Это еще что такое???
Твои патлы. отчаянно зевая просветил его ЭгиронОтросли за ночь. О, и посветлели!
Не понимаю Рысь, согнувшись в три погибели, пополз к зеркалу.
Да красивый, красивый! хмыкнул принц.
Да уж однозначно посимпатичней тебя. ответил тот, разглядывая свое отражение.
Это был и он, и в то же время совсем не он. Бронзовая кожа почему-то посветлела и стала похожа на просто смуглую, ну или загорелую, не было больше ни громадного синяка на локте, ни шрамов, полученных еще в детстве, все тело как-то неуловимо вытянулось, заострилось, вытянулись даже глаза, приобретя миндалевидный разрез, и какой-то золотистый оттенок, отчего стали выглядеть более хищно. Волосы отросли до самой поясницы и так же посветлели.
Эгирон, подойдя ближе, тоже с интересом его разглядывал, на усталого, растрепанного и весьма помятого себя даже внимания не обратил.
И как это понимать? Рысь даже потрогал свое внезапно заострившееся лицоУж, не с таких ли перемен у меня все отваливается?
Мда озадачился принцКак это людям объяснять?
Дикиор пришел к такому же выводу, осмотрев изменившегося воспитанника. Так просто уже не скрыть.
Это сильные изменения, не заметить их невозможно. Теперь ты мало походишь на человека. король поднял брови и поджал губы, словно раздумывал над чем-тоМы уже приняли решение спрятать тебя на время, чтобы ты смог разобраться с этими изменениями. Посидишь пока тут, и за пределы этой комнатыни шагу. Урид уже подыскивает надежное тихо место для тебя.
Спасибо. поблагодарил Рысь, растекаясь по креслу. Стоять было дискомфортно до такой степени, будто тело было не его. Впрочем, Дикиор не возражал.
Что-нибудь помнишь?
Рысь задумчиво нахмурил тонкие брови, вспоминая. Помнилось почему-то отрывками, и то очень смутно. Деора он таки спас, это он еще помнил, а вот дальшемуть. Жар, бред и голос, опять звавший его другим именем. Что это за голос такой?
После того, что было в садуничего не помню. солгал он.
Может, оно и к лучшему. кивнул корольнелегко тебе пришлось.
Всем вам, как я вижу, тоже.
И почему ты битых три часа не выпускаешь из рук мою флейту?
Яур окончательно смутился:
Простите, сир, я бы рад выпустить, но она возвращается.
Возвращается? изумился монархТы что, из нее артефакт, что ли, сделал? Странно, ты же ведь не музыкант ни разу. Тебе бы больше оружие какое-нибудь пошло
Не знаю, о чем Вы, но я проснулся уже с ней в руках. И выбросить не получается.
И не получится. Это, по-видимому, твой инструмент. Придется учиться им пользоваться.
Мой инструмент? Это как кисть у Ирика?
Именно так.
Печально.
Учителя музыки тебе нанять что ли? Из тех, кого не жалко
Давайте самого бездарного. усмехнулся РысьЧтобы точно уж жалко не было.
Все язвишь? Эгирон устало потер лицоЯур, ты чуть не умер. Тут такое творилось, что Впрочем, хорошо, что не помнишь.
Да ты, никак, переживал? пересиливая боль во всем теле, Рысь улыбнулся. Улыбка вышла похожей на ехидный оскал.
Да, представь себе, переживал! Чтоб ты провалился! беззлобно огрызнулся принцИз-за тебя, между прочим, маскарад перенесли. И Аорет я так и не поймал.
***
Деор!
Ему снился чудесный сон. В белесом ватном тумане было очень тепло и уютно, этот туман, словно одеяло, укутывал его со всех сторон. Он чувствовал себя маленькой гусенкой, которая решила отдохнуть в мягком коконе, чтобы проснуться уже прекрасной бабочкой.
Деор!
Но кто-то настойчиво звал его. Этот голос, пусть и с приятной хрипотцой, сейчас казался самым противным из когда-либо слышанных ранее, поскольку он разрушал его уютный белесый кокон. Под действием этого голоса туман испуганно расступался клочками, оставляя после себя неуютные дыры, которые стремительно заполнялись запахами, звуками и чувствами.
Деор, да проснись же! Мне страшно! хныкал голос, и звучал так жалобно, что, поддавшись его тревоге, он разогнал остатки тумана, чтобы посмотреть, кто там плачет.
Маливика едва не упала со стула от радости, когда ее венценосный брат, наконец, открыл глаза. Деор же напротив просыпался довольно медленно и нехотя, он даже не сразу узнал свою сестру, которая уже вовсю тормошила его и обнимала.
Боги, я думала, ты никогда уже не проснешься! Ты спал так долго, что я боялась, ты не проснешься! Деор, они сказали мне, что ты упал от переутомления в саду, что у тебя нервный срыв, слабое здоровье и климат влияет на тебя дурно. Да у нас же похожий климат, как такое
От обилия навалившейся на него информации стало дурно. Не выдержав шума, он протянул руку и закрыл сестре рот. Смутные, сбивчивые воспоминания хлынули в голову целым потоком. Крупный ярко-желтый цветок, невероятно красивый, со сладким запахом, неведомо как проросший среди бурьяна. Бегущий к нему Яур с отчего-то перекошенным испугом лицом. Жжение в носу и горле, такое нестерпимо болезненное, что невозможно дышать. Темнота, будто на какое-то время он выпал из мира и попал туда, где нет ни времени, ни пространства, вообще ничего. Злой, хриплый рык «дыши!», холодная вода, забивающаяся в нос и заливающая горло. Чьи-то холодные как лед руки, пузырьки кристально прозрачной воды, будто увиденные из-под полуопущенных век.
Переутомление, говоришь? переспросил он, и его собственный, обычно мягкий голос, показался ему хриплым карканьем.
Маливика часто-часто закивала головой.
Переутомление. повторил Деор и громко рассмеялся. Смех вырывался с кашлем, хрипами и свистамиИ климат!!! Ха-ха-ха!!! Потрясение! Нервное! Ах-ха-ха!!!
Даолийская принцесса смотрела на него, как на буйно помешанного: с жалостью, непониманием и испугом. Он же, отсмеявшись, задыхаясь и сипя, спросил:
Где Яур? Мали, найди мне Яура.
Брат, зачем он тебе?
Я хочу знать, что со мной было и от чего он меня спас.
Спас? Яур тебя спас? От чего?
Сказал же, не знаю. Но хочу знать.
Сестры не было около трех с половиной часов. За это время лекарь напичкал Деора различными отварами до самых гланд. Оказалось, он еще и простудился. Но принц Даолии точно знал, что это мелочи, что, если бы не Рысь, он бы точно умер. Но вернувшаяся Маливика только ручками развела. Рысь с тех пор никто не видел.
***
Тяжелые облака были окрашены даже не в багряный, а какой-то жуткий, кровавый цвет, солнце клонилось к горизонту. Пара дымчато-серых глаз провожала их тоскливым взглядом. Хозяйка этих самых глаз уже третьи сутки не знала покоя: в груди жил какой-то ужасный тоскливый комок, пульсирующий глухой болью.
Она сама во всем виновата, не надо было быть такой безрассудной. Ведь знала же, что ни к чему хорошему ее чувства не приведут, но все равно смотрела на него, сначала издалека, тайком, пока он не видит, потом подбиралась все ближе и ближе и однажды совсем потеряла голову, подошла так близко, что он заметил. Это за ней он бежал по той злополучной лестнице, это из-за нее он тогда разбил голову. Нужно было прекратить все это немедленно, но она уже не смогла остановиться.
Первый диалог, его голос, его улыбка. Обмен колкостями, и даже тогда ее бедное сердечко трепетало, как пойманная пташка. Она слишком поздно поняла, что пропала, утонула в омутах тягучих, как древесная смола, янтарных глаз, сдалась после первой же его улыбки. Нужно было бежать от него, как от мора, а она, глупая, каждый раз оставалась, в надежде услышать урчащее «Сирина» из его уст. А что теперь? Глухая болезненная тоска сковывает грудь, не дает нормально спать, мешает трезво думать. Она больна им, и вряд ли сможет излечиться. И всякий раз промежуток между их встречами укорачивается, потому, что она уже не может терпеть этого ужасного чувства. Но на этот раз его нет уже третьи сутки.
Отчаяние, глухое и беспросветное. Нет больше сил выносить это, и ноги сами выбирают маршрут. Ей нечего уже терять, после сердца, рассудка и, теперь еще и гордости. Ноги подкашиваются, и она падает на колени перед единственным человеком, который может ей сейчас помочь. После гордости можно смело потерять и жизнь. Уже не жалко.
Дикиор несколько растерянно посмотрел на молодую графиню Париоти, так настойчиво добивавшейся аудиенции, а теперь рухнувшей прямо на пол в его кабинете. Не соврал секретарь, когда сказал, что леди явно не в себе.
Прошу Вас, сир голос сдавленный, глухой и какой-то вымученныйПрошу, скажите мне, где Яур Рысь?
Вот так вопрос! Не в бровь, а в глаз, как говорится.
Леди Париоти, вы же знаете, что Яур будущий королевский советник. Я могу отослать его куда угодно по государственным делам, и вовсе не обязан вам докладывать, куда именно.
Он сказал это не зло, даже мягко, и окончательно растерялся, когда девушка болезненно скорчилась в позе нерожденного младенца и затихла. Да что же это такое? Не двор, а сборище душевно больных.
Сирина, что с тобой? монарх, отогнав раздражение, вышел из-за стола и опустился возле графини на корточки, неловко погладив ее по плечуНу же, девочка, что случилось-то? Умер что ли кто?
Я.
Вот это новости! Дикиор не понял ровным счетом ничего, кроме того, что это вряд ли какая-то шутка или простая женская истерика. Осторожно прихватив девушку за плечи, он усадил ее в низкое кресло и налил крепкого вина:
Так, а теперь давай подробнее, как родному папе. Можешь не стесняться.
А чего уж тут стесняться, после такого-то концерта? Леди Париоти залпом выпила вино и заплетающимся языком поведала монарху, как родному папе, свою историю. У Дикиора аж камень с плеч свалился, он-то думал, тут умирает кто-то, а тут всего лишь любовь до гроба. Ух, упыри!
Значит, любишь его?
Сирина покаянно и пьяно мотнула головой в знак согласия. Ну что ж, кто он такой, чтобы запрещать людям любить. К тому же, бедняжка думает, что мезальянс, что чувства безответные. А пусть сами разбираются! Ему бы одного балбеса женить, второй пусть сам решает.
Значит так, Сирина. Я скажу, где он, но ты поклянешься, что все, что ты увидишь и услышишь, останется в тайне до тех пор, пока я не решу раскрыть ее.
Мне нечем поклясться, сир. Ничего не осталось.
Дела король хитро улыбнулсяКлянись Яуром. Теперь он твоя самая важная ценность.
Клянусь Яуром. Боги видят и слышат.
Боги молчат, пока соблюдается договор. Идем, девочка, я отведу тебя к нему.
Тайный ход из кабинета монарха вел наверх, в одну из наглухо закрытых башен дворца, в народе именуемой «малой слепой башней». Ступенькам не было счета, ноги уже подкашивались от усталости.
Сейчас он, скорее всего, спит. Вот заодно и присмотришь за ним. Неизвестно сколько времени ему потребуется, чтобы привыкнуть к изменениям.
Изменениям? переспросила она, не понимая, о чем ей говорит король.
Сама увидишь. Он расскажет тебе, если захочет. сказал Дикиор, проводив ееУдачи.
И он ушел, оставив ее возле тяжелой, окованной железом, дубовой двери, с сердцем, грозившимся выскочить через горло, и кучей вопросов. Трясущимися пальцами она толкнула эту дверь, и та поддалась без единого скрипа. Внутри горели несколько масляных ламп, их света вполне хватало, чтобы рассмотреть простой столик, небольшой шкаф и широкую кровать, на которой и обнаружилась ее пропажа. Сирина на цыпочках, как заправский воришка, подкралась ближе и жадно впилась взглядом в любимое лицо. Только
Это был и он, и не он. Действительно спал, посветлевшие волосы, неизвестно когда успевшие так сильно отрасти, ореолом разметались по подушке, черты лица как-то странно вытянулись и заострились, делая облик каким-то чужеродным, смеженные веки приподнялись к вискам. Но на незнакомом лице все еще были знакомые черты: длинные выразительные брови в форме ивовых листьев не затронули эти изменения, трогательно приоткрытый во сне рот так же остался, маленькая родинка под левым глазом тоже не изменила своего положения, только стала чуть ярче на фоне побледневшей кожи.
Леди Париоти аккуратно опустилась на пол и, опершись локтями о край кровати, с улыбкой погладила эту родинку кончиком пальцев, осторожно, чтобы не разбудить самого Рысь.
***
Господин, тут камни! Видимо, в прежние времена здесь был колодец, и обвалился!
Урид наклонился, пытаясь рассмотреть, что же там, на дне этой ямы, но солнце уже близилась к закату и видимость, мягко говоря, была плохая. Копать под цветком калииры они начали с трех часов пополудни, верхний плодородный слой почвы рылся легко, дальше пошла серая глина, твердая, как камень, а теперь еще и камни пошли. Что-то он сильно сомневался, что там был колодец. Однако приказал людям смениться и рыть дальше. Ведро, привязанное к веревке, тянуло наверх уже не землю, а каменные булыжники. И, казалось, этому не будет конца.
Стемнело. Оцепленный военными участок парка осветился факелами, люди устали, но любопытство подхлестывало их куда эффективнее, чем приказ короля. Подбадривая друг друга, перешучиваясь, а то и травя байки, они таки расковыряли каменное покрытие.
Господин, скелет тут! донеслось снизу.
Начальник королевской охраны полез вниз по приставной лестнице. Как оказалось, он был прав: никакого колодца тут никогда не было, а вот обвалившийся подземный ход имелся. Откуда и куда он вел, еще предстояло выяснить, ведь дворец перестраивался сотни раз. И в этом обвалившемся тоннеле лежал даже не скелет, скорее уж мумия. Хорошо сохранившаяся мумия женщины.
Это сколько ж она тут пролежала, бедняжка? посочувствовал кто-то из солдат.
Урид хмуро промолчал, разглядывая находку. Она лежала на груди, прислонившись щекой к полу. Черты полуистлевшего лица застыли в невыразимом ужасе, или боли, не разобрать точно, рот открыт, словно она кричала. В правой руке зажат крохотный пузырек, в старину в таких сосудах было или лекарство, или яд. Некогда пышное, теперь же полуистлевшее платье, черт знает какой эпохи, да и цвета уже не понять, задралось, обнажая усохшие до костей ноги покойной. Урид сразу понял: лодыжка раздроблена, бежать она не могла. Наклонившись, он без малейших признаков брезгливости откинул растрепанные пакли длинных, некогда сложенных в прическу, волос, и обнаружил цепочку на шее. Левая рука женщины как раз находилась под туловищем, видимо, она что-то прижимала к груди, умирая.
Переверните, только аккуратно. сухо приказал он.
Магиня! ахнули хором его люди.
Она тут не одна!
В руке безымянной леди скрывался маленький, совсем не тронутый временем, веер, подвешенный на цепочке на шею умершей. Как только разжали худые пальцы покойной, на веере блеснула орандиновая* капля. А щекой покойная прижималась к чужой руке, такая же полуистлевшая кисть, но мужская, торчала из-под древнего завала.
Раскопайте второго.
***
Белобрысая принцесска явно нервничала, Эйли поняла это с первого взгляда, как только та заявилась в гости. Разговор обещал быть интересным, поэтому принцесса Торхада выгнала своих фрейлин и, предложив Атилое присесть, довольно резко перешла к сути:
Зачем пришла?
Блондинка мимолетно закусила губу, но тут же заставила себя улыбнуться. Пальцы ее сложенных на коленях рук заметно дрожали. Она открыла было рот, но Эилин снова перебила:
Только не говори, что явилась поближе познакомиться. Не поверю.
Атилоя вздохнула, собираясь с мыслями, и на одном дыхании выпалила:
Я знаю, что мы соперницы. Но соперничать я готова только с тобой, как с равной. Однако мы обе оказались вне игры.
Вне игры? рыжая красавица заливисто рассмеяласьЭто же ты разгуливала с Эгироном под ручку по садам, а не я! И ты вне игры?
По фарфоровым щечкам иорнской красавицы разлился гневный румянец:
Ты бы знала, кого он предпочел! Я сама видела, как он признается ей в любви!
Ты точно не перепутала женщину с мужчиной? Я слышала, что принц Эгирон по мальчикам ходит. вкрадчиво просветила ее Эйли.
Что? недавний эпизод в покоях Елорского наследника моментально всплыл в памяти Атилои, отчего она раскраснелась еще больше.
Вижу, догадывалась. Не такая уж и дура, как кажешься.
Но зачем тогда он признавался в любви Аорет?!
Торхадская принцесса веско помедлила, поглаживая тугой локон своих пламенных волос, затем ласково мурлыкнула:
Все же ты дурочка. Ему будет проще жениться на тихой серой мышке, которая не будет выступать и чего-то от него требовать. Потому, что он предпочитает мужчин.
Не может быть! Атилоя в ужасе прикрыла рот ладошкой.
А ты думаешь, почему он вечно с парнями таскается? хмыкнула собеседницаТо «мой Кей», то «мой Яур». Но, если тебя настолько смутила правда об Эгироне, можешь, задрав подол, уматывать в свой Иорн.