Я успокоилась. Всё-таки, как бы он ни казался реальным, рано или поздно я проснусь. Между тем глаза понемногу привыкли к темнотене было здесь ничего, куда можно было бы сесть. Выходит, я так и буду стоять, пока не проснусь? Мысли путались, живот снова напомнил о себе судорогой.
Почему меня не кормят, если хотят продать? Я же правда умру от голода. Часть меня тут же отозвалась радостьюименно так! Лучше умереть, чем брать пищу у Харима. Он приходил несколько раз и приносил черствую лепешку, помахивал ею перед моими глазами.
Пойдешь со мной, получишь еще, притворно ласково начинал он.
Я неизменно отвечала плевком, после чего получала сучковатой палкой по бедру и, скуля, отползала в угол. Боль была мне непривычна, в родном селении меня никогда так не мучили. Когда Харим меня бил, я старалась держаться, но оставаясь одна, боялась, что не выдержу. Не голода, а именно побоеви сдамся. Ни за что! Я яростно тряхнула головой, рассыпая по плечам длинные волны волос.
Цвих!
Что-то зашуршало, завозилось в углу.
Цвих! Цвих!
Неведомое существо прокапывало дорогу в мою тюрьму. И насколько я чувствовалаоно было не прочь мною полакомиться. Почему же мне не страшно? Не испугалась я и тогда, когда нора в конце концов была прорыта и по полу заскакали несколько пар красных глаз. Крысы! Огромные серые твари с длинными лысыми хвостами. Их было пятеро. Сейчас набросятся и обгрызут мне ногиони хотели именно этого. Откуда я только это знала? Наверное, и так было понятно. Нет. Я видела их мысли, будто картинки мелькали в мозгу. Почему же вместо криков о помощи я жутко обрадовалась?
А помощь пришла бы тут жеслух, обострившийся до звериного, подсказывал, что за дверью кто-то топтался. Тяжело дышал, хватая полным ртом горячий воздух. От него пахло потом и чем-то съестным, отчего и без того болевший живот разнылся еще сильнее. Вот уж скотина, сам ел, а меня морил голодом! В том, что за дверью Харимя не сомневалась. И крыс пустил не иначе как он, чтобы меня усмирить. Наивный!
Присев на корточки, я протянула руки к существам, от которых в реальности сиганула бы на ближайший столб. Они остановились, заводили носами, задергали усамипоняли, что перед ними не просто человек, а сестра по крови. Пока они тянулись ко мне звериными рассудками, я выяснила, что их и правда принесли в клетке и подставили к нарочно прорытому, но слегка обрушенному ходу. Крысы были людоедамикормили их исключительно человечиной. Насколько поняламертвыми рабами. И сейчас они были очень голодны, их нарочно не кормили несколько дней.
Всё моё существо застонало от жалости, подумать толькок крысам! Я гладила их, доверчиво прильнувших к моим ногам, и плакала. А они жались, как сироты и мысленно жаловались, что такая жизнь им самим мало нравилась, но они хотели жить. Вот такласкаясь с крысами, я совершенно забыла о том, кто ждал моих криков за дверью.
Но он сам напомнил о себе. Похоже, устал ждать. Дверь распахнулась, впуская жар и яркое солнце, резанувшее по глазам. Проморгавшись, я наконец-то разглядела Харима. Он замер в дверном проеме с лепешкой в одной руке, палкойв другой, и открытым ртом. Не ожидал, гадина, что крысы не только не причинят мне вреда, но и будут ласкаться как послушные котята.
Я бы злорадно рассмеялась, если не голодные животные. Они страдали, и оттого мне становилось гораздо хуже, чем от собственной боли. Стиснув зубы, я подползла к Хариму и вырвала из его рук лепешку. Ногу при этом свело от пронизывающей боликазалось, цепь врезалась в живое мясо до кости. Не обращая больше внимания на остолбеневшего Харима, я принялась крошить лепешку и кормить своих подопечных. Они радостно взвизгивала, выхватывая из моих рук кусочки. Только когда лепешка закончилась, и крысы уставились на Харима воспаленными красными глазами, он очнулся и тут же захлопнул дверь.
Ведьма! послышалось за дверью. Эта тварь еще и ведьма!
Правильно, гадина, бойся меня. Я тебе еще отмщу. Ловя мои мысли, крысы взъярились, снова зацвихаликого рвать?! Ради меня они готовы были на всё. И яради них.
Мы так и просидели с ними до вечера, пока солнечные дырки в потолке не потемнели. Словно встретив давнюю родню, мы никак не могли наговориться друг с другом, насколько это слово было приемлемо к нашему общению.
Ночь выстудила мою тюрьму, выжала тепло, заставляя стучать зубами. Я обессилено плюхнулась на землю и прикрыла глаза. Голова кружилась, ногу раздуло от боли. Крысы встрепенулись, засуетились около меня, а потом побежали к стене и принялись копать землю. Неужели, пророют мне ход на свободу? Я обрадовалась, но тут же вспомнила про цепь и чуть не разрыдалась.
А крысы между тем прорыли лаз и скрылись. Со мной не осталось ни одной. Я прижала коленки к животу и заскулилаопять одна. Я была рада, что они на свободе, но так хотелось, чтобы они еще вернулись. По щекам снова потекли слезы.
Полночи я пролежала в полузабытьине спала, но и ничего не понимала и не видела, а под утро снова ощутила звериные рассудкивернулись мои серые друзья. И не с пустыми руками, вернеезубами. Они принесли еды: черствые корки, рыбная кость, и финикинедозрелые, но такие сладкие! Показалось, что я никогда не ела ничего вкуснее! А крысы продолжали затаскивать в мою тюрьму всё новые раздобытые припасы. Сколько же они постарались, чтобы не оставить меня в беде! Кое-как утолив голод, я перегладила каждую. Я даже стала опасаться, что в порыве благодарности примусь их целовать. Такого я бы не выдержала даже во сне. К счастью, этого не случилось.
Моя крысиная идиллия длилась недолго. К обеду снова пришел Харим, но заходить не стлатак и сопел у дверей. Крысы злобно зацвихали, ощетинились, они готовы была защищать меня, пока живы. Но время шло, а ко мне никто не решался зайти. Мои питомцы еще ярились, но без видимого врага их злость быстро улетучилась. Она уступила место чему-то, что я не сразу поняла. Настороженно водя носами, крысы помчались к прорытой норе. Я закричала им на непонятном даже для себя самой языке, но было поздно. Они уже скрылись из виду, и, судя по злобному пискупопали в ловушку. Я рванула на помощь, но так и повалилась на пол, воя от боли.
Харим меня не истомил, совсем скоро, он снова распахнул двери. По ту сторону дверного проема он стоял не один, а с двумя рабами, это я поняла по клеймам на лбах. Один из них тыкал палкой в метавшихся по клетке крыс. Они извивались, шипели и бросались на прутья, но выбраться не могли. Их куцые рассудки кричали от обиды и злости, а когда раб ловко попадал в одну из нихи от боли. Я дергалась, выла сильнее, но чем могла помочь?!
Перестань! заорала наконец на ломанном языке. На ломанном, потому что говорить так, как Харим, я умела плохо. Понимала хорошо, а вот говорила из рук вон.
Значит, понимаешь, довольно огладив сальную бороду, проскрипел он. Имя!
Я скрипнула зубами.
Имя!
Снова тык палкой и новая волна крысиной боли.
Нанэ, выдохнула с ненавистью.
Вот и отлично. Сейчас ты идешь с намии без колдовских штучек! Будешь паинькой, и мы их отпустим. Неттебя поколотят, а их при тебе порежут на куски. Поняла, тварь?!
Он подошел и ткнул меня в бок ногой. Больно не было, я уже ничего не соображала и ничего не чувствовала. Только слезы душилисил не осталось даже вытолкать их из глаз.
Будешь делать, что я скажу
Харим что-то еще говорил, но его образ расплылся у меня перед глазами и растаял. Я облегченно вздохнула и проснулась.
Глава 10
Глава 10
В отличие от бедняги Нанэ, я, похоже, поплакала вволюподушка красовалась мокрыми пятнами. Аркаши рядом не оказалось. Мама, судя по аппетитным запахам, манившим на кухню, тоже встала и теперь готовила на завтрак что-то особенное. Я немного полежала, приводя мысли в порядок. В голове начинали постукивать крохотные молоточки, тело ныло и зудело, словно всю ночь и впрямь провела в заточении, а не в постели. Я оделась и отправилась в ванную. Но даже прохладный душ не принес ожидаемого облегчения. Наоборот, молоточки превратились в иглы и принялись нещадно впиваться в мозг.
Беспомощно потирая виски, я направилась на кухню, куда манил аромат домашних блинчиков, только-только снятых со сковороды. Как же я удивилась, увидев у плиты Кешу, с завязками маминого любимого цветастого фартука на талии. Мама же сидела за столом с кружкой кофе и одобрительно кивала каждый раз, когда будущий зять переворачивал блин.
Доброе утро! хором сказали они, заметив меня в дверном проеме.
Привет, улыбнулась я и пошутила. Спелись уже!
Ты не представляешь, какой у тебя Кеша молодец!
Услышать от мамы подобные похвалы, да еще в присутствии того, в чей адрес они предназначены, дорогого стоило. По сути это было сродни благословению. На душе потеплело. Аркаша подмигнул и ловко приземлил блин на вершину стопки таких жекружевных и тонких, занявших плоскую большую тарелку.
Чай будешь? спросил он, наливая тесто на горячую сковороду.
Ага.
Я присела за стол и плеснула себе в чашку душистый травяной напиток. С каждым глотком головная боль отступала всё дальше.
Мама подперла щеку рукой и тихонько вздохнула.
Кеша и с утра уже и листья в яму сгреб, и сучья ветки спилил, и завтрак состряпалобъедение просто! Да ты кушай, вон, исхудала совсем.
Она заботливо подвинула мне тарелку с блинами и блюдце с вареньем.
Скажешь тоже! я обмакнула в него блинчик. Вкус у них и впрямь был изумительный!
Хотя доля правды в ее словах определенно была: вчерашний наряд сегодня чудесным образом стал мне велик. Совсем немножко, но всё равно ощутимо. Это при том, что никакие ухищрения ради этого я не предпринимала! Списав успех на отказ от лифта, чая на работе, а также на мамины травяные сборы, я без зазрения совести взяла еще один блинчик.
Тем временем Аркаша покончил с готовкой и тоже устроился за столом с чашкой чая и банкой сметаны.
Ну как? спросил он, активно пережевывая. Я чувствовала, что ему очень хочется услышать похвалы именно от меня.
Так себе. Я нарочно сморщила нос и сделала вид, что кушанье посредственное, отчего Кеша сразу сник, но тут же улыбнулась и добавила. Очень вкусно!
Да, не каждый мужчина будет у плиты стоять, задумчиво произнесла мама.
Уверена, что сейчас она вспоминала отца. Взгляд туманный, полный грусти, устремленный в никуда. Я положила ей руку на сложенные вместе ладони. Мама все с той же грустью улыбнулась и перевела взгляд на нас с Кешей. От вчерашней неприязни не осталось и следа.
Вы со свадьбой-то не затягивайте, назидательно сказала она. И с внуками тоже. А то ведь могу и не дождаться.
Мамусь, да мы вообще еще начала было я, чуть не поперхнувшись.
Конечно, Анна Михайловна, перебил меня Аркаша. Ты уж извини, Викуня, но я тебя не дождался и уже попросил у мамы твою руку.
Он был непривычно серьезен и тверд. Куда только делась его застенчивость в этот момент? Даже не запнулся ни разу.
Без меня меня женили.
Я надулась.
А ты не согласна?! удивленно воскликнули мама и Кеша.
Согласна, пришлось сразу признаться, несмотря на то, что возникло желание заставить любимого понервничать. Но мамин суровый взгляд остановил меня. Только вчера я была готова броситься грудью на амбразуру, заступаясь за свою любовь. После этого стыдно было даже подумать над предложением руки и сердца, не то, что отказаться.
Мы же вроде говорили об этом уже растерянно проговорил Кеша, пытаясь поймать мой взгляд.
Это когда же?
В электричке, решительность его таяла на глазах.
А! Так это предложение было?
Теперь мне самой стало неловко. Я-то знала про его стеснительность на людях. Более того, уже привыкла к ней. Что же сейчас творила? Аркаша уже и сам не рад был, что завел разговор с мамой без моего согласия. Надо было что-то срочно делать, пока он не начал извиняться.
Да шучу я! Конечно согласна и рада, что вы без меня поговорили по душам.
Поговорили, мама подарила Кеше ласковую улыбку. Хороший мальчик, не жалко тебя ему отдавать. Не пропадешь за ним. Твой отец такой же был
Мамины глаза подернулись грустью. У меня самой к горлу подступили слезы. Каково этопотерять любимого мужчину так рано? Внутри всё похолодело от мысли, что нечто подобное могло случиться и с Кешей. Быстренько смахнула тревогу, я подошла к маме и обняла ее.
Давайте лучше после завтрака погуляем на улице, погода вроде наладилась, солнышко светит, ветра нет, попыталась увести тему разговора в другое русло.
Кеша тут же меня поддержал. Оды в его честь были ему приятны, но чувствовал он себя при этом некомфортно.
Беседа плавно перешла на пространные темы, под которые мы и покончили с завтраком. А потом отправились вдвоем с Кешей гулять на свежем воздухе. Мама осталась дома, сославшись на давление. Я догадывалась, что на самом деле она не хочет лишний раз стеснять Аркашу, но возражать не стала.
Мы шли по тропинке между садовыми участками и радовались скудным лучам осеннего солнца. И пусть пейзаж не вдохновлял: унылые ободранные деревья, серое небо с алыми полосами, грязные лужи под ногами. Зато в груди пела и расцветала весна. Я жалась к Кеше, наслаждаясь каждым прикосновением, слушала стихи Пушкина про осень в его исполнении и думала, что никому на всём белом свете больше не может быть так хорошо, как мне.
А вообще, я осень не люблю, признался Кеша, обнимая меня за плечи.
В кармане заголосил мобильный, стряхивая меня с облаков. На дисплее высветилась забавная фотография подруги. Она сама ее выбирала, чтобы я всегда улыбалась, видя ее звонок.
Привет, Викуся! в трубке раздался голос Наташи. Тебя что-то совсем не слышно стало.
Звонка я ждала уже несколько днейМарина еще неделю назад сообщила, что наша Наташка выходит замуж и уже ее пригласила. То, что о свадьбе Наташа решилась рассказать накануне непосредственно бракосочетания, меня не удивлялоона всегда таилась с хорошими новостями до последнего, когда уже никакие суеверия не могли помешать сбыться заветному. И для того, чтобы пригласить меня последней из подруг у нее тоже была причина.
До нее с Игорембудущим Наташкиным мужем, встречалась я. Но было это очень давно и закончилось для меня страшным потрясением и предательством с его стороны. Именно из-за него я тогда плюнула на всё на свете и на себя в первую очередь. Долгих семь лет я жила этой болью, скрывая ее от ни в чем неповинной Наташи. Она, конечно, догадывалась обо всем, кое-что и знала, но никогда не лезла ко мне с прямыми расспросами или утешениями. Вот и сейчас решила, что я расстроюсь, но не пригласить не моглакак бы то ни было, подругами мы были настоящими, готовыми примчаться на выручку несмотря ни на что.
Привет! ответила я. Тебе, небось, самой не до разговоров было.
Это точно! рассмеялась подруга. Только что с последними нюансами развязалась и сразу принялась обзванивать гостей. Жду тебя в субботу в десять около ЗАГСа на Таганке, если не сможешь, то в начале шестого подтягивайся в ресторан «Миллениум», официальное приглашение с указанием адреса уже у тебя в почтовом ящике.
Наташ, только я не одна приду
Замечательно! обрадовалась подруга, Ой, кто-то на второй линии, пока!
Телефон перешел в режим ожидания вызова, и я нажала кнопку отмены.
Пойдешь со мной на свадьбу подруги? спросила у деликатно отошедшего в сторону Кеши.
Я вообще-то такие мероприятия не очень, немного смутился он. Но поскольку ты моя девушка, то буду тебя сопровождать везде, где захочешь. И потом, у нас тоже скоро свадьба, надо посмотреть, что нас ждет.
Скоро, засмеялась я, прижимаясь к его груди и игриво заглядывая в глаза. Через месяц что ли?
Как получится. Даже если в местном ЗАГСе расписываться, не менее двух месяцев ждать надо, а в Москвеи того больше. Поэтому с подачей заявления затягивать нельзя.
Завтра пойдем? заговорщицки произнесла я.
Можно и завтра. Но сначала надо тебя познакомить с моей мамой, сказал Кеша и поцеловал меня в макушку.
А как она на меня отреагирует? вырвалось невольно.
Ты ей понравишься, ответил Аркаша, но в его голос при этом закралась нотка неуверенности.
Мысль о свидании с будущей свекровью ни капли не вдохновила. Даже более тогонапугала. Кеша редко про нее говорил. Правда, всегда с нежностью и любовью, но вросшая в его натуру робость давала мне повод думать о ней, как о стандартной «мамочке». Такие всеми возможными способами привязывали детей к юбке, не давая и шагу ступить самостоятельно. К тому же она больна, причем довольно давно Кто знает, что сделала с ней полулежачая жизнь? Тут поневоле станешь капризным ворчливым монстром, готовым съесть с потрохами первого встречного. Что уж говорить про будущую невестку? Как-никак, Кеша у нееединственный сын. Предчувствие неприятностей и скандалов крепко поселилось в душе.