Чего ты тогда из себя монашку строишь?! не выдержала Соня. Мужик есть, судя по глазамон тебе нравится, так наслаждайся!
Советчица нашлась! отмахнулась я. Возникло ощущение, что обсуждается не моя личная жизнь, а ее. Подобное нездоровое любопытство раздражало.
Выводы о том, что Аркаша мне нравился, посеяли смущение и раздор в душе. Все это время я анализировала наши отношения и степень привязанности к нему, но каждый раз приходила к мысли, что в любой момент расстанусь с «Ромео» без сожалений. Вот только сердце каждый раз выпрыгивало из груди, когда слышала его голос в телефонной трубке, или видела силуэт у подъезда. Пока всё это списывалось на банальную привязанность. На деле же оказалось, что она уже давно переросла во что-то большее.
Да кто же тебя еще просветит, если не я?! воскликнула Соня и, поджав губы, отвернулась в сторону.
Спасибо за заботу, искренне сказала я и улыбнулась. Любопытствота же болезнь. На таких людей не стоит обижаться, да и обижать тоже не желательно.
Издеваешься?
Нет, правда, спасибо.
Соня поерзала на стуле и снова повернулась ко мне. Лицо выражало абсолютное благодушие. А куда денешьсяобщаться-то больше всё равно не с кем. Уже вторую неделю мы работали с ней вдвоем. Лера ушла на больничный и сидела дома с сыном.
Чайку?
Нет, не хочется.
И после этого она будет мне врать про отсутствие хахаля! Вы только посмотрите на нее!
Да, с трагичным видом созналась я. Решила потихоньку сесть на диету, а то скоро и в эти тряпки не влезу.
Это хорошо, это молодец! Он-то того стоит?
Несомненно, ответила я после минутного размышления.
Надо ли говорить, что весь оставшийся день коллега пытала меня о подробностях личной жизни. Но я держала оборону до победного. Не хотелось, чтобы на следующий день сердечные дела «толстенькой из бухгалтерии» разнеслись по самым отдаленным закоулкам офиса, по пути обрастая всё более животрепещущими подробностями.
В конце рабочего дня мне позвонили из фирмы, где пылилось заказанное мною зеркало. Опомнились! А я-то про него вовсе забылапотонула в отношениях с Аркашей и самокопаниях на этот счет. Операторприятный мужской голос с хрипотцой на том конце проводауточнил время моего прихода домой и еще раз переспросил адрес. Напоследок, он клятвенно заверил, что сегодня мастер как штык будет стоять у моих дверей. Попутно мило извинился за причиненные долгим ожиданием неудобства и уточнил сумму заказа. На этот раз выяснилось, что работа грузчика не входит в работу мастера, поэтому придется накинуть еще пару сотен.
Про себя я в сердцах поворчала немного, но в телефонную трубку выразила полное согласие и удовлетворениелишь бы скорее покончить с этим делом. В указанное время домофон и впрямь оповестил о госте. А еще через пару минут мастер стоял на пороге моей квартиры. Высокий, плечистый парень в синем рабочем комбинезоне и пыльной куртке нараспашку.
Ну и где? спросил он, совершенно опустив приветствие и прочие подробности.
Да вот оно.
Я оробела. А вот мастер, наоборот, чувствовал себя развязно. Он вразвалочку прошел к оправе, чуть не сбив меня по пути свертком с зеркалом. А я даже не двинулась с места. Так и стояла, как вкопанная, удивленно хлопая ресницами. Тем временем мастер принялся за дело, карябая старинную оправу инструментами. Сердце облилось кровью. Для меня подобное отношение к антиквариату было сродни вандализму. Когда же очередная царапина пролегла по дну зеркальной оправы, не выдержала:
Осторожнее!
А я виноват, что вы неправильные мерки сняли? огрызнулся он, добавив мата. Видимодля убедительности.
Хотелось ответить что-нибудь резкое и язвительное, но я не нашла нужных слов. Вот так всегдакогда надо было отстоять себя, язык прирастал к нёбу и в голову лезла всякая ерунда.
Готово, мастер решительно направился ко мне. Я не сразу сообразила, что он ждет оплаты.
А передвинуть?
Ямастер, а не грузчик. Так что двигайте сами, самодовольно ответил он.
Я совершенно расстроилась, словно ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Может, в поисках нужных слов, перевела взгляд с нахального мастера на подарок. Он словно ожил. Зеркало впитывало отблески луны, просачивавшиеся с кухни. На миг мне показалось, что листья позеленели, а змеи ожили и зашевелились. Из зазеркалья пахнуло прохладой, будто там поселился ветер.
А в вашей конторе меня заверили, что проблем с перестановкой не будет, твердо заявила я, не успевая удивляться, откуда лезут на язык эти фразы.
Парень пробурчал что-то неразборчиво в ответ, но возмущаться не стал.
Куда тащить? спросил он в своей манере.
Я кивнула в сторону комнаты. Мастер принялся толкать оправу в указанном направлении, оставляя за собой следы грязных ботинок. Ничего, подумала, главноечтобы зеркало передвинул. А пол вымыть проще, чем самой волохать тяжелый антиквариат.
У меня же было время, чтобы приготовить деньги, чтобы лишний раз не задерживать «мастера». Когда же вошла в комнату, то первым делом принялась любоваться ожившим зеркалом, совершенно забыв про топтавшегося в стороне парня.
Может еще что-нибудь передвинуть? полушутливо спросил он, привлекая мое внимание.
Нет, спасибо.
Я протянула ему деньги. Отметила, что мастер резко поменял манеру общения. Грубость испарилась, уступая место неизвестно откуда взявшемуся флирту. С чего бы только? Ему что, ветром из зеркала надуло что ли?
Если чтозови, развязно добавил он, забирая деньги. Телефончик могу оставить
В голове мелькнула шальная мысльпочему бы не закрутить роман с этим парнем? Молодой, стройный, с копной волос на голове Не то, что Аркаша. Вот только глаза у него мутные, грязно-серые. И нет в них ни единой искры влюбленноститолько пустой животный интерес. Небось увидел, что девка одинокая, вот и решил скоротать вечерок-другой. Без обязательств и последствий.
Не стоит, уверенно ответила я. После чего без лишних сомнений выпроводила мастера за дверь.
Вернувшись в комнату, я провела рукой по зеркалу. Оно отлично вписалось в проёме между комодом и диваном. Обстановка напоминала сказку. Казалось, что зеркальная гладь мерцает, переливается серебристыми красками, а отражение живёт по своим законам. На миг я застыла, а потом отмахнулась от наваждения и принялась укрощать расческой непослушную копну волос. С языка так и просилась фраза злой королевы-мачехи из «Спящей красавицы»: «я ль на свете всех милее». Повинуясь внезапно охватившему порыву, я принялась расчесываться всё быстрее. При этом все ближе подходила к отражению, пока, наконец, не оказалась около него глаза в глаза. Сердце тревожно кольнуло, по спине пробежала стайка мурашек. Словно увидела в зеркале совершенно чужое лицо. Мотнув головой, я стряхнула неприятное ощущение и принялась переодеватьсяАркаша обещал ждать меня после работы на скамейке во дворе.
Мы гуляли несколько часов, но казалось, что время стояло на месте. Полная луна рассматривала нас с небес, мелкие точки звезд манили недоступностью. Злой ледяной ветер трепал по щекам и теребил мои волосы. Вот когда я посмотрела на голову кавалера с завистью.
Я держала Аркашу под руку и просто шла, он рассказывал мне про работу, потом перешел на стихи Есенина. А я ловила себя на том, что уже не смогу отказаться от его общества. Вспоминала сегодняшнего мастера и улыбалась. Всё-таки хорошо, что я его отшила.
Когда же луна скрылась за пеленой тучевых облаков, «Ромео» проводил меня до подъезда. И опять никаких попыток напроситься в гости. Я могла только удивляться его терпению. Другой бы давно уже намекнул на постель. А этотнет. Значит, либо у него была еще одна обласканная, либотерпел мужик. Первая мысль обдала душу скользкой ревностью, вторая больше пришлась по душе. Я даже немного им погордиласьвсё то время, что поднималась на седьмой этаж.
Глава 6
Глава 6
Над головой тревожно кричала птица, в нос бил застоялый дух прелый листьев. Перед глазами мелькали деревья. Я сидела в клетке, трясясь от холода и злости. Как оказалось, на мне совершенно ничего не было, а ветер дул так, что пробирало до костей. Двое мужчин тащили меня на плечах, а я металась из стороны в сторону, насколько это было возможно, пытаясь расшатать свою тюрьму. Я ненавидела их.
Тише ты, сучье вымя! выругался один из них.
По мне, так они выглядели как двое из ларцабесформенные кучи грязного тряпья. Только ростом разнились: один высокий, другойзаметно пониже.
Будешь и дальше елозить, я тебя проучу, процедил сквозь зубы его напарник. Спусти-ка!
Они остановились, медленно опустили клетку со мной на землю. Тогда тот, что пониже, спустил штаны и потряс передо мной чем-то настолько противным, что меня вывернуло прямо себе под ноги. Когда же я догадалась, что это за волосатый ошметок, меня вывернуло еще разжелчью. И почему я так туго соображала? Живот скрутило судорогой, ну да, я же не ела уже третьи сутки. Воду вливали силком, а вот заставить есть не могли.
Остынь, мы тогда за нее ничего не получим, старался урезонить товарища тот, что повыше.
Это почему же? скривился тот, что пониже, показывая гнилые зубы.
Очень гордая тварьиздохнет. Горло себе переест и издохнет.
Она быстрее с голода издохнет.
Не издохнет. Мы это поправим. Как-нибудь.
Напарник посмотрел на него выразительно. Мол, как?
А я тем временем с удивлением разглядывала себямне было от силы четырнадцать. Худые руки и ноги, плоский мускулистый живот и едва проклюнувшаяся грудь. Да я же совсем девочка! Выходит, это сон? Мне полегчало. Значит, скоро всё кончится: растворяться в звуках будильника и эти чудовища и клетка.
Но вместо этого меня крепко треснули по затылку. Оказывается, пока я отвлеклась и отвернулась спиной к дверце, тот, что повыше, открыл клетку и чем-то саданул меня по голове. Больно было взаправду, и я бы закричала и заплакала, не провались в беспамятство.
На этот раз меня скрутили по рукам и ногам и несли на чем-то вроде носилок. Раз в день мои мучители останавливались и принимались меня кормить. Один нажевывал черствую лепешку, потом кидал жевки в чашку с молоком. Другой зажимал мне нос и заставлял глотать эту жижу. Было противно, меня мутило, сердце заходилось злобой и тоской. Когда всё закончится? Когда я уже проснусь? Затылок саднило будто взаправду, а холод въелся до костей.
Наверное, мучители тоже это заметили.
Прикрыть ее надо, задумчиво ковыряя в зубах, сказал тот, что повыше.
Ну так прикрой. Срама не видел бабьего, что ли?
Так она уже вся синяя от холода.
Это она только вид делает, тварь. Тот, что пониже сплюнул под ноги. Сколько ее тащим, а нигде не берут.
Погоди, местные не очень разбираются в товаре. А вот Харим Он оценит.
Скорее бы уже дойти до твоего Харима, кутаясь в плащ, пробурчал тот, что пониже.
Его напарник тем временем отрезал кусок от своего плаща и укрыл меня, подоткнув ткань так, чтобы как можно лучше согреть.
И чего ты, скотина, молчишь всё? Сказала быдавно согрели.
На этих словах ставший уже дремать тот, что пониже, утробно хмыкнул. Уж он-то согрел бы. Вид его со спущенными штанами снова вырвал у меня рвоту. На этот раз она растеклась по губам, налипла на них противной жижей.
Или не понимаешь по-нашему?
Нет, я понимала. Хотя говорили они точно не по-русски.
Тот, что повыше, заботливо смыл с моего рта рвоту, обтер его пахнущей потом ладонью.
Не бойся его. Он тебе ничего не сделает.
Он отвернулся, и я восхвалила за это Духов, потому что по щекам потекли слезы. Они согревали кожу, но жгли душу. Духов?!
Я снова отключилась.
Очнулась, когда кто-то начал бесцеремонно меня щупать. Еще не соображая толком, попыталась отпихнуть его, но тут же спохватиласья всё еще была привязана. Слезы беспомощности снова подкатили к глазам, но на этот раз я не дала им воли.
Между тем волосатые руки незнакомца шарили по моему телу, как у себя за пазухой. Он не отличался ни ростом, ни внешностью. Заплывшие поросячьи глаза, тощая кудрявая борода. Покрытая пылью длинная рубаха с поясом с трудом сдерживала раздавшуюся от сытой жизни тушу. На ногахкожаные стоптанные башмаки. Голову прикрывала белая куфия с потными желтыми разводами.
И сколько вы хотите за эту дохлятину? наконец произнес он, оставляя меня в покое.
Два золотых, не растерялся тот, что пониже. Нам стоило большого труда ее поймать и донести в целости.
Два золотых? Брови незнакомца взлетели вверх. За эту падаль?!
Я закусила губутак это и был тот самый Харим? И меня притащили ему? От одной мысли о том, что окажусь во власти этого жирдяя свело живот. Хорошо еще, меня не кормили со вчерашнего дня, и рвать было нечем. Видимо, мучители посчитали, что не стоить тратить хлеб на того, кого они вскоре продадут.
Она стоит больше, но запротестовал было тот, что повыше, но Харим тут же его опередил.
Четверть меры меди и две лепешки. Большего эта дрянь не стоит. Согласныберите, нетя ухожу.
Он демонстративно отвернулся, закладывая руки за спину и делая шаг. Мои мучители переглянулись, а потом хором заголосили.
Согласны!
Вот и хорошо. Только тащить до моей стоянки будет тоже вы. И не надейтесь, что я накину хотя бы горсть муки!
Когда меня снова подняли на носилках, я зарычалапротяжно, по-звериномуотчего мучители мои вздрогнули и споткнулись, чуть не уронив носилки. Они, но не Харим. Он размахнулся и влепил мне увесистую пощечину да так, что я снова отключилась.
Глава 7
Глава 7
Я вскочила с кровати, до последнего не веря, что смогла избавиться от тягостного сна. Помчалась в ванную, залезла под душ и принялась неистово драить себя намыленной мочалкой. Ощущение мерзости и отвращения не покидали. Холод по-прежнему пронизывал до костей, саднил затылок и в животе зияла такая дыра, что меня тошнило от голода. Я пыталась успокоиться, уговаривала себя, что это всего лишь сон, но никак не могла избавиться от ощущения его реальности.
Выйдя из ванной, я включила свет по всей квартире. Темнота заставляла содрогаться от страхамерещились косматые тени, довольная сальная рожа Харима и тех тварей, что тащили меня в клетке. Хотя, нетвсё это было не по-настоящему. Ни телевизор, ни плеер не смогли развеять страха и отвращения. Тогда я отыскала мобильный и набрала номер Аркаши.
Да, раздался его сонный голос на том конце провода через несколько минут непрерывных звонков.
Привет, затараторила я. Чем занимаешься?
Вообще-то спал. А что случилось-то?
Ничего, просто захотела тебя услышать.
И для этого ты звонишь посреди ночи? И потом голос у тебя какой-то испуганный, с Аркадия сползала пелена дремы.
Да все нормально, просто я замялась, стоит ли называть истинную причину полночного звонка? Смеяться не будешь?
Нет.
Мне приснился очень страшный сон, выпалила я на одном дыхании.
Сон? удивился Аркаша. А потом добавил, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться. Тебе сколько лет-то?
Я же просила! В сердце занозой вонзилась досадавсё-таки не стоило говорить ему правду.
Не дуйся, сейчас приеду.
Зачем? спросила я, хотя самой жутко хотелось, чтобы он был рядом.
Жди, коротко ответил Аркадий и положил трубку.
Всё то время, что он ехал, я просидела на кровати. Укрылась с головой одеялом и тряслась. Казалосьвынырни из него и снова будешь трястись, прикованная к носилкам или в клетке.
Наконец, в прихожей затрещал домофон, и я пулей полетела открывать дверь подъезда. Прижалась к входной двери и пристально смотрела в глазок, нетерпеливо ожидая, когда же покажется на горизонте мой возлюбленный. Через несколько минут, показавшихся ужасно долгими, двери лифта открылись и выпустили на лестничную клетку помятого и всклокоченного Аркадия.
Я, забыв о том, что из одежды на мне только кружевная ночнушка, тут же открыла дверь.
Да-а-а, протянул он, окидывая меня взглядом. Кто же тебе такой приснился, что ты даже на улицу голышом выскакиваешь?
Даже не спрашивай, ответила я, приглашая его в квартиру. Сердце колотилось от радости, еще немного и бросилась бы ему на шею.
Даже свет везде повключала, усмехнулся Аркаша, разуваясь в прихожей.
Ага, чувствовала я себя маленьким ребенком.
Ты бы еще под одеялом спряталась.
Еще чего! мужественно соврала, а потом засмеялась. Ты футболку наизнанку одел.
Конечно. Звонят тут некоторые среди ночи, а ты мчись к ним через всю Москву сломя голову, пробурчал он. Влез в предложенные тапки и направился к ванной комнате.