося он опасался ее.
Читай на Книгоед.нет
Лагорд Ты знаешь, что его ждет при возвращении?
Знаю.
Так помоги ему. Господин не желает меня слушать она открыла рот, чтобы продолжить фразу, но Эйнард не смог сдержать саркастичной ухмылки, таким образом заставив ее замолчать. Что в этом смешного?
А в том, что ты повторяешь ту же ошибку: играешь за его спиной, пусть и преследуя благую цель. Ты думаешь о судьбе Лагорда, а Альмод думает о судьбе своего народа, ведь еще не ясно, кого Лагорд приведет в северные земли. Именно поэтому наш вожак предпочитал гореть во тьме, чем призывать на помощь магию, которая таит в себе опасность. Мы не зря избегаем магов, Риннон, а благодаря твоим стараниям, один из них может появиться в самом сердце империи и неизвестно с какими намерениями, он говорил неторопливо и спокойно, будто поясняя истину неразумному ребенку, и Риннон все больше хмурилась, вновь наталкиваясь на глухую стену. Она сжала в ладонях ткань платья, от обиды прикусывая нижнюю губу, а Эйнард столь же размеренно продолжал:Я был там, где целый день стоит жаркое солнце, но его лучей не видно, потому что оно скрыто за дымом пылающих костровна Равнине почти не осталось магии, потому что вся она сосредоточена в Цитадели Темного властелина. Он сеет смерть, а еще ищет тебя