Ах, не пробормотала она, прижимаясь к Таррину.
Он замер и чуть отстранился:
Что, милая?
Не не останавливайся! Ох, ради Крэна и Аэрты! Не останавливайся!
Он радостно рассмеялся, обнял ее покрепче и исполнил требуемое.
Наконец Майя пришла в себя. Таррин с улыбкой склонился над ней:
Вот так рыбку я загарпунил, красавицу-рыбку! Загарпунил, да?
Она промолчала, часто дыша, как ребенок, играющий в прятки.
Тебе хорошо, красавица Майя? спросил Таррин.
Она кивнула. В огромных синих глазах блестели слезы.
Хочешь еще трильсы? Он поднес ей к губам кусочек лакомства.
Майя с наслаждением разгрызла орех.
Нравится?
Очень, выдохнула она. Мне это в новинку.
Таррин расхохотался во весь голос:
Ты о чем это? О трильсе или
Майя сообразила, как двусмысленно прозвучали ее слова, и тоже рассмеялась.
Скажи, а ты с самого начала это задумал, когда велел мне сети чинить? спросила она.
Нет, что ты, золотая рыбка, ничего такого я не помышлял. Только мне давно этого хотелось, разве ты не знала?
Ну, наверное, догадывалась. Теперь вот сама вижу
Ха! Конечно видишь вот, погляди!
Майя закусила губу и отвела глаза.
Что, красавица, не видала прежде зарда? Смотри хорошенько, теперь ты женщина, тебе можно.
Ой, а он теперь мягче и меньше. Я тут подумала Майе не приходило в голову, что слова песни существуют отдельно от мелодии, поэтому она тихонько пропела: «Я дам тебе мужа с чудесным жезлом» Так вот это о чем!
Верно, об этом и есть. А откуда ты эту песню знаешь?
Мы с матушкой в Мирзат на рынок ходили по жаре. У меня голова разболелась, вот я и осталась на постоялом дворе, в «Тихой гавани», там хозяйка такая косоглазая толстуха, Франли ее зовут.
Да, я знаю.
Франли меня у себя в спальне уложила, а в таверне народ собрался, пили и песни распевали, а я все слышала. Мне песня понравилась, я мелодию запомнила и слова тоже, только не все. Что не запомнила, потом придумала. Я же не знала, о чем она. Матушка однажды услышала, осерчала и строго-настрого запретила ее петь.
Таррин понимающе усмехнулся.
Вот я и пела ее одна, у водопада. Ой, Таррин, а почему у меня кровь?
Из терти? А, ничего страшного, в первый раз всегда так бывает. В озере искупаешься.
Из терти? переспросила Майя.
Он нежно коснулся ей между ног.
Вот твоя терть, объяснил он. А мы с тобой бастаньем занимались. Такое слово знаешь?
Да, слышала, как гуртовщики меж собой переговариваются: мол, загоняй клятую корову в бастаные ворота.
А мне вот не по нраву, когда ласковые слова в ругательства превращают. Не дело это, рыбка моя.
Если я рыбка, то какая?
Карпик, поразмыслив, ответил Таррин. Хорошенький такой, золотистый. Знаешь, Майя, ты настоящая красавица. Все так скажут и в Икете, и в Теттите, и даже в Бекле, хотя я там никогда не был. Вот честно, красивее девушки я не встречал. Ты с самой Леспой красотой сравнишься.
Майя не ответила, нежась в ласковых солнечных лучах. В спину ей давили узлы и веревки, но это нисколько не мешало наслаждаться теплом и покоем.
Что ж, пора лодку выводить, вздохнул Таррин чуть погодя. Морка скоро вернется, я улов ей обещал. Он встал, протянул Майе руку и помог подняться. Кстати, ты
Что? лениво спросила она.
Ты смотри наш секрет никому не выдавай. А то слышал я, как ты во сне бормочешь.
«Вот опять он ерунду говорит, подумала Майя. Если я сплю, как узнать, молчу я или нет?»
4Гости
Таррин, как большинство гуляк, был отзывчив (если это не доставляло ему особых хлопот) и приятен в обхождении. Волоките и распутнику, так же как воину, поэту или скалолазу, необходимы определенные черты характера. Таррин умело соблазнил Майю не напугал ее, не обидел, не снасильничал, не разочаровал, а доставил ей удовольствие и внушил глубокое убеждение, что произошло восхитительное событие: она преодолела очень важный рубеж в своей жизни. Впрочем, так оно и было. Беда заключалась не в том, что, собственно, сделал Таррин, а в том, в каком положении, по его вине, оказались они с Майей. Он мог бы сбежать с ней, а потом бросил бы на произвол судьбы. Он мог бы объяснить ей необходимость держать их связь в тайне, после чего их встречи продолжались бы украдкой. А мог бы и твердо заявить, что подобного больше никогда не повторится, и слово свое сдержать.
Ничего этого Таррин не сделал. В его возрасте возможность наслаждаться неискушенной юной красавицей кружила голову не хуже йельдашейского вина. Он начал ухаживать за Майей, называть ее ласковыми именами и даже купил ей стеклянные бусы у бродячего торговца, хотя Морке давно уже подарков не делал. Потом заявил, что ему необходима помощь в выборе новой рыбацкой лодки (даром что в доме не было денег даже на пару весел), и пошел с Майей в Мирзат, где накормил сытным ужином в «Тихой гавани», не только затем, чтобы ей угодить, а ради того, чтобы похвастать своей победой, впрочем сам он об этом не задумывался. Хозяйка таверны Франли хорошо знала Таррина, и его поведение вызвало неизбежные пересуды. Безрассудство и опрометчивость два плода на одном стебельке, а потому неудивительно, что Таррин, однажды совершив безрассудный поступок, перешел к поступкам опрометчивым.
Дети быстро замечают любые перемены в семейных отношениях, и вскоре девятилетняя Нала начала расспрашивать Майю, чем та заслужила явное предпочтение Таррина. Сперва Майя пригрозила сестре, потом стала ее всячески ублажать, и сообразительная девочка не преминула обратить это в выгоду для себя.
Да и сама Майя вела себя так, что окружающие сразу же обо всем догадались. Если девушка отдается мужчине добровольно, не под угрозой насилия или по принуждению, то, как правило, влюбляется в своего соблазнителя. Для мужчины физическая близость развлечение, а для женщины основа дальнейших отношений. Майя окружила Таррина заботой и лаской: стряпала ему ужин, стирала одежду, чинила снасть и инструменты. Когда Таррин был дома, она расцветала, как актиния под водой раскрывает свои нежные яркие щупальца-лепестки; когда его не было, она замыкалась в себе, словно хрупкий первоцвет под дождем. К матери она стала относиться добрее, с невольным снисхождением. Разумеется, это не ускользнуло от внимания Морки.
Майя со щенячьим восторгом предавалась любовным играм, черпая в них наслаждение и уверенность в своих силах, Таррин был учителем опытным, но нетребовательным. Воодушевления у нее было хоть отбавляй, и пусть представление о близости складывалось несколько однобокое (как о действиях, требующих выносливости и ловкости, а не чувств и душевного тепла), винить Майю за это не приходилось Таррин на глубокие чувства был не способен, однако во всем остальном действовал с привычной сноровкой, обращаясь с девушкой, будто трактирщик с бочкой браги.
Не важно, каким образом окружающие догадываются о тайной связи так или этак, тайное всегда становится явным, если не сегодня, то завтра или послезавтра. Любовники воображают, что все им потворствуют, зла никто не желает, а сами они умело скрывают свои чувства и ничем себя не выдают ни жестами, ни взглядами, ни обращением. На самом деле любовники очень неосторожны. Может быть, Морка подстроила им ловушку сказала, что идет к старой Дригге за клубком ниток, а сама подсмотрела в щелку ставня, как Таррин ласкает Майю? А может, Франли намекнула Морке на происходящее? Или Майя во сне проболталась? Или Морка заметила на плече дочери следы зубов или еще какую знакомую любовную отметину? Все это не важно. Хуже всего было то, что Морка затаила горькую, мстительную злобу. Вслух выражать свои чувства она привычки не имела, носила обиды в себе, пока они не выплескивались наружу гнилостной, черной, беспощадной яростью. Там, где другая удовлетворилась бы громкой ссорой, разгневанная Морка не ведала меры.
Однажды утром, спустя несколько недель после починки сетей, Таррин взвалил на плечо котомку, заботливо собранную Майей, и на несколько дней отправился за десять лиг в Теттит-Тонильду, под надуманным предлогом покупки рыболовной снасти, на ярмарку в Теттит каждое лето привозили веревки и канаты с Ортельги. На этом далеком острове, скрываясь от гнева Плорона, Таррин обзавелся приятелем по имени Вессек, который теперь ежегодно уступал старому знакомцу крупную партию товара по сходной цене, а тот выгодно сбывал веревки в окрестных деревнях. Поэтому раз в год Таррин просил кого-нибудь в Мирзате перевезти его через озеро, а затем присоединялся к одному из торговых караванов, идущих в Теттит. Возвращаться домой с грузом было нелегко, но Таррина это не пугало.
Майя пошла проводить его до Мирзата. Чуть погодя они переглянулись, Таррин взял ее за руку, помог перебраться через канаву и повел в рощицу, где на поляне тихонько журчал ручеек. В илистом пересохшем русле воды почти не было, но Майя, которую всегда тянуло к воде, нашла подходящую лужицу, быстро разделась догола и начала плескаться. Таррин полюбовался очаровательным зрелищем, потом взял Майю на руки, вынес на берег и уложил на зеленой лужайке.
Через полчаса Майя сонно шевельнулась и ласково погладила ему бок:
Ох, Таррин, что же я без тебя буду делать?
Я скоро вернусь.
Когда?
Дней через шесть, а может, через семь, как получится.
Что получится?
Рыбка моя золотая, не задавай лишних вопросов. У меня много тайных дел. Он искоса поглядел на нее и довольно улыбнулся.
Майя помолчала.
Глянь-ка сюда! воскликнул Таррин.
Она удивленно уставилась на блестящую монету, зажатую в его пальцах:
Ой, что это? Сто мельдов? Откуда?
Видала? ухмыльнулся он.
Нет.
Ну так посмотри! сказал он, бросая ей монетку.
Майя поймала ее на лету, повертела в руках, рассматривая выбитые с обеих сторон изображения леопардов и загадочный образ неисповедимой Фрелла-Тильзе, указывающей на росток тамаррика. Майя собралась было вернуть монетку Таррину, но он помотал головой:
Это тебе, рыбка моя.
Да что ты, Таррин, такие деньжищи! Вдруг подумают, что я украла?
Или заработала, с усмешкой поправил он. Ты же у нас красавица. И впрямь заработала.
Майя покраснела:
Не говори так, даже в шутку не говори! Стыдоба-то какая! Позорище! Я за деньги ни за что не
Он понял, что она вот-вот рассердится, и поспешно перевел разговор на другое:
Хочешь, я тебе пять двадцатимельдовых монеток дам? Вот, бери.
Таррин, откуда такое богатство?
Он подбросил монетки в горсти:
Да уж нажил!
Признавайся, где взял? Украл, да? Ох, Таррин
Он ласково коснулся ее руки:
Успокойся, золотая рыбка, я их честно заработал.
Майя помолчала, нежась в лучах солнца, будто прелестная яркая бабочка.
Как заработал? наконец спросила она.
Я патриот.
Это что такое?
Понимаешь, я человек рисковый, а за смелость хорошо платят. Мало кто берется за опасные дела, вот что я тебе скажу.
Таррин говорил серьезно, но Майя тревоги не испытывала, по-детски не задумываясь об опасности.
Опасные дела? Для кого? А матушка знает?
Для кого секрет. Кстати, Морке об этом неизвестно, я только тебе рассказал. Так что смотри не разболтай.
Я никому не скажу, честное слово! А что за дела?
Секретные. Я тайный гонец, за это мне и платят.
Но тебе же самому в дороге деньги пригодятся.
Подумаешь, сотня мельдов! Ты монетки-то припрячь, а то потеряешь еще.
Майя, послушно спрятав деньги, бросилась ублажать Таррина.
Расстались они в Мирзате у парома. Таррин встретил знакомого, договорился о переправе через озеро, а Майя неторопливо пошла домой, срывая цветы и гоняясь за бабочками, она привыкла удовлетворять сиюминутные прихоти и жить в свое удовольствие.
К хижине она вернулась только после полудня. Санчель уже отцветала; ярко-оранжевые соцветия превратились в длинные пушистые сережки, и осенний ветерок разносил пух по округе. На конце длинной ветви покачивались три последних цветка. Майя вскарабкалась на пригорок, потянулась к ним, но внезапно выпустила ветку из рук и недоуменно уставилась во двор, туда, где у курятника стоял чурбан для рубки дров.
За раскидистыми платанами виднелся возок, запряженный двумя волами, которые с недовольным ревом мотали головами, отгоняя тучи мух. Сама возок был очень странным Майя такого никогда прежде не видела: прочное прямоугольное сооружение из толстых, грубо обтесанных досок, с тяжелой, плотно пригнанной крышей, обитое четырьмя железными полосами. Окон Майя не заметила может, одно впереди, но ей не было видно, только узкую прорезь на боковой стенке, под самой крышей. Сзади располагалась дверца с засовом, запертая на громадный висячий замок.
Майю распирало любопытство. Она не могла сообразить ни для чего этот возок было же у него какое-то предназначение? ни почему он стоит у хижины. И где его хозяин? Зачем он приехал? Майя решила, что это какой-то знакомец Морки и теперь они сидят в хижине или пошли стадо смотреть. В захолустье любые неожиданные гости событие незаурядное. Майя возбужденно спрыгнула с пригорка и бросилась по тропинке к дому.
Мать сидела у очага и ощипывала куриную тушку. У ног Морки высилась кучка белых и бурых перьев. Едко пахло паленым, похоже, пух залетал в огонь.
Морка неловко поднялась, отряхнула передник на выпирающем животе, опустила тушку на скамью и улыбнулась дочери.
Уже вернулась? Так быстро? Ты не устала? Таррин о переправе договорился? зачастила она.
Майя замялась и удивленно посмотрела на мать. Морку почти никогда не волновало самочувствие дочери, а потому Майя не знала, что ответить.
Устала? помедлив, переспросила она. Нет, что ты. Мам, а что там за возок такой
Значит, Таррин из Мирзата уплыл? продолжала Морка, словно не слыша.
Уплыл-уплыл, нетерпеливо закивала Майя и дерзко добавила: Если б не уплыл, я б еще не вернулась. Мам, так что за возок? Это кто приехал?
Тебе что, солнце глаза застит? Или голову напекло? с улыбкой спросила Морка. Не видишь, что ли
А почему занавеска задернута? удивилась Майя, глядя на спальный угол, отгороженный ветхим пологом. Чтоб куры не забрались?
Там кот все утро спит, поспешно объяснила Морка. Оставь его в покое. Лучше на стол погляди, а то так ничего и не заметишь, торопыга.
На стол? Майя обернулась и застыла, прижав ладони к щекам. Губы ее изумленно приоткрылись.
На чисто вымытом столе лежало бледно-желтое платье, расшитое синими и голубыми цветами и зелеными листьями. Гладкая мягкая ткань сияла и переливалась в дымном полумраке хижины. Майя, утратив дар речи от восхищения, решила, что ей привиделся этот роскошный наряд неописуемой красоты, а потом встревожилась: чудеса просто так не происходят.
Она медленно подошла к столу и завороженно вгляделась в сказочное одеяние, ощущая себя невежественной замарашкой и с досадой сознавая, что не в состоянии оценить всю его прелесть.
Ну что, нравится? спросила мать.
Нравится рассеянно повторила Майя и неуверенно потянулась к шелковистой ткани. Смысл вопроса от нее ускользнул с тем же успехом Морка могла спросить, нравятся ли дочери звезды или озеро.
Ты пока его не трогай, вздохнула Морка. Прежде грязь с себя смой. Я тебе воды согрела.
Необычно ласковая и предупредительная забота матери вкупе с появлением странной повозки и чудесного платья потрясли Майю до глубины души, и она обессиленно опустилась на скамью у стола:
Мам, что случилось? Чей это возок? Кто в нем приехал? И куда они подевались? Это они платье привезли?
Морка, тяжело переваливаясь, подошла к очагу, взяла кружку и стала наливать горячую воду в лохань.
Считай, повезло тебе, доченька. Купцы приехали, двое их. Наряды богачам продают.
Наряды богачам!.. воскликнула Майя, на миг забыв о платье, и недоуменно наморщила лоб. А к нам зачем приехали? Мы-то у них ничего не купим. И где они, купцы эти?
На озеро ушли, наверное. Жарко им стало. Ничего, скоро вернутся, так что ты поспешай.
Мне спешить некуда, возразила Майя и обиженно протянула: Да объясни мне, что происходит, мам, а то я ничего понять не могу.
Ну что тебе еще объяснить? спросила Морка. Говорю ж, повезло тебе. Но тут ты сама решай. Купцы эти из самого Теттита приехали, продают наряды знатным господам, тем, кто побогаче, баронам и их приспешникам, супружницам ихним. Они вчера в «Тихой гавани» остановились, так Франли им и сказала, что ты первая красавица на всю округу. Вот они сегодня с утра и заявились на тебя посмотреть.
Утром из Мирзата приехали? Как это я их не встретила!
Наверное, вы разминулись. Ты ж не все время по тракту шла, заметила Морка, пристально глядя на дочь.
Майя закусила губу и промолчала.