Постоялым двором владел старый знакомый Мехеца и Туктука, которого они именовали дядюшка Фигвам. Услышав это имя в первый раз, я еле сдержался, чтоб не заржать. Хорошо, что сдержался, ибо это было не прозвище, а именно имя, и почтенный трактирщик мог и подальше нас послать после этого. А так он выглядел, как вполне классический трактирщикневысокий, лысый, пузатый, в белом фартуке и жёлтой бандане, лихо повязанной на лысине. С трактирщиком Мехец сторговался быстро, тот выделил нам стоящий за трактиром здоровенный сарай, где имелись скамейки, поскольку селяне тут собирались для обсуждения каких-то местных нужд, и возвышение, которое при небольшой доработке могло сойти за сцену. В помощь нам дядюшка Фигвам выделил троих своих родичейсына и двух племянников, которые не упускали случая кого-нибудь из нас зажать в углу и полапать, но работали, тем не менее, быстро и качественно. Так что почти полноценную сцену соорудили и пёстрые кулисы повесили в самые короткие сроки. А роль освещения в сарае играли большие белые шары, внутрь которых был засыпан какой-то порошок. На сей раз никакой магиисплошная химия. Шар нужно было хорошенько встряхнуть и капнуть в дырочку сверху несколько капель самой обычной воды. Порошочек начинал светиться ярким белым светом и светился несколько часов напролёт. Как я понял, это был какой-то местный минерал, который для этой цели добывали в больших количествах, размалывали и пускали в продажу. Если учесть, что каждый такой шар мог служить несколько лет, то стоили они относительно недорого.
В общем, все проблемы с подготовкой сцены к вечернему представлению были решены, кулисы и задник, точнее, несколько задников, они периодически должны были подниматься и опускаться, поскольку действие происходило в разных местах, повешены, костюмы приготовлены, и Мехец заявил, что нам всем стоит хорошенько подкрепиться. И мы отправились в трактир, где, к счастью, было не так много посетителей.
Дядюшка Фигвам наложил нам полный стол самой разнообразной снеди, и мы наелись от души, но всё уничтожить так и не смогли. Остатки трактирщик велел прислуге завернуть нам с собой, и мы уже совсем было собрались покинуть трактир, когда дверь отворилась, и вошли несколько молодых людей, одетых очень богато, хотя и не слишком изысканно. На мой взгляд, слишком много золота, дорогих кружев, перстни на каждом пальце, ожерелья-воротники и прочие изыски местной моды превращали этих провинциальных щёголей в неумело украшенные новогодние ёлки. К тому же они разговаривали чересчур громко, вели себя чересчур нахально и слишком явно показывали, что они здесьсоль земли, а все прочиегрязь под ногами. Я эту породу богатеньких ублюдков неплохо изучил ещё в своём мире и ненавидел от всей души. Нашим эта компания тоже не слишком понравилась, и Мехец выразительно шевельнул бровями нам четверыммол, убирайтесь, пока не поздно. Мы этот намёк поняли и быстренько проскользнули во входную дверь, но оказалось, что ещё двое из этой компании просто замешкались на входе. Именно к ним и угодил в лапы Анъях. Один из входивших быстренько ухватил за плечо пытавшегося проскользнуть мимо мохнатика и радостно заметил:
Ой, какой хорошенький Тэмми! Пойдём, я покажу тебе любовь настоящего мужчины! и похабно оскалился, сволочь такая.
Я не могу, господин, кротко отозвался мохнатик, пытаясь высвободиться. У нас скоро представление.
Представление! Да я тебе такое представлютвоя задница век не забудет! Пошли, не ломайся, все Тэмми шлюхи! расхохотался державший, и я с неудовольствием отметил, что он то ли пьян, то ли накурен. И, похоже, это явно представители местной знати, случайно завернувшие на сельские развлечения. А это значит, что за нас не заступятся, напротив, порадуются, что молодые господа потащат развлекаться заезжих Тэмми, а не своих родных кровиночек. За прошедшие три дня я немало наслушался от Тэмми об особенностях социального устройства Казашшана, и оно, то есть, это устройство, мне не особо понравилось. Но Ана оставить на растерзание этому придурку я не мог никак. Поэтому, подойдя поближе, я нахально улыбнулся и заметил:
Молодой господин желает развлечься? Ан у нас ещё маленький, а вот я и небо в алмазах показать могу.
Парень уставился на меня заинтересованным взглядом, но, видимо, моя причёска и макияж навеки покорили его сердце, и он, схватив меня за руку, совсем некуртуазно повлёк наверх. Вот приспичило.
Однако я краем глаза отметил, что Литти утаскивает Ана с поля боя, а компания остальных молодых господ рассаживается выпить, более ни к кому не привязываясь. Я успел поймать взгляд Мехеца, который словно спрашивал, нужна ли мне помощь. Я еле заметно отрицательно мотнул головой, мол, всё в порядке, до представления успею.
Комната, в которую меня притащил озабоченный богатенький придурок, явно была из разряда тех, что сдаются по часам или на ночь. Широченная кровать, горшочек с чем-то вроде смазки на тумбочке, бутылка вина и какие-то фрукты, закуток с кувшином и тазом за занавеской. Явно добрейший дядюшка Фигвам не только пищу с питьём проезжающим предлагает. Но меня его способы заработка волнуют мало, меня больше волнует, как оставить с носом этого придурка озабоченного.
А придурок уже приступил к решительным действиям, стаскивает с меня джибу и требует обещанного неба в алмазах. Нет, парень вполне себе симпатичныйволосы тёмные, вьющиеся, кожа смуглая, глаза тёмные, такие иногда называют бархатными, и сложен неплохо. Если б всё было по согласию, я бы и сам не прочь, а то любоваться на постоянно обнимающихся Амала и Фирана и слушать их разнообразные звукитак у кого угодно крыша поедет. Но парень оказался из худшего сорта любовничков, джибу он с меня стащил, а затем, схватив за волосы, резко (и больно, между прочим!) потянул мою голову вниз, где из расстёгнутых штанов уже было готово выскочить его достоинство. Нехилое такое, скажу я вам
Но долго раздумывать мне не дали, ублюдок почти ткнул меня носом к себе в ширинку и заявил:
Работай, шлюха!
Угу, сейчас. И почему все идиоты считают, что называть парня шлюхойэто так круто? К тому же руки-то у меня свободны, чем я не преминул воспользоватьсяпросто нажал ему на одну точку с внутренней стороны колена, отчего распалённое копьё страсти стало напоминать жалкую тряпочку. Знаниесила, я этот способ откопал в своё время в Интернете и попробовал на себе. А вы как думаетекогда во время соревнований вокруг маячат потные, весьма даже симпатичные парни, а про общий душ вообще молчуда меня б вечный стояк замучил. Или заметил бы ктои тогда моя тайная склонность к парням стала бы явной, что могло бы очень печально кончиться.
Так что парня я быстренько обезвредил, и он завис, в ужасе глядя на падение своего гиганта. Так завис, что я смог спокойно высвободить волосы и толкнул его на кровать, на спину. А потом спокойно снял его же пояс и связал ему руки, притянув к спинке кровати. Только тут парень начал брыкаться и попытался голосить. Пришлось затолкать ему в рот полотняную салфетку, которой были накрыты фрукты.
Нет, конечно, будь этот красавчик в нормальном, а не в пьяном состояниифиг бы у меня всё это получилось, по крайней мере, так быстро и ловко. Но мне помогло то, что на грудь он принял уже немеряно, к тому же шок от падения ни разу не подводившего его органа был слишком велик. А узлы я умею хорошо вязать. Качественно. Никто не жаловался.
Я глянул ещё раз на cвою связанную жертву и решил, что урок не пойдёт впрок без дополнительного закрепления. Поэтому я окончательно стянул с начавшего извиваться и мычать парня штаны и взялся за горшочек со смазкой. Глаза у парня стали огромными, как у японца, увидевшего Годзиллу. Так, объект, кажется, созрел для воспитательной беседы. И я сказал:
Не будешь оратьвытащу кляп и отвечу на все твои вопросы. Не будешь?
Парень отрицательно помотал головой и я рискнул вытащить салфетку.
Отпусти меня немедленно! заблажила жертва. Да я! Я ж всех вас! На кол!
Я вернул салфетку на место и невозмутимо произнёс:
Если уж на кол, так хоть, чтоб было за что, и набрал немного смазки на пальцы.
Парень с ужасом посмотрел на меня и отчаянно замотал головой, а я издевательски пропел:
Я же обещал тебе небо в алмазах дорогой.
Парень замотал головой ещё отчаяннее, а в уголках глаз блеснули самые настоящие слёзы. Я хмыкнул:
Не нравится меняться местами со шлюхой? А про то, что другие могут чувствовать, ты когда-нибудь думал?
Судя по выражению лица парня, это ему и в голову не приходило. Я брезгливо вытер руку о простыню и холодно сказал:
Не бойся, я не насильник. Но прежде чем приставать к тем, кто не может послать тебя далеко и лесом, думай сначала, что они такие же люди, как и ты. Не всё продаётся, понял? Ладно, я пошёл. А трактирщику скажу, что ты спишь и просил не беспокоить до утра. Вымотался, бедный. Твои друзья вонв трактире пьянствуют, не думаю, что они о тебе слишком быстро вспомнят. Так что удачи. Полежи, подумай.
Парень вновь задвигался, показывая всем видом, чтобы я его развязал. Я лишь усмехнулся:
И не надейся. Вот штаны верну на место, не хочу тебя позорить. Но учтипопробуешь на мне или на ком-нибудь из наших отыгратьсявесь Казашшан узнает, что тебя трахал низкорожденный Тэмми, а ты подставлял ему задницу, и тебе это понравилось!
С этими словами я и покинул поле боя, за дверью наткнувшись на одного из племянников дядюшки Фигвама. В глазах его горело неподдельное восхищение, и я понял, что он всё слышал.
Заложишь? мрачно поинтересовался я.
Да ты что? Крыльями Аллира клянусьнет! отозвался парень. Я сначала думал, что ты просто шлюха, а ты молодецтак лхашша опустить. Уважаю.
Раз уважаешьпозаботься о том, чтобы его не обнаружили, пока мы представление не закончим и не уедем. Моим лишние неприятности ни к чему.
А то я не понимаю, отозвался парень. Сейчас дядьке мигнуон им винца нальёт особого. Хлопнутся и проспят до утра, как миленькие. Он и так собирался это сделать, чтобы они вам спектакль не испортили.
Ого! Недооценил я местное население!
Так что с Мартошемтак звали парнямы расстались вполне довольные друг другом. А намёков насчёт картошки дров поджарить я наивно не понял.
Кстати, стоит ли отмечать, что спектакль прошёл «на ура», а я просто на крыльях летал, как бывало после любой удавшейся пакости?
====== Глава 12. И жнец, и игрец, да и вообще пипец ======
Кстати, стоит ли отмечать, что спектакль прошёл «на ура», а я просто на крыльях летал, как бывало после любой удавшейся пакости?
Но ещё до этого, когда я покинул трактир, летя, как на крыльях, и дядюшка Фигвам явственно мне подмигнул, меня отловил Мехец.
Ты как, Сайм? обеспокоенно спросил он. Он тебя не
Я помотал головой, отвечая на невысказанный вопрос:
Ничего у него не вышло. Сейчас он немного отдохнёт до утра, а дядюшка Фигвам усыпит остальных. Так что сразу после спектакля нам, наверное, не стоит выходить на бис?
Мехец расхохотался:
Ну, ты жук! Конечно, мы не будем дожидаться особой благодарности! Кэпсы успеют отдохнуть, а нам придётся править ими по очереди, чтобы к утру быть как можно дальше Думаю, нам стоит свернуть на Дорогу Призраков задумчиво пробормотал он, эти глупые лхашши суеверны все, как один, и туда уж точно не сунутся.
Куда свернуть? быстренько навострил уши я.
Не твоя забота! Мехец отвесил мне шлепок по филейной части. Быстро одевайся, и пусть тебя Литти загримирует! Смотри, сколько публики собралосьне хотелось бы обманывать их ожидания!
Я со вздохом потёр пострадавшую часть тела, скорчил жалобную рожицу, вызвав у Мехеца ещё одну ехидную усмешку, и помчался переодеваться. Страх перед сценой исчез напрочь, и я только сейчас понял, почему получил в этой постановке роль конченого придуркаеё невозможно было испортить по определению. Неуклюжесть, заикание и даже забытые слова и отсебятинавсё ложилось в роль. Так что в наш фургон я влетел радостный и, сбросив одежду и затолкав её в мешок, стал торопливо натягивать костюм идиота-женишка с соответствующим именемДюбин.
Анъях, уже переодетый слугой Турсомв широкой серой джибе, с подушкой вместо живота, красным носом и нарисованными на щеках морщинамистал мне помогать. Мохнатик был грустен и расстроен, и я поинтересовался у него, в чём дело.
Но ведь Ты же пошёл с этим человеком. Он тебя обижал, да? всхлипнул мохнатик.
Я сам кого хочешь обижу! хмыкнул я и пересказал кратенько всю эпопею и Анъяху, и Нанэри с Литти. Ответом на мой рассказ был громкий хохот. Нанэри так ржал, что чуть было не выколол Литти глаз кисточкой с золотистыми тенями, которые он накладывал ему толстым слоем на веки, чтобы Богиня Тальяна явилась перед зрителями в должном блеске. Отхохотавшийся Литти отобрал кисточку у собрата по ремеслу и наложил тени сам, а потом эти два злодея принялись за меня, на ходу дополняя образ. Под конец наблюдавший за процессом Анъях уже сложился на мешках с одеждой и тихо всхлипывал, потому что хохотать уже не мог. Впрочем, проделывал он это весьма деликатно, чтобы не повредить собственный грим. А когда мне подсунули зеркалозаржал и я.
Сладкая парочкаНанэри с Литтинарисовала мне нездоровый желтоватый цвет лица и мешки под глазами, к тому же мои зубы они через один зачернили, и теперь мой рот напоминал прореженный частокол. Нос приобрёл весёленький пурпурный колер, куда более интенсивный, чем у старого слуги Турса, но и этого им показалось мало. На лбу, щеках, носу и подбородке эти поганцы нарисовали мне мириады весьма натурально выглядящих прыщей. Я понял бедного Патуранаот такого женишка не бежал бы со всех ног только слепой. Да и одежда не подкачалакрасно-зелёный, с жёлтыми вставками камзол и сине-оранжевые штанишки дополняли высокие сапоги со слишком широкими голенищами, так что ноги мои в них болтались, как карандаш в стакане. И ещё килограмм фальшивых драгоценностей, которые за три шага невозможно было отличить от настоящих Чучело чучелом
Что же касается Нанэри, то он был одет в костюм с золотым шитьём и кружевамикрасиво, но без перебора. Да и симпатичное личико ему так сильно гримировать не было нужды. Литти же был просто великолепен с накладными золотыми кудрями, осыпанными блестящим порошком, который таинственно мерцал в свете шаров, длиннющими чёрными накладными ресницами и алыми губами. Зелёное платье, ниспадающее струящимися складками, дополняло чарующий образ. Не знаю, как настоящая Тальяна, а Литти со сцены должен был казаться просто эталоном красоты и женственности.
Мы как раз проржались, успокоились и приняли подобающий премьере взволнованный вид, когда в фургон заглянул взволнованный Мехец.
Вы готовы? спросил он. Пора начинать!
Мы заверили его, что готовы, и через задний двор пробрались в сарай так, чтобы раньше времени не показать зрителям всю неземную красоту. За кулисами нас уже дожидались Туктук в чёрном, выглядевший вдвое злобнее и мрачнее обычного, Амал, не менее прекрасный, чем Нанэри и Литти, в наряде Дютела и Фиран в простой коричневой джибе с разноцветными заплатками, с повязкой на глазу и суковатым посохом в рукахнаряде отшельника Пыхпыха.
Я украдкой заглянул в зал. М-да Похоже, что поглазеть на нас собралось не только население Забежского Пукальника, но и пары деревень по соседству. Там реально было некуда упасть не то что яблокугорошинке. Затем народ начал демонстрировать похвальное стремление к культуре, громко аплодируя, и на сцену величественно вышел Мехец и поднял руку. Аплодисменты тут же смолкли, и Мехец напомнил собравшимся название пьесы, назвал имена всех действующих лиц и заявил, что это премьера, впервые исполняемая его труппой специально для жителей столь славного селения, как Забежский Пукальник. Народ с воодушевлением зааплодировал, Фиран просвистел на дудке какую-то приятную мелодию, Мехец поправил задник с изображением дома дяди и на сцену выпорхнул Нанэри, который, горестно заломив руки, начал жаловаться народу на горькую судьбу бедного сироты. Понеслось.
Селяне оказались весьма благодарной публикой. Они почти рыдали, сочувствуя любви Патурана и Дютела, громким возмущённым свистом встречали каждое появление злодея-дяди, одобрительными криками выражали своё согласие с Пыхпыхом, приютившим влюблённых А уж когда на сцене появился я Народ ржал так, что я думал, что сараю дядюшки Фигвама наступит белая лисичкакрыша провалится. Правду сказать, ржать было над чем. Такого придурка даже в Забежском Пукальнике не видели ни до, ни после. Я гнусил свой текст противным козлиным голосом, путался в полах своего одеяния, то и дело шлёпался, поднимался, падал снова, чуть было не выколол себе глаз собственным кинжалом, пытаясь ударить им Дютела, и отколол ещё сотню подобных номеров. Зрители были настолько в восторге от нашей игры, что аплодировали нам по окончании пьесы стоя, минут десять, и прекратить это безобразие не было никакой возможности. Здорово, что и говорить. Но, увы, всё приятное приходит к своему окончанию, закончились и те два часа, что были отведены на пьесу, и, несмотря на приглашения гостеприимных хозяев выпить в трактире дядюшки Фигвама, Мехец это предложение отклонил, и мы, откланявшись, отправились спешно собираться в дорогу.