А ещё, ей вдруг вспомнился Драся, как они были счастливы вместе. И то, какое блаженство она испытывала, когда он прикасался к ней Это чувство было одинаковым, как до его трансформации в человека, так и после. Они тогда вплотную подошли к грани полной близости возлюбленных, но не переступили её. Эх, глупый Драся!..
Анджелика вдруг поняла, что если дальше будет молчать, вспоминать и думать, то расплачется!
Женщина испытывает удовольствие, когда к ней прикасается её любимый и желанный мужчина, твёрдо сказала она. Не только к груди, а вообще где угодно. Они оба испытывают при этом наслаждение, но это доступно лишь тогда, когда оба хотят этого. Если же к тебе тянет руки кто-то чужой и ненавистный, то это может вызвать только отвращение!
Здорово! воскликнула Мегги. Теперь я понимаю, почему ты отказалась показать тому мужику сиськи, хоть он и просил. И почему ты его шибанула, тоже понятноон-то тебя хотел, а ты его нет, а он не отставал
Совершенно верно, сестрёнка! прервал её Огнеплюй. Только он хотел вас обеих. И не он один.
Обе девушки воззрились на него с удивлением.
Помните того толстого фермера, который говорил со мной, когда я объявил номер с заклинанием огня? Он предлагал по двадцать долларов за ночь с каждой из вас. И ещё прибавил, что не будет против, если мы задержимся у него на неделькудругую.
Странно! изумилась Мегги. Но ведь мы его совершенно не знаем и конечно не любим.
Анджелика, увидев, что рыжий похабник вздумал посмеяться над сестрой, решила взять объяснение на себя.
Этому человеку совершенно безразлично, что мы о нём думаем и что к нему чувствуем, начала она. Его интересует только то, что будет чувствовать при этом он.
Ах, вот за что он предлагал деньги! догадалась Мегги. Это компенсация за то, что мы не будем испытывать удовольствия от близости с ним.
Ну-у, да, и за это тоже сказала Анджелика, чувствуя, что теряет нить рассуждения.
Довольно много женщин делают это своей профессией, подхватил Огнеплюй. Не испытывая удовольствия сами, они доставляют его мужчинам и получают за это деньги.
Как интересно! воскликнула Мегги. В этом есть и смысл, и резон, и выгода!
Но считается, что это дурно робко возразила Анджелика, понимая, что сейчас зайдёт в тупик.
Почему? искренне удивилась Мегги.
Потому что тупое, бессмысленное, погрязшее в нелепых предрассудках человеческое общество, вдруг заговорил Огнеплюй не просто без намёка на свою обычную усмешку, а с какой-то злостью, века назад объявило этих женщин людьми низшей категории, несмотря на то, что до сих пор никем не было представлено, хоть сколько-нибудь вразумительное объяснение, чем их труд хуже любого другого!
Я не понимаю пролепетала ошарашенная его горячностью, и даже немного испуганная Мегги.
А этого никто не понимает! воскликнул Огнеплюй со злой весёлостью. Ты не понимаешь в силу своей неискушённости, ведь ты не жила среди людей, и изучала их только по книгам, в основном медицинского содержания. Я не понимаю, несмотря на то, что прожил среди людей пять столетий и наблюдал за ними, как никто из них не способен наблюдать за своей и чужой жизнью. При этом единственно, что я понял в отношении к женщинам, избравшим своей профессией плотскую любовь, это то, что здесь царит её величествоЛицемерие! Дело в том, что их частенько клеймят позором и преследуют те, кто втайне, а иногда и явно пользуются их услугами. А если не пользуются сейчас, то пользовались, когда были молодыми или до того, как завели себе постоянных партнёрш в жизни. Да и то в последнем случае, время от времени прибегают к услугам «старых подруг». Тем не менее, каждый такой лицемер считает своим долгом сказать недоброе слово в их адрес. Но это ещё что! Когда кто-нибудь из этих господ дорывается до власти, (а, кроме лицемеров, у людей редко кто до власти дорывается), начинается полный кошмар! Принимаются законы запрещающие проституцию, (так презрительно называют эту профессию), закрываются дома, где женщины принимают мужчин-клиентов, целые армии холуёв, почувствовавшие запах денег или просто склонных к садизму, начинают поливать грязью тех, кто беззащитен и прославлять «мудрые» решения «высокоморального» правительства! А бывает ещё хужеженщин преследуют законники, полиция, церковь. Доходит до штрафов, тюремных заключений, расправ и даже казней, в зависимости от того в какой степени примитивности находится то или иное общество! Бывают, конечно, и спокойные времена, вроде земной Эпохи Возрождения, но это редко продолжается долго
Что-то мне страшно! поёжилась Мегги и спрятала грудь под рубашку.
Ты в человеческом мире, сестрёнка! рассмеялся Огнеплюй. Сама захотела познать его изнутри, так что привыкай. Многие человеческие законы, принципы и правила, порой настолько абсурдны, что невольно думаешьа в своём ли уме всё это человечество, которое так гордится своим разумом, якобы возвышающем его над природой?
Огонёк, спросила Анджелика, напряжённо обдумывая слова их философствующего спутника, так ты считаешь профессию, м-м, публичных женщин нормальной? Или, как это сказать? Правильной? Приемлемой?
Я считаю её нужной, ответил Огнеплюй. С точки зрения человеческой физиологии она также необходима, как, например, профессия повара или портного. Именно ввиду её необходимости, никакие запреты никакой власти не способны истребить её полностью. Кстати, именно эти запреты порождают то, что вменяют в вину проституткамсвязь с криминалом, рассадник болезней, низкие душевные и культурные качества, пьянство, наркомания и так далее!
Почему?
Потому что когда деятельность этих, как ты их назвала, публичных женщин, законна, когда общество относится к ним по-человечески, а не старается выбросить на собственные задворки, они перестают отличаться от прочих обывателей, ведут нормальный образ жизни, не нарушают общественный порядок, и даже становятся образцовыми прихожанками местных церквей! А что? Если их деятельность проходит под контролем государства. Если сами они находятся под надзором врачей, что одинаково в их интересах, и в интересах тех, кто их услугами пользуется. Если для занятия своей профессией они проходят специальное обучение, (да, оно существует много столетий и это действительно наука!), получают лицензию и допуск для работы на определённой территориивсё становится на свои места. Ими не брезгуют, их ни откуда не выгоняют, не оскорбляют и даже наоборотими восхищаются поэты, художники приглашают их в качестве моделей для произведений искусства, а люди знатные обращаются с ними, как с дамами и не стесняются появиться в обществе с такой спутницей! Неужели это плохо? Чем это плохо и кому от этого плохо? По-моему, плохо, это когда государство, призванное защищать граждан, отбирает у них средства к пропитанию! Плохо, когда девчонки, которых выгнали из публичного дома, идут на обочину дороги, где любой мерзавец может их оскорбить, обидеть, ограбить и даже убить, а полицейский, поставленный обществом для того, чтобы защищать беззащитных от бессовестных, собирает с них дань под угрозой того, что может прогнать с места и не дать заработать на жизнь! Плохо, когда их берёт под своё крыло преступность, которой безразлично здоровы они или нет и каково их душевное состояние! Плохо, когда каждая швабра плюёт им вслед и безнаказанно хамит, кичась собственными «добродетелями», в то время как у неё самой в душе настоящая помойка!..
Интересно, а что бы ты сказал, если бы узнал, что я занимаюсь проституцией? спросила Анджелика, сузив глаза.
Огнеплюй посмотрел на неё долгим взглядом, в котором сочетались нежность, сочувствие и насмешка.
Не знаю, честно ответил он. Не знаю, только потому, что мне доподлинно известно, что это не так. Никто из нас не представляет достаточно точно, как он поведёт себя, что скажет и что сделает в той или иной ситуации, пока действительно в ней не окажется. Можно лишь предполагать. Так вотя предполагаю, что был бы удивлён, но это не вызвало бы у меня мыслей, вроде«Как низко пали потомки Самбульо!» Я принял бы тебя такой, какая ты есть и радовался бы тому, что имел счастье встретиться с тобой в этих мирах!
Это было сказано с такой искренностью, что у Анджелики слёзы навернулись на глаза. Но ей хотелось выяснить всё до конца, и потому она спросила:
Так ты думаешь, нам стоило принять предложение того фермера? Ведь он предлагал неплохо заработать!
Ни в коем случае! Я ни за что не допустил бы этого.
Но почему же? Ты же ведь сам только что говорил
Ты, видимо, не слишком внимательно меня слушала, внучка! Я говорил о женщинах избравших плотскую любовь своей профессией, об особенностях которой я только что рассказывал, как в положительном, так и в отрицательном смысле. Конечно, я не считаю за великий грех разовый заработок непрофессионалок, попавших в безвыходное положение. Но ты сейчас не находишься в безвыходном положении, ведь у тебя есть мы! Я же со своей стороны перестал бы считать себя драконом, если бы отдал тебя и Мег этому хряку, чтобы потом воспользоваться заработанными вами деньгами. Поэтому я сказал ему, чтобы он убирался подобру-поздорову, пока я не заставил его подавиться этими драными бумажками. Вот что! Хватит рассуждать о сложностях человеческого бытия, а давайте-ка зажарим вот эту красотку!
С этими словами он извлёк из своего объёмистого мешка упитанную индейку и принялся её ощипывать.
Слушай, дедуля! со смехом спросила Анджелика. А что твоя философия говорит по поводу воровства?
Что касается этого, столь осуждаемого людьми явления, не моргнув глазом и, не прекращая работы, ответил Огнеплюй, я могу рассказать тебе следующее
Глава 32«А зачем тебе, бабушка, такие большие»
Злося (входит): Здравствуйте, падре Микаэль!
Злорд (из-под одеяла): Здравствуй, дитя моё! Проходи, садись вот здесь,
на стульчик.
Злося: Что с вами, падре Микаэль? Я совсем не узнаю ваш голос!
Злорд: Ничего страшного, дитя моё! Просто я что-то неважно себя
чувствую.
Злося: Ой! Давайте я сбегаю за доктором!
Злорд: Нет, нет! Не надо доктора. Лучше скажи, что ты принесла мне
сегодня?
Злося: Немного яблок, пирог, испеченный Злушей, баночку сметаны и
горшочек масла. А вы уверены, что не надо позвать доктора, падре
Микаэль?
Злорд: Конечно, я уверен, добрая девушка! Доктор нам только помешает.
То есть, я хотел сказать, что мне уже гораздо лучше. Ну, прям
почти совсем хорошо! Когда ты рядом, мне всегда хорошо,
э-э, почти совсем! Сделай милость, подойди поближе, а то я плохо
вижу тебя!
Злося (приближается к кровати с балдахином): Немудрено, что вы меня
не видитездесь так темно, и шторы закрыты, а ещё этот балдахин.
Злорд: Очень хорошо, что темно! То-есть, я хочу сказать, что свет
мне не нравится, потому и темно. Подойди ещё поближе!
Злося (подходит): Странно, раньше вы говорили, что любите солнце А
зачем вам такие большие очки, падре Микаэль?
Злорд: Это чтобы лучше видеть тебя, дитя моё! Ещё ближе!
Злося: А зачем вы натянули ночной колпак на самые уши, падре Микаэль?
Злорд: Это чтобы лучше слышать тебя, дитя моё! Разве ты не знаешь, что
звуки усиливаются, когда проходят через шерсть? Дай мне свою
руку!
Злося (ставит корзинку на стульчик и протягивает ему руку): А почему
у вас такая жилистая костлявая рука, пад
Злорд (хватает её за руку и утаскивает под балдахин): А это, чтобы ты
не слишком брыкалась, дитя моё!
* * *
Боль была тупой, тяжёлой и такой сильной, что грозила снова отключить сознание. Некоторое время он боялся пошевелиться, потому что от каждого незначительного движения боль начинала пульсировать, а это было намного мучительнее.
Но не лежать же вот так, без движения, в полной темноте и неизвестности! Надо что-то делать и прежде всего, выяснить, где он и кто он?..
Прежде всегоон лежит на чём-то твёрдом и холодном, но ему самому не холодно. Воздух неподвижный, ни единого ветерка. Пахнет пылью, темно
Ясно! Он в закрытом помещении без окон, потому что если бы были окна, то даже сквозь плотные шторы самой глухой ночью проникло бы хоть немного света.
Так что же, он в тюрьме? Очень даже может быть. Но тогда почему он на полу, а не на нарах? Нет, это не тюрьма.
А почему собственнотюрьма? Он что, преступник?
Как раз этого он вспомнить не мог. Хотя ощущения, что он преступник не было, но почему-то тюрьма была ему хорошо знакома. И ассоциации с ней были вовсе не такие уж скверные. Тепло, кормят, есть, где спать. Не так уж плохо, если надзиратель попадётся не слишком сволочной. Выпить не дают, зато всегда есть с кем поговорить по душам, и никто при этом не отскакивает от тебя в ужасе, как это бывает на улице.
Улица? А что, улица? С ней тоже что-то связано, точнее, очень много связано, почти всё Но почему?
Он попробовал сесть и это у него получилось. Боль полыхнула ещё разок и стала угасать. Немного кружилась голова, но мозги, как будто встали на место. (А что, они не на месте были?)
Ощупал головувроде цела, но на затылке изрядная шишка. Крепко приложился, значит. Или приложили
Так что там с улицей? Воспоминания о ней самые разные. Тёплое солнышко и мягкая травка летом. Стужа зимой, но в то же время именно зимой происходит вся красота и сказочность Рождества! А ещё в рождественские дни чаще удаётся вкусно пожрать, потому что во время праздников люди добрее
Люди. Они такие разные. Большинство равнодушных, но есть и откровенные сволочи. Причём те, кто гонит от себя словами или даже пинками, ещё ничего. Такие, сегодня ругаются, а завтра могут дать на выпивку. Хуже всего те, которые, едва завидев тебя издалека, начинают звать полицию и радуются, глядя, как копы охаживают беззащитного дубинками и волокут в участок!
А ведь он таким ничего не сделал! Он был невиновен даже в краже пирожков с лотка у торговки, в чём она его не раз обвиняла. Подбирал упавшие, да, было, но чтобы взять с лотка и сунуть в карманникогда!
Копы. Разные, как и все люди. Иным разве что крыльев не хватало, чтобы называться ангелами! Помнится, один всё здоровался с ним, когда заступал на пост. Поболтать останавливался, мог и пару центов подкинуть, хоть у самого карманы были пустые. Но случались и такие, которым не в копы следовало поступать, а сразу в цепные псы!
Он никогда не забудет слова одного копа, подкреплённые ударом дубинки по почкам:
Если ты, Мик, ещё раз здесь появишься
Он хлопнул себя ладонью по лбу. Мик! Ну, конечно же! Его зовутМик, и он бомж
Сразу всё вспомнилось. Точнее не всё. Он не помнил того, что было раньше «улицы», и того, что было позже. (А что, «улица» кончилась?) Зато саму улицу он помнил хорошоогромные дома, киоск на углу и газетная будка за которой был его уголок. Городской парк рядом. А ещё, там был славный малыйдворник по фамилии Быкович. Такой здоровенный, что и впрямь на быка был похож, но добрый, как трёхмесячный телёнок! Что-то с ним такое случилось
Нет, вспомнил он явно не всё. Что-то случилось. Произошли какие-то перемены, события, которые перевернули жизнь Быковича, бомжа Мика и даже зловредного полицейского, гонявшего его с излюбленного места. Но здесь память обрывалась, несмотря на то, что он чувствовалвспомнить всё просто необходимо. От этого зависит многое. Например, его жизнь, а также жизни и судьбы нескольких людей. Хороших людей!
Внезапно в двух шагах от сидящего на полу Мика открылась настежь дверь, сквозь которую хлынул поток яркого света. Впрочем, этот свет показался ему ярким после пребывания в кромешной темноте. На самом деле он был совсем не ярким, а даже весьма тусклым и поэтому глаза привыкли к нему за пару секунд. А ещё через пару секунд Мик понял, что находится в каком-то чулане с вёдрами, мётлами и прочим инвентарём для уборки и наведения порядка, а в дверном проёме стоит человек, представляющийся ему сейчас тёмным силуэтом
* * *
Злоримор (подслеповато сощурясь): Та-ак, где тут была хозяйская
заначка? Ему-то, хозяину то-есть, она теперь ни к чему.
Что-нибудь уж однолибо любовь, либо выпивка! Хозяин у
меня молодой, грех ему себя на выпивку изводить. Молодое
делолюбовь! Эх, хе-хе, а наше стариковское
(замечает Мика, сидящего на полу)