-Я не могу,пробормотала она и попятилась от комнаты.
Я напряглась, собираясь встать, но Бен сдавил меня в кольце рук. Резко выдохнув, я зажмурилась и сосчитала до пяти.
-Она боится, потому что все еще чувствует запах зла, слышит в голове визг проклятой коробки,шепнул он мне на ухо, растягивая слова, будто боясь, что я с первого раза не пойму.- Не вини Мишель, она же эмпат, и сила ее обоюдоострая. Она не сможет сюда войти, пока темная магия не выветрится.
-Вы очистили комнату?осипшим от гнева голосом спросила я.
-Я сделала все, что могла,прошелестела сестра, охватив себя руками.- Но оно не уходит.
Глядя на бледное перепуганное лицо Мишель, я задумалась. Что, если она с недавних пор стала чувствовать мою силу? Тьма в моей власти, пусть не абсолютной, но все же, и она живет в домепрячется в вентиляции, зрит на нас сквозь решетку и ждет приказа. Значит, Мишель боялась моей магии и меня, но не осознавала этого. Она не различала, от чего именно исходило злоот проклятия или от меня, для нее не существовало разницы. Злооно всегда зло. Но не каждая тьмазло. Мне не хотелось ей объяснять это сегодня, но когда-нибудь придется открыться и поведать о своей сути, неожиданно ставшей темной.
Я перевела взгляд на Джоша. Он застыл, глядя на меня холодными глазами с лица, похожего на маску.
-А что ты, Джош? Не желаешь войти?мой голос прозвенел в густом воздухе, перенасыщенном силой и напряжением.
-Так вы меня не приглашали,осклабился он и перешагнул порог, прошелся по спальне, убрав руки в карманы джинсов. Повернувшись к нам лицом, он поклонился почти до пола и замер, не выпрямившись до конца. Джош поймал мой взгляд и тихо рассмеялся.- Ты серьезно, мелкая?
Напряжение было таким плотным, что уши закладывало. Мои глаза наливались черным огнем, Джош смотрел в них, но не боялся, потому что знал о моей тьмеуспел с ней познакомиться. Но Мишель вскрикнула и закрыла рот ладонью, продолжая пятиться в гостиную. Мне стало горько, а сердце будто раскаленным кинжалом пронзили, и боль разлилась по венам. Я опустила веки и облегченно вздохнулав тот же миг напряжение ушло, покинуло каждого из присутствующих.
-Мы все вымотались,тихо сказала я и вновь открыла глаза. Темного огня в них больше не было, но сестра все еще пребывала в шоке и смотрела на меня с расстояния. То, что промелькнуло у нее на лице, глубоко ранило меня, почти до слез. Но я перевела дух и снова могла говорить:И мы не станем больше обвинять друг друга. Давайте отдохнем, а после сядем за стол и хорошенько все обдумаем.
-Мы будем сами искать убийцу?шепотом спросила Мишель, убрав руку ото рта.
-А у нас есть выбор?внимательно посмотрев на нее, спросила я.
Страх на ее лице причинял мне боль, но она боролась с собой и не отводила взгляда, хотя я ощущала, как тяжело ей это давалось. И ценила, испытывала благодарность за понимание. Эмоциональное напряжение пошатнуло щиты, и тьма выглянула наружу, явила свой зловещий лик перед моими близкими людьми. Каково теперь будет Мишель находиться рядом со мной? Осторожно выдохнув, я сказала:
-Мы не станем дожидаться, пока Брейнт и Лукас во всем разберутся. Все прекрасно понимают, что этого не произойдет, полиция ничем нам не поможет. Стэнли обязался посодействовать, и мы обратимся к нему, а не к копам.
-Кто он?потухшим голосом спросила сестра и шагнула из света в темноту комнаты. Глаза ее горели, но уже не от страха. Любопытство взяло верх, и Мишель смотрела на меня в упор, будто не дрожала мгновение назад, как осиновый не лист, не видела чудовище, сбросившее костюм феи.
Я и Джош переглянулись.
-Главный Фамильяр,ответил он и повернулся к Мишель.- Правая рука Верховной Ведьмы.
-Ух, ты. И вы на него работаете?
Мы снова переглянулись.
-Да.
-И Бен?
Он открыл глаза и посмотрел на меня, а не на сестру.
-Вроде того.
Мишель приблизилась к порогу, и на лице ее отразилось изумление. Она оглядела нас по очереди, будто впервые видела.
-Эш права,сказал Джош и подошел к ней, взял за руку.
Мишель подняла голову и посмотрела на него с каким-то благоговейным восторгом, плещущимся в глубине глаз. На протяжении нескольких лет она считала Джоша легкомысленным и безответственным балбесом, и вдруг выяснилось, что он служит при дворе нашей владычицы. Столько свалилось на нее сегодня, что она просто не успевала реагировать. Пожалуй, сестра нужна была передышка и крепкий полноценный сон, чтобы переварить такое.
Джош с нежностью погладил Мишель по волосам.
Всем нам нужно поспать и прийти в себя.
Сестра робко кивнула и позволила увести себя. Когда Джош переступал порог, то обернулся на меня через плечо.
-Я попробую ее успокоить,сказал он.- Не принимай на свой счет. Она привыкнет.
Опустив голову, я стала разглядывать свои руки и пальцы Бена, поглаживающие их.
-Как я могу требовать этого от нее, когда сама не могу свыкнуться?!
-При всей моей любви и уважении к Мишельона смотрит прямо перед собой и узко мыслит,выдохнул Джош, закрывая дверь.- Ложитесь спать или что там Отдыхайте, в общем.
Дверь за ним закрылась, и вечерние потемки сомкнулись вокруг нас, словно кулак. Я повернулась к Бену и положила голову ему на плечо, а он обнял меня. Просунув руку под мои колени, поднял, как младенца, и прижал к груди. Вслушиваясь в ритм его сердца, я успокаивалась, стараясь больше ни о чем не думать. В густой терпкой тишине что-то двигалосьскрипели половицы, шевелились тени, и повеяло холодом. Я зажмурилась, доверившись рукам Бена, но это «что-то» остановилось около нас и потерлось мордой о мое бедро. Вздрогнув, я обернулась и посмотрела вниз. Пантера смотрела на меня мертвыми черными глазами и мурлыкала, жаждая ласки, желая утешить. Я прерывисто выдохнула и протянула руку, коснулась ее гладкой блестящей шерсти, почесала за ухом. Большая фантомная кошка зажмурилась и уткнулась влажным носом в мой живот. По телу прошла дрожь от странного ощущения, и я повернулась к Бену. Он наблюдал за нами без тени ужаса в глазах, прислонившись щекой к моему виску. Я рассчитывала увидеть на его лице хоть что-тоосуждение, отвращение или недоумение, но не увидела. Нет, он не прятал эмоции за маской безразличия. Он действительно не боялся и принимал мою тьму, как свою собственную. И я не знала, плохо это или хорошо.
Глава 4
Темнота повисла мягким шелком, заволакивая небо и умирающий вечер. Ночь, спустившуюся на город, я ощущала почти физически, как тьму, подкравшуюся со спины. Под протяжный вой ветра и невесомый стук снега о карниз я уснула на груди Бена, согретая его руками. И провалилась в чужую историю.
За высоким стрельчатым окном распростерлась теплая ночь. Стрекотание сверчков в приятной ласковой темноте лилось ненавязчивой мелодией, на ее фоне пролетел жук, жужжа огромными крыльями. Ветер хладными дланями перебирал кружевные гардины, нес аромат цветов и молодой зелени. Мерное тиканье настенных часов разбавляло тишину комнаты, наполненной знакомыми до мурашек запахами. Во сне я снова оказалась в шкуре Линетт.
Сидя на белоснежной постели, я перебирала пальцами длинные волосы, стекающие жидким атласом на плечи. Сорочка персикового цвета, что была на мне, полупрозрачными ажурными складками рассыпалась по полу, точно кто-то аккуратно разложил их. Стопы утопали в пушистом паласеневероятно было чувствовать столь отчетливо все эти обыденные детали. На коленях лежало зеркальце в бронзовой раме, но я не смотрелась в негомысли были заняты тем, кто стоял у дверей.
-Линетт,уже знакомый голос хлестнул бархатом.
У меня перехватило дыхание. Я могла только ощущать поток его голоса, его присутствие, как что-то омывающее кожу. Ровер. Что же он делал ночью в спальне наставницы?!
Не поднимая глаз, я вздохнула.
-Мне одиноко, Ровер.
-Я тысячу раз просил не называть меня так,в нейтральной интонации, с которой он говорил, угадывалась нотка раздражения.
-Знаю,печально отозвалась она и перебросила волосы на одно плечо.- Почему ты против этой девочки, Ровер?
Похоже, Линетт было невдомек, что ему неприятно это прозвище.
-В ней тьмы больше, чем ее самой,теперь в голосе Ровера послышалась усталость. Не в первый раз наставница затевала этот разговор, желая получить ответ на него. Именно тот, который был необходим ей и только ей. Ровер шагнул на палас и замер, будто не решаясь подойти ближе.
-Она нуждается в родительском тепле,возразила Линетт,и помощи. Ее способности следует направить в нужное русло.
-И ты уже решила, в какое,кивнув, произнес он и прошелся мимо кровати.- Полагаю, мне не понравится?!
Я перестала перебирать волосы и медленно подняла на него глаза. Ровер стоял лицом к окну и хмуро вглядывался во тьму ночи. Я засмотрелась на его безупречный профиль, отметив, как напряжены плечи. Меня всегда восхищала его манера держатьсястатно, величественно, но при этом естественно и непринужденно. Сейчас в его позе ощущалось недовольство, граничащее с гневом. Ровер держал руки за спиной, постукивая пальцами по перстню, гранатовый камень поблескивал, будто ему было больно. Бледно-лиловая рубашка из струящейся легкой ткани была небрежно расстегнута до середины груди, которая медленно и тяжело вздымалась. Ровер носил рубашку навыпуск с узкими брюками, темными, как сама ночь. В его чернильно-синих глазах вихрились золотые звездыотражение магии, внешне незаметной, бурлящей под гладкостью кожи.
-Я хочу, чтобы она стала моей преемницей,ледяной голос Линетт остудил комнату, словно из нее ушла сама жизнь.
Даже шторы на миг перестали колыхатьсяветер прислушался и стих. В груди зажгло от ее ярости, брошенной в Ровера словами, сквозившими силой и твердой волей. Наставница давно вынашивала план, он зрел из невинного желания обрести радость материнства. Но Линетт была бесплоднаэта мысль душила ее долгие годы, пока она не смирилась и не нашла выход.
Ровер повернул голову, и его пронзительный взгляд выбил из меня дух, но Линетт даже не дрогнула.
-Неужели ты не понимаешь, на что обрекаешь всех нас?голос его поднимался из глубин тела шепотом и на вершине разразился громом, разносясь по помещению.
Заскрипела мебель, ветер внезапным порывом сорвал лепестки с цветов в напольных вазах, швырнув их пестрым снегом к босым стопам Линетт. Развернувшись к нам лицом, он медленно расплел руки. Сила поползла по комнате, подкатила теплой волной и застыла. Ровер боролся с гневом, словно ему было больно злиться на Линетт. Но не сегодня. Тема разговора задевала его за живое.
-Рядом с ней на поводке шагает сама смерть, и не ясно, кто из них за него дергает. Так или иначе, все, кто рядом, обречены на гибель! Не нужно тревожить ее тьму, пусть дремлет и дальше,он шел к нам, плавно ступая, грациозно двигаясь в сиянии собственной силы. Она плавила воздух, краска с картин поплыла, растеклись лица на портретах. У меня перехватило дыхание, но я продолжала смотреть в его красивое лицо, забывая моргать. Что-то было в Ровере волшебное.
-Я не стану губить ее необыкновенный дар!голос Линетт прозвенел высоко, на одной ноте, как звук бьющегося стекла.
Тепло силы Ровера смыло волной ее холода, вышвырнуло в окно, и в комнате потемнело. Наставница поднялась с кровати, уронив зеркальце, и оказалась перед ним на расстоянии вытянутой руки. Я не уследила за движениеммы просто появились перед этим невероятным мужчиной, подняв ладони, чтобы втолкнуть в него магию, если потребуется отбиваться. Но он не думал нападатьсмотрел на нас с суровостью, которую было неприятно видеть, и разочарованием, режущим изнутри. Линетт же ничего не чувствовала, лишь хотела исполнения своей воли, его повиновения. Она давно перестала что-либо испытывать, кроме всепоглощающего холода.
Между ними клубилась энергия, будто стена, не позволяющая коснуться друг друга. Они как лед и пламя, схлестнулись, но снова не решились помериться силой. Обычно Ровер не мог или не хотел растопить морозную ярость Линетт, и остывал сам, но сегодня наставница почему-то уступала в мощи. Глядя в синеву его глаз, пылающих золотом звезд, она таяла, магия вытекала из ее слабеющего тела. Тьма шевельнулась в ее зрачках и затаилась, почуяв поражение, уползла в свой укромный уголок. Перебросив густую копну рыжих волос через плечо привычным резким жестом, Линетт вскинула голову. Взгляд Ровера изумленно вспыхнул, на лице отразилось негодование. Она протянула ему бледную изящную руку ладонью вверх. В груди дрожало волнение, совершенно ей не свойственное. Я не успела удивиться, впрочем, как и Роверсила наставницы заполнила комнату медленным холодным ветром. И на губах Линетт заиграла ласковая, почти блаженная улыбка.
Онамоя отдушина,она прижала руку к груди, скомкав кружева сорочки.
-Я всегда считал тебя мудрой женщиной, Линетт,вздохнув, Ровер поджал губы и небрежным жестом прогнал ветер.
Воздух в комнате стал неподвижен и густ, лицо Ровера разгладилось, с него ушли все эмоции, и повеяло опасностью. Опасностью, которой прежде в нем не было. От страха у меня стянуло мышцы живота, задрожали плечи.
-Я и представить не мог, что в твоем сердце столько зла. Ты разочаровала меня.
-Ты согласишься ее принять?
-Ни за что!
-Тогда я обойдусь без твоего одобрения, Ровер. Ты всегда был вздорным мальчишкой,прошипела она, пятясь к кровати.- И не умел принимать здравые решения. Я справлюсь без тебя, как всегда справлялась!
-Здравые решения?его голос полыхнул гневом и ударил, как пощечина. Стиснув зубы, он двинулся на нас волной силы.- Все твои «здравые решения» сводились к смертям невинных магов, Линетт! И я виновен лишь в том, что не сумел их предотвратить! То, что ты делаешь с собойразрушение.
Вскрикнув от бессилия и ярости, она наставила на него трясущуюся ладонь. Под бледной, почти прозрачной кожей полилась магия, проступила золотыми венами. Сила рванула в Ровера, но он движением руки разрушил чары Линеттони осыпались золотой пылью на ковер.
-Ты все время забываешь, с кем имеешь дело,сурово произнес он.- Я не один из твоих студентов!
Всполохи магии разорвали комнату на сотни разноцветных бликов, как разлетевшиеся стёклышки разбившегося калейдоскопа. Колючие звезды вонзались в кожу рук, которые я в слезах протягивала Роверу. Так и глядела на свои дрожащие ладони и капли крови на них, падая на кровать. Но вдруг он навис надо мной и загородил от сыплющихся искр. Я робко подняла глаза и посмотрела в красивое мужское лицо.
-Я ждал тебя,сказал с упреком он, опускаясь передо мной на одно колено. Взяв мои руки в свои ладони, Ровер бережно подул на них, и стёкла обратились в яркие пёрышки, от крови и царапин не осталось и следа. Он подул сноваперья разлетелись.- Но она снова нам помешала.
Помню свое удивлениеоно было таким отчетливым, таким реальным, даже во сне. Но, едва открыв рот, чтобы заговорить с Ровером, объясниться, как его лицо расплылось перед глазами.
В окно ударил порыв ветра, на карниз упал комок снега с крыши. Я проснулась среди ночи на груди Бена. Он спал и не слышал, как я поднимаюсь и покидаю постель. Освободившись от моих рук, он перевернулся набок и уютно расположился на нагретом месте. Сидя на краю, я смотрела на свою рукуна ладони лежало розовое пёрышко. Сдув его, я поднялась и направилась к двери, но, взявшись за ручку, обернулась. Безмятежный вид Бена и осознание того, что он спит на моей кровати, вызвали легкий прилив радости и улыбку. И я хотела бы остаться и любоваться им, наслаждаться моментом, которого так долго ждала, забраться обратно и свернуться с ним под одеялом, но воспоминания о видении гнали меня прочь. Нужно было его разгадать или хотя бы переварить.
Я спустилась на первый этаж. Темноту кухни прорезала дорожка лунного света, стелящаяся через окно по кафелю. Неторопливо ступая по холодному полу босыми ногами, я наблюдала за тем, как серебрится кожа, представляя, что бреду по плещущейся воде. На бархатном небе мерцали холодные звезды, словно осколки луны. Ее платиновый диск, овеянный туманной дымкой, поднимался ввысь, озаряя заснеженные крыши домов. Я не любила зиму, но готова была любоваться этим явлением бесконечно, впитывать кожей энергетику ночного светила. Подставив ладони сиянию, льющемуся сквозь стекло, я будто черпала его и ощущала, как тело наполняется необъяснимой легкостью.
Но за этим занятием я вдруг поймала себя на мысли, что не чувствую темную магию. И остановилась, опустив руки, посмотрела по сторонам. На потолке качались кружевные тени, отбрасываемые деревьями, но больше ничего не двигалось, не стекали черные ручейки, не завывали сквозняки, как прежде в чужих мертвых домах. Я больше не видела ее? Что же изменилось?